I
Царь, жестокий, грозный, царь,
Тебя на пост правления венчал митрополит,
А ты облил нашу землю русскую кровью русских же сами́х,
Народ доверился тебе, а ты обрек всё на провал,
Города разрушил, ты волю уничтожил,
Московский град чуть не толкнул на дно своим террором безнаказанным!
И, признаться честно, я тоже тебе когда-то поклонялся,
Творил бесчинства от твоей руки, обрекал на смерть невинных и глумился же над ними,
И любил так преданно, так страстно твою душу, покрытую льдом окаменелым!
Я благоговел перед тобой и был готов плясать прямо у ног, сжигая собственные в вихре адского огня..
Но ты преда́л меня!
Убил, вспоров трепещущее сердце лезвием ножа,
Эх, царь, Иванушка, за кого я только молился,
Стоя перед образом со свечкою в руке?
Для кого я только жил, ступал по зе́мле покойно, мерно?
Ужель и, в правду, для тебя, царь-батюшка, Иван Васильевич?
В темницу ты меня отправил, толкая грубою рукой вперед на каторгу, перед народом,
За что ты так, со мной, помилуй!
Мне сердце ребра проломить от страха хочет,
А ты всё смотришь, смотришь из под шапки меховой, таким темным, злобным взглядом,
Что из горла поневоле рвется вой..
А слезы солью щиплют очи,
Но я не разлюблю тебя, Иван, не разлюблю!
И лежа пла́стом под каменной плитой,
Я буду долго-долго грезить вечным
сном об образе твоём.