Призрачная шиза

Бытие призраком имело множество преимуществ, как и недостатков. Ко вторым, пожалуй, можно отнести отсутствие физической оболочки. Хотя нет, не так. Это было самым большим недостатком призрачного тела. По крайней мере, для нынешней Лису уж точно. Смотря на то, как маленький ребенок таскает наполненное лишь на четверть деревянное ведерко, раскачивая его из стороны в сторону, так как даже такая тяжесть для ослабевшего и голодающего (несмотря на все усилия мертвой) ребенка была непосильным трудом, в сторону их временного жилья, она в который раз проклинала Нура, за отсутствие хоть какого-либо влияния на физический мир, кроме как легкого ветерка, что мог огладить щеку или макушку маленького непоседливого ребенка. Ей было плевать на то, что не он виновен в ее нынешнем положении, плевать на то, что ее проклятия ничего не дадут, а могут даже и навлечь на ее голову беду (хотя Лису не уверена, что у тишо есть время на такого незначительного призрака как она). Это лишь еще одна привычка наравне со вздохами и массированием правого виска, нелогичная, как и вышеупомянутые, но помогает призрачным нервам девы расслабится. «Да будь ты проклят, чертов Нур», — слова, что та произносила лишь мысленно, успокаивали ее, помогали перебрасывать вину своей бесполезность на другого, тем самым не давая ей уйти в самобичевание, ну, или в основном убирали тоску. Говоря короче, проклятия в сторону тишо помогали возвращать душевное равновесие призрака. Что было однозначно плюсом. — Ли-цзе, я все! — устало с нескрываемым удовольствием выдохнул мальчик и плюхнулся на пол, когда вылил воду из одного ведра в уже почти наполненное другое. Все это было найдено среди мусора парочкой призрака и мальчика и тщательно вымыто Вэй Ином под строгим надзором старшей сестренки. Ведро, что таскал Вэй Ин, было продырявлено в нескольких местах, но ручка все еще была при нем, так что набирать и таскать в нем воду с колодца можно было. Второе же ведро, что было найдено раньше, было относительно целым, не считая царапин и парочки отколотых кусков древка у горлышка и отсутствующей ручки. Лису все же решила оставить его, чтобы иметь в их маленьком жилище, а домом это у призрака язык не повернется назвать, немного воды, на разные случаи жизни. — Отлично! — весело прошелестела девушка. Несмотря на то, что ей было жаль заставлять ребенка выполнять тяжелую работу, в данной ситуации выбирать не приходилось, а значит и унывать более незачем. Несмотря на свою неприязнь к сложившейся ситуации, сложности, что настигали ее и ее маленького подопечного, они справлялись, в основном благодаря способности призрака быстро адаптироваться к любой ситуации и никогда не унывающему настрою ребенка, что подбадривал мертвую и делал ее попытки выглядеть в глазах ребенка, естественно не буквально, оптимистичной и не унывающей старшей сестрой. Вэй Ин сидел на импровизированной кровати и отдыхал после изнурительной работы. Пусть он и не понимал много из того, что говорит ему Ли-цзе, как нарек призрака сам Вэй Усянь, но большинство из ее советов были полезными. Парочка-другая случаев провалов было, но они не давали усомниться в старшей, чьи советы в большинстве своем приносили лишь благие плоды. Множество сказок, что каждую ночь перед сном слышал Усянь, а иногда и днем, когда тому становилось грустно, голос и речь Ли-цзе, веселые и энергичные, часто меняющиеся под тон персонажа из истории, что нельзя даже сравнить с ласковым голосом мамы, чье лицо уже успело напорядок стереться, или любыми другими, услышанными маленьким мальчиком. Ее идеи, шутки, способы находить выход из ситуаций, казалось бы, не имеющих такого вообще. Все в призраке было иным, отличающимся, будто она никогда и не принадлежала этому миру. Вэй Ин даже мог поклясться, что внешне, будь та видна, Лису была бы совсем отлична от любого другого человека. Естественно, он не мог понять или представить чем именно, но был уверен, что его Ли-цзе уникальна. Даже если и не так, если он это все это лишь надумал, придумал свой собственный образ, который не имел ничего общего с реальностью, Вэй Ину на то было все равно. Его Ли-цзе особенная, и для него это неоспоримая правда. Хотя спрашивать у призрака мальчик пока боялся, хотя сам не знал почему. Он даже уже успел позабыть о том случае в первый день их знакомства, что неимоверно радовало призрака и заставляло волноваться о ужасной памяти ребенка, тем самым вызывая у мертвой двоякие чувства. Но этот чертенок помнил абсолютно все сказки призрака и каждый раз просил мертвую деву о новой, когда та рассказывала уже поведанную ранее историю. Та же в свою очередь не могла отказать, когда маленький проказник смотрел на неё, словно маленький пушистый кролик. Она даже представляла кроличьи ушки, опущенные вдоль головы, и маленький черный хвостик, что наносило последний удар, хотя девушка и не сильно сопротивлялась. Это стало причиной, по которой у маленького А-Ина появилось прозвище «крольчонок». А также появления у призрака подозрений на наличие странных фетишей, но та быстро отбросила эту мысль, так как дел и задач, над которыми деве нужно было думать, было предостаточно. Лису все же решила, что не сможет ничего поделать с просто ужасной избирательностью памяти своего подопечного, потому будет стараться помнить все важное и не очень за них обоих. Так, на всякий случай!

***

Смотря на спящий и худощавый силуэт мальчика, сжимающего в руках барабан-погремушку и соломенную куклу, мертвая не смогла сдержать улыбки. Пару дней назад, на очередной из своих вылазок вместе с Усянем, призраку пришлось ненадолго отлучиться от своего маленького подопечного, дабы убедиться в безопасности окрестностей.Так она делала для того, чтобы отпугнуть всяких дворовых собак и возможно сомнительных личностей, что представляли угрозу для маленького мальчика. Когда же та вернулась, на том месте, где ранее был только Усянь с парой соломенных кукол и небольшой кучки сухой травы, был маленький знакомый ей мальчик, завороженно глядящий на игрушечные барабаны в одной из своих рук и крепко сжимающий одну из кукол, что тот сотворил своими руками, в другой. Приглядевшись, можно было заметить, что на голове у этой куклы красовался маленький помятый цветок, светлого, почти белого, голубого цвета. Лису тогда замерла, пытаясь понять, что же могло произойти за эти десять минут, что ее не было, а потом в ее голове промелькнули образы двух маленьких мальчиков. Один был весь в грязи, в старой оборванной одежде, сидящий на голой земле и с яркой улыбкой на губах, второй же был чист и опрятен, с головы до пят наряженный в белое, протягивал руку, в которой сжимал точно такую же игрушку-погремушку. Малыш сам рассказал о маленьком белом мальчике, что подарил ему новую игрушку, своей Ли-цзе, не скрывая не единой детали, постоянно добавляя то, что он был невероятно красивым и милым, от чего на губах у призрачной девы появлялась мягкая улыбка. Но мертвой было обидно и завидно. Лису теперь могла лишь ронять тихие слезы разочарования и проклинать свою удачу, ведь она пропустила первую встречу своего Вэй Ина с его будущим супругом! Это определенно был Лань Ванцзи! Это сцена явно была показана в дунхуа, хотя и помнит она ее мутновато. После этого мертвая решила для себя освежить воспоминания о сюжете книги и аниме, мало ли, какую деталь она могла забыть. Вэй Ин после этого всегда держал погремушку возле себя, когда тот был в своем маленьком убежище. Лису отговорила его от того, чтобы таскать игрушку по улицам (так как малыш не хотел выпускать ее из рук), дабы не лишиться ценной для мальчика вещи, а оставить её в относительно безопасном месте. Точнее припрятать хорошенько в их маленьком убежище. Мертвая не была ярой фанаткой ваньсяней, но видела, что именно при этой паре у ее маленького А-Ина все шансы на «жили долго и счастливо», потому, сделает все, дабы эти двое сошлись раньше, а не после ужасающей смерти Старейшины Илин, которую призрачная дева не допустит. Взять хотя бы то, что при таком раскладе ей самой грозит вечное забвение, ибо разрушенная душа более не пригодна для перерождения. А может и нет. Для Лису это было не принципиально, ей также не хотелось видеть мучения своего подопечного, к которому уже кое-как привязалась, а с годами эта привязанность будет лишь крепчать. Она знала и понимала это. Поэтому сделает все, дабы не допустить наихудший исход этой истории. Но если она не увидит хотя бы малой толики любви или влюбленности хотя бы в одном из них, она не сделает ничего для этого. Ее А-Ину нужен тот, кого он полюбит и взамен от которого получит ту же порцию любви, а может и больше, но уж точно не меньше. Такой ребенок как Вэй Ин просто зачахнет и умрет без взаимной любви. Знаем, читали, слышали и видели. Вновь посмотрев на ребенка, Лису вдруг вспомнила о еще одной проблемке. Ядро. А точнее причина ее потери. Нет, мертвая в этом не винила Вэней, да, они не лучшие люди, но все же не они стали причиной того, что Вэй Ин отрекся от ядра. По крайней мере не главной. Ну… может на втором или третьем месте. Но первое и почетное место в голове у призрака занимает лишь одно слово. Цзян. Семья Цзян стала гибелью и причиной появления Старейшины Илин. Лису до сих пор помнит слова, что были сказаны старшими членами этой семейки перед их смертью, и каждый раз еле сдерживает свой гнев и обиду за этого ребенка, чтобы не спугнуть эманациями тьмы маленького Вэй Ина. Одна выплеснула всю свою ненависть, обвинив в уничтожении ордена подростка (подростка, КАРЛ!), а после наказала защищать ее сына, к которому впервые на памяти обоих детей обратилась с нежностью. Одного подростка жестоко избила, унизила, несправедливо обвинила, да еще и приплела огромную ответственность за жизнь такого же ребенка, а второго мягко обняла, впервые, возможно, показала всю свою материнскую нежность, да еще в придачу отдала имбовый артефакт. Тут у любого подгорит одно причинное место. Второй же лишь бросил в сторону раненного и явно более вымотанного, нежели младший подросток, лишь короткое «защищай его». Слова, но такие весомые, стали сильным грузом, который надавил на него сильнее после потери ядра Цзян Ченом, что и привело к… к тому что привело. Воистину ужасный пример родителей. Лису даже рада была, что ее предки были лишь излишне властными над жизнью дочери, в остальном же самые обычные родители самой обычной семьи. Правда дочка у них выросла шизону… кхм! Оставим это… Итак, если не углубляться во все щели, то причина многих, а может и почти всех, мучений своего подопечного была определена Лису как семейство Цзян. — Ууууу… — тихо, так чтобы не потревожить сон малыша, взвыла девушка, — и что же мне делать? Знание канона — сильное подспорье, а без этих Цзяней оно полетит к чертям… хммм… Цзян, Цзян, что же мне с вами делать, а? Нужны ли вы так моему Вэйке или нет? Может взять другой орден…. Будь мертвая дева жива, испытала бы огромную головную боль. Но к счастью или сожалению ей подобное понятие не знакомо с момента своей смерти. Как бы долго она не думала, но не смогла найти нормальную альтернативу Юньмэня. Мелкие и малозначимые в сюжете ордена были выметены сразу же, так как шагать в неизвестную пропасть мертвая пока не собиралась. Так что ей подходят лишь четыре, ой, то есть, все еще пять ВЕЛИКИХ орденов. Цишань Вэнь — орден, где есть все риски помереть от любого человека. Особенно, если талантами привлечет внимание Верховного Заклинателя, вот уж здесь под угрозу попадут оба. И призрак, и мальчик. Первая, как необычная нечисть (а Лису определенно считает себя необычной, не спрашивайте почему, просто так круче), второй талантами и ярким характером, не свойственным солнечному ордену. Да, есть вариант того, что здесь его признают и примут как талантливого заклинателя, но один раз оступишься, можешь прощаться с головой. Да и их политика пусть и привлекала Лису, но методы вызывали лишь отвращение и злость. Цинхе Не было вторым по списку из великой пятерки, куда она не ступит и шагу. По крайней мере до того, как не научиться лучше контролировать свою силу, а так… Бешенные сабли, разъедающие душу, такой же бешенный глава, невидящий правду и следующий лишь своим принципам (правда Лису не уверена, стал ли он сейчас главой или еще нет?). Единственное хорошее здесь — это второй молодой господин Не. Не Хуайсан пусть и всплыл темной лошадкой к концу новеллы, но это не отменяет того, что до смерти брата он был довольно милым ребенком. Хотя, даже после «очернения» он оставался довольно милым. Опасным, но милым. Но этого мало, чтобы уговорить призрака отправить своего подопечного на верную смерть от искажения Ци, а ее саму на полное разрушение души. М-дэ… перспектива не очень. Ланьлинь Цзинь. Нет, нет, и еще раз нет. Она не подпустит Цзинь Гуаньшаня и всех этих золотистых павлинов к ее маленькому невинному крольчонку. Не-а. Низачто-нипрочто. Нетушки! Неизвестно, чем еще этот старый дед-подонок увлекается, помимо завлекания в свои сети юных дев. Да и золотой орден больше походит на императорский дворец со всеми этими интригами и обманом на каждом углу. Даже удивительно, что в таком месте могли вырасти и выжить Цзинь Цзисюань, Цзинь Цзисюнь и Цзинь Лин. Первый и последний из-за простого добродушного характера с толикой (целого вагона) высокомерия, а средний из-за узкоголовости. Хотя… у первых была мадам Цзинь, у последнего Ланьфян-цзунь и Саньду Шеншоу, так что вопрос закрыт. Но у Вэйки будет только бесплотный призрак, что не очень-то и сильно разбирается во всех этих закулисных играх, так что нет. Да и старый подонок может увлечься призраком и талантливым адептом и использовать их в своих не очень приятных мертвой планах. Гусу Лань. Слишком много правил, Лису призрак, слишком строго, Лису нечисть, слишком чопорно и бело, Лису здесь не будут рады. Да и характер у А-Ина такой, что называют «с шилом в заднице». Ни он, ни девушка не смогли бы жить в таком месте. Как бы ни хотелось мертвой увидеть мелкого Лань Ванцзы, но это явно не стоило охоты на ее голову и возможности быть стертой. Да и пройти через барьер призраку бы не удалось. Наверное. Остается лишь Юньмен…. «Неужели нам и вправду нужно пройти через весь этот семейный ад? Я не хочу слышать ругань этой женщины и видеть бездействие ее мужа, как чахнут и страдают дети. Да мляяя… вообще нет желания иметь какое либо дело с этой семейкой. Да и зачем Вэй Ину она сдалась?» Лису замерла, остановившись на этой мысли. Над ее головой будто бы зажглась яркая лампочка. — Почему и нет… — ухмыльнувшись, протянула мертвая, устремив взгляд на мирно спящего ребенка, который от такого внимания дрогнул во сне, но так и не проснулся.

***

Лису не могла не задуматься о явном преимуществе своего нового тела, смотря на Вэй Ина. Ей не нужен ни сон, ни еда, ни отдых. В то же время, это ее качество вызывало некоторые вопросы и волнения. Все эти нужды необходимы людям для восполнения энергии, даже твари, насколько известно мертвой, нуждаются в подпитке энергией. Даже мертвым нужна сила, чтобы существовать в этом мире. Она видела ходячих мертвецов в округе, и их затаенная злоба, пусть и была мала, но довольно хорошо притягивала темную энергию. Кстати, для мертвой это стало открытием. Она всегда считала, что именно негативные чувства и являются тьмой, но оказывается, что это не так. Чувства лишь притягивают энергию Инь, служа своеобразным магнитом. Чем сильнее испытываемый негатив мертвеца, тем сильнее его «магнит». На счет других тварей Лису не знала, так как кроме парочки ходячих мертвецов никого встретить ей не посчастливилось. На счет себя же призрак не уверена. Она не чувствует вселенскую обиду или злобу к кому-то из-за своей преждевременной смерти, несмотря на полное право испытывать подобные негативные эмоции по отношению к своим убийцам. Лису будто было все равно, что она сама считала не нормой, хотя такой расклад вещей её вполне устраивал. Мертвая лишь боялась, что тишина эта перед сильной грозой. Или более подойдёт пример с надувным шаром. В один момент не выдержит и лопнет! Если конечно таковой имеется. Все это лишь предположения, мысли и сумбур, что приходят в одинокие ночи, когда заняться нечем, а оставлять своего подопечного одного нельзя или не хочется. Возможно, Лису лишь надумала себе все это, возможно, ее нервы куда как крепче, чем считала сама мертвая, возможно… стоит остановиться на этом. Вернемся к нашим мертвецам. Или к не нашим. Все же трупы-то чужие. После своей смерти и того зрелища, что пришлось увидеть мертвой, призрачная дева при первой встрече с ходячим мертвецом лишь тихо вскрикнула, удивленно распахивая глаза, но никакого отвращения или страха не испытывала. Был лишь интерес к неизведанному существу. Как там говорилось, мертвые ничего не боятся? Может быть, именно это и сыграло роль в данной ситуации? Правдивость этой теории мертвой еще предстоит проверить. Но была и другая версия… Она назвала бы себя пуганой девушкой, которую внешним видом еле мельтешащего ногами полусгнившего трупа не напугать. Да и собственное мертвое тело выглядело куда отвратнее, чем это, пусть и не было столь гнилым, а запахи призрак не могла чувствовать. Ей куда больше нравилось это объяснение, так что на нем и решила остановиться мертвая. Труп же этот выглядел даже… симпатичным? Девушка удивилась этому сравнению, но ничего с этим делать не стала. Симпатичный, так симпатичный. Мало ли что в бредовую мертвую голову влезет. Что мы после этого имеем? Призрака, что крутилась вокруг ходячего, совершенно безобидного, пусть и страшного на вид, мертвеца, делая про себя заметки и изучая его. Все же видеть использование темной энергии и ее накопление на живом, ой, простите, мертвом примере куда полезнее, чем пытаться разобраться во всем самой. Лису желала научиться контролировать свои силы. В особенности ту, благодаря которой смогла вселить страх в тех дворняг, она отпугивала любого, живого или мертвого от места, где жил ее подопечный, но делала это осторожно, и держась на расстоянии от малыша, дабы не наслать на него кошмары. Такое уже случалось, а Лису не желала видеть в третий раз тот ужас и отчаяние на лице этого ребенка. Делала мертвая это хаотичными «выбросами», как назвала это сама, пытаясь повторить то чувство в первый день ее пребывания в этом мире. Она не знала, какое именно влияние оказывала на людей и животных, и это не знание злило ее, заставляя еще больше трудится. В конечном итоге ей все же удалось добиться пусть и маленьких, но достаточно значимых для призрака, результатов. Правда маленького Вэй Ина мертвая пока в свои планы просвящать не собиралась. Мал еще для этого, да и причин призрачная дева не видела.

***

— Тьфу, — смачно плюнул на дорогу здоровый мужлан, смотря на лежащего на земле оборванца с отвращением и презрением во взгляде, в котором мелькали плохо скрываемые искры страха, — пошел прочь отсюда, чертов дворняга! Лису пылала от гнева, ее маленького крольчонка били, но она не могла с этим ничего поделать! Ее силы все еще были не стабильны, потому она опасалась их использовать, дабы не задеть ребенка, но поведение этой твари, а иначе призрак просто не могла назвать столь отвратительное существо, не входило ни в какие рамки. Они лишь пришли, дабы найти себе пропитание, а точнее найти его для Вэй Ина, но этот бугай ни с того ни с сего стал прогонять и проклинать маленького ребенка. При чем он не обращал внимание на то, что мальчик здесь не единственный беспризорный попрошайка. Остальных он не трогал, даже не смотрел в их сторону, тут же беспричинно нападая на беззащитного ребенка. Он пнул его в живот, вновь начиная свою ругань, а Лису была на грани того, чтобы не сорваться на этого мужчину. — Прошу вас, остановитесь. Он ведь всего лишь ребенок, — женский голос, чарующий, но явно не принадлежащий молодой деве, заставил застыть всех участников конфликта. Лису благодарно посмотрела в сторону женщины, и на мгновение ее взгляд задержался на левой руке, но после сразу перешла к лицу. Мужчина тоже обратил внимание на руку дамы, но в отличие от призрака довольно долго рассматривал его, а точнее на место, где та должна быть, рука вплоть до лопатки отсутствовала и была скрыта за тканью одежды. Бугай все же поднял свой взгляд, в котором промелькнуло нечто сравни с отвращением. Женщина была немолода и не стара, возраст по внешнему виду Лису не смогла бы точно определить. Ей можно было дать как все сорок, так и двадцать пять. Лису не могла понять, но эта женщина ей казалась странной, будто не из мира сего. Присмотревшись в глаза дамы, призрак заметила, что у той самые обычные человеческие зрачки и радужка темного каштанового цвета. Несмотря на старческие морщины, лицо у женщины явно можно было бы назвать красивым, хотя неписаной красавицей та точно не была. По крайней мере, сейчас уж точно. Но было в ней что-то, что заставляло задержать на ней взгляд в поисках этой странности. Она не отталкивала, но была… странной. — Старушка Шень, не стоит лезть в чужие разборки, а не то и тебе перепасть может. А этот поганец, — он гневно указал в сторону не осмелевшегося вставать Усяня, от вида чего Лису чуть ли не зарычала на незнакомца, — пусть вообще убирается отсюда! Мелкий ублюдок! — он замахнулся, и мертвая уже была на грани, готовая выпустить свою тьму на этого человека, как его руку удержала тонкая женская ладонь. — Прошу прощения, уважаемый мужчина, — Лису на это хмыкнула, такие мудаки как этот не заслуживают и толики уважения, — но эта старушка все же стала свидетелем этой неподобающей сцены и таким образом влезла в это дело. Я, как сердобольная женщина, не переношу насилия над детьми, так что прошу вас сказать мне, что же такого натворил этот мальчик, так сильно выведший вас из себя, и мы постараемся выйти из этой передряги без лишней крови. Пусть старушка и вызывала в Лису странные ощущения, природу которых она не совсем понимала, но мертвая решила пока не обращать на это внимание и с восхищением и благодарностью смотрела в сторону их спасительницы. А вот мужчина лишь недовольно цокнул и выдернул руку из некрепкого захвата. Он с не скрываемой враждебностью посмотрел на ребенка. Под таким взглядом маленький Вэй Ин вздрогнул, но нашептывания и призрачные поглаживания Ли-цзе успокоили его. Он сейчас не один, и его Ли-цзе защитит его от любой опасности, обнимет своими призрачными руками, даря приятную прохладу, погладит по растрепанным волосам, а перед сном расскажет какую-нибуть интересную сказку, одну из тысяч, что знает сестренка. — Этот оборванец принесет нам всем беду, говорю тебе! К нему даже псы боятся подходить, а всех, кто хоть как-то вредит ему, настигает несчастье! — на лице у призрака появилась веселая улыбка, и она не удержалась и хохотнула, вспомнив свои проделки над всеми этими высокомерными идиотами, что посмели лезть к ее А-Ину. Вэй Ин удивленно посмотрел в сторону чарующего смеха, а потом догадавшись о чем-то, не смог удержать улыбки, на что незамедлительно отреагировал здоровяк, — да этот паршивец еще и смеется надо мной! — мальчик вздрогнул, и с лица исчезло любое напоминание о веселье, чему Лису была очень недовольна, и она вцепилась в мужчину недовольным взглядом, прожигая в нем дыру. И будто бы почувствовав что-то, по спине мужчины пробежали мурашки, а его самого обдало непонятным холодом, от которого тот поежился, но стал отступать. Что, впрочем, лишь сильнее разозлило его. — Во, о чем я говорю! Только не говори мне, что не слышала истории о нем, а коли так, то слушай меня внимательно старушка! Торгаша Лу на прошлой неделе, как он сам рассказывал мне и остальным мужикам в таверне, чуть ли не съела какая-то темная тварь, а он настолько перепугался, что чуть не помер на месте! Во, а до этого он всего лишь не дал этой попрошайке хлеба, или чего он там у него выпрашивал, и прогнал от своего прилавка, — Лису злостно и разочарованно хмыкнула на это. Как же! Они даже не подходили к этому худощавому и мерзкому торговцу, а просто проходили вдоль улицы, он сам вышел к ним, предлагая кусок хлеба, который в конечном итоге так и не отдал, а бросил мимо проходящим бездомным псам, после омерзительно посмеялся над беспомощным ребенком и ушел, напоследок пнув его. В тот раз Лису лишь слегка надавила на его психику и припугнула его, когда тот отошел на достаточное расстояния от ее А-Ина, чтобы тьма не повлияла на малыша, а то, что тот чуть в штаны не наложил — его вина. Да и обвинения хоть и правдивы в какой-то степени, но слишком глупы, поверхностны и притянуты за уши! Мертвая никогда не была поборником справедливости, но сейчас, когда на кону ее подопечный, Лису ужасно хотелось припечатать нелепостью их обвинений и сильно так напакостить им. Хотя… призрак все же сделает что-то эдакое с этими горделивыми трусами, что боятся и бьют беззащитного ребенка. Раз назвали проклятым отродьем, пожинайте плоды. Пусть так ребенка могут сторонится и те, с кого можно было бы выпросить что-то, но в конечном итоге это сильно спугнет гадливых людишек, посмевших навредить охраняемому призрачным духом человеку. Старый мудак, очередное мысленное нарекание этой личности призраком, стал пересказывать истории других людей, с которыми он, скорее всего, выпивал в той самой таверне. В каждом из них мальчика представляли как сеятеля неприятий или что хуже — маленького демона. Лису уже готова была рискнуть и напасть, как удивленно замерла, смотря на так называемую старушку Шень. — То есть, посему выходит, что с каждым из ваших товарищей происходила какая-то беда, перед этим они все… хм… повздорили с этим ребенком? И собаки держатся от него на расстоянии… — она опустила свой непроницаемый взгляд на Вэй Ина, от чего тот поежился, и тем же бесцветным, что и ранее, голосом продолжила, — в следствии чего, вы решили, что ребенок обладает демоническими способностями, так? — Тц! Не только из-за этого! Я слышал, что его родители тоже были этими… как их там… заклинателями, во! Я слышал они померли где-то на их этой… эээ…. Ночной охоте, вроде бы… небось нечисть какая сожрала, — мальчик вздрогнул и поднял взгляд на говорившего, в его взгляде промелькнула странная эмоция, которая тут же была сокрыта за челкой, когда Усянь вновь опустил свою голову, но уже ниже. Лису зашипела, а бугай все продолжал говорить, игнорируя холод, проползший по спине — может они его каким-то своим этим… эээ… колдовству своему обучили, вот он и пользуется этим, чтобы мирных жителей вроде нас пугать! Во! На эти заявления, мертвая лишь холодно рассмеялась. Ничего он не знает, ничего не видел, у него нет никаких доказательств, но говорит так, будто сам все это пережил и рассказывает увиденное. От Лису не скрылось реакция ее подопечного на слова о родителях малыша. Ну ничего. Призрак уже начала придумывать способы наказания для этого несносного человека. Вэй Ин вздрогнул от этого смеха и еще больше сжался. — От него надо избавиться! Выкинуть за город, пусть живет с этими своими… эээ… яогуями и призраками, а нас оставит в покое! Хотя нет! Лучше забить его до смерти здесь и сейчас! Нечего оставлять в живых такую темную тварь, — и смачно сплюнул в сторону ребенка, чуть не попав в самого малыша. Лису застыла. Нет, она не боялась, что Вэй Ина могут избить. Мертвая подобного не допустит. Сейчас она была на грани срыва и еле сдерживала свою ярость. Если… если этот мудак скажет хоть одно слово… одно единственное слово и девушка клянется, что заставит его чувствовать столь сильный страх, что ни один человек не смог бы вынести. А там и старушка сама делом займется.* Но благо для всех, однорукая женщина по имени Шень подняла свой непроницаемый холодный взгляд на мужчину, посмотрев прямо в его глаза. — Господин, этот ребенок все еще остается ребенком, — мужчина хотел было что-то возразить, но был остановлен поднятой рукой, — у вас есть доказательства обратного? — эти слова несколько огорошили мужлана и Лису, немного успокоившись, ухмыльнулась, это женщина ей очень понравилась. — К-какие еще доказательства?! Я же только что все тебе рассказал! Или ты обвиняешь меня в клевете?! — чуть более громко, но уже менее уверенно сказал мужчина. А это интересно. Кто такая это женщина, что совершенно незначительными (по крайней мере для бугая) словами, смогла выбить весь запал мужика? Да еще и напугать его? Может, этот мудак просто не был настолько тверд в своих действиях, что один простой «тык» в его брешь, тут же подкашивает его? — Хм? Ну что вы. Я лишь говорю о том, что кроме ваших слов и слов ваших «друзей» нет ничего, что доказывало бы демоническое происхождение ребенка. — пусть сказано это было без всяких эмоций как на лице, так и в голосе говорившей, но в самой речи можно было уловить нотки усмешки. Хотя мужчина казалось не заметил этого, — да и то, они какие-то расплывчатые и противоречивые… Бугай попытался прервать речь женщины, возмущенно пыхтя, но та продолжила тем же спокойным и прохладным тоном. — Вы говорите, что он обладает какими-то темными силами, а потом называете его родителей заклинателями, что умерли на ночной охоте. Заклинатели не используют темную ци для культивации, так чему они могли научить своего ребенка? Да и ваши слова… «Лучше забить его до смерти здесь и сейчас» звучат довольно жестоко. Все же ребенок есть ребенок. И даже если вы убьете его ради потехи толпы, разве это не скажется на вас? Ведь никому не хотелось бы сидеть рядом с тем, кто с наслаждением убивает детей, пусть и беспризорников, верно? Они будут думать: «А вдруг он и моего ребенка убьет?» Мужчина замер, сначала он побагровел, потом побелел, затем посинел, а потом посерел. Лису это так позабавило, что она, не смотря на мрачный контекст слов женщины, буквально каталась по земле, при этом громко смеясь. Ее смех, такой веселый и теплый, совсем не похожий на тот, что был только что, злой и холодный, поднял Вэй Ину, упавшее было, настроение. Он улыбнулся, все так же скрывая лицо за копной волос. Женщина все так же смотрела ему в глаза, а этот бугай, шкаф, как его очередной раз назвала мертвая, лишь гневно пыхтел, но ничего против не предпринимал. Лису прищурилась. Здесь определенно было что-то не так. Что-то связанное с этой странной женщиной. Призрак помотала головой и решила, что это ее никак не касается, так что стоит лучше отложить этот вопрос в пыльный ящик. К вящему удивлению и радости мертвой, шкаф лишь развернулся, гневно посмотрел на сжавшегося мальчика (на что Лису вновь зашипела) и ушел, нервно поведя плечами. Мертвая тут же потеряла свой интерес к неотесанному мужлану, она все равно знает, где тот проводит свое свободное время, и посмотрела в сторону их неожиданной и довольно загадочной спасительницы, которая молча развернулась и ушла. Ухмылка на лице призрака могла бы напугать любого, кто мог бы ее видеть…