Солнце умирает в полдень

      Уже издалека было слышно веселое трыньканье на пианино невпопад. А когда Обито переступил порог своего дома, чуть было не споткнулся об отчаянно щемившегося к двери кота — видать, скотинка в край оторопела от талантов своей хозяйки и силилась изо всех сил от них спрятаться. Перешагнув через шерстяного, Учиха матюгнулся, закрыл за собой дверь и бросил пакеты на пол. Кот вальяжно и с недовольством отошёл в сторону.       Снимая ботинки под обрывки фортепианного пассажа, мужчина словил на себе гневный кошачий взгляд. — Что было в голове у человека, который назвал тебя Зайкой? — спросил Обито, глядя на раздосадованного кота. — Ты не Зайка… — отставил он один ботинок. — Ты Зайкотрон-3000, — хмыкнул он, расшнуровывая второй ботинок.       Фортепианная игра вдруг оборвалась. В коридор выскочила Кайя в шортах и растянутой футболке. — А я тэпанъяки приготовила! — весело оповестила она и направилась в кухню. — А ещё сегодня гипермаркет сгорел. Слышал? — донеслось уже из другого помещения. — Слышал, — буркнул Обито и снял куртку. — Классный был магаз, я там рыбу по скидке брала. Говорят, это намеренный поджог был! — проворковало из кухни, а Учиха промолчал и, устало вздохнув, пошёл вместе с котом к Кайе.       Зажаренное мясо и вправду было вкусным. Пока Обито уплетал за две щеки домашнюю еду, то пропустил мимо ушей новости о работе Кайи, о её планах сменить профессию и уйти в новомодное «ай-ти», а ещё прослушал что-то о свадьбе подружки, на которое девушка купила невероятно крутое платье и теперь подбирает под него туфли. И по мере поступления пищи в желудок, на мужчину вновь навалилась сонливость, которую уже невозможно было сдерживать. Поэтому, тихо поблагодарив за все старания, рассказав о том, где валяется гель для стирки, он уполз в свою комнату. Принял душ, под горячими струями попытался хоть как-то спланировать следующий день, но мысли спутались, а тело приказало ползком валить в постель. Уже выйдя из ванной комнаты, сев на кровать и заметив на ней Зайкотрона, развалившегося на покрывале, величественно лижущего яйца, Обито взялся за телефон. — Смотри! Я туфли нашла! — ввалилась Кайя без стука в дверь и, держа в руках гаджет, поспешила к Обито.       Тот сходу заценил шёлковый комплект для сна на девушке и вежливо отвёл взгляд от её слишком просвечивающихся упругих частей тела. — Вот! — плюхнулась она рядом на кровать и показала экран телефона. — Красивые, правда? — заискрилась девушка счастьем.       Лямка бордового топа соскользнула с её плеча. Обито невольно засмотрелся на обнажившуюся ключицу, на сосок, что тёрся бугорком о шёлк. В его штанах начал созревать интерес… — …а ночевать мы будем в смарт-отеле! — щебетала Кайя. — Смотри какой! — разыскала она фото в галерее и показала Обито.       Учиха под давлением горячего импульса вдруг обнял девушку за талию и, склонив голову, поцеловал её в губы. Кайя замерла. Почувствовав в ответ сомкнутый в напряжении рот, Обито отстранился и посмотрел ей в глаза. В них читались испуг и удивление. — Обито, ты чего?.. — растерянно нахмурилась девушка и вернула лямку топа на плечо. — Мы же друзья… — виновато опустила она глаза.       Кайя вдруг резко вскочила на ноги и, скрывая взгляд, в быстром темпе покинула комнату. А Обито, с надрывом выдохнув, прикрыв веки, упал на спину в мягкое одеяло. «Ну разумеется… Кто полюбит такого урода, как я», — мысленно провалился он в яму ничтожности и сглотнул ком в горле. Но в тот же миг где-то рядом провибрировал телефон, и мужчина нехотя за ним потянулся.       «Прости, я не могу. Ничего не получится» — пришла смс-ка от Кайи, а вслед всплыло уведомление от Яхико: «Можешь говорить?». Доза напряжения шарахнула по нервам Обито — если Яхико требовал разговора так поздно, то план шёл не в ту сторону. Приготовившись слушать о тонне сюрпризов, Обито ответил «да», а спустя минуту принял звонок. — Новость первая. Хидану пришили статью за разжигание ненависти и взяли под следствие, — проговорил Яхико. — Ты же знаешь, что из него могут выбить? — Явки, пароли и дурь, — нервно сжал переносицу двумя пальцами Обито, — я займусь этим. — Новость вторая: все наши счета заморожены службами национальной безопасности. Какудзу уже не в Японии, просил не беспокоить. — Он что-то взял себе? — поинтересовался Учиха. — Нет, все деньги на месте. Но комиссар Хатаке быстро до них доберётся. Он, кстати, чуть на взятке однажды не попался. Обито воодушевился: — Есть доказательства? — Есть заказчики. Они держали наркошоп, и однажды, чтобы напугать своего химика, который хотел выйти из группировки, оплатили облаву ментов. Понимаешь, кто был тем самым ментом? — Какаши прикрыл их? — Прикрыл, а потом закрыл на пятнадцать лет. Но факт оплаты есть. Обито вздохнул и вскинул брови: — Ещё какие-то факты наскребли? — Ребёнок у него болеет. Что-то с сердцем, так что комиссар собирает крупную сумму на операцию. И потому согласился взяться за это дело. Как думаешь, что нам скажет, если оплатим медицину? — Думаю, усидит на двух стульях. — А если прирежем кого-то из семьи? Обито напрягся: убивать кого-то из родных давнего друга ему не хотелось. — Не трогайте никого, — приказал он. — Пока всё под контролем. — Как знаешь. Но я бы на твоём месте сейчас прижал следака. — Главное, чтоб к нам близко не прижимался, а в остальном разберёмся. Так что молчим и двигаемся по плану. — Понял, на связи, — и после этих слов Яхико отключился.       Обито снова упал в постель, а мыслительный процесс тут же заполнил собой всю оперативную память мозга: слишком быстро следствие раскрывало их планы. Слишком резво неповоротливая государственная махина шевелила своими извилинами. Дела на самом деле шли очень плохо…       Вспомнив про Хидана, Обито вновь схватился за телефон и через соцсеть зашёл в открытый городской паблик объявлений. «Приглашаем всех желающих на зум-конференцию «Стениловые вексели» завтра в 06:00» — написал он пост и простонал: надо будет вставать в пять для утренней встречи с Итачи. А значит, чтобы выспаться, нужно было лечь прямо сейчас.       Укутавшись в одеяло, по привычке зайдя на страницу Рин, Обито почувствовал вес своего сердца — ощутимый, объёмный, пульсирующий настолько, что захотелось выть. Он заставил себя выйти из соцсети и не думать о похоронах — любимая женщина в его мечтах была жива, здорова и улыбалась со всей душой… И любила его, хотя об этой любви знал только он. Но… Разве это было плохо? Что такого ужасного в несбыточных фантазиях?..       Поставив будильник на пять утра, а телефон на зарядку, выключив свет и по привычке почесав за ухом наглого кота, Обито уткнулся носом в подушку. Уже было уснул, но внезапно словил мысль, на которой сердце взбудоражено завибрировало. «Что важнее: верить в умершие идеалы или попробовать найти новые?» — проговорил внутренний голос, а воображение подсунуло Кайю в красном топе и её простодушные разговоры, искренность, наивность… Но Учиха отмахнулся от инсайта и, слушая мерное урчание кота, поспешил скорее отдаться в руки Морфею.       Утро ему показалось болезненным. За пару минут до будильника снова снился тот самый сон — воспоминания из Южного Судана, где бравая армия Японии защищала мирных жителей от местных боевиков. Тогда жара шпарила по коже, было нечем дышать. Песок сыпал в глаза, скрипел на зубах, и суховей гнал его по открытой местности близ обмельчавшей реки. Сквозь оптический прицел были видны африканцы, разбегающиеся в разные стороны, кричавшие во всё горло. А среди орущей толпы стоял на коленях мальчик в обносках: он словно видел Обито, засевшего в окопе, и глядел прямо в линзу прицела пронзительным взглядом. Его рука болталась на остатках кожи, мальчонка придерживал конечность, чтоб та не оторвалась. И смотрел со слезами на глазах и немым вопросом: «За что вы так со мной? Ведь я ни в чём не виноват…».       Звонок будильника заставил Учиху резко подорваться. Он проморгался от кошмара, унял учащённое дыхание и еле слышно простонал — пять утра для подъема он считал пыткой, но всё равно с горем пополам сполз с кровати и поплёлся собираться на встречу. Честно отжался полсотни раз от пола, чтоб поскорее проснуться, по пути на кухню споткнулся пару раз о Зайкотрона, хлебнул кофе в дорогу, а выйдя из подъезда, застал холод, рассвет и мелко моросящий дождь. Нахмурившись от внезапной смены погоды, Обито дошёл до машины и плюхнулся в неё. Прочистив дворниками лобовое, зевнув и почесав затылок, он завел мотор и двинулся в путь.       Недостроенная дорожная развязка, перекрытая со всех сторон дорожными знаками и сигнальными конусами, пустовала. Техники не было слышно, горы песка и щебня органично вписывались в пейзаж. Обито доехал до ограждений, остановился, закурил, приоткрыл окошко и принялся ждать.       Спустя пять минут вещания новостей по радио дверь со стороны пассажирского сидения открылась, и в салон сел юноша в чёрном пальто. Стряхнув зонт за бортом, он закрыл его, забрал в машину, а после хлопнул дверью. Обито прикрутил громкость радио, закурил вторую сигарету и без приветствий начал: — Один наш человек сейчас в камере предварительного заключения, — выдохнул он дым в щель окна. — Это Хидан, бывший председатель секты Джашина, ныне ютубер. Надо разобраться с ним. — С летальным исходом? — поинтересовался парень сбоку. — Желательно, иначе всю контору сдаст. — Только к вечеру смогу кого-то в камеру подсадить.       Обито вздохнул и посмотрел на невозмутимо смотрящего вдаль Итачи. — Поздновато, так что постарайся быстрей, — проговорил он и вновь втянул дым в легкие. — Я постараюсь, — проговорил парень и протянул сложенный вчетверо лист. — И у меня тоже к тебе дело есть.       Обито спрятал листок во внутренний карман и кивнул на предложение, а Итачи продолжил: — Позаботься о Саске. Мужчина нахмурился: — Он же вроде учится в школе-интернат, нет? Частная, элитная, кормят лучше, чем в «олл инклюзиве». Чего ему надо-то? — Вскоре ты всё поймешь, — бросил обтекаемую фразу Итачи, скользнул холодным взглядом, а затем открыл дверь машины. — А можно без ребусов этих? — начал раздражаться Обито. — Что делать-то нужно? — Расскажи правду, — проговорил на прощание парень и вышел из авто. А Обито с раздражением выкинул окурок и пробурчал: — Психические расстройства — дело семейное. И при этом никто до психиатра так и не дошёл, — проворчал он себе под нос, завёл двигатель и отъехал от ограждений.       Следующим пунктом остановки мужчина назначил себе рыбоконсервный комбинат — нужно было понять, какую партию патронов прислали в замороженной рыбе и кальмарах. Ведь вскоре, когда волна анархии и мародёрства встанет на дыбы, оружие и патроны станут очень нужны некогда миролюбивым гражданам — хотя бы для самозащиты от взбесившихся головорезов, так что можно будет выгодно всё продать. «В бизнесе нет политики. В бизнесе прав тот, у кого денег больше», — процитировал Обито вслух Мадару и с усталостью поддал газу.       В заветном внутреннем кармане покоился листок с адресами — Итачи скрупулезно подготовил почву для рассылки товара в разные уголки Японии, позаботившись также о пунктах приема. Что будет дальше с сёмгой, нашпигованной свинцом, Обито прекрасно знал, но пока предпочитал не думать об этом — голова и так болела от мыслей о предстоящем перевороте. И все зависело от главного вопроса: выйдет ли он сухим из дела или же с кровопотерей — вот об этом следовало беспокоиться куда больше, чем о судьбе перемороженной селёдки.       Спустя полтора часа «Камри» таки пробралась к загробной жизни подводного царства — двухэтажному зданию из серого бетона, увенчанному ржавой трубой. Округа комбината была усыпана такими же промышленными зданиями и складами, что на фоне хмурого неба кроме как ощущения тленности бытия никаких эмоций больше не вызывали. Обито почти доехал до парковки, даже успел сунуть сигарету в рот, чтоб по пути ко входу накуриться вдоволь, как увидел мигающие фары в зеркале заднего вида и охренел: позади бликовал сиреной внедорожник и просил сдвинуться на обочину, чтоб можно было проехать. Учиха дёрнул руль в сторону, сбавил скорость, и три габаритных «Ниссана», а также минивен с шумом проехали мимо. «Облава», — узнал форму спецназа в окнах машин мужчина и с тоской, неспеша доехал до стоянки. Он наблюдал с парковки, как парни, не теряя ни секунды, выскочили из машин. Они без промедления оцепили здание комбината, уложили на мокрый асфальт худосочных и пожилых охранников, словно те были не более чем тренировочными манекенами в их операции. Быстро и слаженно, выполняя отрепетированный ритуал, они ворвались в здание и надолго исчезли из виду. Несколько человек остались снаружи и, как сторожевые псы, сканировали обстановку вокруг, держа винтовки наготове.       Тем временем Обито курил, облокотившись о панель и опустив стекло автомобиля. Он медленно растирал большим пальцем висок, выдыхая густой дым, который лениво стелился по салону. Мысли его погрузились в тревожный коктейль: как теперь сообщить Мадаре о провале одного из пунктов эпического плана, который с виду казался таким умным и неприступным? С каждой затяжкой он впервые ощущал нарастающую тяжесть беспокойства, осознавая, что игра вступает в новую, более опасную фазу. «Быстро сработали, Итачи даже пикнуть не успел. Видать, у Какаши есть своя группа, которая подчиняется только ему», — сделал выводы Обито, сплюнул в окно и, не дожидаясь момента, когда начнут тащить наружу виновных и причастных, завёл машину и поехал домой. «Да, с Какаши с нужно разбираться. Срочно и сейчас», — окончательно озлобился Учиха и, глядя одним глазом на дорогу, потянулся к телефону для отдачи безжалостного приказа.