Dance of Fates

      Трисс лежала на полу, её дыхание было прерывистым, а руки мелко дрожали. Магические ледяные оковы Карантира крепко удерживали на месте. Ледяная магия эльфа словно проникла в тело чародейки, вытягивая тепло и магию, оставляя лишь болезненный холод. Когда-то яркий огонь её сущности постепенно угасал, превращаясь в слабую искру.       Цири, стоявшая напротив, казалась застывшей в отчаянии. Её взгляд метался между Трисс и двумя фигурами перед ней. Эредин стоял неподалёку, спокойный и безучастный, словно наблюдая за шахматной партией, где все фигуры уже принадлежали ему. Рядом находился и Карантир, он стоял, скрестив руки на груди, его лицо оставалось холодным, как его магия, но в глазах мерцало что-то вроде удовольствия.       Король шагнул ближе, его тяжелые шаги эхом отдавались в пустоте. Его голос был ровным и отстраненным, словно он говорил лишь очевидное: — Ты видишь, что происходит, Zirael? Она умирает. Медленно, болезненно. Всё это — результат твоего упрямства. — Оставьте её! — девушка с трудом сдерживала дрожь в голосе, гнев смешивался с отчаянием. Эльф поднял бровь, словно её слова его позабавили. — Ты всё ещё не понимаешь. Ты продолжаешь сопротивляться, когда борьба давно проиграна. И не ты платишь за эту глупость, а она. — Он кивнул на Трисс, чья грудь едва вздымалась при каждом, сделанном с огромным трудом, вдохе. Цири сжала кулаки, её взгляд метнулся к Трисс. Чародейка с трудом приподняла голову, её губы шевельнулись, она нашла силы что-то сказать, но Карантир едва заметно пошевелил пальцем. Мгновение — и воздух вокруг Трисс похолодел ещё сильнее. Её дыхание стало почти незаметным, а слова застыли во льду, так и не сорвавшись с её губ. — Хватит, — прошептала Цири, сжимая руки так сильно, что ногти впивались в кожу. — Чего вы хотите? Эредин приблизился, его фигура казалась огромной в полумраке зала. — Ты и так знаешь, чего я хочу, Ласточка. Тебя. Твоё согласие. Твоё подчинение. Смирись с Предназначением, откажись от своей бесполезной борьбы и прими свою роль в нашем мире. — И вы её отпустите? — её голос дрогнул, но взгляд оставался твёрдым. — Она останется жива, — заверил эльф, его губы изогнулись в едва заметной усмешке. — Жива и цела. Разве этого мало?       Цири молчала, её разум метался между гневом и отчаянием. Она снова посмотрела на Трисс, но её взгляд встретил лишь затуманенные глаза подруги, которые казались пустыми. Девушка опустила голову, её дыхание стало тяжёлым. Она знала, что другого выхода нет. — Хорошо, — наконец произнесла она, с трудом поднимая взгляд на Эредина. — Я приму ваши условия. Только оставьте её в покое. Прошу.       Эредин кивнул, он был доволен сделкой. А последнее слово принесло ему особенное удовольствие. — Мудрое решение. Ты сделала то, что должна была сделать с самого начала. — Король обернулся к Карантиру. — Достаточно.       Чародей бросил на Цири короткий взгляд, в котором смешивались любопытство и нечто вроде презрения. Затем сделал ленивое движение рукой — и ледяные оковы вокруг Трисс начали исчезать, медленно, словно издеваясь, рассеялись.       Цири тут же подскочила к Трисс, опустилась на колени рядом с ней. Когда девушка осторожно прикоснулась к подруге, её сердце сжалось. Чародейка едва дышала, её дыхание было слабым и прерывистым, а её глаза, которые когда-то сияли решимостью и силой, теперь были тусклыми и безжизненными. Огромное усилие потребовалось Трисс, чтобы чуть приподняться и опереться на руку, но даже это движение выглядело мучительно. Она закрыла глаза, будто собираясь с силами, но её лицо оставалось бледным, словно отпечаток ледяной магии Карантира остался не только на теле, но и глубоко внутри. Цири поддержала её, прижимая к себе, но, не зная, что делать дальше. Трисс попыталась улыбнуться, но улыбка вышла вымученной, полной боли и усталости.       За их спинами Карантир усмехнулся, его глаза мерцали, как холодный огонь. Он смотрел на них ещё мгновение, прежде чем беззвучно раствориться в воздухе, как будто его никогда и не было. Тревожный холод, оставшийся после него, словно пронизывал всё пространство.       Эредин задержался чуть дольше, его взгляд был холодным и оценивающим. Он наблюдал за сценой, будто запечатлевая её в своей памяти, исследуя каждую деталь, каждое движение. Затем, как и его соратник, развернулся и ушёл, оставив за собой пустую тишину.       Тишину, что снова окутала помещение, холодная и тяжёлая, как мрачный саван. Она давила, наполняя пространство ощущением безнадёжности и осознания поражения. — Трисс, держись... — прошептала Цири, её голос дрожал, словно на грани слёз. Она обняла подругу, пытаясь согреть её, но холод, оставленный магией Карантира, казалось, проник очень глубоко, не желая отступать. Чародейка медленно открыла глаза, слабая улыбка едва тронула её губы, но в её взгляде была тень утраченной силы. — Я здесь, Цири... пока ещё здесь, — прошептала она, её голос был тихим, и каждое слово отдавалось болезненным усилием. Цири крепче прижала её к себе, словно пытаясь защитить подругу от невидимого врага, который продолжал терзать их обеих.

***

      Карантир сидел за массивным дубовым столом в библиотеке, перелистывая древний трактат. Полумрак комнаты смягчал резкие линии его черт, а тихий шелест страниц был единственным звуком, разлетающимся в комнате. Он не спешил: день был его, и он намеревался провести его в своём темпе. У него было хорошее настроение — редкое для него состояние, причина которого сидела неподалёку.       Трисс заняла место у окна, откуда открывался вид на сад. Она не двигалась, лишь молча смотрела на редкие деревья и клумбы, обрамлённые каменными дорожками. Её рыжие волосы мягко переливались в свете дня, пробивающегося сквозь высокие окна. В её позе было что-то необычно спокойное, словно она уже приняла всё, что с ней происходило.       Король проявил неожиданную щедрость. Когда в одном из разговоров Карантир мимоходом заметил, что Трисс его заинтересовала — её навыки в магии могли бы быть полезны, да и он давно искал себе служанку с магическими способностями — он уловил лёгкую тень усмешки на лице Ястреба. Эредин, казалось, не придал словам особого значения, но спустя всего несколько дней, с нарочитой небрежностью, король предложил: — Она твоя. Но не забывай, Zirael поставила одно условие: чтобы чародейка осталась жива и невредима.       Фраза прозвучала словно в шутку, но навигатор не обманулся. Он молча принял этот "подарок", сохраняя обычную невозмутимость. Внутри же он ощущал едва уловимое удовлетворение — редкое, но от этого не менее значимое.       Теперь, наблюдая за Трисс, которая с каждым днём становилась всё тише и покорнее, он чувствовал, что сделал правильный выбор. Её сломленная воля и готовность подчиняться приносили ему странное, холодное удовольствие. Каждый её осторожный взгляд и сдержанный жест лишь подчёркивали его власть, подтверждая, что она — его, полностью и без остатка.       Карантир оторвался от книги и посмотрел на чародейку. Ему нравилось изучать её: каждая деталь её поведения, её попытки сохранить достоинство даже сейчас. Он провёл много времени, ломая её волю, но теперь, когда она становилась всё более послушной, его интерес не угасал. Напротив, он находил в этом своеобразное удовлетворение. — Ты слишком долго смотришь в окно, Трисс, — заметил он, закрывая книгу и отодвигая её в сторону. Его голос был ровным, даже на удивление мягким. — Пойдём в сад. Здесь становится душно.       Она не ответила, молча кивнула, вставая. Её движения были плавными, но слегка напряжёнными, как будто остатки боли всё ещё напоминали о себе. Чародейка не задавала вопросов и не пыталась возражать.       Эльф подошёл ближе, его шаги были бесшумными, а взгляд — оценивающим. Он жестом пригласил её следовать за ним, и они вместе покинули библиотеку. — Ты заслужила небольшую привилегию, Трисс, — сказал чародей, его голос был вкрадчивым, но звучал так, будто он говорил с собственностью, а не с человеком. — Что скажешь, если я покажу тебе кое-что? Маленький подарок за твоё хорошее поведение. Трисс лишь кивнула, избегая его взгляда. Слова в её устах теряли значение — согласие, отказ, сарказм. Всё это давно уже не имело веса. Её шаги за ним по тропинке сада были лёгкими, но в каждом ощущалась сдержанность, как будто она боялась оставить слишком явный след.       Карантир шёл чуть впереди, он, казалось, был столь же спокойным, как тёплый воздух сада. Он наслаждался моментом, как хозяин, показывающий гостю своё владение, или хищник, неспешно исследующий добычу. Сад встречал их обманчивым умиротворением. Тропинка, вымощенная гладкими камнями, словно светилась в свете закатного солнца. Тени деревьев создавали иллюзию уединённости, и только и только редкие звуки журчания спрятавшегося в саду ручья нарушали тишину.       Когда лёгкий ветер коснулся её лица, Трисс на мгновение закрыла глаза. Она почти позволила себе поверить в эту обманчивую иллюзию спокойствия. Почти. — Если бы ты чаще замечала красоту вокруг, находиться здесь стало бы проще, — произнёс эльф, остановившись и обернувшись к ней. Его голос был почти мягким, но в нём сквозила ледяная отстранённость. Его взгляд — пристальный, как у инквизитора, ищущего в допрашиваемом слабости.       Трисс посмотрела на мага, не отвечая. Её лицо оставалось спокойным, но внутри неё гулом отзывалась сдержанная тревога. Она научилась не доверять его тону, даже когда он звучал безобидно или доброжелательно.       Они стояли возле густо заросшей клумбы. Эльф протянул руку, и тонкая серебристая нить магии скользнула от его пальцев, касаясь одного из цветов. В ту же секунду бутон, не развернувшийся, маленький, прежде скрытый среди зелени, начал мерцать, светиться, как будто вобрал в себя лучи закатного солнца. Лепестки раскрылись плавно, словно повинуясь его воле, обнажая сердцевину, светящуюся мягким, теплым светом. Слегка улыбнувшись, Карантир поднял цветок в воздух, позволив ему парить на уровне своей ладони. Потом движение его пальцев стало едва заметным, и цветок медленно опустился в его раскрытую руку. Протягивая его Трисс, он произнёс с тихой, почти дружелюбной интонацией: — Держи. Ты заслужила этот небольшой подарок.       Её пальцы осторожно прикоснулись к бутону, всё ещё светящемуся мягким сиянием. Чародейка взяла цветок, чувствуя лёгкое, едва уловимое тепло, словно в нём осталась частица его магии. Секунды тянулись, пока Трисс собиралась с духом. Её голос прозвучал тихо, едва заметно дрогнув: — Можно… побыть здесь одной? Совсем ненадолго.       Карантир чуть приподнял бровь, изображая удивление, но тут же на его лице появилась лёгкая улыбка. Этот запрос забавлял его. Её просьба была почти детской, наивной, но всё же имела свою ценность. Он мог позволить себе эту мелочь — хотя бы ради того, чтобы увидеть, как она пытается вновь обрести себя в пределах своего нового мира. — Конечно, Трисс, — произнёс он мягко, растягивая слова так, чтобы каждая из них звучала одновременно мило и снисходительно. — Почему бы и нет? Хорошее поведение должно поощряться.       Его взгляд медленно скользнул по её фигуре, запечатлевая каждую деталь: её напряжённые плечи, осторожно поднятые руки, сжимающие цветок, её неуверенный взгляд. Ему нравилось видеть эту смесь покорности и уязвимости — напоминание о его влиянии. — Я надеюсь, что ты не разочаруешь меня, — добавил он, наклонив голову чуть в сторону. Его голос стал тише, почти шёпотом, как будто предназначался только для неё. — Отдыхай, сегодня у нас довольно свободный день. Если и дальше не будешь доставлять проблем, такие привилегии будешь получать часто.       Он сделал шаг назад, но не торопился уходить. Несколько секунд он ещё стоял, будто наслаждаясь её замешательством. Ему было любопытно, сколько из прежней Трисс осталось внутри этой женщины. Затем он плавно развернулся и неспешно скрылся в тени деревьев. Его шаги были ровными и мягкими, почти беззвучными, словно его присутствие в саду было иллюзией.       Трисс глубоко вдохнула, едва ощутив, как напряжение понемногу отступает. Влажный воздух сада, пропитанный ароматами трав и цветов, наполнил её лёгкие, хотя на губах осталась горечь. Цветок в её руках всё ещё светился, но вместо утешения он был напоминанием о её пленении, о том, как легко чародей играет её судьбой.       Чародейка медленно опустилась на скамью под высоким деревом, стараясь на мгновение забыть, где она находится. Всё вокруг казалось обманчиво мирным — тени, покачивающиеся листья, тихий шёпот ветра. Это был оазис, искусственно созданный им, но, несмотря на свою природу, он стал её убежищем.

***

      Высокие своды комнаты наполнял мягкий свет, пробивающийся сквозь витражные окна. Служанки только что завершили свою работу — последние складки изумрудного платья были поправлены, волосы Цири уложены аккуратной волной. Она стояла перед зеркалом, глядя на своё отражение без особого интереса, словно это была не она, а кто-то совершенно чужой.       Эредин вошёл в комнату, его шаги были едва слышны. Служанки, склонив головы, поспешно покинули помещение, оставив Цири наедине с ним. Он остановился на пороге, оценивающе осмотрел её. Изумрудное платье, подчёркивающее цвет её глаз, буквально приковывало взгляд. — Этот цвет тебе к лицу, — спокойно заметил он, сделав пару шагов вперёд. Цири не обернулась, её губы сжались, а в зеркале отразилось напряжение, промелькнувшее в её глазах. — Если ты пришёл полюбоваться своим успехом, можешь обойтись без комментариев, — холодно бросила она. Эльф, не обратив внимания на её тон, слегка наклонил голову. — Сегодня важный день, Zirael, праздник. Многие на твоём месте сочли бы это поводом для радости, а не для мрачных мыслей, — мягко сказал он, — ты даже не представляешь, сколько эльфок мечтали оказаться на твоем месте. — Радости? Для тебя да. Это официальный день твоей победы. Ты получил, чего хотел, — королеву, покорную куклу. Разве не так? — Девушка повернулась к королю, скрестив руки на груди. Её взгляд был ледяным, голос прозвучал с вызовом. Эредин стоял неподалёку, его лицо сохраняло спокойствие, взгляд был сосредоточенным и оценивающим. — Ты ошибаешься, — произнёс он ровным голосом. — Я не жду от тебя покорности. Ты моя королева, Цири, но королева должна понимать свою роль. Эльф сделал шаг вперёд, его спокойный взгляд скользнул по отражению девушки в зеркале. — Ты вернулась домой, — сказал он мягко, но в его голосе звучала уверенность. — Домой к своему народу. Они видят в тебе символ, надежду. Ты — не просто королева, ты часть их будущего, как и они теперь часть твоего. — Народ? — бросила Цири с горечью. — Они мне не семья. И никогда не станут ею. Эредин выдержал её взгляд, его лицо оставалось невозмутимым. — Семья — это не всегда связь крови, хотя вообще-то в тебе течет старшая кровь, наша кровь. Это долг, который мы принимаем. Тебе не нужно любить их, но понять и принять — необходимо. Ты — королева, Zirael. Они будут смотреть на тебя, искать в тебе силу и уверенность. — Ты говоришь о долге, но забываешь, что отнял у меня всё, что было моим домом. Всё, что я любила. — Цири скрестила руки на груди, её губы дрогнули от сдерживаемых эмоций. — Тебе больно, я понимаю. — Эредин чуть заметно наклонил голову, словно соглашаясь с её словами. — Но это не отменяет того, что впереди важный день. Событие, которое изменит многое. Ты можешь ненавидеть меня, можешь злиться, но я надеюсь, что ты найдёшь в себе силы встретить этот день с достоинством. Ты — символ. Ты — связующее звено, надежда, будущее. Цири прищурилась, её голос звучал с горечью: — Будущее? Ты о том будущем, где я стану твоим украшением? Твоим трофеем? Твоей марионеткой, которая откроет тебе и всей твоей ушастой армии врата в другие миры, чтобы вы уничтожали их один за другим пока не останется никого кроме вас? — Я не стремлюсь к разрушению. — Эредин чуть наклонил голову, его тон стал чуть мягче, но взгляд остался твёрдым. — Белый Хлад угрожает не только нашему миру, но и всем остальным. Ты можешь остановить его, Ласточка. Спасти все миры. — А что потом? Когда Белый Хлад будет повержен? Вы же все равно воспользуетесь открытыми вратами, чтобы взяться за другие миры... Эльф чуть приподнял бровь, в его глазах вспыхнула тень иронии: — Без Белого Хлада не будет причин уходить куда-то. Если когда-нибудь и придёт время искать новые территории, то твой голос, как королевы, будет иметь вес. Ты сможешь повлиять на мои решения… — он сделал шаг ближе и добавил с лёгкой усмешкой: — Уверен, ты найдёшь способы быть весьма убедительной. — Убедительной? Думаешь, я буду играть в твои игры? — Ты хочешь видеть Трисс, не так ли? — король слегка наклонил голову, его взгляд стал лукавым. — Я могу позволить тебе это. Чаще. Но всё зависит от того, как ты проявишь себя. — Так выглядит твоё великодушие? Возможность видеться с той, кого ты используешь как рычаг, чтобы удержать меня здесь? — Цири не сдержала грустную усмешку. Эредин спокойно встретил её взгляд, не выказывая ни раздражения, ни злорадства. — Ты королева, и как королева, можешь влиять на мои решения. Чем достойнее ты себя поведёшь, тем больше свободы я дам. Девушка усмехнулась, но её глаза оставались холодными. — Свободы? В этом месте? Ты извращённо понимаешь это слово. Эредин слегка склонил голову, его голос стал ещё тише: — Может быть. Но здесь многое зависит от твоего поведения. Постарайся выглядеть величественно. Он повернулся и направился к двери. На пороге он остановился, не оглядываясь, но его голос был уверен и твёрд: — Сегодня праздник. Не стоит выглядеть настолько грустной. Королеве это не к лицу. Эльф ушёл, оставив Цири в раздумьях, глядящей в зеркало.