Рассыпанные бусины

— Я помню, землянки были куда скромнее. Великий Ра, правитель всех правителей, усмехается, сжимая её бедра крепкими руками. Он полуобнажен, и мышцы явно бугрятся под смуглой кожей, вызывая невыносимое желание прикоснуться. Ощутить размеренный сердечный ритм. Она не обращает внимание на его слова — видит, что те не имеют значения. Чувствует. Обхватывает мощную шею и чуть наклоняет, прижимая лицо к собственной груди — на ней лишь наряд танцовщицы, одна из самых пошлых и откровенных его вариаций, когда полупрозрачный лиф скрывает лишь бусины сосков, а юбка полностью обнажает боковые стороны бёдер, ясно давая понять, что белья под костюмом нет. От одного горячего дыхания в ложбинку хочется застонать, как будто все её тело — сплошной оголенный нерв, но она держится. Сильные руки смещаются на ягодицы, сжимают их и шлепают по правой, вызывая сладкий крик. — Куда скромнее. Повторяет он и впивается сухими губами в шею самым настоящим вампиром, отчего она рискует получить наутро тёмные засосы. Приподнимается, прокатываясь по его бёдрам, откидывает голову. — Но мне это даже нравится. Великий Ра, не церемонясь, разворачивает её к себе спиной, задирает юбку наряда, заправляя подол в крепкий пояс. Ей хочется встать, нагнуться, упершись в стену руками, если уж повелитель решил взять её сзади, но мужчина держит за запястье, для удобства положенное на подлокотник кресла. — Великий Ра… Шепчет она, оглядываясь через плечо. Смотря в горящие огнём обычно спокойные голубые глаза, ясные, как безоблачное небо. — Ты уже хочешь уйти? Шепчет он с улыбкой хриплым голосом, вызывающим мурашки по телу. Она вздыхает, немного неровно, ёрзает, потому что резко становится не удобно сидеть на прежнем месте. Крепкая ладонь гладит её талию, ягодицы, едва задевая сосредоточение тепла и возбуждения. — Ты прекрасно знаешь, что нет. Шепчет также тихо в ответ. — Хорошая девочка. Усмехается Великий Ра и резко толкается в неё двумя пальцами, вырывая стон неожиданности, стон удовольствия и нетерпеливое ёрзанье. — Такая влажная. Такая тугая. — Специально для тебя. Великий Ра хрипло смеётся, и от этого смеха, вместе с фрикциями и интуитивным сжиманием собственных бёдер она уже готова кончить. Но мужчина неожиданно вынимает пальцы, и несколько мучительных мгновений слышится лишь шорох ткани, прежде чем её наконец-то насаживают на большой твёрдый член, восхитительно расстягивающий изнутри. Мужская рука хватает за талию, задаёт ритм, довольно быстрый, довольно сильный, вторая касается её лица, проникает пальцами в открытый рот, и она стонет, касаясь огрубевшей кожи языком, чувствуя собственный вкус. Ощущения кажутся нереальными, удовольствие собирается по крупицам где-то в солнечном сплетении, разбиваясь мощными толчками, склеиваясь долями секунд перерывов. Она поднимает лиф наряда, касается груди, тянет левый сосок, скользя правой рукой к промежности, набухшему клитору. Ей хорошо. Ей просто потрясающе. Великому Ра, если судить по сбитому, шумному дыханию за спиной, тоже. Она двигается в ответ, сжимает твердую плоть внутренними мышцами, ухмыляясь хриплым стонам. Вскрикивает, когда после ускорения, Великий Ра насаживает её до упора и замирает, пульсируя внутри. Отвечая на пульсацию расслабленных после оргазма мышц. — Станцуешь для меня ещё раз? Спрашивает, как только она поднимается, опуская полы юбки, скрывая следы взаимной страсти, склеивающие бёдра. Как только приводит в порядок лиф и с благодарностью принимает тёмный плащ, способный скрыть её от любопытных глаз. — Я подумаю над этим. Ра, устало откинувшийся на спинку кресла, усмехается, кивая. Проводит её фигуру внимательным взглядом до самых дверей.