Заклинание нежности

Сентябрьское утро окутало Хогвартс туманной прохладой и желанным спокойствием. Первый учебный день наступил стремительно, громко развеяв остатки мраморной ночи, но здесь, в глубоком подземелье, имелась возможность насладиться кратким мгновением тишины перед началом неизбежного хаоса. Или, проще говоря, перед занятиями с бестолковыми волшебниками. Ни криков учеников, ни суетливо летающих над головой сов, ни волнительной беготни старост по коридорам. И, что самое важное – абсолютное отсутствие назойливого жужжания нового не в меру самодовольного профессора. Идеальная тишина. Все, что нужно для размеренной подготовки к предстоящим урокам. Просто прелесть после кошмарного вечера, который обрушился на Снейпа, как снег на голову. Оказавшись снова наедине с собой, ему даже на мгновение показалось, словно ничего не менялось и вовсе, а осталось таким, как прежде. А что, это ведь мысль. Может быть, сливовый пирог был испорчен, поэтому накануне профессор увидел всего лишь иллюзию в виде индийского юноши, такого же яркого, как зачарованный фейерверк? Что-то, похожее на кошмарный сон? Подумать только, это же было настолько абсурдно, насколько невозможно. Однозначная нелепица. Неоспоримая глупость! Мысль о том, что Бхат никогда не было в стенах Хогвартса и быть не могло, заставила профессра приободриться. Он мигом стряхнул с себя остатки липкого сна, аккуратно пробегаясь гребнем по чернильным прядям густых волос. Блеск белоснежных свечей мягко подрагивал, создавая в его кабинете дымку загадочной отрешенности. Все было так, как всегда. Неизменно, статично, без громких излишеств. И очень хотелось верить в то, что это не подвергнется изменениям. Накинув на плечи привычную мантию, Снейп манерно смахнул с плеча пыль, ощущая, как к нему постепенно возвращается контроль над ситуацией. Никакого профессора Бхат... Как бы приятно это звучало, будь оно правдой. Хогвартс не был местом для веселья. Это школа. А в любой школе приоритет имеет строгая дисциплина. После единственного разговора с новым профессором Снейп искренне убедился в том, что Бхат представляет серьезную угрозу поддержанию порядка в стенах Хогвартса. Строгость, ответственность и благоразумие – твердые колонны, на которых стоит учение волшебству. Эти истины в разы лучше для студентов, нежели отвлекающие поблажки и цепляющие внимание шутки. Интересно, каким профессором покажет себя «идеальный» Бхат? Снейп нисколько не сомневался в том, что Бхат вел бы себя шумно и безалаберно со студентами, превращая уроки в настоящее шоу. Немыслимо и недопустимо. Снейп не мог даже думать о том, чтобы развлекать студентов, уж тем более – шутить с ними наравне. Как он и говорил, дисциплина превыше всего. Повеселиться эти наглецы могут и в Хогсмиде, но не на его лекциях. Ведь как бы иначе они бы тогда могли получить драгоценные знания? Веселье – препятствие на пути к знаниям. Дисциплина – залог успеха. Это устойчивая истина, которая не поддается опровержению. По-другому и быть не может. Его взгляд задумчиво устремился к собственному лицу в отражении зеркала, подмечая хмурую морщинку между бровями. Мелочь. Не так уж и часто он хмурился, правда же. В Большом Зале профессор застал обыкновенную суету. Первокурсники, затаив дыхание, смотрели на парящие в воздухе, заколдованные апельсины. Фрукты задорно подпрыгивали и, весело кружась, сами собой очищались от кожуры, падая прямиком детям в руки. Другие с восхищением говорили о новых поставках взрывных шипучек в обожаемый «Зонко», верно намереваясь запастись вредилками. Снейп это отметил, мысленно планируя конфискацию глупостей в ближайшие дни. В вот студенты постарше вели себя менее весело, что было даже удивительно, с их-то тягой к болтовне. Особенно пуффендуйцы, предвкушая первый в учебном году урок зельеварения. Что ж, от такого расклада и Снейп был не в огромном восторге, но это было лучше, чем тратить время на гриффиндорцев, которые вечно ничего толком не понимали. Словно мрачная тень, мужчина промелькнул рядом со столом слизеринцев, краем глаза замечая угрюмого Малфоя. Малфоя? Да еще и без настроения? Странно, с учетом того, что летом совы приносили Снейпу только хорошие весточки от сияющего восторгом и радостью Драко. Теперь же, тот сидел поодаль от остальных, поджав губы, и без особого интереса мешал остывшую, нетронутую овсянку. Обычно более живой, сейчас он выглядел мрачнее грозовой тучи. Неужели снова поссорился с Поттером? — Мистер Малфой. Снейп осторожно встал рядом, скептически глядя на то, как Драко возился с едой. Юноша, кажется, его не заметил вовсе. Витая в своих собственных мыслях, он лишь слабо кивнул, пробурчав что-то, похожее на приветствие. — Вас что-то обеспокоило? — вежливо поинтересовался Снейп, наклонившись чуть ниже и приглушая голос до ненавязчивого, низкого шепота. — Нет, — Малфой мотнул головой, стиснув ложку покрепче. Его и без того бледные пальцы стали почти мраморными от напряжения, а в голосе проскользнули нотки нервного отчаяния — Это не проблема. Не проблема, вот как. Снейп невольно отвернулся от Драко, замечая выскочку-Поттера, который уже вовсю сверкал любопытными глазами с другого конца зала, пытаясь, видимо, подслушать. Ах, очевидно. Кажется, между ними вновь заискрились сердечные распри. И виноватым, судя по всему, оказался Поттер. Не удивительно. Ссоры двух юных, импульсивных волшебников случались довольно часто, в особенности, в предыдущий учебный год, когда Малфой изливал Северусу душу и переживания в счет неразумного зеленоглазого гриффиндорца. Малфой был влюблен, как бы глупо и бессмысленно не звучало это отторгающее слово. Так что теперь Снейп был убежден в их скором примирении. — Желаете поговорить? Малфой устало выдохнул, вновь покачав головой, так что серебро прядей рассыпалось по его нахмуренному лбу снежным покровом. — Незачем. Или, может быть, позже… Что ж, пусть так. В делах любовных Снейп Малфою не советчик. Особенно если дело касалось Поттера. Ох, только подумать… Вежливость вежливостью, Снейп всего лишь тактичен и рад, что сын Люциуса достаточно понимающий. Драко и сам разберется без труда, когда остынет от своей типичной хандры. Ссоры между ними дело обычное, но рано или поздно, оба вновь друг к другу притянутся. — Как пожелаете. И позавтракайте как следует, Малфой. Ваш отец обеспокоен тем, что вы становитесь похожи на блеклое приведение. Кровавый Барон, чинно проплывающий рядом, вдруг обернулся с противоречащей призраку резкостью, так, что его пышный парик покачнулся. Нахмурился, приняв комментарий за критику, а затем, гордо вскинув голову, отплыл в сторону Серой Дамы, не удручая себя возмущением. Снейп лишь вздохнул, провожая факультетное приведение задумчивым взглядом. После, решив не давить на страдающего юношу, удалился к учительскому столу. Абсолютно пустому от присутствия Бхат столу. Гармоничному, окутанному запахом тыкв и кофе. Замечательному и пробуждающему ожидаемый аппетит. Даже с учетом шумящих учеников Хогвартс выглядел уж очень привычно, будто ничего не менялось совсем. Снейп вновь невольно поверил в то, что Бхат остался лишь плодом его бурной фантазии. Но тщетно, сладкая надежда вмиг сменилась колким разочарованием, а спокойствие безвозвратно разбилось, когда профессор уловил тот самый огненно-жгучий аромат и противный голос поблизости. — Какое же сегодня прекрасное утро! Ох, профессор Снейп! И вы здесь, как же удачно! Удачнее некуда… Его «кошмарный сон» собственной персоной выскользнул будто бы из ниоткуда, и тотчас деловито уселся рядом с таким самонадеянным видом, словно только и ждал момента для появления. Это просто невыносимо. Утро лишь началось, а магический вредоносец уже шмыгнул к нему за стол и сел так близко, насколько вообще возможно! Какой же этот Бхат все-таки приставучий. До безумия, как липнущая к зубам карамель – нелюбимая с детства сладость. И почему он решил сесть именно здесь? Стулья поодаль были свободны, абсолютно не заняты другими профессорами, но Бхат снова прилип именно к нему. О, это просто наказание, не иначе... — Доброе утро, — процедил он сквозь зубы, с тоской глядя на свой некогда желанный кофе и завтрак, который из-за наглеца Бхат казался теперь неаппетитным. — И вам самого доброго утра! Как вы спали, профессор Снейп? Надеюсь, у вас не болела голова после тех взрывных специй? С непривычки такое вполне возможно. — Со мной все в порядке, — холодно фыркнул Снейп, все же с явной неохотой делая глоток горячего кофе. На языке осел вкус горького шоколада и молока. Вполне приятный, если бы не профессор Бхат, который одним своим блестящим видом заставлял любой намек на довольство стремительно увядать. Пожалуй, в этом единственный талант мальчишки, который невозможно было оспорить – он изощренно портил ему настроение. — Я очень этому рад! — пропел профессор Бхат, манерно поправляя расшитый золотом воротник черной мантии, и сверкнул улыбкой — Знаете, после перечной пыли у многих начинается ужасная, просто ужасная лихорадка, профессор Снейп! Как же здорово, что вы целы и невредимы! О, как же он ужасно коверкал его имя своим индийским акцентом. Снейп думал поправить его, но не стал. Одно неосторожное вмешательство и между ними могла зародиться беседа, а этого очень хотелось избежать всеми возможными способами. Бхат продолжал без умолку щебетать на отвлеченные темы, но Снейп сохранял стоическое выражение и не особенно реагировал. Проще вести себя отстраненно и, может быть, тогда профессор поймет прозрачный намек. — Ох, морковные пирожные просто удивительные! Смотрите, сахар искрится так красиво! Знаете, я всегда думал, что английская кухня более... хмм, скучная, понимаете? Но это восхитительно! Превосходно. Теперь этот недоумок восхищается самым обычным пирожным. Как же много он говорит, честное слово... Обо всем подряд и не замолкает. Если так пойдет дальше, голова непременно заболит еще до того, как начнутся первые в семестре уроки. — Весьма, — с непреклонной стойкостью отчеканил Снейп, делая еще глоток кофе. Теперь оно казалось совершенно не вкусным. Пресным, словно речная вода. — И я о том же! Не терпится обучить студентов тому, насколько магия бывает разнообразной. Особенно в руках такого опытного и талантливого волшебника, как я. Бхат с изяществом покрутил в руках сахарную сладость, оценивая воздушный бисквит, прежде чем с удовольствием откусить кусочек, принявшись за завтрак с совершенно непринужденным видом. Действительно, он выглядел абсолютно спокойно и сдержанно в той мере, которая требовалась ему самому. И, конечно же, продолжал без устали нахваливать себя. Ах, само собой, ведь совесть его не мучила. А вчерашний инцидент, должно быть, был обыденностью для этого златохвостого павлина. Это было самое изощренное поведение на памяти профессора Снейпа – сочетание манерного эгоизма, нарциссизм и абсолютная раскованность с капелькой острой язвительности. Даже глава семейства Малфой в сравнении с ним походил больше на маленького, безобидного ягненка. И почему же его так расхваливала Минерва? Бхат ведь то же самое, что гремящая катастрофа! — Вы рискуете подавиться, если будете разговаривать с набитым ртом, — шикнул Снейп, отпивая остывший кофе. — О, прошу вас, не беспокойтесь. Хотя, это очень мило с вашей стороны, профессор Снейп, — Бхат сверкнул своими черными, словно угли, глазами, отчего внутри старшего волшебника мигом заискрилось холодное раздражение. — Я всего лишь хочу насладиться этим замечательным днем в тишине, — ответил мужчина все тем же размеренным, низким голосом. Казалось, что теперь намек сделан понятнее некуда, но Бхат, похоже, пропустил все мимо ушей. Он вновь взмахнул длинными ресницами, сверкающе улыбнулся и принял самый невинный вид, на который был только способен. — Ах, но разве можно просто сидеть здесь и молчать? Это немыслимо! Во мне столько эмоций, профессор Снейп, настоящая буря! К тому же, сегодня пройдет мой первый урок, это ведь так трепетно! Снейп готов был поклясться, еще немного, и он заклинанием завяжет длинный язык Бхат в хорошенький бантик. Мальчишка был жутко неугомонным, взрывным и безобразно неумолимым в своей болтовне, словно он никогда в жизни не слышал о чувстве такта. Уверенность в том, что его тотчас выгнали бы с особо важного магического заседания, была бесспорной. Никто из чистокровных английских волшебников не стал бы терпеть этого наглеца в своем обществе, даже если наглый маг происходил из древнего рода. Но сам Бхат не замечал за собой ничего странного. Он изящно помешивал чай в кружке, отвлеченно поглядывая на Снейпа с абсолютным спокойствием. Будто вся эта ситуация была под его контролем от начала и до конца, а Снейпу приходилось выкручиваться и угадывать следующий ход мага по шахматным клеткам терпения. Чистый бред. Последнего это, бесспорно, выводило из себя. Как можно вести себя так беспечно и безответственно? Он же профессор, а не какой-нибудь шут. — Обучение в Хогвартсе требует крайней ответственности, а не игр и шуток. — Ах, отнюдь. Ни одна наука не может обойтись без пары забавных игр. Нельзя же утомлять юные умы монотонной учебой, правда же? — Вы слишком оптимистичны. — Может быть. Разве это плохо, мой дорогой друг? Что? Он сейчас не ослышался? Какая наглость! Да как такое возможно, называть едва знакомого волшебника «другом»?! Снейп тяжело выдохнул, помрачнев еще сильнее, чем прежде. Если вчера Минерва подразумевала, что ему нужны именно такие неугомонные, эксцентричные друзья, как Бхат, то ее совет звучал как самая большая ирония. — Я вам не друг, — твердо отрезал Северус. — Отчего же, профессор Снейп? Что за глупость? Неужели ему действительно нужно все объяснять? — Потому что последнее, чего я желаю прямо сейчас, это становиться друзьями с вами, профессор Бхат. Мы коллеги. Не больше и не меньше, поэтому держите дистанцию и не пересекайте невидимую, но важную черту наших строго профессиональных отношений. Грань моего терпения очень тонкая, имейте это в виду. Каждое слово Северус отчеканил четко и уверенно, выражая свое намерение избегать Бхат по любым не рабочим вопросам. У него и без того было множество дел и совсем не имелось времени на прочую ерунду. Импульсивность, наивность и суета молодого профессора сумели утомить Снейпа за короткое время, казалось бы, прелестного утра. Завтракать уже не хотелось совсем. Хотелось лишь убедиться в том, что очередной разговор научил Бхат понимать и соблюдать расстояние между ними. — Прошу, не горячитесь, профессор Снейп, — наконец ответил ему юный маг, самозабвенно постукивая по краю фарфоровой чашки десертной ложечкой — Ваше замечание очень верное и, более того, я вас прекрасно понимаю. — Неужели? — проворчал Снейп, скептически прищуриваясь. — Именно. Вы ведь сильно мной впечатлены. Конечно, я вас не осуждаю, друг мой. Ваше восхищение объяснимо. Да и как можно остаться равнодушным? Не каждый день в Хогвартс приезжает чистокровный волшебник из древнейшего рода, к тому же, бесконечно талантливый. Этот высокомерный змей только что расхвалил себя вновь? Снейп уже готов был вскипеть от злости и наложить на Бхат изощренное проклятие, которые частенько применял в школе на Поттере, но сдержался. Нельзя было вести себе импульсивно и необдуманно, даже если это становилось невыполнимым с каждой секундой. — Боюсь разочаровать вас, профессор Бхат, но просто невозможно нравиться абсолютно всем без исключения. И не нужно искажать реальность, я от вас не в восторге. Казалось бы, сказано понятнее некуда. Но Бхат вновь взмахнул ресницами и хитро сверкнул глазами, скрывая проницательность за очередной невинной улыбкой. — Все еще не в восторге, — хмыкнул юноша, подвигаясь немного ближе. — Как и все остальные в зале. — О? Я так не думаю. Снейп уже собрался вновь оспорить его комментарий, но вдруг услышал хихиканье старшекурсниц, которые, краснея, шептались друг с другом за столом, то и дело украдкой поглядывая на профессора Бхат. Это было недопустимо. Более чем развязно и просто неподобающе. От внезапного зрелища Снейп испытал такой гнев, что казалось еще немного, и он вскипит, как жгучий вулкан, рассеяв по ветру горячий дым. — Это ужасная несправедливость, не думаете? Я ведь пришел к вам не конфликтовать, а учиться под вашим блестящим руководством. — Если вы действительно хотите учиться, профессор Бхат, — с нажимом начал Снейп, сверкая полуночными глазами с всполохом леденящей тьмы — Прежде всего, советую вам научиться держать язык за зубами. Краткий момент тишины казался долгожданной триумфальной победой. Против такого колкого взгляда не могли выступить даже старосты факультетов, не говоря уже о самых язвительных учениках Хогвартса. Этот мрачный взгляд обрывал любые споры, любые попытки кого-либо добавить свои ненужные комментарии. И Снейп был более чем уверен, что профессор Бхат с его блестящей проницательностью, прекрасно его понял, избегая иных неуместных споров. Каждым острым словом Снейп проводил между ними горячую черту – единственный безусловно приемлемый элемент, который должен был существовать в их связи. Поправив длинные рукава своего пиджака, мужчина уже готов был выскользнуть из Большого Зала и больше не вспоминать этот утренний разговор, но Бхат, кажется, на все было наплевать. По-другому и не скажешь. Помолчав пару мгновений, вероятно, ради приличия, он надменно поднял острый подбородок выше, отвечая взгляду профессора собственным – огненно-золотым, самовлюбленным и непоколебимо гордым. — Что ж, мой дорогой друг. Это весьма грустно. Вы так рьяно пытаетесь отстраниться, а мы ведь едва знакомы… Можно даже подумать, что я вам не нравлюсь. — Верно думаете, профессор Бхат. — А вы довольно прямолинейны. — Более чем. — Мне это нравится. Из нас выйдет многообещающий тандем, профессор Снейп. Черт возьми! Волшебник готов был уже вскипеть, если бы не его филигранная сдержанность, которая позволяла держать даже самую злостную душевную бурю под строгим контролем. Это была невыносимо-раздражающая игра, провокации Бхат действовали на него самым ужасающим образом. Сдерживаться было все труднее, но Снейп был не намерен ему уступать. — На вашем месте я бы уже спешил в аудиторию, — поспешил напомнить ему профессор, сжав губы в тонкую полосу. Он очень надеялся, что начало занятий их разлучит. — Ах, уже?! Какая прелесть! Бхат встрепенулся, как летняя пташка. И как только этот ветреный, абсолютно неорганизованный и нахальный юноша мог выучиться на отлично в Английской Академии? Его пышный, взбалмошный образ смело противоречил представлениям Снейпа о том, каким должен быть настоящий, порядочный маг. Никакой сдержанности и ответственности, лишь яркость, пышность и едкая гордость. О таком понятии, как «самоконтроль» маг будто бы и вовсе не слышал. С каждым словом Бхат разбивал его представления на тысячи мелких осколков, отчего ненависть к золотому мальчику возрастала в непреодолимой прогрессии. — Даже метроном более тактичен, чем вы, профессор Бхат, — угрюмо заметил Снейп, покидая стол вместе с магом — Не ожидайте, что я буду к вам благосклонным. — Я на это и не рассчитываю. — Правильно делаете. Бхат сверкнул идеально ровными зубами и хотел сказать что-то еще, но отвлекся на суету. Студенты начали спешить на занятия, ухватив плавающие по воздуху апельсины, и торопливо покидали Большой Зал. Вернее всего было дать Бхат совет о том, как стоит вести себя в первый день, ведь у многих молодых профессоров могли возникнуть трудности с адаптацией. Сам Северус это знал лучше, чем кто-либо другой, но теперь не видел в этом и доли смысла. С его губ уже сорвалось пол сотни советов, самым главным из которых был один единственный и самый очевидный – совет об ответственности и дисциплине. Без этого любые уроки и лекции не могли состояться, как таковые, это уж точно. Но Бхат вел себя, как весьма обученный всем тонкостям маг, знающий магию от начала и до конца не хуже самого Мерлина. К тому же, уверенный в успехе. Звучало это смешно с учетом того, что Снейп еще не видел его настоящих способностей, только лишь бестолковость и умение создавать хаос. Поэтому, профессор был убежден – Бхат провалится в первый же день и вылетит из школы, как пробка из бутылки шампанского прямиком в свою жаркую Индию, которой так дорожил. — До встречи, дорогой друг. В этот удивительный день я желаю вам… — Благодарю, профессор. Не дав Бхат договорить, Снейп грубо прервал его, проходя мимо. Хватит всех этих скользких, неискренних пожеланий и фальшивых улыбок. От вечного оптимизма Бхат тошнота подступала к горлу, как от самых сладких конфет, которые Снейп терпеть не мог. Желалось лишь одного – побыстрее отделаться от профессора, и декан Слизерина устремился сквозь зал, оставляя коллегу за своей ссутулившейся спиной.

***

На протяжении всего учебного дня в кабинете зельеварения стояла жуткая тишина. Все погрязло в сущем безмолвии, таком хрупком и стеклянном, что казалось, один лишь неровный вздох разобьет все на мелкие осколки. Слышался лишь скрежет перьев по бумаге и нервный скрип шестеренок в мозгах испуганных студентов. И всему виной утренний разговор с Бхат. Маг разозлил Снейпа настолько сильно, что он без промедления объявил контрольную работу в первый учебный день сразу двум курсам, а затем авансом снял с Гриффиндора десять баллов за то, что Рон Уизли засмотрелся на пролетавшую мимо муху. Позже, досталось и хихикающим над юношей слизеринцам, у которых Снейп отнял все пятнадцать баллов, заметив, как Пэнси Паркинсон рисует в тетради. Пощады не было и быть не могло. Профессор пресекал любые попытки нарушить его условия и возможные возмущения, которых, как это было обычно, не последовало ни от кого из испуганных учеников. Таким злостным Снейпа еще не видели. Он буквально мерцал холодным сиянием и метал глазами острые молнии во всех без разбора. И все из-за какого-то глупого, самонадеянного профессора! Даже слизеринцы, привыкшие расслабляться на лекциях, теперь уткнулись в свои тетради и боялись даже смотреть в сторону своего декана. Гнев Снейпа кипел внутри, как жгучая буря, накатывая на мысли сокрушительными волнами. Пострадали абсолютно все. Особенно первокурсники, которые наслушались страшных рассказов о злобном профессоре и толпились у его дверей, не решаясь сдвинуться с места. Сегодня Снейп не щадил никого, щедро нагрузив каждый курс домашним заданием, множеством конспектов и чтением сразу нескольких параграфов. Под конец дня Снейп внезапно осознал, что он совершенно лишился сил. Никогда бы не подумал, что злость отнимает столько энергии. Хотелось бы верить, что это лишь последствия трудоемкой работы, вот только голова продолжала болеть даже с учетом того, что поблизости не наблюдалось профессора Бхат. Снейп был полон надежды выпроводить наглеца из своих мыслей, в которых тот расположился, как у себя дома, но ничего не вышло. Хоть пей зелье забывчатости, честное слово… Снейп бы с удовольствием, только вот ягоды омелы закончились, да и воды из реки Леты весьма поубавилось. С тяжелым вздохом, он наконец опустился в старое скрипучее кресло, отвлеченно зацепившись за страницу учебника тонкими пальцами. Обычно изучение параграфов в «Расширенном курсе зельеварения» прекрасно его отвлекало, но теперь даже это не могло оградить его от колкого раздражения. Зелья, растворы, мази, настойки, отвары – рецепты магических снадобий промелькнули перед глазами, когда мужчина наскоро пролистнул учебник. Каждый был выучен наизусть и авторски доведен до совершенства. Оттого, Снейп слегка заскучал. Это было просто ужасно. Даже наедине с собой он не чувствовал полного уединения! Бхат так и вспыхивал в его мыслях, снова и снова, безжалостно отвлекая от дел. Не в меру идеальная улыбка, хитрое мерцание лисьих глаз, до безумия раздражительный смех… Казалось, весь он соткан из качеств и элементов, которые ненавистны профессору. Даже Трелони была не настолько отталкивающей в своем вечном наваждении и желании погадать на судьбу. Она, по крайней мере, не вела себя так прилипчиво, но Бхат… Нет, Снейп не мог больше думать о нем. Еще пара мыслей и он бы совершенно точно сошел с ума. Захлопнув учебник с пылкой резкостью, волшебник гневно поднялся с кресла, и покинул опустевший кабинет. Ему немедленно стоило развеяться. Отвлечься хоть ненадолго. Пусть прогулки никогда на самом деле не привлекали его в должной мере, сейчас провести время вдали от школы казалось наиболее рациональным выходом, чтобы освежить голову и усмирить жаркий гнев. Преодолев ступени витиеватой лестницы в два счета, мужчина осмотрелся. В коридорах не наблюдалось учеников. Лишь парочка старост шепталась о чем-то у картины единорога, вероятно, прогуливаясь после учебного дня. Что ж, вот и Снейп поступит так же. Оставаться в кабинете не было смысла, там он чувствовал себя запертой в банке феей, которая мечется из угла в угол, а думает об одном. Покоя хотелось больше всего остального, и Снейп двинулся дальше, предвкушая свежесть вечернего ветра, пейзаж Черного озера, в котором затаился спящий кальмар, однако… — Профессор Снейп! Мужчина мгновенно замер, оцепенев, и глубоко вздохнул, медленно обернувшись к источнику шума. Удивительно, но даже в голосе старосты Пуффендуя он умудрился услышать визгливый отголосок профессора Бхат. Вот уж точно, устал. Иначе как объяснить то, что ему мерещатся гадости? Голова была сильно перегружена, оттого и слышалось всякое. Того и гляди, ему начнут видеться галлюцинации, а этого он бы точно не выдержал. Только представить – десять Бхатов и один Снейп, просто жуть. — Мистер Макмиллан. Мисс Аббот, — Снейп скептически оглядел обоих старост, расслабив плечи — В чем дело? — Ничего серьезного. Профессор Люпин просил передать вам, что ипомея уже зацвела. Он нуждается в вашей помощи в сборе цветов, — пролепетала девушка, неловко сжав руки за спиной. — Вот как… — Снейп невольно взглянул в окно, замечая белоснежный диск луны с тоненькой тенью у края в лиловом вечернем небе. Через пару дней должно было наступить полнолуние, и Люпин в очередной раз поспешил напомнить ему об этом, маскируя просьбу о зелье под именем луноцвета — Что ж, очень хорошо. Я вас понял. Снейп коротко кивнул старостам и получив вежливые улыбки в ответ, и продолжил свой путь. Зелье для оборотня было у него почти что готово, поэтому не о чем было переживать. Однако, он все еще не понимал, почему Люпин продолжает морочить его голову просьбами о помощи и пользоваться именно его зельями. В конце концов, мог бы попросить об этом профессора Марволо. Этот блестящий аристократ не менее способный зельевар, нужно признать. Но Люпин словно приклеился к нему, как оса к смоле. Это лишь добавляло Снейпу забот, но отказать не отказывал. Люпин как был ему ненавистен, так и остался. Только вот раздражал меньше, чем вместе взятые Блэк, Петтигрю и, конечно же, Поттер. Расправив плечи, Снейп наконец продолжил свой путь. Картины на стенах утихомирились и лишь лениво о чем-то шептались, рассевшись на акриловых стульчиках. В коридорах продолжала витать вечерняя тишина. Все казалось нежно-спокойным, таким, как желалось Снейпу долгие несколько часов, но вдруг, из-за угла послышался девичий смех. Снейп тотчас вздохнул, но не предал этому значения. Мало ли, какие забавы нашли себе бестолковые студентки. Наверняка веселятся или сплетничают, или чем там увлекаются девушки? Не его дело. Только вот последовавший за смехом знакомый, самодовольный голос, мигом притянул снейповское внимание. Нужно было уходить отсюда, как можно скорее. Нет – бежать. Быстрее, чем метеор. Молниеносно. Но что-то крепко удержало его на месте. Снейп хотел верить – ответственность и желание укротить глупца. — Как прекрасно, профессор Бхат! Вы настоящий гений! Девичьи голоса стали ближе, когда Снейп шел к источнику шума. От упоминания гадского имени его передернуло. Надо же умудриться снова столкнуться с кем-то столь нежеланным во всем громадном Хогвартсе! Но мужчина не хотел думать об этом сейчас. Влекомый желанием приструнить наглеца, раз уж появилась возможность, он плавно и тихо завернул за угол, замечая поодаль Бхат собственной персоной. — Благодарю вас, мисс Браун! Как я уже говорил, в магии нет ничего сложного. Нужно лишь быть открытым и искренним и тогда даже звезды упадут в ваши руки! Активно жестикулируя и красуясь, юный маг стоял вдали в окружении старшекурсниц и… колдовал. Волшебная палочка в его руках ловко кружилась в звенящем от смеха воздухе. С каждым движением над его головой появлялись маленькие, мерцающие звездочки, так похожие на снежинки. Огоньки мерцали, взметались вверх, затем мягко угасали. На удивление простое заклинание так радовало девушек, глаза которых горели от восторга. Они с застенчивым смехом протягивали руки в вышину, пытаясь поймать хоть одну из серебряных звезд, пока Бхат, горделивый павлин, вздергивал подбородок и сверкал жемчужной улыбкой, колдуя с заметным увлечением. Какой же нахал. Стоило догадаться, что в письме под фразой «особые методы преподавания» он имел ввиду это. Снейп воздержался от того, чтобы использовать точное слово, так и вертевшееся на языке, потому что происходящее нельзя было назвать никак культурно. Разве что бестолковой забавой. Насмотревшись на шутовское поведение профессора, Снейп сложил руки за спиной и медленно двинулся вперед. Неслышно, как призрак, с которым его частенько путали глупые гриффиндорцы. Девушки, увлеченные звездами, поначалу не обратили на мрачного профессора никакого внимания. Но когда мерцание огоньков вмиг погасло от вмешательства второй палочки, безжалостно укротившей игру, старшекурсницы смущенно замерли. — Не пора ли вам по своим гостиным, юные леди? Девушки мгновенно замолчали и испуганно обернулись. Тень Снейпа укрыла их, как ледяной бархат, заставив вздрогнуть от неуловимой прохлады. Суровый тон голоса мгновенно приструнил старшекурсниц, которые всего мгновение назад чувствовали себя так же беззаботно и восхитительно, как маг, который судя по всему, вины не почувствовал. — О, не будьте таким строгим, профессор Снейп. Это всего лишь шалость. — По гостиным, — мрачно скомандовал он, не желая уступать Бхат — Немедленно. Звезды медленно угасли, как и радостные глаза девушек. Они встрепенулись, щебеча что-то, и упорхнули в синеву вечернего коридора, как пугливые пташки. Тишина на миг рассеялась между двумя профессорами, каждый из которых излучал резкое напряжение. — Шалость, значит? — прошипел Снейп, как змей, спрятанный в летней траве. — Обычная шутка, — Бхат, в свою очередь, остался совершенно спокойным, словно то, что он сделал, было приемлемо. — Шутка... Разумеется, тогда это все объясняет. Сарказм выплеснулся из голоса старшего мужчины, как яд. Но Бхат остался спокойным. Он лишь хлопал своими ресницами, глядя на него гордо и слегка невинно. — Вы не видите в этом проблемы, не так ли? — Проблема? Проблема в шутке? Это смешно. — Это нарушение правил, профессор — мрачно прошептал ему Снейп, резко двинувшись ближе — У меня складывается впечатление, что вы делаете все для того, чтобы разрушить дисциплину. — О, прошу вас, профессор Снейп. Шутка не преступление, если она не вредит. Никому еще не было плохо от простых забав, хм? Бхат растянул губы в улыбке, такое же скользкой, как улыбки хитрых лисиц. Он мягко сделал шаг вперед, не отрывая темных глаз от чужих, прежде, чем обогнуть фигуру мужчины. Звук от его низких каблуков отдавался от каменных плит нервным стуком. В движениях индуса сосредоточилась необычайная плавность. Резкости поубавилось, но хитрости приумножилось. Это заставило Снейпа ощутить возрастающий гнев и желание схватить мальчишку за шкирку, только бы тот не маячил вокруг, будто хочет вонзить зубы в глотку. — Я бы охотно с вами поспорил, профессор… — выдохнул волшебник, сжимая в своей руке палочку. Магия в его венах тихо пульсировала, а разум оставался холодным и сосредоточенным. — Ах, вероятно, у вас есть для этого основания? — Предостаточно. — Занятно. И что же это? — Это опыт. — Ваш собственный? Бхат обошел профессора, выдохнув вопрос в его уязвимую спину. Горячее дыхание коснулось кожи, скрытой за линией темных волос, заставив напряжение прокатиться каплями лавы по выступам позвонков. Это было похоже на то, если бы кожи коснулась вспышка колкого заклинания. Юнец определенно знал, о чем говорил, кидая призрачные намеки, но Снейп резко перехватил его. Взгляды столкнулись, как два клинка. Нет, он не уступит этому наглецу. Ни за что, пусть запомнит это. — Открою вам нечто очевидное – вы не самый умный преподаватель в Хогвартсе, профессор Бхат. Не думайте, что вы проницательны и не играйте со мной, я этого не треплю, — он мрачно надвинулся на юношу, который сохранил на губах нерушимую улыбку, замерев перед Снейпом — Хогвартс не создан для шуток. Если вы хотите играть и веселиться, вам стоило выбрать должность шута. Думаю, вы и сами понимаете это. Ваши своеобразные методы – это то, над чем следует работать. Бхат смотрел на него гордо и непоколебимо, будто бы не воспринимал предупреждение Снейпа всерьез. Его глаза, темные омуты спящих озер, на миг подернулись раскаленной позолотой, а зрачки будто бы сузились, но так же быстро магический блик угас. — Прошу прощения, мой дорогой друг. Знаете, я не имел ввиду ничего предосудительного, можете мне поверить. Моя цель это преображение превосходных навыков у такого прекрасного профессора, как вы. — Вы неисправимы, профессор Бхат. И вы заблуждаетесь, если я охотно поверю вам просто потому, что вы попросили. Этот мальчишка… Он говорил одно, но имел ввиду совершенно иное. Сложный и язвительный, Бхат действовал на нервы не хуже, чем крики вертлявых пикси. Вечная похвала и самолюбование, от такого у Снейпа скручивало желудок. — Как я уже и говорил, меняться я могу лишь в лучшую сторону, — спокойно улыбнулся маг, рассматривая свои ухоженные ногти — Но нам определенно будет трудно сотрудничать, если мы продолжим ругаться. Я, признаюсь честно, никогда не любил конфликты на пустом месте. Вообще-то я хотел рассказать вам, как прошел мой первый день, может быть, за чашечкой чая. Вам ведь понравилось наше милейшее чаепитие? — Не буду лгать, я не хочу соглашаться на это в здравом уме. — Ох? Отчего же? Скажите мне, прошу вас. Случилось много всего замечательного, разве вы не хотите послушать? Бхат подошел ближе и Снейп вдруг почувствовал, что его терпение истощилось. Еще немного и он бы точно не отказал себе в удовольствии превратить болтливого Бхат в крохотного хомяка, чтобы запереть в корзинке и наконец насладиться тишиной. Но нет, этот мужчина был неисправим. Прилип к профессору, как оса к смоле и не хотел отрываться. Снейпу не хотелось больше тратить вечер на того, кто почти свел его с ума за столь короткое время. — Я уже сказал вам причину. Вы болтливый, невыносимый, гордый и эгоистичный маг, который то и дело путается у меня под ногами. Не знаю, как вам это удается, профессор Бхат, но впредь даже не думайте настаивать на подобных встречах. Снейп прошипел это на одном дыхании, в надежде, что будучи более прямолинейным, наконец сможет оттолкнуть от себя юнца. Но тот лишь хлопнул ресницами, приняв самый невинный вид, а после сверкнул лисьей улыбкой. — Очень жаль, мой дорогой друг. Я не собираюсь настаивать, но знайте, что можете прийти в мои покои в любое время. Я буду более чем рад видеть вас у себя. Он вежливо наклонил голову, отчего черные кудри водопадом разлились по плечам. — Хороших вам снов, профессор Снейп. Коротко попрощавшись, юноша развернулся и первым покинул коридор. Шелковая мантия за его спиной взметнулась, обнажив на миг деликатный изгиб стройного бедра. Фигура Бхат была ровной и строгой, а походка уверенной, но Снейп мог различить в каждом его движении нотки уловимого кокетства. Глядя на мага, тот фыркнул и тускло сжал бледные губы. Все же, одного он не мог отрицать, юнец был красивым. Но мысль не могла прижиться в усеянном гневом и яростью сознании Снейпа, оттого, грубо отвернувшись, от устремился прочь, пытаясь оставить место встречи позади как можно скорее. Черное озеро в этот вечер было на редкость красивым. Розовая позолота заката медленно таяла на поверхности, птицы щебетали об угасающем лете, а по воде лениво скользило щупальце громадного кракена. Но ни кракен, ни птицы, ни даже кентавры, которые пробежали где-то вдали, не могли привлечь его внимание. Мысли были заполнены проказами юноши, который ни за что не хотел покидать разум Снейпа. Он поклялся, что завтра же возьмет у мадам Помфри необходимые ингредиенты для умиротворяющего бальзама. Нервы его были в беспорядке, голова шла кругом. Снейп определенно заболел и ему срочно требовалось самое быстродейственное лекарство из всех возможных.