Помни, что смертен, но не думай, что этим все и закончится

Сань Лан долго не появлялся. Се Лянь, изморенный длинной дорогой, задремал, утыкаясь носом в густую, пахнущую лесом, волчью шерсть. С деревьев медленно падали листья, все еще зеленые, но уже пожелтевшие по краям. Они плавно кружили в воздухе, словно скользили по волнам, оседая на застиранные белые одеяния. На плече плаща въелись бледные пятна крови, которые перекрывали несколько грубых стежков. Глубокий капюшон полностью скрывал лицо мужчины, лишь непослушная прядка каштановых волос выбилась из высокого хвоста и выглядывала наружу. На улице было холодно, как и должно было быть для середины осени. Се Лянь прижался поближе к Жое, пытаясь урвать частички ее тепла. Волчица недовольно фыркнула и тыкнула его мокрым носом в щеку. На бледной коже остался влажный след, который тут же стерли красные от холода пальцы. Мужчина недовольно промычал, но глаз не открыл. В небе тучные облака быстро передвигались на юг, словно птицы, пытаясь сбежать от надвигающейся зимы. Морозы еще не наступили, но они грозили прорезаться на днях. Се Лянь переживал, как будет чувствовать себя Сань Лан на холоде и боялся, что это может замедлить их. Однако юноша, на удивление, был необычайно бодр. Он довольно растирал замёрзшие ладони и уговаривал Се Ляня собрать немного шерсти с волчицы, чтобы свалять им варежки. Тот посмеиваясь отвечал, что Жое еще не так сильно линяет, чтобы шерсти было достаточно. Да, и собирать лучше зимнюю, нежели летнюю. Прошло почти пять недель, когда они покинули Линвэнь и двинулись дальше. В основном их путь лежал через леса и равнины, а мертвецов они встречали крайне редко. Это были едва двигающиеся трупы, оголодавшие и медлительные. Случайные хищники, забредшие на мелководье. Большую опасность для них сейчас представляла сама природа. Погода ухудшалась, а они еще не преодолели горы на своем пути, за которыми расположился Шанхай. По подсчетам Се Ляня, если все пройдет по плану, то к городу они сумеют подойти через сорок два дня. Однако, чем дальше они продвигались, тем меньше верилось в то, что они уложатся в это время. Все шло слишком гладко, но в воздухе все равно пахло смертью. Едва уловимый кислый запах, который Се Лянь научился различать уже давно. Им бы следовало раздобыть более теплую одежду, но за несколько недель в пути им так и не встретился ни заброшенный город, ни даже одинокий старый дом. Сань Лан уже достал все свои вещи из рюкзака и носил их в несколько слоев. Хоть тот и улыбался, и отмахивался на все взволнованные вопросы, но Се Лянь замечал, как Сань Лан невольно подносит окоченевшие пальцы ко рту, пытаясь согреть их своим дыханием, когда мужчина отворачивался. Сейчас они поднялись выше, чем когда-либо. Ветер здесь был агрессивнее и больно кусал за щеки и ладони. Лес медленно редел на их пути, и даже найти ночлег, на не обветриваемой стороне становилось все сложнее и сложнее. Се Лянь дышал глубоко и спокойно, но сквозь вуаль сна, он мог слышать негромкое сопение волчицы и мягкий шепот листьев. Возможно, его организм перенял животные повадки и готовился к спячке, хотя на задворках памяти все еще хранилось знание о том, что в горах меньше кислорода, а его нехватка в крови могла привести к сонливости и усталости. Сань Лан оставил его на несколько долгих минут, чтобы отыскать воды, но до сих пор не вернулся. Се Лянь не особо волновался, после того случая в городе, он перестал беспокоиться о его безопасности. Пожухлая трава зашуршала под чужими сапогами, юноша вернулся с бутылью в руках. Он осторожно присел рядом с Се Лянем, который не сдвинулся с места. Его тонкие пальцы подхватили лист, который приземлился прямо на белый капюшон. Сань Лан поднес его к лицу и слегка подул, смотря, как беспокойно трепещутся рваные края. Он отложил его и нежным движением стряхнул другие листья с теплого тела. Се Лянь открыл глаза и повернулся к своему напарнику, невольно щуря глаза. – Гэгэ, хорошо поспал? – юноша подкинул сухой травы в костер. Се Лянь задушено зевнул и покачал головой. – Не очень, но я в порядке. – он кивнул на бутылку с водой. – Спасибо, Сань Лан, в следующий раз схожу я. – Не волнуйся, мне не тяжело. Се Лянь поднялся на ноги и похлопал Жое по спине. Волчица вскочила на лапы и несколько раз чихнула. Солнце было высоко, его часы показывали около полудня, а значит, их путь на сегодня только начинался. Мужчина забрал от Сань Лана бутылку с водой и уложил ее вместе с остальными вещами в свою суму. Он отряхнул колени от пыли и выпрямился с усталой улыбкой. – Идем? Сегодня нам предстоит нелегкий путь. Сань Лан наигранно простонал и поднял с земли свои вещи. – Конечно, гэгэ. Они двинулись в дорогу, пробираясь через поле дикой ржи. Тонкие серые стебли вяло покачивались на ветру, пригибаясь к земле под особо сильным порывом. Вокруг пахло землей, а под ногами скрипела сухая трава. Се Лянь шел впереди, полы его белых одежд развевались, открывая вид на сильные ноги и два клинка на разных сторонах оби. Его ровная спина скрывала спокойный пейзаж бесконечной дороги. Где-то вдали земля соприкасалась с небом, выстраивая ровную линию горизонта. Серые облака висели так низко, что, казалось, до них можно докоснуться руками. Что-то тяжелое витало в воздухе, тревожное. Сань Лан собрал свои волосы в низкий хвост, который теперь змеей разметался в потоке ветра. Концы его глазной повязки запутались между собой и рвано дергались при малейшем движении. Белая спина волчицы мелькала впереди где-то в зарослях. Ей единственной никак не мешала погода, а наслаждалась свободой, от скуки гоняя полевых мышей. Иногда она издавала забавные звуки, когда ее что-то не устраивало или находила интересное занятие, но, в основном, ее не было видно. Сань Лан крепко держался за лямки своего рюкзака и щурил единственный здоровый глаз от поднявшейся пыли. Высокие стебли хлестко били по ушам, словно пытаясь задержать путников и сбить с пути. Поля закончились через пару часов, теперь перед ними разлеглась пустая равнина без троп и следов человеческих. Дорога поднималась на несколько сотен метров над уровнем моря, а затем снова выравнивалась. Там росли невысокие ели и кустарники, плотно прилегая друг к другу. Се Лянь поднял голову и прищурил глаза, вглядываясь в живописные пейзажи. Среди кустарников они могли устроить ночлег, но был риск нарваться на клещей. Он не единожды имел с ними дело и знал, насколько сложно достать их из-под кожи, говорить про возможность заражения энцефалитом, даже не стоило. Трава. Еще трава. Разные оттенки зелени и желтизны резали глаз. Их смена была единственным признаком того, что они прошли хоть какое-то расстояние. Лес не становился ближе, а рожь дальше. Путники застряли где-то посередине, словно шагая на месте. Дорога шла под наклоном быстрее выматывая их, заставляя чужие колени сильнее сгибаться. Рваные вздохи нарушали тишину этого места, путаясь в отрывистых потоках ветра. Сань Лан пытался скрыть свою отдышку за частыми зевками, но Се Лянь все равно заметил его усталость. Он медленно остановился и обернулся, мягко улыбаясь. – Давай-ка устроим привал. Я немного проголодался. – юноша выдохнул с облегчением и кивнул. Они прошли еще несколько сотен метров, прежде чем нашли приемлемое место для отдыха. Пара плоских камней были идеальны, чтобы разместиться на них. Се Лянь снял с себя рюкзак и сложил вещи чуть поодаль, Сань Лан поступил также, с грохотом опускаясь на камень. Разведение костра заняло бы непростительно много времени, поэтому Се Лянь лишь достал сушенное мясо, которое они приготовили пару недель назад. Он разделил несколько кусков между ними и выудил флягу. Он сделал первый глоток, и колючая прохлада окутала его горло, студеная вода неприятно царапала нёбо и тяжестью оседала на языке. Мужчина передал бутылку Сань Лану, который с нерешимостью вытер горлышко рукавом, прежде чем приникнуть к нему белыми от холода губами. Се Лянь прикрыл глаза, наслаждаясь ветром и запахом полевых растений. С этого места открывался вид на другие горы и протяженный лес. Он приоткрыл глаза. Красиво. Напоминало Шотландию, которую он видел в детстве. Три раза в год родители брали его в другие страны, чтобы отдохнуть от бесконечной учебы. В основном это были курортные места с пляжами и шикарными отелями «все включено». И только однажды, когда с ними в путешествие поехал дедушка, Се Лянь по-настоящему ощутил, что такое отдых. Кто бы знал, что такие места есть и в Китае, наверное, его предок и знал. Мужчина перевел взгляд на Сань Лана, тот тоже смотрел вдаль, пережевывая жесткое мясо. Точно. Надо поесть. Се Лянь вцепился зубами в кусок, разрывая его. Он глотал мясо не прожевывая, как животное, как всегда делала Жое. Кстати о ней, мужчина оглянулся – волчица убежала далеко вперед. У кромки леса маячило белое пятнышко, то ныряя, то выныривая из гущи леса. Она иногда останавливалась и подолгу глядела вниз по склону. Се Лянь был уверен, что Жое выискивала его, ждала. Заглотнув остатки мяса, он поймал на себе цепкий взгляд и прикрыл рот рукой, неловко откашливаясь. – Прости, наверное, это выглядит отвратительно. Я все еще не привык кушать при ком-либо. – он сделал быстрый глоток из фляги и вытер губы. – За что гэгэ извиняется? Я не хочу, чтобы ты менял свои привычки из-за меня. – юноша расслабленно пожал плечами. Се Лянь слабо улыбнулся и встал, стряхивая с себя крошки. Пресное мясо камнем лежало в желудке, медленно перевариваясь. Сань Лан быстро закончил жевать и тоже подскочил. – Как тебе кажется… – начал он, вдумчиво растягивая слова. – скольких людей мы повстречаем на пути к Шанхаю? – Трудно сказать, но одним лагерем Линвэнь мы не отделаемся, это точно. – он вытянул руку и показал на юго-восток. – там находится один из военных городов, а за тем холмом в нескольких десятках километров расположился лагерь культистов. Он поморщился и на его лице появилось сложное выражение лица. – И те, и те – люди неприятные. Осталось решить, с кем из них мы не хотим встречаться больше. Сань Лан задумчиво кивнул, а затем указал в другую сторону. – В той стороне, по слухам, находится база Зеленого фонаря. Мерзкие типы, слабые, но юркие. Мужчина приподнял брови и с выражением легкого недоумения, склонил голову набок. Он призадумался и спрятал, выпавшую из-под капюшона прядку волос. – …зеленого фонаря? – Сань Лан отмахнулся. – Тот самый, один из четырех бедствий. – не найдя осознания на чужом лице, он спросил. – Гэгэ ведь знает о четырех самых крупных преступных группировках? Вопрос на минуту повис камнем. И когда пространство между ними наполнилось воздухом, юноша решил, что разговор не продолжится. Се Лянь развернулся и пошел в гору, однако, все же ответил: – Я не слышал о них, для меня преступники есть преступники. Хотя не уверен, что их еще можно так называть. Я пытаюсь не лезть в разборки между кем-либо. – Вот как. Хочешь расскажу о них? – Ммм… – его голос звучал приглушенно. – думаю, это была бы интересная информация. Сань Лан весело хмыкнул. «Интересная». Не полезная или важная, а интересная. Это было забавно. – Четыре бедствия – главные банды Китая, сформировавшиеся после начала эпидемии. Прямо сейчас мы идем к Черноводу, человеку, который оккупировал и присвоил порты нескольких городов. Его люди отремонтировали пару десятков рыболовных суден, и они единственные, кто имеют выход к морю. Западные территории его. Банда Зеленого фонаря самая малочисленная из четырех, у них нет собственных территорий, но они постоянно совершают рейды, на города военных и других группировок. Зачастую неудачно. Их главарь прославился своими пристрастиями к каннибализму. – Се Лянь чуть повернул голову, и можно было разглядеть выражение отвращения в изгибе его бровей. – На севере властвует Кровавый дождь, его банда самая молодая из всех, появилась примерно пять лет назад. Получил свое влияние благодаря производству оружия… Се Лянь перебил. – Подожди. Ты хочешь сказать, что они начали производить? Не распродавать остатки? – Все так. Их глава нашел способ добывать сырье и отливать новые ружья и пистолеты. Они хуже, чем те, что делали пятнадцать лет назад, но не имея конкурентов, он быстро обзавелся последователями. Се Лянь замедлил шаг и обернулся, явно увлеченный рассказом. Слово «новое» редко встречалось в устаревшем мире. Сама мысль о том, что кто-то начал создавать, будоражила воображение. Не чинить или восстанавливать, а изобретать. Солнце только начало клониться к горизонту, очерчивая золотом две фигуры. Они почти дошли до начала леса и за разговором тянущаяся скука отступила. – Кто же последний из бедствий? – Сань Лан невольно поморщился. – Последняя группировка начала свою деятельность в самом начале. Они прикрываются благородными целями, но на самом деле лишь мучают людей. Единственные, кто все еще ищут вакцину от вируса. – он пожал плечами. – Ну, по крайней мере, они так говорят. Их предводитель – Безликий Бай, или же другие знают его под именем Цзюнь У. Се Лянь споткнулся. 15 лет назад. – Так держать, малыш! Се Лянь встал с земли, потирая ушибленное плечо, с его обнаженного торса тек пот, но несмотря на усталость, в его глазах плескалась ярость. Он подскочил и с силой пнул мужчину, который с легкостью увернулся и снова повалил юношу на землю. – Ну же! Поднимайся. – Цзюнь У кружил вокруг него с легкой улыбкой. – Я уже часа два тебя валяю, меня могут обвинить в избиении детей. – Да, иди ты! Юноша рывком поднялся, Цзюнь У отошел в сторонку, давая подростку прийти в себя и настроиться на бой. Мужчина расслаблено потянулся, зевая и не показывая интереса к этому поединку. Вот оно! Он открылся – левый бок открыт для атаки. Се Лянь бросился вперед, специально двигаясь правее, и только в последний момент он занес руку, чтобы нанести удар по левой части тела. Однако несмотря на всю уверенность, Цзюнь У выскользнул из его рук, словно песок. А затем Се Лянь почувствовал на своей лопатке руку, и его резко дернули за локоть. Он по инерции полетел лицом вниз. Юноша рухнул всем своим телом на песок, ощущая его на языке. Щека запылала, видимо, поцарапал. Он позорно опустил глаза вниз, а затем он почувствовал то, что заставило его сконфужено взвизгнуть. Мужчина сел на него! Цзюнь У опустился на его спину чуть выше копчика и задорно похлопал его по ляжке. – Ну все-все, малыш, давай-ка заканчивать. – Се Лянь дернулся, попытавшись выбраться из-под чужого тела, но ничего не вышло. – Я еще могу драться! – мужчина по-доброму рассмеялся. – Я знаю, герой. Но пощади этого старика, у меня еще столько дел на сегодня. Се Лянь что-то разочаровано пробубнил, но не стал протестовать. Цзюнь У поднялся с его спины и протянул руку, чтобы помочь встать. Мужчина широко улыбнулся ему и потрепал по едва отросшим темным волосам. – Ну вот, ты покоцал свое милое личико, возьми аптечку в моей комнате. – он вложил маленький ключик в чужую ладонь, мягко проведя напоследок подушечками пальцев по тонкому запястью. Его улыбка на миг стала елейной, и он прищурился, а затем развернулся и ушел в сторону закрытого для Се Ляня квартала. Юноша пробыл в Лхасе уже две недели. Здесь были строгие порядки, похожие на те, что были у него во времена воинской подготовки в школе. Серьезные люди с грубыми лицами постоянно мешкали повсюду, выполняя какие-то срочные дела. Сложно было назвать это оккупационным городом, от него остались несколько небольших кварталов, улицы которых были завалены всяким хламом, отрезая их от остального мира. С провиантом здесь было тяжко. Се Лянь часто слышал тихие жалобы на пустые желудки и привкус кислоты на языке от людей, болтавших в тени. Однако его кормили, на удивление, хорошо, было ли это от того, что он был новеньким или от того, что получил покровительство главного, он еще не понимал. Гражданских здесь тоже было мало. На весь лагерь шесть детей и сорок женщин, часть из которых тоже носила оружие при себе. На самом деле, почти все тут были вооружены огнестрельным или холодным оружием. Это место было точно таким, каким он представлял город во время постапокалипсиса, когда был маленьким. Все было серым и холодным. Единственным, с кем Се Лянь нашел общий язык, оказался Цзюнь У, среди всего окружающего мрака, тот выглядел чистым, добрым. Он сам же и предложил научить юношу драться, но пока у того выходило не очень. Се Лянь потер саднившую щеку и негромко ойкнул. На ладони остались бледные следы крови, он поспешил в чужую комнату. Та находилась в самом большом здании в центре, на последнем этаже. Все называли это комнатой, но на самом же деле, это была полноценная квартира со своей кухней и балконом, светлая и просторная. Он добрался до нее, ютясь по углам, не желая сталкиваться с проходящими мимо людьми. Когда щелкнул замок, его встретил стерильный коридор, ведущий в просторную комнату. Се Лянь сбросил свои пыльные ботинки, а затем подумав, поставил их аккуратно у двери. У окна стояла кровать, заправленная белыми простынями, юноша не сдержал порыв и плюхнулся прямо на нее, чувствую под собой воздушную мягкость. На гладкой поверхности тут же возникли складки-волны, которые испортили идеальный вид постели. Се Лянь потерся не раненой щекой о нежную ткань. От нее пахло мылом и чем-то свежим. Он на секунду прикрыл глаза наслаждаясь знакомым чувством «нормальности». Его уже воротило от запаха сырости и земли. В живот уперлась ручка ножа, который он тщательно прятал под футболкой ото всех. Когда он только прибыл в лагерь, обломок его катаны забрали, оставив совсем без оружия. Цзюнь У объяснил, что это сделано в целях безопасности, но не объяснил чьей именно. Поэтому единственное средство обороны теперь держалось в тайне на великоватом поясе. Се Лянь повернулся на спину, вглядываясь в холодный белый потолок. Цзюнь У вел аскетичный стиль жизни, не захламляя пространство вокруг себя ненужными вещами. Этим Се Ляню он и нравился, среди множества людей, находящихся здесь, мужчина отличался своим дружелюбием и мудрым спокойствием. От него практически ничем не пахло, лишь изредка, от белых одежд исходил тонкий аромат медицинского спирта. Цзюнь У выглядел возвышенным и благородным по сравнении с остальными. Он представлял из себя отцовскую фигуру для всех потерявшихся и запутавшихся, для тех, кто остался один. Так было и для Се Ляня. Он встал с кровати, разглаживая оставленные после себя складки и побрел на кухню. Обеды проходили в небольшом зале, который раньше был приемным холлом в каком-то офисе. Туда стащили длинные рабочие столы и наставили стульев, и теперь в определенные часы люди стекались к зданию, чтобы получить свою порцию еды. Однако Цзюнь У там не кушал, как и Се Лянь. Они собирались на небольшой кухне и старший приносил обед на две персоны. Помимо этого, в настенных ящиках хранились всевозможные консервы и нескоропортящиеся продукты. Среди них было печенье и странного вида сухари. Се Лянь достал аптечку из-под раковины и цветастую упаковку чего-то злакового с полки. Он с легкой грацией запрыгнул на барную стойку и скрестил ноги, кладя на них пластиковую серую коробочку. В ней было не так много медикаментов, но перекись водорода и пластыри нашлись. Хмуро жмурясь и запихнув в рот несколько печений, он прошелся смоченной ваткой по содранной скуле. Зеркал в квартире не было, и поэтому он ограничился мутным отражением на глянцевой поверхности нерабочего холодильника. На нем остались едва заметные следы от наклеек и магнитов, видимо, до эпидемии здесь жила небольшая семья, но с приходом Цзюнь У, все трепетные воспоминания полетели в мусорный бак за ненадобность. Он быстрым движением приклеил два розовых пластыря на щеку, которые выглядели нелепо на суровом подростковом лице. Се Лянь с силой нажал на рану, чувствую, как трескается едва затянувшаяся кожа. Небольшая капелька крови выскользнула из-под пластыря, но не набралась сил стечь дальше по лицу. Юноша задумчиво сидел на барной стойке и болтал ногами, попутно уничтожая запасы крекеров Цзюнь У. Вдруг раздалось противное кряхтение и Се Лянь от неожиданности спрыгнул вниз, пригибаясь близко к полу, замирая в ожидании. Однако за скрежетом нападения не последовало. Он приподнялся и увидел источник шума – на столе лежала рация и вибрировала. Цзюнь У всегда носил ее на поясе, однако, снял, чтобы провести спарринг с Се Лянем. Он должен был забрать ее с собой, но, вероятно, забыл. Кто-то отчаянно пытался добиться ответа. – … Кхмрр… Бай, у нас… – связь стала отрывистой. – …утники, при… Се Лянь прислушался, зов раздался еще несколько раз и стих. Скорее всего что-то важное, но он не смог разобрать и слова. Юноша подошел и взял рацию в руки, раздумывая, стоит ли ответить, и в этот же миг рация снова включилась, но теперь там были лишь душераздирающие крики. Се Лянь застыл, его сердце замерло, а в груди что-то мерзкое сдавило легкие. Произошло нечто из ряда вон выходящее, а Цзюнь У находится в неведении. Его взгляд упал на окно, откуда открывался вид на одинаковые нежно-голубые дома, стоящие в ряд. В тот район ему нельзя было заходить, как и большинству людей. На улице постоянно патрулировали люди с автоматами, не допуская проникновения на территорию. Цзюнь У говорил, что там хранятся боеприпасы и запасы провизии. Вряд ли Се Ляня пропустят, но если он незаметно проберется туда и также уберется, его же не сильно наругают…? Тем более, что он ничего не украдет и даже, возможно, совершит благое дело. Недолго думая, юноша покинул квартиру с твердым намерением найти Цзюнь У. Он повесил рацию на оби, туда же, где покоился его нож. На улице стало холоднее, чем было с утра, и он посильнее укутался в свою куртку. На самом деле он уже давно наблюдал за постом охраны, скорее из-за безделья, нежели по другой причине. Их всегда было четверо: двое стояли у входа на улицу, двое патрулировали вдоль квартала. Иногда они сменялись, но определенной закономерности в этом не было. Однако, несмотря на сложившийся режим, он не был военным, а охранники были всего лишь людьми. Поэтому прямо сейчас они стояли вчетвером на одном месте и что-то рьяно обсуждали. Се Лянь перешел улицу, стараясь не попадаться никому на глаза. Он облокотился на кирпичную стену, придав себе безразличного виду. У мужчин завязался мерзкий спор о том, кого бы из известных девушек они бы хотели видеть перед собой. Один из них – самый худой – заявил, что велика вероятность того, что все они превратились в зомби, и поэтому он никого не желает видеть. Другой же ехидно посмеялся, что если тело Юйджи Ли осталось таким же «горячим», то он не против сделать это даже с трупом. Они гаденько засмеялись, потирая ладони и отставив оружие в сторону. Се Лянь не изменился в лице, однако уважение к стоящим перед ним взрослыми тут же упало на дно. Он выжидал момент, и дальше выслушивая похабные комментарии к женщинам, имен которых он не узнавал. Вскоре высокий брюнет, который выглядел самым юным, предложил закурить и его предложение встретили одобрением, став решать, кто пойдет за табаком. Се Лянь решил, что это его шанс. Охранники так увлеклись своим спором, что не заметили, как тощий мальчишка прошмыгнул мимо них, юркнув в первый попавшийся переулок. Попасть сюда было настолько легко, что Се Лянь почти готов был рассмеяться. Однако оставалось самое непростое – найти в этих каменных джунглях Цзюнь У и попытаться сделать это побыстрее. Он петлял по переулкам, скрываясь в тени, когда мимо проходили незнакомые люди. Здесь все было обставлено, как и до эпидемии. Даже не было следов паники, в виде разбитых и брошенных в спешке машин посреди дороги. Улицы были вполне чистыми, за исключением покрасневших листьев, которые засыпали все вокруг. Тихий ветерок плавно поднимал их в воздух, кружил и опускал обратно на землю. Не будь Се Лянь встревожен мыслью, что его могут поймать и, что с кем-то произошло нечто страшное, он бы засмотрелся на плавный вальс осени, ознаменовавший начало холодов. Се Лянь свернул еще пару раз и остановился, притаившись за одной из припаркованных машин. Здесь было больше людей, чем он встретил до этого. Человек десять, если не пятнадцать столпились вокруг чего-то яростно выкрикивая бранные слова в воздух. У них в руках помимо огнестрельного оружия были биты и кастеты с шипами. Они стояли буквально в десяти метрах от Се Ляня, но их широкие спины не давали увидеть происходящее. Кажется, в центре толпы кто-то был, и иногда юноша мог услышать судорожные всхлипы. Юноша высматривал поблизости укрытие, благодаря которому он бы смог прошмыгнуть мимо, но, как на зло, рядом не было ни машин, ни деревьев, ни других закутков. Оставалось ждать. Прошло минут десять, Се Лянь сидел на асфальте, облокотившийся на серый автомобиль непримечательной марки. Толпа за это время не только не успокоилась, но наоборот, стала еще более агрессивной. Редкие всхлипы превратились в болезненные вопли. Кого-то избивали, но Се Лянь не мог вмешаться. Он тихо надеялся, что это все закончится быстро для бедолаги. Если бы здесь был Цзюнь У, он бы разобрался с этим, никто не смел и слово против сказать. Юноша прикрыл глаза, устало посмотрев на молчавшую рацию. Возможно, его решение было поспешным. Вскрики становились все громче, а Се Лянь понял, что их издает не один человек. Чуть более тихие и протяжные принадлежали девушке, было легко перепутать из-за ее низкого голоса. Что-то в горле забурлило и Се Лянь потянулся за ножом, покоящимся под футболкой. Однако, прежде чем он успел броситься на прямую погибель, голоса толпы затихли, и юноша аккуратно выглянул из-за машины. Перед ним были белые одежды и уверенный стан знакомого ему человека. Цзюнь У шел медленно, но в каждом его шаге ощущалась сила и власть. Се Лянь попытался выдохнуть, но сталый воздух камнем застрял в легких. Он смотрел, как Цзюнь У подходит ближе, и толпа расступается перед ним, вставляя на обозрение двух человек. Мужчина стоял на коленях, его лицо заплыло гематомами, один глаз был прикрыт из-за вспухшей брови. На его губах и подбородке была размазана слюна вперемешку с кровью. На голове были залысины от вырванных волос, которые тонкими нитями лежали у его ног на асфальте. Его потряхивало, а руки были крепко затянуты веревкой за спиной. Несмотря на многочисленные ушибы, в его глазах плескалась гордость и презрение, когда Цзюнь У подошел ближе, тот сплюнул ему на ботинки. Однако мужчина никак не отреагировал, с любопытством рассматривая людей у своих ног. Девушка позади издала хриплый стон, она лежала на боку, прикрывая связанными руками свое лицо. На длинных волосах виднелась кровь, а верхняя часть одежды вся порезанная свисала лоскутами с ее талии, обнажая грудь. Она плакала и тряслась от холода и стыда. Се Лянь отвел глаз не в силах смотреть на чужие страдания, он снова уставился на Цзюнь У, ожидая от него действий. Мужчина присел на корточки, он осмотрел людей, стоящих вокруг, и его слегка хрипловатый голос прорезал тишину: – Это они? – кто-то кротко кивнул. – Убить. Цзюнь У выпрямился и тут же раздались выстрелы. Два тела замерли, мужчина даже не упал, его голова просто безжизненно повисла с принудительным смирением. Се Лянь впился ногтями в кожу на коленях и с ужасом распахнул глаза, не веря в увиденное. Тошнота поднялась к глотке, а сердце отчаянно забилось о клетку ребер. Никому нельзя доверять. Какой же он глупый! Он еле сдерживал слезы от осознания, куда он попал. Так просто убить человека! Так просто отдать приказ об убийстве! Настоящие животные, в облике человека. Ему нужно быстрее убираться отсюда, из Лхасы, вообще, подальше от людей. Тот, кого он уважал и кому доверял, оказался конченным ублюдком. Се Лянь почувствовал, как паника начала брать верх. Его руки задрожали, и он коснулся своей скулы, где крест-накрест были приклеены розовые пластыри. Его окоченевшие пальцы сорвали их, расковыривая рану. Боль помогла ему собраться. Нужно было отсидеться здесь, а потом покинуть лагерь. Каким образом это сделать, юноша еще не придумал, как, и куда он пойдет после этого. Но цель была поставлена. В этот же момент Цзюнь У с ленивым вздохом, сунул руки в карманы и поднял лицо к небу. – Дело сделано, передайте остальным отбой. Мужчина в серой куртке и блестящей лысиной, стоящий в двух шагах от Цзюнь У, достал рацию. Не успел Се Лянь прийти в себя, как раздался скрежет, и рация, про которую он уже успел забыть, включилась. Хриплое с помехами «отбой» прозвучало слишком громко, юноша застыл страх застрял в горле. Он задержал дыхание и приподнялся, чтобы выглянуть из-за машины. Он наткнулся на две дюжины глаз, сердце его упало куда-то к поджелудочной. А затем он снова принял не самое обдуманное решение. Се Лянь рванул с места, скрываясь за ближайшем переулком и раскрывая свое положение. На него тут же посыпался град оскорблений, и кто-то выстрелил, но промазал. Однако подросток не услышал даже этого, в его голове стучала кровь, заглушая все вокруг. Он не помнил откуда пришел и куда теперь идти. Да, наверное, уже все в курсе, что его нельзя отпускать – рация вибрировала, а обрывки слов уносило ветром. Теперь он не скрывался, сталкиваясь с людьми. Те, были настолько удивлены, что не успевали предпринять хоть что-нибудь. Се Лянь выбежал на незнакомую улицу. Его легкие жгло от отсутствия воздуха, а перед глазами мутилось. В момент, когда он неосознанно замедлил шаг, его сбили с ног. Юноша буквально пролетел несколько метров, прежде чем рухнуть на землю. Он почувствовал, как чужое тело накрывает его сверху. Се Лянь распахнул глаза, встречаясь с серым глубоким взглядом. Цзюнь У начал что-то говорить, но юноша закричал от ужаса, пытаясь спихнуть его с себя. Мужчина приставил ладонь к его рту, пытаясь заглушить крики, но Се Лянь впился зубами в нежную кожу и продолжил кричать, отбиваясь. Он потянулся за ножом, но не успел юноша даже достать его, как орудие было выбито, а его запястья прижали к земле. Он начал брыкаться, и ему даже удалось пару раз ударить мужчину под ребра, но вскоре и его ноги приковали к асфальту. Цзюнь У сел на него, прямо как и на тренировке сегодня утром, но на этот раз опасность была реальной. Се Ляню только оставалось крутить головой и кричать. На его ресницах появились слезы, а в груди застрял плачь бессилия. И тут он почувствовал чужое дыхание на своей щеке, он зажмурился, а затем резко распахнул глаза. К его губам прижались другие – сухие и тонкие. Мужчина сжимал его губы, слегка царапая зубами. Се Лянь почувствовал, что его вот-вот стошнит, еще ни разу за семнадцать лет никто не делал с ним такого! Но прежде чем рвотные порывы дошли до горла, Цзюнь У отступил. На его лице появилась задорная усмешка, которая тут же сменилась беспокойством на его лице, а затем он заговорил: – Ну вот ты и успокоился. – его руки все еще крепко держали юношу, но было уже не так больно. – Ты… не должен был это видеть. Се Лянь дернулся, но безуспешно. – Послушай, я не хотел этого. Те люди были заражены. Они специально проникли на территорию нашего лагеря, чтобы заразить как можно больше народу. Они из тех, кто вместе со своей смертью, хотя унести побольше жизней в могилу. Юноша молчал, его тревога заставляла колотиться сердце изо всех сил. Он не мог поверить в сказанное, однако знакомое лицо было все таким же спокойным, как раньше. Ему хотелось вновь довериться, чтобы рядом был хоть кто-то. Но… – Они убили двух людей и ранили еще шестерых. Я понимаю, – он наконец отпустил тонкие запястья. – ты видел, как с ними жестоко обращались, те люди будут наказаны. Я не приветствую такое. – Цзюнь У выделил голосом последнюю фразу. – Но я должен заботиться о людях, которые живут здесь, о детях. Его голос смягчился, и, когда мужчина увидел сомнения в подростковых наивных глазах, он поднялся, выпуская Се Ляня из своей хватки, чтобы помочь подняться. Цзюнь У несколько раз сжал мягкую ладонь и прошептал ему на ухо: – Не бойся меня. – …позже я узнал, что это были его взбунтовавшиеся подчиненные, однако Цзюнь У говорил так убедительно, что я поверил ему. Се Лянь рассказал о его знакомстве с Безликим Баем, скрывая более пикантные подробности и утаивая о событиях предшествующим их расставанию. Мужчина подал руку Сань Лану, помогая забраться на особо крутом подъеме. За их разговорами прошло несколько часов, и теперь они бродили в окружении бесконечных кустарников и елей. – Гэгэ, когда это было? – Се Лянь задумался, пытаясь вспомнить. – Полагаю, в самом начале, когда мне было еще семнадцать. – он потер щеку, неуверенно склонив голову. – Сложно сказать, это так давно было, воспоминаний почти не осталось. – Я не думаю, что они были приятные. Се Лянь слабо улыбнулся, но ничего не ответил. Солнце уже окрасило небо в нежные тона, и они сошлись на том, что стоило бы найти пещеру или хотя бы глубокую яму, чтобы скрыться от ветра и задержать тепло от костра. Но чем дальше они продвигались в гущу леса, тем меньше надежд на нормальный ночлег у них оставалось. Когда стало совсем темно, Сань Лан предложил устроиться на небольшой поляне, на что Се Лянь нехотя согласился. Юноша развел костер, пока его спутник готовил ночлежку. Мужчина предложил лечь вместе, чтобы не было так холодно, и Сань Лан смущенно кивнул, отворачиваясь в другую сторону. Жое придет ночью и будет долго возмущаться, что его волчонок всем телом прижимается к надоедливому человеку.