Свет одинокого фонаря

Его рассказ был довольно интересным, но мне просто не хотелось верить в то, что он сказал. Не мог так поступить Пруссия. Я просто не хотел верить в услышанное, не мог это слушать. Уверенность что они что-то недоговаривают была стопроцентной. Они что-то не договаривают. Не мог же он... Рассказ вёлся от его лица. Я гулял со своим братом по саду. Мы были очень юны в то время, проводили беззаботно время, нарушали правила. Вообще мы были такими же непослушными, как и все людишки. Бегали и играли. Нам обычно запрещалось выходить дальше двора, но мы не послушали своих родителей. Хотя разве их можно назвать родителями? Мы встретили его, он был уже не юный. Этот человек, он истребил трёх таких же как мы. Решив убежать, мы рванули в разные стороны, но так и не встретились больше. Я очутился здесь, именно в этом месте. Позже здесь появились и все остальные. Наши же родители бросили нас. Мы не были им нужны, они лишь хотели свободы. Мы ещё ничего не понимая смотрели на них. Тогда, думая, что это всего лишь игра оставили их и пошли за тем, кто решил нас увести. Мы надеялись каждый день, что они придут за нами. Как только к нам приходили, нас запирали в каких-то трущобах. Маленькие дети как мы смотрели на нас, а мы не могли им помочь. Сидя в этих ящиках, ничего нельзя было предпринять. Своих родителей мы не видели, лишь напоследок слыша в коридорах их голос. Позже прозвучал выстрел и всё... Мы долго жили в ящиках, не имея никакого общения. Молча сидев часами, а-то и сутками напролёт. Ничего не подозревавшие, такие беззащитные дети. Когда приходил Пруссия мы вжимались в стены. Он не кричал, он орал. По стенам в эти моменты бежала дрожь. После этого мы месяцами не видели некоторых. Он каждый раз забирал одного и больше не возвращался. Был только один раз. Я сидел на полу и тихо почти не слышно разговаривал с кем-то. После этого забрали одного, самого юного ребёнка. Мы были очень огорчены, хороший он был... был. Мы все мысленно попрощались с ним. Нам было та душевно жаль его, что мы долго после этого не могли разговаривать. И вот дверь открывается, мы в ужасе смотрим на него. Очень редко сразу приходят за следующим, но нам вернули ого юнца. Мы все кинулись к нему, как только закрылась дверь. Не могли мы ничего сделать. Он не разговаривал долго, а в тот день долго плакал. Мы не могли ничем помочь, лишь сидели и утешали. Мы говорили ему что всё позади, и никто его не тронет. Точно не они. ы идём только за ним, только по его просьбе и только за ним. -Но... он не такой, я уверен есть какая-то причина. -Замолчи, ты всего лишь человечишка. Что ты понимаешь о горе. -Я всё понимаю и что вам тяжело, но это же не я виноват. Почему вы считаете, что именно я должен расплачиваться за грехи. Это неправильно наказывать того, кто вообще и о чём не знает. Не я же вас здесь запер? -Нас не запирали. -Тогда почему вы здесь? -Это приказ нашего лидера. -Это ведь чёрный? -Понятия не имеем о ком ты. -Я его знаю, точнее догадываюсь. -... -Позовите его он знает меня, меня нельзя трогать. --Всё что находится здесь это наши владения мы здесь главные и только решаем, что нам с тобой делать. -Не нужно прошу вас, я сделаю всё. -Подложишь это Пруссии скажешь подарочек и именно от тебя. Если хоть одно упоминание о нас, мы тебя убьём, понял? -Да... Пусть будет так всё лучше, перед Пруссией я потом оправдаюсь, но что сейчас делать. Рядом с ними было просто невозможно. От них веяло какой-то плохой аурой что ли. Я не могу это объяснить. Это просто плохое ощущение. –Как мне попасть обратно. -Как ты вообще сюда попал? -Жё... один из вас попросил поменяться телами что ли. -Тогда ждать, пока он не поменяется обратно. -А часто сюда кто-то попадает? -Нет, вообще никого нет. Нам запрещено выходить. Есть тут один нарушающий правила – явно о моей силе – вообще ненормальный. У него прям такая кличка. -Да... именно он и попросил поменяться. -Единственный кто так себя ведёт, ему у нас позволено всё. -А почему именно и только ему? 4 -Не твоё дело, не суй нос не в своё дело. Не могу понять в кого ты такой любопытный. Если я сказал, что не убью тебя, то я точно не утверждал. Я могу и поменять своё мнение. -Понял, молчу. Было страшно, что же придумать чтоб слинять отсюда. Здесь очень неприятно находиться, хочу домой где никто не будет трогать. Однако хочется спросить, точно ли это был Пруссия, я даже не знаю стоит ли. Но живём один раз и тем более больше не узнаю ведь. -Вы уверены? -? -Это ведь мог быть и не Пруссия, а кто-то другой. -Нам плевать. -Наказывать нужно того, кто виноват. -Он если б хотел давно отпустил, нельзя разве. -Может есть какая-то причина. -Это уже не наше дело. И не твоё тоже Вскоре мне вновь стало плохо, я аккуратно присел, опираясь на стенку ящика. Мне было страшно за своё здоровье. В глазах медленно темнело и плыло. Мне не хотелось, что-либо делать. Но хотелось так сильно спать, что сдерживаться я уже не мог. В следующее мгновение я очнулся в давно знакомой комнате. Не моей, но не хуже знакомой. Эта мягкая кровать явно говорила, что мне стоит поспать ещё немного. Но не дал себе возможности подремать. Я помню, что обещал сделать, но мне было чертовски страшно. Я решил подбросить под стол маленькую стеклянную баночку. Как бы я не хотел этого делать, выбора у меня почти не было. Я привстал и подойдя к полу подбросил под стол маленькую стеклянную баночку. Мне стало так тошно от себя. Я не хочу, чтоб меня считали слабаком, но просто другого выхода я не находил. Пруссия пришёл примерно пять минут назад, здесь нет камер. Никаких подозрений что это был я. Но как только он начал рассматривать банку, мне стало тяжело на это смотреть. Человек, который был мне очень дорог и всегда помогал, сейчас будет пить отраву, которую я ему дал. Но пить это он не спешил. Долго рассматривал и не решал что-нибудь сказать. Сев за стол, он вылил содержимое в какую-то ёмкость. Я лишь смотрел. Мне было страшно что-то предпринять, именно кого больше я сейчас боюсь точно и не скажешь. Но если это будет наказание Пруссии, то я лучше умру. -Ты ведь подкинул мне это, не правда ли? -... -Говори как есть, иначе будет хуже. -Я... -Зачем? На это была причина? -Нет... -Врёшь. -Не вру. --Ответ неверный. -Могу узнать причину. -Глаза то на мокром месте, смотришь в пол. Губы поджаты. -Я просто плохо себя чувствую. -Это они сказали подложить? -Нет. -За то, что ты врёшь тебе достанется намного больше чем им. -... -Либо ты всё рассказываешь, либо будет плохо... -... -Ты будешь что-то говорить? -А нужно? -Это решит какое у тебя будет наказание. -Я не могу... Пруссия сел передо мной на колени, мне было крайне тяжело опустить голову и посмотреть ему в глаза. Однако спустя пару минут я это сделал это. Мне было сложно смотреть, по моей щеке потекла маленькая струйка слёз. Я просто не хотел смотреть на него. Мне так не хотелось разочаровывать его. -Россия, никто тебя не тронет, я обещаю тебе. Это не давало мне стопроцентной гарантии. Не могу я, честно просто не могу. Я хочу ещё побыть здесь. И хочу увидеть брата так же сильно, как и семью. Мне не хотелось умирать. Меня могут убить, но Пруссия. Он никогда мне не врал, я не могу не рассказать ему. -Вы уверены? -Я всегда в себе уверен. -... -Мне можно рассказывать всё, тебе тяжело, я понимаю. Тебе стоит просто открыться, тебя никто не тронет. Ты же мне доверяешь, правда? -Доверяю. -Тогда рассказывай. -Мне страшно, они обещали, что... -Я знаю, но ты должен верить только мне. -А это правда, что вы...