Руслит: школьная пора

С утра пораньше Виктор Сорокин разбудил Серёжу Воронцова, чтобы съездить вместе в университет. Им нужно было сдать маршрутные листы, чтобы получить компенсацию за проезд. Серёге ещё нужно было сдать одно задание, чтобы со спокойной душой уйти на каникулы. Шагая по заснеженной улице, Серёжа зевнул, закутался посильнее в шарф и спросил у Вика: – Вик, ты уверен? Ты же терпеть не мог скрипку. Его все ещё немного волновало решение друга использовать в их новой песне этот музыкальный инструмент. – Ты не о том думаешь, – покачал головой Вик. – Лучше б материал повторял, который сдавать будешь. А вообще, насчёт скрипки я много думал, – задумчиво отозвался он на заданный вопрос. Его хмурый взгляд не мог передать все тяжёлые мысли, сковавшие голову. Да, он ненавидел скрипку, на которой отец буквально заставлял его играть, отправив в музыкальную школу и работая с ним дополнительно. Отец каждый вечер находил время, чтобы проверять успехи Вика. И бесконечно критиковать. Повезло ещё, что по рукам не бил. Бывали моменты, когда отец так гонял его по тем или иным произведениям, что смычок вываливался из занемевших пальцев. С самого детства. Вик постоянно слышал: «Ещё раз! Целых четыре ошибки, это никуда не годится. Нежели ты правда думаешь, что это нормальная игра? Ужасно. Играй с самого начала». Не так. С начала. Снова. Ещё раз! Маленький Вик даже не знал куда деваться. Стискивал зубы и играл, пока отец от него не отстанет. В десять лет Вик впервые отправился на конкурс. Конечно же, не по своей воле. И победил, но не испытал по этому поводу и толики радости. Только облегчение, как от пройденного испытания, что даровало несколько дней свободы от дополнительных репетиций с отцом. А отец не был слеп, прекрасно видел и понимал, что Вик без энтузиазма играет на скрипке. Он стал использовать это как стимул для сына. За плохую учёбу, он увеличивал часы домашних занятий со скрипкой. Несмотря на стабильные уроки в музыкальной школе. Вика спасало лишь две вещи: одна – в музыкальной школе работали достаточно добрые и наблюдательные люди, которые заметили, как потухает взгляд ребёнка при виде скрипки, и как загорается на стандартных уроках вокала. Из-за чего, они незаметно немного скорректировали его расписание. Вторая – выходные. Заветные суббота и воскресенье, в которые мать занимала место отца и посвящала время сыну. Она никогда не заставляла его что-то делать, всегда спрашивала, чего он сам хочет. И он честно признавался – сходить куда-нибудь, желательно подальше от серых стен комнат. В парк, в галерею, в театр, хоть в магазин или кино. Мама никогда не отказывала. Вик тогда не понимал, как она только уживается с таким требовательным, в какой-то степени тираничным, мужем. Почему любит его? Потом он сам узнал, что это был брак по расчёту. Вместе с тем он понял, что родители попросту разделили общего ребёнка: отец забрал рабочую неделю, а мать выходные. Именно поэтому мать никогда не пыталась помочь Вику отговорить отца от постоянных занятий музыкой. Они даже пересекались редко из-за большого количества работы. Но внешне семья Сорокиных умела показать себя достойно. У них были влияние и деньги. Им, как и их родителям, просто было очень выгодно сохранять честный брак и видимость хорошей семьи. И, конечно же, у них должен был быть идеальный сын, чем преимущественно занимался отец. У мамы хотя бы сохранилась часть искренней материнской любви. Возможно поэтому её Вик хотя бы был рад видеть и проводить время вместе. Да, она не заступалась за него перед отцом, но хотя бы спасала, чем могла, на выходных. В одну из таких спасительных прогулок летом, мать отпустила одиннадцатилетнего Вика самостоятельно прогуляться, пока сама праздно беседовала, сидя в ресторане, с какой-то из знакомых. Вик выбрал берег реки. Он сел на камень, находящийся недалеко от воды, сорвал ромашку и крутил её в пальцах. Руки продолжали немного побаливать, после последней репетиции с отцом, который уж сильно разошёлся в критике и нагрузке. Внезапно, умиротворенный покой Вика нарушил черноволосый мальчишка одного с ним возраста. Паренёк с улыбкой бежал совсем рядом с водой, пытаясь угнаться за плывущим маленьким деревянным корабликом. Вик уже думал уйти в другое место, однако, мальчик неожиданно с громким всплеском свалился в реку. Вик испугался, подошёл ближе, чтобы помочь, но, нахмурившись, замер. Паренёк довольно смеялся, держа в руках кораблик. – Ух блин, – улыбнулся он, вставая на ноги и выходя на берег. Кораблик он все-таки поймал. – Почему ты радуешься? Разве тебя не наругают? – поинтересовался у него Вик. – Что? Нет, конечно. Ну могут подзатыльник дать за то, что убиться мог, а так нет, – усмехнулся тот. – Меня, кстати, Серёжа зовут. А тебя? Будем друзьями. Серёжа уверенно протянул ему руку. Вик сильно растерялся, хмурясь ещё больше. За все это время друзей у него не появлялось. Первые четыре класса начальной школы, он учился на дому, и с пятого, родители решили отправить Вика в школу. Ему только предстояло в сентябре туда пойти, всего через неделю. В музыкальной школе он попросту не хотел ни с кем общаться. Как не хотели и с ним. Другие ребята его немного побаивались и уважали за серьёзные успехи. – А я Виктор, – он неуверенно пожал руку Серёжи. – Приятно познакомиться... – Да, мне тоже, – вновь ослепительно улыбнулся Серёжа. – Почему ты тут один? – Гулял. А ты? – А я не совсем один. Там, – он указал в ту сторону, откуда прибежал, – ну в парке, сидят мои родители и мелкий двоюродный брат. Мы с ним пускали этот кораблик, но он случайно упустил его и сильно расстроился. Вот я и побежал, чтобы поймать. Далеко, однако... Кстати, смотри какой! – Серёжа вручил Вику этот самый кораблик. – Мы с папой сами вырезали и собирали. Правда, большую часть он сам сделал, но я помогал! – гордо заявил он, наблюдая за Виком внимательными голубыми глазами. – Красивый, – честно сказал Вик, крутя в руках кораблик. Он рассматривал его, погрузившись в свои мысли. – Конечно, – довольно хмыкнул Серёжа. – Ну ладно, я пойду, а то волноваться ещё начнут. – Погоди, а как мы снова увидимся? – задумчиво спросил Вик, смотря ему прямо в глаза. – Ну я часто тут гуляю, как-нибудь обязательно пересечемся и нормально поболтаем, – Серёжа улыбнулся ему на прощание, но увидев все такое же серьёзное лицо Вика, важно прибавил. – Люди становятся гораздо красивее, когда улыбаются. Мне так мама говорит. Ты тоже чаще улыбайся. Ну все, пока! – А кораблик? – опомнился Вик, когда Серёжа уже убежал на десяток метров. – В следующий раз отдашь, – усмехнувшись, крикнул ему Серёжа и убежал. Видимо не захотел лишний раз бегать туда-сюда. Вик легонько усмехнулся и пошёл вдоль реки. На следующий день встретиться не получилось. Иногда, дома Вик задумчиво крутил в руках кораблик, вспоминая ту встречу. Нормально познакомиться и подружиться у них получилось ровно через неделю, первого сентября. Как оказалось, Вик попал в класс, где учился Серёжа. Они сразу сели за одну парту. Вернее, Серёжа сразу подсел к Вику. Сдружились быстро, Серёга много рассказывал о себе и постоянно расспрашивал Вика. Тот, правда, поначалу был не очень общительным, но Серёжа и не давил. Если Вик не хотел говорить, то он просто выбирал какую-нибудь тему и обсуждал её с ним. Также он часто звал Вика гулять после школы. Получалось очень редко из-за музыкальной школы и дополнительных учебных занятий, на которые его любезно записали родители. – Слушай, ты правда хочешь оставаться на допы? – спросил у него как-то весной Серёжа после конца уроков. – Нет, – признался Вик. – Ну так не иди, – усмехнулся Серёга. – Тебе же ещё сегодня в музыкалку? Вот давай до неё погуляем. И Вик действительно серьёзно задумался. В самом деле, он и так уже знал то, чему учили на дополнительных занятиях. Если пропустит, ничего не потеряет. – Погоди, у меня идея получше, – вдруг добавил Серёжа, ярко улыбаясь. – Ты же можешь поговорить с учительницей и попросить выписать тебя из участников этих допов. Она вряд ли расскажет об этом родителям. К тому же ты отличник, с этим не будет проблем. Но зато ты получишь свободное время! Эта идея Вику очень понравилась. Он так и сделал, ступив на дорожку тихой свободы от родителей. А Серёжа пошёл дальше и предложил иногда прогуливать и музыкальную школу, но здесь Вик был непреклонен. Серёжа не удивился, только повадился провожать его до здания, занимая беседами. В одну из таких прогулок до музыкалки, в классе шестом, Вик рассказал Серёже о своих взаимоотношениях с отцом и скрипкой. – Ненавижу вторник и четверг, – коротко сказал ему тогда Вик, пнув неугодный камень на дороге. – Почему? Ты же в эти дни свободен от музыкалки. – В этом и проблема. Раз уж я свободен, отец сам занимается со мной скрипкой. Заставляет играть идеально. Но постоянно твердит как я бездарен и заставляет повторять композиции раз за разом, ещё и ещё... Постоянно. Он ещё ни разу не одобрил мою игру. – Но это же неправильно! Так не должно быть... Да он ненормальный, – нахмурился Серёжа. – А что мама? – Она никогда не вмешивается, – спокойно пожал плечами Вик. – Даже, если вы мешаете ей спать? – Да. – Да как так-то... Они тебя любят вообще? Хотя странный вопрос, по-моему, все видно. Слушай, – улыбнулся своей идее Серёга, хотя взгляд у него оставался серьёзный и решительный. – Ты если захочешь, в любой момент можешь жить у меня! – Спасибо, – усмехнулся Вик, чем обрадовал Серёжу. – Но давай больше не поднимать эту тему, хорошо? – Океюшки. Но о моём предложении не забывай. И Вик глубоко в душе по достоинству оценил это его предложение, вспоминая порой. Потому что иногда Вику так и хотелось его принять. Бросить все и сбежать. Время шло, отец становился все строже, в первую очередь к оценкам, а во вторую к игре. За любую четвёрку – и уж не дай бог тройку – он сначала проводил воспитательную беседу, а потом переходил к наказанию в виде игры на скрипке допоздна всю неделю. При этом Вику нужно было успевать делать уроки. Поэтому в такие моменты он делал домашнее задание на переменах, как только его озвучивали. Серёжа, в свою очередь, не спрашивал почему у Вика напряжённо подрагивают пальцы, почему он хмурится сильнее обычного, почему молча работает. Просто делал задания вместе с ним и веселил привычными шутками и карикатурами на учителей. Напоминал улыбаться. Был рядом. Поддерживал по пути в музыкальную школу или домой. В какой-то момент, под конец седьмого класса, Серёга начал встречать Вика после занятий в музыкальной школе. В первую такую встречу, он гордо заявил ему: – А я теперь тоже музыкант. Играю на электрогитаре! – А как же акустическая? – хмыкнул в ответ Вик. – Выхожу на новый уровень. Теперь могу играть рок. Не хочешь потом спеть что-нибудь такое? – внезапно радостно предложил Серёга. Вик искренне удивился такому предложению. Ему нравилось экспериментировать с вокалом и петь самые разные песни. Получалось это только за пределами музыкальной школы, ведь там разбирали все на классике. И помогал ему с этим Серёга с гитарой. Нечасто, когда у Вика просыпалось острое желание спеть, они сбегали в кабинет музыки, где Серёжа мог брать местную гитару, и что-то исполняли. О вокальных способностях Вика в школе знали, потому что его от музыкальной школы уже отправляли выступать сольно на праздниках. Поэтому школа тоже предлагала Вику выступать на мероприятиях. И он никогда не отказывал, потому что был рад возможности уделять как можно больше времени пению, а не скрипке. Серёже предлагали аккомпанировать Вику на гитаре, но гораздо реже и на неофициальных мероприятиях. – Ну, что скажешь? – Серёга вернул его из размышлений. – Почему нет, я только за, – улыбнулся ему Вик. – Что первым собираешься учить? – О, это хороший вопрос. Я бы вообще хотел с Imagine Dragons начать. – Пф, загнул ты, конечно. Посмотри что-нибудь попроще, – усмехнулся Вик. – Что например? – с улыбкой спросил Серёжа, прищурившись. Вик задумался и называл разные группы. Серёжа отвергал всех до тех пор, пока Вик не закатил глаза и не поднял руки, сдаваясь. – Ну все, сам выбирай. – Хорошо. Я тебе потом текст скину, чтоб учил, – довольно посмеялся Серёга. А Виктор просто кивнул, ему было так легко в его компании. Спустя месяц, Серёжа решил сделать небольшой сюрприз Вику и выучил его любимую песню в жанре рок. Вик тогда спел от всей души и всю оставшуюся неделю ходил с едва заметной улыбкой. Такие моменты позволяли ему держаться против скрипки и отца. Особенно когда он отправлял Вика на какой-нибудь конкурс молодых скрипачей. Летом, перед восьмым классом, отец отправил-таки Вика на конкурс в соседнем городе, предусмотрительно основательно занявшись его игрой. Готовился Вик без энтузиазма, пряча за безэмоциональным лицом идею намеренно проиграть. Он не хотел отбирать у действительно амбициозных скрипачей какие-либо шансы. Да, это не понравится отцу, но какое Вику до этого дело? Все равно отец не поедет, под предлогом «Не хочу видеть твой позор». Он так каждый раз говорил. И не важно, занимал ли Вик первое или второе место. Мать спросила, нужно ли ехать с ним, на что Вик ответил, что в одиночку справится, не маленький, тем более недавно стукнуло четырнадцать. Хотя Серёжу он с собой позвал, нарушив своё же правило не поднимать тему скрипки. Сам Серёжа был очень рад решению Вика. – Слушай, если хочешь, давай прогуляем твой конкурс! – высказал он свою любимую идею. – Опоздание, это технический проигрыш. Самое то, на мой взгляд. – А ведь правда, – задумчиво кивнул Вик. – Отлично! Значит решено. О скрипке можешь забыть, – заулыбался Серёга. На самом деле у него в душе разгорелось любопытство. Уж очень интересно, как играет Вик. Но Серёжа не собирался даже намекать на свой интерес. Однако Вик достаточно проницателен. Когда они все-таки заявились на место проведения конкурса, им вежливо сказали об опоздании и техническом поражении в виде дисквалификации. Но разрешили остаться, чтобы посмотреть на оставшихся участников и итоги. Вместо зала Вик провёл Серёжу в репетиционную комнату, там уже почти никого не осталось, лишь последние участники. – Раз уж я давно настроился, можно и поиграть чуток, – хмыкнул Вик, доставая скрипку из футляра. Он никогда ещё не играл перед знакомыми и тем более друзьями. Только конкурсные судьи, учителя и отец. Было слегка волнительно, но Вик хотел посмотреть на реакцию Серёжи. Вдруг он играет не так плохо, как твердят отец и надменные взгляды судей. Взяв смычок, положив скрипку на плечо, Вик вздохнул и без раздумий начал. Он отпустил требуемый всеми идеал, играл просто так, непредсказуемо, с ошибками, которые делал специально, дабы чувствовать музыку живой. Ставил свои акценты, брал свой темп, за что получил бы миллион нелестных слов от отца. Даже несмотря на свободу действий, заставить себя улыбнуться Вик не смог. Что уж там, даже перестать хмуриться не получилось. Нет, пока что он совсем не хочет играть. Спустя минуты две, он остановился и покачал головой, глядя Серёже в глаза. – Ужасно вышло, – сказал Вик с лёгкой ухмылкой. – Блин... Мне понравилось, – признался Серёга. Он понял, что это далеко не все способности Виктора. Скорее так, маленький крик загнанной музыкальной души. – Но... Не играй сам, когда не хочешь, – серьёзно добавил он. На первый взгляд, Вик играл со спокойным, немного хмурым лицом. Однако Серёжа видел. Видел ту глубоко сидевшую боль в едва приоткрытых глазах. Ту неуловимую дрожь, усталость в движениях пальцев на струнах. Видел напряжённо сжатые в тонкую линию губы. И общую холодную отрешённость. Отсутствие искренних эмоций в музыке, только строгая, техничная "сухость", разбавленная минутной прихотью совершать ошибки. – Ладно... – Вик немного удивился таким словам. Не играть его ещё не просили, так что он был благодарен. – И если вдруг когда-нибудь захочешь сыграть сам, то играй только то, что чувствуешь, – так же серьёзно сверкая голубыми глазами, попросил Серёжа. – А вообще, переезжай ко мне все-таки, – после паузы добавил он, разбавляя атмосферу. – Спасибо, – улыбнулся Вик. – За что? – не понял тот. – Неважно, – качнул головой Вик, отворачиваясь, чтобы небрежно убрать скрипку. Спасибо, что не заставил пожалеть о сыгранном. Спасибо, что поехал. Спасибо, что помогаешь. В конце-концов, спасибо, что отдал тогда тот деревянный кораблик, который так и остался стоять на столе Вика. Не будь этого, кто знает, как быстро он бы перестал держаться. И все-таки зимой в те же четырнадцать лет Вик не выдержал. Он впервые сорвался. У него болела рука, потому что он случайно упал на гололедице, хотя неуклюжим по природе был именно Серёжа. Играть из-за этого было сложно. А отец, уязвленный поступком Виктора на последнем конкурсе, решил больше контролировать сына и даже посещать конкурсы. И пусть отец сейчас требовал многого, Вик решил водить смычком, не прикладывая и частички старания. Конечно же он ошибался едва ли не на каждой ноте, нещадно царапая тонкий слух отца. Да и свой тоже, но в моменте это ощущалось прекрасной песней маленькой мести. Вик открыто специально играл до стыдного ужасно, но с улыбкой на лице. Впервые он улыбнулся, держа в руках скрипку. И впервые отец ударял его по рукам линейкой. Вик не сдавался, эта битва шла долго. Пока в один момент пальцы его левой руки не замерли бессильно, а плечо не дрогнуло. Скрипка полетела на пол. Смычок секундой позже тоже оказался там. Вик даже бровью не повёл и глаз не опустил. – Не могу больше, – процедил он сквозь зубы, созерцая белое от гнева лицо отца. – Можешь. – Нет. Скрипка сломалась. – Ах ты... Неблагодарный, наглый, бездарный... Внезапно в "музыкальную" комнату вошла мать, чем очень удивила Вика и отца. Она никогда так не делала. – Василий. Тебя к телефону. Голос спокойный, но взгляд усталый. – Иду. Как только отец скрылся за дверью, мать подошла ближе к Вику и слегка погладила его руку. Попытка быть ласковой. Делай она так раньше, может быть что-то и получилось бы. – Иди в свою комнату, уже поздно, завтра рано вставать, – сказала она и задвинула ногой сломанную скрипку под стол. Вик без эмоций кивнул и быстро ушёл, закрывшись в комнате. На следующий день он до ночи просидел у Серёжи. Даже в музыкальную школу не пошёл. Зато наконец-то лично познакомился с Димой, тем самым двоюродным братом Серёги. На все выходные, с позволения матери, он тоже остался у них. В следующем учебном году Вику предстояло окончить музыкальную школу. Хотя бы в десятый класс он перейдет со спокойной душой. Однако он не до конца понимал, что будет делать отец с дурацкой скрипкой. Зачем Вику предпрофессиональное образование в музыкальной школе, если родители уже за него определили вуз, в котором он будет учиться после одиннадцатого класса. Неужели отец смирится и прекратит... Хотя куда там, он давно осознанно превратил игру на скрипке в наказание для Вика. Скорее всего, отстанет только после окончания школы. Уж будучи студентом Вик сможет переехать в общежитие или снимать квартиру. Но это все достаточно далеко. Продолжая учиться на одни пятёрки, не давая отцу поводов для дополнительной скрипки, Вик более-менее спокойно подошёл к концу девятого класса и музыкальной школы. В чем, конечно, немалую роль сыграл Серёга. Он всегда поддерживал Вика, не давал совсем сойти с ума при подготовке к экзаменам, ходил на его вокальные выступления и утаскивал с бесполезных уроков, чтобы развеяться. В мае месяце, когда до всех экзаменов рукой подать, для Вика словно чёрная полоса настала. Началось все с серьёзной болезни матери. Вик и даже отец переживали за неё. Одновременно с тем на работе случился полный завал, с которым отец не справлялся. Нервы у него шалили, а срывался он только на Вике. А Вику все изрядно надоело, он видеть отца не хотел. На него и без этого учителя давили, раздувая из предстоящего экзамена нечто страшное и требующее полной подготовки. Однако было одно событие, дарившее надежду. В музыкальной школе, после апрельских и майских экзаменов, решили провести большое показательное выступление для приезжих важных шишек, ищущих молодые таланты. Это был призрачный шанс доказать отцу свои способности и пробиться в музыкальную сферу, о которой тайно грезил Вик. Не без боя, он добился у отца обещания отпустить его, если на том показательном выступлении его признают и куда-нибудь пригласят. Отец поставил ультиматум: приглашений должно быть не меньше трёх. И то, тогда он только подумает о прекращении занятий скрипкой. Накануне выступления Вик рассказал об этом Серёге. – Ты уверен? – спокойно спросил тот. – Это первый конкурс, на который ты пойдёшь играть добровольно. Вик невесело хмыкнул, вспоминая его слова на прошлогоднем конкурсе, который они благополучно прогуляли вместе. – Уверен. Покажу все что могу и забуду, как страшный сон. На приглашения можно и не отвечать. – Нет, ты уверен, что хочешь? – Да. Это единственный шанс. А я очень устал от всего этого, Серёж. Ты сможешь прийти? – Конечно. Кстати, как там мама? – Идёт на поправку, уже заметно лучше, – Вик старался не показывать, что сильно угнетен болезнью матери. Он все-таки любил её. А она увядала на глазах. Да, лучше становилось, но на полное восстановление уйдёт ещё много времени. Но Серёжа, как всегда, все видел. – Она обещала прийти и послушать моё выступление. – А ты хочешь этого? – Ну, наводить мосты отношений никогда не поздно, главное идти навстречу. Даже, если кажется, что уже никак. – Ты справишься, Вик. И с выступлением, и с родителями, – Серёжа ободряюще похлопал его по плечу. – Ты слишком во мне уверен, – хмыкнул Вик, – я же бездарность. – Посмотрим, что скажут настоящие эксперты на этот счёт. А вообще, просто не забывай, что я всегда в тебя верю. В день выступления Вик был совершенно спокоен. Он собирался исполнить старую просьбу Серёжи и играть со всеми эмоциями, скопившимися за столь долгое время. На сцене всем выдавали довольно очевидное задание – импровизировать. То, что Вику и нужно было. Медленно вдохнув и выдохнув, он прикоснулся смычком к струнам. Раздалась быстрая, напряжённая, резкая мелодия. Где-то грубая, печальная. Рисующая талант без любви. Словно сумбурный рассказ, музыка показывала эмоции, стадии принятия, борьбу. Вик долго прятал это глубоко в себе. Но когда начал выпускать, легче не становилось, непонятное отчаяние заполняло появившееся место. Голову заполняли тяжёлые вопросы. Зачем это все? Почему он все ещё борется? Есть ли малейший смысл? Разве он сможет стать собой, если всю его жизнь запланировали родители? Чего он сможет добиться, если с собой разобраться не может? Если не смог ничего противопоставить отцу? Если терпел все это зря? Если действительно ни на что не способен? Кем он вообще себя считает? Кем может стать? Музыка стихла, зал замер под глубоким остаточным впечатлением. Мрачный Виктор ушёл. Заходя в первый попавшийся пустой музыкальный класс, он продолжил играть. Он выплеснул не все. И не все вопросы себе задал. Теперь, ко всему прочему, Вик задумался и о Серёже. Он всегда был рядом, помогал, был надёжным другом. Но что делал для него Вик? Ничего. Односторонняя дружба получается. Неужели он даже дружить не умеет? Все идёт совершенно не так. Но как все исправить? Возможно ли что-то хоть немного улучшить? Может ли Вик вообще что-нибудь? Если даже мечтать боится... – Вик! Не тони в этом... Смычок внезапно исчез из руки Виктора. Скрипка тоже. Напротив стоял Серёжа, смотрящий светлыми глазами прямо в душу. – Как только ты ушёл, все громко аплодировали, – спокойно сказал он, убирая скрипку подальше и пытаясь разрядить атмосферу. – Думаю, ты получишь даже больше трёх писем... – Почему ты дружишь со мной? – прервал его непривычно эмоциональный Вик. Серёжа посерьезнел. Он снова видел все, пока Вик играл. Словно чувствуя невысказанные вопросы и сомнения. Эмоций было слишком много. Поэтому он сразу же поспешил следом за ним. – Потому что ты помогаешь мне, примерно так же, как и я тебе. Ты поддерживаешь меня на плаву, помогаешь, когда тяжело, заботишься всегда. И вероятно просто не отдаешь себе отчёт в этом, как будто это само собой разумеющееся. Но самое главное, ты невольно заставляешь меня двигаться вперёд. Я вижу, как ты усердно работаешь, учишься и неизменно помогаешь мне в каких-то вопросах. А я просто чувствую, что не должен тянуть тебя назад и тоже вдохновлённо работаю. Если б не ты, я бы давно стал отпетым двоечником и прогульщиком, поругался бы с семьёй и свалил в закат. Ты просто идешь по своему пути, освещая его и для меня. Вик, перестань тонуть в мыслях, рождённых всеми подавленными эмоциями, – мягко повторил Серёжа, сжимая его плечи. – Главное идти дальше. Идти к цели. Ты выступил, шанс улучшить ситуацию больше не призрачный. Поставь себе цель... – Музыка... Я хочу петь в группе, – тихо сказал Вик, смотря в глаза Серёже и черпая из них долгожданное спокойствие. – Значит создадим группу. Дима на барабанах, я на гитаре, ты у микрофона. Для начала не плохо. Тем более, признаюсь тебе по секрету, сам давно об этом думаю. – Но я не... – Ты просто не слышал и не видел себя. Ты многое можешь. Цель есть, – Серёжа отступил на шаг и протянул ему руку. – Идём? Вик выдохнул и улыбнулся. Он пожал протянутую руку. – Идём. В полное здравомыслие Вик вернулся, когда увидел четыре приглашения. Все сомнения были напрасны, он действительно смог. Неожиданностью стало и то, что мать дожидалась его возле выхода. Она была предельно задумчива, а увидев Вика расплылась в печальной улыбке. – Прости. Только и сказала она. После услышанной музыки ей хотелось извиниться перед Виком. И если он все время чувствовал себя так, как играл, то её бездействие непростительно. Проблема с отцом тоже решилась. Условия договора соблюдены, предоставлено не менее трёх писем. Отец молча их принял и, как обещал, отпустил сына. Разве что успеваемость продолжал контролировать, но там придраться было не к чему. Летом Серёга вместе с Димой нашли для Вика стойку с микрофоном и попробовали играть как группа. Вик был искренне рад, буквально расцветая на репетициях. А когда случайно нашёл им бас-гитариста, в полной мере ощутил близкое исполнение мечты. Пусть группу приходилось прятать от родителей, Вик наконец задышал свободно. – Ну, и как тебе жизнь сейчас? – спросил его Серёжа после выпускном из одиннадцатого класса. Они как раз гуляли по берегу реки, с которого началось их знакомство. – Прекрасно, – хмыкнул Вик. Даже без сарказма. Скрипку он не трогал с той самой весны. Серёжа от него не отвернулся. Родители давили меньше. Направление в вузе он смог выбрать сам. Группа «Город N» набирала популярность. Что ещё нужно? – Я рад это слышать, – радостно известил его Серёжа, спотыкаясь о камень. – Под ноги смотри, сколько раз говорить... – поймал его за локоть Вик. – Сейчас бы в реку упал. Как в детстве. Серёга только рассмеялся, а Вик поддержал. У него был очень мелодичный и тихий смех, в отличие от звонкого, задорного смеха Серёжи. – Кстати, я подумал, что это будет символично. Вик достал из рюкзака тот самый кораблик. – Да ладно, он все ещё у тебя! – удивился Серёга с промелькнувшим детским восторгом в глазах. Он достал из рюкзака Вика чёрный маркер, взял из его рук кораблик и, зажав колпачок в зубах, написал на парусе «Город N». – Побудем сегодня символистами, – довольно хмыкнул Серёжа. – Держи, отправь его в верный путь. – Уверен? – усмехнулся Вик, принимая кораблик и подходя к воде. – Не жалко такой артефакт терять? – Я догоню, – просто пожал плечами Серёга, ни в чем не сомневаясь. – Главное в реку не упади, – кивнул ему Вик. В итоге, кораблик «Город N», совершив небольшое путешествие, получил почётное место в студии группы. Вспоминая весь пройденный путь, Вик улыбнулся. Сейчас он учился на втором курсе и дорабатывал новую песню для важного конкурса. – Почти три года прошло с того выступления, – сказал Вик Серёже. – Вряд ли эта скрипка принесёт проблемы. Да и группе нужны свежие идеи, а у меня есть подходящий навык. К тому же рядом надёжные люди, которые поймут и поддержат в случае чего. – Ты прав, – улыбнулся Серёга, смотря в тёмные уверенные глаза Вика.