Руслит: школьная пора

Утро добрым не бывает. И именно сегодня Сашка Чацкий с полной уверенностью подтвердит эту фразу. Как-никак он впервые чуть не опоздал, пришел точь-в-точь со звонком. Ставрогин тоже согласился бы, ведь совсем не выспался, потому что всю ночь мучился с кошмарами. Ну а пока Чацкого не было, все время перед уроком, Лёша Молчалин рассказывал о прошедшей поездке, естественно умолчав о событиях в поезде. Слушали его очень внимательно. Ну конечно, их Саня высказался прямо в лицо организации ничего не тая и безнаказанно ушел. Кто б ещё так сделал? За три минуты до начала урока многие удивились, не увидев Чацкого, однако облегчённо выдохнули, когда он впопыхах забежал в кабинет прямо со звонком. Первый урок у десятого класса - физика. Учительница устроила проверочную работу, за что весь класс дружно мысленно проклял ее. Ленский списывал у Онегина. Чацкий переговаривался с Молчалиным, который получше разбирался в физике. Раскольников тормошил Разумихина, но тот и сам никак не мог справиться с задачками. Родя отчаянно соображал: самые умные сидят далеко, Чацкого уже не попросишь спасти, да и беспокоить его сейчас не хотелось, а решать самому мозгов не хватит. Но остаётся только думать самостоятельно или надеяться на способности Димы по списыванию. Однако страхи Роди воплотились. Он ничего не успел написать и сделать, за что получит страшную двойку. – Ну все... Я обречён... – вздыхал Раскольников после урока. – Да ладно тебе, не велика беда, подумаешь какая-то работа в начале года, – ободрял его Разумихин. – А вот велика! Не у тебя же пустой лист сдан... – ответил ему Родя. – Да и к тому же месяц прошел, а у меня по физике из оценок только три, четыре и два... – Тогда давай вместе разбираться в этой физике? Не будем опускать руки! – Дима продолжал крутиться вокруг Родиона. Следующим уроком была физкультура. Многие быстро переоделись и уже на перемене сидели в зале. Ставрогин и Верховенский что-то беспокойно обсуждали около входа в зал. Лицо Коли явно говорило, что тема у них щепетильная. – Не ты ли мне это предложил Ставрогин?! – резко раздался громкий голос Пети Верховенского, заставивший остальных моментально отвлечься от своих дел. – А кто ж знал, что тебя понесет за рамки?! – также громко ответил ему Николай. – Если б я не вмешался, что бы случилось с Шатовым? Ещё и подговорил бедного Кириллова взять вину на себя! – Но ведь дай ты нам все доделать, вышло бы незабываемое событие! Я и продумал все до мельчайших подробностей! – Я предложил это не серьезно! – гневно воскликнул Ставрогин и толкнул Верховенского. Тот мешкать не стал и ударил в ответ. Началась настоящая драка. Ребята тут же кинулись разнимать друзей и кое-как сумели оттащить их друг от друга. Ставрогин попал Верховенскому в нос и бровь, а тот, в свою очередь, разбил ему губу. Оба стояли красные от гнева и с кровоточащими ранками на лице, ещё и продолжали войну, перекидываясь взглядами. В самый неподходящий момент пришел учитель и быстро отправил пострадавших с парой человек из класса к медсестре. Им невероятно повезло, потому что физрук не стал привлекать к разборкам завуча и директора и обошёлся лишь беседой. – Ну и денёк... Сложная проверочная на физике, драка лучших друзей. Что ещё приготовил этот день? – задумчиво протянул Ленский, глядя на оставшихся. – Явно ничего хорошего... – мрачно продолжил мысль Раскольников. – Если думать о хорошем, все хорошо и должно быть, – попытался настроить на позитивные мысли Разумихин, но получалось у него не очень, так как он сам не особо в это верил. Вернулись Петя и Коля, повисла напряжная тишина. Эти двое держались максимально далеко друг от друга и старались никак не пересекаться. Дальше урок шел тихо и мирно. Если не считать того факта, что Ставрогин и Верховенский пытались попасть мячом друг в друга. Благо, в этой схватке никто не пострадал, а взгляд рассорившихся друзей так и говорил, что война только начинается. Впрочем, на следующих занятиях это никак не проявлялось. На перемене, после третьего урока, Ленский болтал с Онегиным. – Ну как тебе мой новый стих? – выжидающе спросил Володя. – Хм... Вот тут как будто рифмы нет, тяжело читается, – Женя показал на конкретные строчки. – А тут и вовсе смысл непонятен. Все пишешь о любви этой, ещё и слащаво так. – Ничего ты не понимаешь, – Ленский выхватил листок со стихотворением из рук Онегина и недовольно уселся за парту, что-то чиркая на бумаге. – Что ни покажу - не нравится... – обиженно ворчал Вова. – А ты нашел кого спрашивать, дай-ка я гляну, – оказался рядом Чацкий. Женя бросил на него холодный взгляд. – Ну слушай, тут действительно как-то странно выглядит рифма, – Саша указал на то же место, что показывал ранее Онегин. Володя со вздохом качнул головой. – А так вполне понятное и красивое стихотворение. – Спасибо, – отозвался Ленский, усерднее выводя что-то на бумаге. Чацкий вернулся на свое место. Он старался по максимуму не думать о предстоящем аду. Просто сейчас их ждёт геометрия. Когда урок начался, Молчалин беспокойно поглядывал то на учителя, то на Сашу. А те стреляли друг в друга молниями из глаз. Правда перестрелку пришлось отложить, урок то вести надо. – Чацкий, выходите решать задачу, – в середине занятия Фамусов протянул ему лист с заданием. Ученик спокойно вышел и взял листок. Он полуминуты гипнотизировал его взглядом, после чего непонимающе спросил: – Это же задание из профильного уровня ЕГЭ... – Что-то не так? – с наигранным удивлением и добродушием поинтересовался учитель. – Да, мы разобрали только один тип этого задания. А такой мы впервые видим, – отозвался Чацкий. – Не переживайте, я буду подсказывать, – убедил Павел Афанасьевич, но верить ему не шибко хотелось. – Почему же вы даёте решать задание, которое даже примерно не объяснили? – наступал Саша. – Мы же не можем знать всю программу. Или вы надеетесь, что каждый тратит все свое свободное время на дополнительно изучение математики? Боюсь вас огорчить... – Чацкий! Решайте задание! – прервал его раздраженный Фамусов. – А ни то приглашу вас после уроков! – А если я не знаю, как правильно будет... – Решайте, я буду поправлять. Чацкий недовольно развернулся и начал писать дано. Дело дошло до рисунка. Саша внимательно изучал задание и рисовал строго по описанию. – Чертеж вышел не верный, – остановил учитель. – Почему же? – Александр пристально посмотрел на него. – Все ведь верно. Саша зачитывал условия попутно показывая все на своем рисунке. Фамусов постоянно пытался подловить на чем-то ученика, но никак не получалось, поэтому он вышел и нарисовал чертеж как видел сам. – Значит у этой задачи есть не одно решение, – сделал вывод Чацкий. – Думаю, на ЕГЭ оно будет одно и именно такое, – Павел Афанасьевич указал на свое. – А я так не думаю. Если у задачи изначально несколько способов решения, почему бы не засчитать, ответ же верный. – Боюсь, у проверяющих будет другое мнение. – А вы знаете, что у них в головах? Что толку снижать балл, если ответ один и тот же? Это ведь даже простой логике не соответствует! – Успокойтесь! Решать лучше так... – Да почему?! А если я не так хочу, мне будет понятнее свое решение? – грубо прервал учителя Чацкий, никак не унимаясь, ему это казалось неправильным. – Потому что так надо! – окончательно разозлился Фамусов, – А теперь, будьте любезны, сядьте на место! И ещё, жду вас после уроков, подежурите. Александр угрюмо шел к парте, но услышав последнее предложение остановился и резко развернулся. – Вот чем вам так нравится заставлять учеников дежурить? Это же абсолютно бесполезно! Какой смысл подметать и мыть класс, когда после меня туда придет уборщица, которая ещё и получает деньги за эту работу? – Поможешь, не поломаешься. Уборщицы то у нас пожилые. – Но они ведь сами сюда пришли работать, их никто не заставлял. Нет, я понимаю, помочь дело хорошее, но это делается по собственной воле, а не принудительно, ведь так это получится менее... – Довольно! Жду вас и прошу без лишних разговоров. А ещё, ставлю вам четыре. – Как четыре? – Чацкий округлил глаза. – За что? – За ошибки в решении, – непреклонно ответил Фамусов. Саша сел и зло смотрел в тетрадку. Вопиющая несправедливость даже тут его достала. До конца урока время пролетело быстро. Чацкий очень недовольно моноложил о методе выставления оценок Павла Афанасьевича. Да и вообще о том, что, если учитель захочет, запросто завалит Сашку на четверки, и не быть ему отличником. Ленский и Разумихин дружески подбадривали Чацкого, мол, ничего, победим этого Фамусова. – Этот день становится все страшнее и страшнее... – загадочно сказал Аркаша Кирсанов, участвуя в обсуждении и что-то спешно дописывая в домашнем задании по химии. Тетрадку, чтобы посмотреть, что и как дописать он, конечно же, взял у Евгения Базарова. Удивительно, но Аркаша, наверное, был единственным, кому он позволял списывать с себя. – Главное, чтобы и по химии не было никакой проверочной... – с надеждой сказал Раскольников. – О, это точно... – усмехнувшись отозвался Кирсанов, но моментально изменился в лице. – Чёрт, ручка сломалась... – Вот вам и ещё одна неудача, – хмыкнул Чацкий, пока Аркаша быстро поднимался и выкидывал ручку, вот только паста залила ему руки, и он был вынужден бежать отмываться. Все продолжили болтать. Так до урока осталось минуты две, а Аркадий все никак не возвращался. Базаров решил пойти проверить как он там. Выйдя из кабинета, Евгений увидел подозрительное скопление людей у дверей в туалет, которое возглавляла злая завуч. Он подошёл ближе, чтобы узнать, что происходит. – Так кто же прав? Вы все говорите встречные версии, что будем делать? – строго спросила завуч. – Я могу доказать, что просто зашёл отмыться от пасты, – ответил ей Аркаша, показывая все ещё синие руки. – Но, когда мы зашли, он был не у раковины, – упрямо твердил один из трёх, стоявших рядом, учеников. – Да когда я пришел, вы уже были там и стояли у окна! – воскликнул Кирсанов. – Хотите, проверьте все наши карманы и вещи, – обратился он к завучу. – Хорошо, пойдёмте к скамейке, покажете содержимое карманов, – кивнула женщина, направляясь обратно по коридору. Аркаша спокойно пошел следом, а вот трое учеников сильно замешкались. – Ну? – поторопила она их. Базаров тихо последовал за ними. Аркадий просто и спокойно выложил телефон из кармана, больше у него ничегошеньки не было. Троица пыталась при помощи ловкости рук спрятать и передать что-то друг другу. Базаров, что стоял за ними, подошёл ближе и внезапно выхватил зажигалку, которую те так усердно пытались спрятать. – Не это ищете? – с ухмылкой спросил он у завуча. Та троица так и подпрыгнула от неожиданности. – Ага, ну все стало понятно, – она забрала зажигалку и строго посмотрела на троих учеников. – Вы, идите за мной. Завуч удалилась, и троица медленно пошла за ней, при этом бросая злые взгляды на Аркашу и Евгения, но второй ответил им таким выражением лица, что они побоялись даже вновь обернуться. – Спасибо, – лучезарно улыбнулся Кирсанов, – если б не ты, заставили бы меня объяснительную писать... – Да всегда пожалуйста, – ответил ему Базаров, разворачиваясь. – Пошли уже, а то урок начался минуты три назад. Аркаша весело шел рядом с Евгением, правда у кабинета поубавил энтузиазм, ведь так и не дописал домашку. Он начал мысленно молиться, чтобы учительница опоздала на урок. – Извините... – начал было говорить Кирсанов, как увидел пустой учительский стол. Казалось, его молитвы были услышаны. Он весело пошёл к своей парте. – Ну и где ты пропадал? – заинтересованно спросил Ленский. Аркаша остановился и начал рассказывать. – Когда я зашёл в туалет, чтобы руки помыть, увидел там троих парней, что курили сидя у окна. Они только глянули на меня и сказали, мол, если что мы друг друга не видели. Я кивнул, да и моментально забыл о них. Вот только так получилось, что вышли мы одновременно и столкнулись у дверей с завучем. Она тут же почувствовала запах сигарет и стала выпытывать кто это сделал. Те парни на меня все свалить дружно решили, я кое-как пытался оправдаться. В итоге вообще хотели заставить всех сразу объяснительную писать, но я предложил вывернуть карманы, чтобы доказать свою невиновность. Тут вовремя появился Женька, он-то и спас меня, – Аркаша дружески толкнул Базарова локтем в бок, Евгений скрыл улыбку, отвернувшись. – Как же это безответственно... Попросить ни о чем не говорить и тут же свалить все на невиновного, – Чацкий казалось скоро с ума сойдёт от всей этой безалаберности. – Да ладно тебе, все ж обошлось, – похлопал его по плечу Ленский. – Хоть это радует... – отозвался Сашка. – Ой, я ж совсем забыл про домашку, – Аркаша тут же сел за парту и стал искать новую ручку. В этот момент в кабинет зашла учительница и извинилась за задержку. Она предупредила, что сейчас будет проверять домашнее задание. Кирсанов обречённо опустил глаза в тетрадь и очень удивился, увидев там слегка небрежно дописанное задание. Из-за формул с химическими элементами было легко повторить почерк или хотя бы сделать очень похожим. Аркаша поднял радостный и восхищённый взгляд на Базарова, который подавил улыбку и, ничем себя не выдавая, смотрел на учителя. Аркадий тоже принял невозмутимый вид и сдал тетрадь. Химия прошла вполне спокойно и, к великой радости Родиона, без проверочных. В целом дальше уроки так и шли без происшествий. Однако на последнем в кабинет влетел Павел Афанасьевич с объявлением: – Кхм, все вы должны приготовить сценку для выступления. Все без исключения. Подробнее расскажу завтра в актовом зале после уроков. Всё, извините, что прервал, – под конец он обратился к учителю и удалился также быстро, как и пришел. Класс с удивлением воспринял новость. Онегин, который качался на стуле, даже чуть не свалился, Ленский вовремя удержал его. – Вот так новость... – протянул Раскольников. – Как думаете, что это будет? – спросил Ленский. – Сто процентов что-то глупое, – отозвался Базаров. – Или историческое, – задумался Чацкий. – А может что-то из литературы... – предположил Верховенский. – В общем, завтра все узнаем, – подытожил Кирсанов. На такой ноте и завершился урок. Все стали расходиться, и только Чацкий уныло побрел в кабинет к Фамусову. – И когда же вы перестанете спорить на уроках? – непонимающе спросил учитель у вошедшего ученика. – Когда мир станет идеальным. А идеальным он не станет никогда, потому что... – отвечал Чацкий, но был, как всегда, прерван. – Так, все, я уже наслушался вас за сегодня. Дежурьте, – Фамусов вышел из кабинета, даже не глянув на Сашу. Александр устало положил рюкзак на парту и взялся за метлу. Спустя минуты три, дверь открылась и в кабинет зашёл Молчалин. – О, какие люди. Забыл что-то? – поинтересовался Чацкий. – Да нет, просто помочь решил. Знаю же, что ты ничего не будешь делать, – усмехнулся Лёша и начал мыть доску. – Ой, да прямо-таки ничего, я подметаю, – Сашка стал усерднее притворяться, что занят самым важным делом. – Пожалуй, поверю, – улыбнулся Молчалин. У Чацкого даже настрой поднялся, он теперь не один дежурит. Вдвоём всяко веселее. Вот и Саша с Лёшей, переговариваясь и обсуждая день, закончили дежурить и пошли по домам.