Антинаучные будни волшебников

Пристыженный ученик не мог найти в себе силы оторвать взгляд от извилистых корней столетних деревьев мрачного леса. - Знаете, молодой человек, эти существа весьма гордые и крайне опасные. Они не терпят людей подле себя, особенно юношей. Надеюсь, вы это понимали, идя на такой риск. - Я понимаю, профессор... - И то, что эти создания, наделённые огромной волшебной силой, приняли тебя, просто невероятно. Я впечатлена. Под покровительством этих существ ни один обитатель леса тебе не угрожает. Пожилая волшебница посмотрела ещё раз за спину своего подопечного. Махнув рукавом громадной мантии, преподаватель достала палочку, и вот, мальчик уже думал, что всё - быть ему остатки дней пауком в запретном лесу, но женщина навела инструмент на ученика, словно указку. - Хорошо. Давай твои похождения останутся нашей тайной. С таким талантом в будущем вы, юноша, многого добьётесь, - костлявые руки показательно сделали пару круговых движений. - Я надеюсь, что в будущем, вы меня не разочаруете. И пусть был день, листва не пропускала ни лучика света в эти дебри, так что, освещая себе дорогу огоньком на конце палочки, преподаватель развернулась в направлении шпилей школы и множества детских голосов. Младшекурсник не смог ничего сказать и только улыбнулся в спину уходящему учителю. А туман накрывал и без того тёмный лес, и под громадными кронами деревьев и метровых корней осталась стоять маленькая фигура, кутаясь от прохлады в полосатый шарфик. За спиной мальчишки фантастический зверь фыркал и тыкался в чужое плечо холодной мордашкой.

***

Светило солнце. Светило ярко и тепло, радужными отблесками падая на подоконники уютной гостиной. Гиацинты, заботливо выставленные вдоль окна учениками, шелестели лепестками благоухающих цветов всевозможных расцветок и размеров. Под потолком висели кашпо и баночки с хедерами, вьюнами, виноградной лозой, а по углам красовались цитрусовые деревья, в особенности лимоны, с подписанными на горшках именами. Были это имена учеников, которые вырастили то или иное растение, или имя, данное самому растению, остается только догадываться. На диване посреди всего этого цветения сидели два старшекурсника, умиротворённо делая заплатки на мантиях невезучих когтевранцев, в очередной раз взорвавших какую-то ужасно пахнущую смесь. Сегодня семикурсники Пуффендуя должны были помогать младшим в оранжерее, и как раз могли бы отдать чужие вещи, которые по-дружески предложили подшить. Делали они это умело и гораздо искуснее учеников орлиного факультета. Красавица блондинка отрезала последнюю нитку ножницами в винтажном стиле, вздохнув и вытерев испарину со лба, облокотилась на спинку мягкого дивана. - Фух! Закончила, - как можно аккуратней сложив мантию Хрома, разгладив её перед этим руками, Рури перевела взгляд на одногруппника. Тому пришлось латать чужую одежду дольше, ведь Ишигами, как обычно, был ближе к эпицентру взрыва и пострадал чуть больше Хрома, мантия его, соответственно, пострадала тоже больше. - Мне ещё немного, но как же душно... - Укио потеребил свободной рукой горло своего худи, под которым была ещё и достаточно тёплая футболка. - Прости, ты не против, я сниму толстовку? - Конечно, - тепло улыбнувшись, Рури поглядывала на часы. До урока младших оставалось ещё немного времени, и ей не терпелось повидаться с младшей сестрёнкой. Кроме того, что родственниц разделяло два года обучения, помехой их встречам приходились ещё и факультеты. При поступлении шляпа даже не коснулась её головы, чтобы озвучить на весь зал громогласное «Пуффендуй». А вот сестрёнка её была зачислена на факультет по поверьям самых смелых и отважных волшебников, Гриффиндор. Рури очень ей гордилась. Услышав чужое бурчание у себя под боком, ученица обернулась и увидела весёлую картину, как её одногруппник, запутавшись в своём ярко-жёлтом худи, случайно стащил с себя ещё и футболку и теперь пытался достать её из плена верхней одежды. Хотела было волшебница засмеяться, но тут глаза её выловили какое-то белое пятно на теле ученика. Рури ни в коем случае не хотела нарушать личное пространство друга, да и вообще разглядывать торс юноши — это было некультурно и весьма странно, но чувство беспокойства взяло верх над неловкостью, и девушка присмотрелась внимательнее. Это был шрам, чуть ниже груди на уровне рёбер, уже, судя по всему, старый и заживший, но очень уж заметный. - Укио, откуда этот... - Рури взволнованно положила ладонь себе на грудь. Толи указывая на место белого пятна, толи пытаясь угомонить трепещущее от волнения сердце. - Этот шрам? Нежная девушка всегда волновалась о каждом и всегда пыталась помочь чем могла, такая была её натура. Не удивительно, что волшебница пополнила ряды пуффендуйцев. Встретившись с удивлённым и непонимающим взглядом Сайонджи, успевшего натянуть футболку с узорами лимонов, покрасневшая Рури быстро замахала руками. - Я ни в коем случае не хочу лезть не в своё дело! Если это что-то личное, я прошу прощения, я не хотела! Извини! Не менее испугавшийся чужой бурной реакции пуффендуец наконец-то понял, о чём спрашивала его подруга и, засмеявшись, ответил. - Нет-нет! Не волнуйся! Он ещё с детства. Вообще, глупая история, - растрепав белоснежные волосы, Укио вернулся к незаконченной заплатке. - Это была, вроде, средняя школа, уже не помню. Тренер по стрельбе попросил унести стрелы, ну, а я упал и вот, можно сказать, укололся немного. Рури пропустила мимо ушей чужие смешки и нервно отведённый взгляд. Её одногруппник плохо врёт и никогда не умел этого делать, ему незачем, поэтому волшебница всегда ему верила на слово. - Какой ужас! Как хорошо, что всё обошлось! - Это уж точно, - и вот, последний стежок. – Кажется, всё зашил. Отдашь тогда ребятам? - А ты разве не пойдёшь? - но тут девушка ахнула и, потупив голубые глаза, положила руку другу на плечо. - Точно, прости... Ещё когда юноша только поступил в школу Хогвартс, когда только начал осваивать волшебный мир, он совершенно не знал о свойствах мандрагор или крикапканции. Учителя же не сильно задумывались о маглорождённых, о тех, кто знает о мире магии ровно ничего. В волшебной школе все априори должны знать основы, а дальше развивать уже имеющиеся навыки. Учитывая это, Укио не знал, чем рискует, вырывая по приказу учителя манрагору из горшка. Дальше волшебник не помнил ничего, была лишь темнота и пронизывающая боль. Наушники ни капли не спасали. Сайонджи никогда не думал, что его слух может обернуться против него самого. Очнулся он спустя несколько дней в больничном крыле в абсолютной тишине и с окровавленными бинтами в области ушей. Несколько недель Сайонджи мог общаться только переписываясь на бумажках, а по ночам в такой непривычной и холодной тишине эмоции вылезали наружу в виде сдавленных рыданий, которые он сам же не был в состоянии услышать. К счастью, слух вернулся и даже не стал хуже, это было волшебством в буквальном смысле, но запомнил этот опыт пуффендуец навсегда. Даже смотря на оранжерею из окна кабинета, пальцы ученика начинали дрожать, а если не повезёт услышать оттуда визг, к горлу подступал горький ком, совсем как тогда, на больничной койке. - Рури. Не волнуйся ты обо мне так, - ловко парой движений юноша сгладил все складки чёрно-синей настрадавшейся мантии. Затем теплая рука подбадривающе легла поверх ладоней подруги, нервно дёргающих клетчатую юбку. - Мне это приятно, не спорю, но не забывай думать и о себе тоже. А вообще, думаю, тебе пора. Кокаху уже точно заждалась. Тут блондинка поняла, что ее одногруппник прав. Занятия уже вот-вот начнутся, ей нельзя опаздывать. Схватив чужие балахоны и обнявшись с Сайонджи, волшебница попрощалась и, постукивая каблуками, скрылась за дверью, покидая цветущую гостиную.

***

Если бы у каждого факультета было своё место на территории школы, олицетворяющее его студентов, то оранжерея была бы под покровительством пуффендуйцев. Укио - исключение. Под стеклянным куполом цветение радовало глаза круглый год, а заходящие внутрь ещё долго могли пахнуть цветами. Переступив через порог, Рури первым делом увидела Хрома и его друга, оставшихся после вчерашних опытов без мантий, а за спинами когтевранцев стояли смеющаяся Юдзуриха и Кохаку, вытиравшая тыльной стороной ладони испачканный землёй лоб. Засветившись от счастья, блондинка, не забыв захватить висящие у входа наушники, ускорила шаг в их сторону, отчего Хром занервничал, выронив лопатку под тяжелый вздох лукоголового приятеля. Одногруппники Рури, уже помогавшие младшим с растениями, махали руками, приветствуя популярную красавицу. Заметив оживление толпы, Кохаку расцвела и бросилась обнимать старшую. - Ребята, мы с Укио закончили! Вот. Поглаживая одной рукой голову сестрёнки, девушка протянула юношам мантии, которые те с радостью сразу же накинули. И пока Хром, отчаянно пытаясь не заикаться, всеми возможными способами благодарил Рури, Сенку заглянул красавице за спину. Никого не увидев, учёный развернулся, скривился и, грубо схватив широкие листья, со всей силы выдрал растение прям с корнем, отвлекая этим друзей от разговора. - А где Сайонджи? Я на десять миллиардов процентов уверен, что сегодня нам должны преподавать семикурсники, - отвлекаясь от кустарника, плачущего и дергающегося у него в руках, учёный огляделся по сторонам. - Если подумать, я никогда его в оранжерее не видел. После этого настрой под стеклянным куполом заметно поменялся. Старшие, услышавшие волшебника, потупили взгляды, а голоса стали тише. Ишигами не понял, что их так смутило в обычном вопросе. Оранжерея была местом, притягивающим всех любителей природы, коими являлись все пуффендуйцы. Так что же не так? - Он освобождён от занятий с мандрагорами и другими громкокричащими растениями и животными, - нарушила молчание Рури, печально вздыхая. - Слух не позволяет. Сейчас он в здании, теорию проходит. Младшие навряд ли знали о ситуации Укио. Пуффендуйцы старались не распространять этот случай за пределы своего факультета. Все знали, что волшебник не любит привлекать к себе внимание, и уважали юношу, не поднимая тему тогдашней травмы. Оранжерея не принимала маглорождённого. Хотела Рури поприветствовать Юдзуриху, как в ту же секунду орущее растение решило предпринять крайние меры и, раскачавшись на весу, что есть мочи вцепилось в и без того покусанные пальцы Сенку. Это была последняя капля для учёного. - Да чтоб тебя Leptinotarsa decemlineata и Aleyrodidae сожрали! Недопаслён! Хуерния! Сорняк хренов! Да даже Armorácia rusticána полезней тебя будет! Кровохлебка тупая! Какалия дура! Ты-

***

Где-то вдалеке, над озером прогремел гром, и ветер принёс с собой запах далекого прибоя и едва уловимые крики чаек. В тишине двора был слышен отдалённый скрежет ивы и шипение невезучего волшебника. - Вот так не болит? - Юдрузиха успела обработать все раны давнего друга и, поскольку девчуля скупила все виды детских пластырей, которые смогла найти на полках волшебных магазинов, налепила сверху тот, что был с ракетами и звёздочками. За всё их прибывание в стенах школы ни одного ученика не травмировали так часто, как Ишигами Сенку. Цвет нежных глаз был тёплым, как горячий шоколад, а от рук заботливой волшебницы пахло лимонным пирогом и чаем с мелиссой. Неудивительно, что простой романтик Тайджу так быстро влюбился. Огава и правда замечательная, заботливая и, главное, смекалистая. Девчонка наклеила последний пластырь на разбитую в процессе борьбы с овощем костяшку пальца. Такой заботливой подруге цены нет. - Да-да, спасибо. Кохаку молча стояла около сидящих на холодных ступенях ребят, держа в руках перекись и наполовину опустевшую пачку детских пластырей. Рури же чуть раньше убежала на поиски Укио, поскольку у того должны были быть мази от укусов с мгновенным эффектом. Обеспокоенная брюнетка посматривала то в сторону ворот, то на одногодок, гораздо спокойнее ждущих семирусников. Вдалеке промелькнула длинная клетчатая юбка, и вскоре блондинка второпях оказалась рядом с ждущими её ребятами. Сайонджи с ней не было. - Мне сказали, что Укио прошёл всю теорию ещё несколько дней назад и освобождён от занятий, - все волшебницы удивлённо переглянулись. - Я забежала в гостиную, но там его тоже не было. - Тогда куда он делся? - первый вопрос, пришедший в голову брюнетке. Было видно насколько Рури испугана внезапным исчезновением друга, так что Ишигами решил влезть в разговор, пытаясь успокоить их не самым надёжным способом. - А нам сильно важно знать? Он старшекурсник, в конце концов, ещё в добавок совершеннолетний, - встав с каменных ступеней, Сенку потянул мизинец к уху, затем забрал бутылочку у Кохаку и бросил короткий взгляд на её сестру. - Слишком уж ты обо всех волнуешься. - А ты за него совсем не волнуешься? - Ни на миллиметр, - и, подумав, зачем-то добавил. - Разве что, если он решит наведаться в запретный лес. Тогда, может, чуточку начну. После этих слов девушка начала волноваться ещё больше, не этого Ишигами добивался. Но следящее, что сказала стоящая до этого молча Кохаку, убило окончательно шанс успокоить тревожную и сентиментальную Рури. - Кстати, насчёт этого... - взгляды всех присутствующих впились в говорящую, а её сестра положила руки на сердце. - Не хочу каркать, но я на занятиях видела его жёлтую кепку, ну, и он шёл... В сторону леса... Земля ушла из-под ног Рури, и той даже пришлось сесть на корточки, дабы не упасть от терзающего её волнения. Ладони блондинки были укутаны в митенки, связанные ей самой, и сейчас она принялась нервно теребить торчащую из них нитку. Юдзуриха пыталась успокоить её, поглаживая взволнованную подругу по спине, а где-то вдалеке послышался очередной раскат грома. - Может, тебе показалось? - учёный цеплялся за надежду, что Кохаку ответит "может, и показалось", они разойдутся по спальням, и Укио окажется у себя. Happy End. Но надежды рассыпались на его глазах, поскольку волшебница была не самой догадливой, а учёный совершенно не умел намекать. - Сенку! Я ловец! У меня идеальное зрение! - Что же делать? - тихо-тихо прошептала одногруппница пропавшего, на грани того, чтоб прослезиться. Девушка волновалась за всех вокруг неё, а за друзей и родственников особенно. - Кто знает, что в лесу может с ним произойти... Ситуация накалялась, и когтевранцу не очень хотелось доводить девушек до слёз, к тому же, чувствуя ауру Кохаку за спиной, дающую понять мысли волшебницы, а мысли её были "если ничего не сделаешь, прибью". Юношу практически связали по рукам и ногам. Запрокидывая голову, маг удручённо прикрыл красные глаза и, пару раз хрустнув шейными позвонками, сдался. - Я так понимаю, обратиться к учителям не вариант, а пускать вас одних нельзя, - надежда загорелась в глазах у обеих сидящих учениц, особенно в глазах перепуганной Рури. - Так уж и быть, пойду с вами. Может, что придумаем по пути.

***

В запретном лесу деревья растут настолько густо, что даже в самый яркий и солнечный день лучи света не могли пробраться через зловещие кроны, а единственным источником света служили златоглазки и волшебные палочки забредших в это жуткое место волшебников. Обитатели этого места известны как агрессивные и опасные создания, скрывающиеся в самой тёмной чаще. Ученики даже по своей воле редко хотели навещать это место, а смельчаки либо получали выговор от учителей, вплоть до исключения, либо же лежали в больничном крыле, онемев на пару дней от страха перед увиденным. И вот что-что, а Сенку не хотел быть в числе всех вышеперечисленных и с крайней неохотой огибал высоченные коряги гнетущего места, успев уже десять миллиардов раз пожалеть о своем решении. Рури с Юдзурихой хоть и дрожали от страха, их решимости найти пуффендуйца можно было позавидовать. Были бы все учёные мира такими упрямцами, может, человечество уже нашло бы бессмертие или внеземные цивилизации. Над головами раздался шорох, и на макушку и без того раздражённого всей ситуацией учёного упала громадная шишка. Кохаку со всей своей нечеловеческой ловкостью несколько минут назад взобралась на дерево и сканировала местность оттуда. - Видишь что-нибудь? - с надеждой в голосе окликнула её сестра. - Ветки, деревья, кроны, деревья, кусты, деревья- - Да неужели, в лесу можно увидеть деревья! Ну ничего себе! - Ишигами начинал всё больше злиться. Не на девушек и не на Укио, зачем-то пошедшего в такое нелицеприятное место. А на себя, проявившего впервые в жизни сочувствие и решившего не идти к учителям. Ну, и на коряги, об которые он уже несколько раз успел споткнуться и поваляться в грязи. - Ну-ну, Сенку, не сердись, - Юдзуриха пыталась успокоить пытавшего отдышаться юношу, сидевшего на каком-то гнилом пне. Поглаживала того по спине и убирала лисья, да куски коры с чужой шевелюры, с удивлением замечая, что среди локонов кто-то уже удобно устроился. Рури же пыталась выглядеть спокойной, но сложно выглядеть невозмутимой, когда вот уже пять минут нарезаешь круги вокруг дерева. - Стой! Вижу жёлтую толстовку, это он! - вся компания, как по команде, насторожилась. – Кажется, он нас пока не слышит. Идёт глубже в лес, нагоним! И сёстры, сорвавшись с места, бросились в чащу, оставив когтевранца наедине с Юдзурихой и парой диких лукотрусов, незаметно спрятавшихся в светлых прядях. Эти существа везде найдут лукоголового, принимая, видимо, того за сородича. Единственные магические звери, не пытающиеся укусить, покалечить или убить учёного.

***

Чем ближе ученики подходили к предполагаемому месту пропавшего, тем сильнее и отчётливее было слышно меланхоличное пение. Да-да, не крики птиц, не завывание диких зверей и не скрежет старых ветвей, а пение. Невероятно красивая а капелла, нежная, словно разгоняющая темноту леса и с ней все пугающие мысли. Пусть текст был плохо слышан, Сенку был на десять миллиардов процентов уверен, что это была какая-то популярная на просторах интернета песня. Юношеский голос идеально попадал в ноты и пел совершенно без акцента. Пел настолько увлечённо, что, кажется, не замечал приближающихся учеников.

There once was a bittersweet man and they called him Lemon Boy...

He was growing in my garden and I pulled him out by his hair like a weed...

Подойдя поближе, как можно тише, на достаточно близкое расстояние, чтобы видеть, но на недостаточное, чтобы их самих заметили, волшебники остановились как вкопанные. Даже учёный, потянувший было палец к уху, медленно опустил руку. Между столетними деревьями скрывалась совсем маленькая цветущая полянка, блестящая, словно покрытая лёгким, почти незаметным слоем инея. Паслен, вся поляна была усыпана цветами паслена. Кажется, Сенку разгадал секрет бесконечных запасов Гена, но это было сейчас не так важно. Пред ними предстала удивительная, даже, скорее, завораживающая картина.

And like weeds do he only came and grew back again...

So, I figured this time I might as well let him be...

Группка белоснежных лошадей окружала Укио, и шерсть зверей была не просто белой, она была белее только что выпавшего снега. Каждая прядь, каждый волос переливались, словно идеально чистый опал. Копыта отливали ярким золотом, а грива колыхалась от едва ощутимого дуновения ветра. Пара жеребят скакали неподалеку, играя друг с другом и гоняя мерцающих в сумерках златоглазок. В этой дюжине существ и единственном человеке выделялся один из молодых жеребцов. Он смиренно лежал, доверчиво положив голову на чужие колени и позволяя магу чесать себя за ухом. Он отличался от остальных, его густая шесть переливалась серебром, а глаза были не такие как у сородичей. Они были ярко-бирюзовыми, цвета морской волны, оттенка холодной мяты, каждый назовёт по-разному. Может, Укио и был маглорождённым, все волшебные существа его любили - это был известный факт. Многие завидовали такому таланту, и юноша прошёл через многие унижения из-за происхождения, из-за характера, из-за внешности перед тем, как стать таким, каким его сейчас знают. С каждой пропетой строчкой всё больше лошадей прикрывали глаза со своими белоснежными бесконечно длинными ресницами, дрожащими, как крылья бабочек. То и дело в толпе животных было слышно фырканье и стук копыт, но всё больше существ спокойно ложились на тёмную траву, склоняя перед Укио свои золотые витиеватые рога. Единороги. Или как их ещё называют "чистейшие существа" волшебного мира. Услышал ли Укио сбивчивое дыхание или чьё-то учащённое сердцебиение, это мы не узнаем, но как только волшебник на секунду затих, как гром среди ясного неба, в толпе существ, во главе с Сайонджи, началась паника. Единороги громко заржали, они вскакивали и начинали агрессивно бить копытами, окружая до этого поющего волшебника, жеребята, визжа, убежали в чащу, другие кони начали пятиться, но самым неожиданным было то, как Укио сорвался с места. В мгновение ока в руках мага оказался лежащий рядом лук, тетива заскрипела, а кончик стрелы был направлен ровно в сторону прячущихся друзей. Жеребец, до этого лежащий на чужих коленях, грозно пофыркивал, топча копытами примятую траву. Он смотрел своими большими яркими глазами в сторону кустов, и только сейчас стало ясно насколько цвет этого существа был схож с непослушными волосами Сайонджи. В едва заметном сером небе блеснула вспышка молнии, за ней последовал очередной раскат, тетива верного лука Укио заскрипела ещё сильнее, готовая уже пустить стрелу в незваного гостя. Юноша стоял неподвижно, словно выжидающий снайпер, и во взгляде его было такое пугающе холодное спокойствие, будто всегда яркая радужка покрылась коркой льда. Маг замер, словно статуя, разве что уголки его рта едва подрагивали, не решаясь прикусить нижнюю губу, но и не желая застыть в угрожающем оскале. От солнечной улыбки, на которую могли оборачиваться подсолнухи, не осталось и следа. Вылезти первым набрался смелости Ишигами, и вот из-за кустов показалась луковая макушка. Когтевранец не самым ловким образом выбрался из плена веток, в сдающемся жесте поднимая руки. За ним жест повторила Кохаку, огибая шипы и корни более ловко, чем её одногодка. - Эй-эй, Сайонджи, не паникуй. Это мы, - учёный всё-таки машинально потянул мизинец к уху, пока Кохаку кивала блондинистой макушкой, подтверждая его слова. На её голубых глазах от восторга выступили слезы. Деревенская волшебница, возможно, ни разу в жизни не слышала такого красивого пения и, кажется, ей было абсолютно всё равно, что на неё направили оружие. Что происходило у Кохаку дома, раз даму не пугал лук, а пение заставило разрыдаться, Сенку знать не хотелось. Всё ещё пребывая в шоке от увиденного, волшебницы тоже нашли в себе силы показаться из-за завесы листьев и колючек. Настороженный взгляд мгновенно сменился на ни на шутку удивлённый. Блондин моментально опустил лук. Несколько единорогов галопом умчались в глубину леса, испугавшись посторонних. И не успел Укио обернуться, как последний белоснежный конь скрылся в густом тумане, а топот копыт отдалялся, пока не стих. Рядом с пуффендуйцем остался один единственный упрямый жеребец, продолжавший фыркать на незваных гостей, словно защищая человека, так на него похожего. - Ребята? Что вы- - Они решили тебя поискать, - указал когтевранец на подруг. Укио же виновато потупил глаза, будто его застали за каким-то проступком. – Ну, и ты знаешь, что отговорить их троих невозможно. Как только до Укио дошла вся ситуация, то, как всё это могло выглядеть со стороны, пуффендуец на глазах начал заливаться краской. Внезапно выронив стрелу, волшебник присел на корточки и, словно пытаясь спрятаться, натянул на лицо свою любимую жёлтую кепку. Единорог в недоумении тыкался мокрым носом в плечо человека, пытаясь при этом случайно не задеть того золотистым рогом. - Укио, ты- - Тише. Ничего не говорите, - маг выставил перед собой руку, в попытках отгородиться от подошедшей к нему Рури. - Шуток про диснеевскую принцессу я не выдержу. В ту же секунду раздался истеричный смех, а затем удар о землю. Сенку эта фраза, видимо, очень сильно зацепила, судя по тому, как учёный упал на мокрую траву, держась руками за живот. Когтевранец бился в конвульсиях и катался по земле, пачкая только утром починенную мантию. Жеребец испуганно встал на дыбы и принялся угрожающе топтать всеми четырьмя ногами. Выкрикнув какой-то невнятный звук, учёный вскочил с места, уклонившись от копыт, опустившихся в опасной близости от его гениальной головы. Испугавшись внезапной смены настроения единорога, волшебницы попятились от магического создания, а Рури, запутавшись в подоле своей юбки, упала на мокрую траву, отползая при этом назад подальше от дикого зверя. Укио, быстро взяв себя в руки, откинул лук в сторону и выставил руки вперёд, перед напуганным жеребцом. - Тише, тише, тише. Спокойно, дружище. Волшебник медленно подошёл к зверю, словно делал это сотни раз, хватая одной рукой того за рог, держа голову единорога опущенной на уровне собственных глаз, второй же нежно придерживал фыркающую морду. Юноша бросил беглый взгляд в сторону друзей, мягкие губы задрожали и, собираясь с духом, глубоко вздохнув, Укио снова начал петь.

It's actually pretty easy being nice to a bitter boy like him...

So I got myself a citrus friend...

Последняя строчка повисла в воздухе едва уловимым запахом цитрусов. Зверь затихал и почти сразу же зачарованно лёг у ног учеников, позволяя подойти к себе поближе, что они с любопытством и толикой страха сделали. В шерсти зверя то и дело виднелись белоснежные цветки чёрного паслена, застрявшие в серебристой гриве. Острейший рог и копыта, минуту назад чуть не покалечившие неудачливого учёного, отливали старым золотом, как и кончики торчащих тут и там прядей. Не переставая фыркать, единорог позволил-таки волшебницам коснуться кончика своего носа, но жеребец всем своим видом показывал, что Сенку подойти к себе он не позволит. А стоящая поодаль кислая мина навряд ли собиралась подходить даже на миллиметр. Вскоре поляну окутал лёгкий флёр прохладного тумана, в котором жеребец казался ещё белее. Зверь словно светился, кувыркаясь под ладонями чешущих его волшебниц. Девушки смеялись, когда единорог лизал их руки, Укио присоединился к общему веселью только когда конь, вытянув шею как можно дальше, схватил тугой хвостик Кохаку, начиная его медленно жевать. Рури первая нарушила затяжное, и как не посмотри, неловкое молчание. - На занятиях нам не рассказывали, что единорогов успокаивает пение, - нежный голос девушки понравился единорогу не меньше, чем его человеческого друга. Прикрывая бирюзовые глаза, словно извиняясь за то, что до этого напугал волшебниц, конь положил голову на колени Рури. - Я сам был в шоке, когда узнал, - неловко засмеялся юноша, теребя свои белоснежные волосы. В голове пролетела уже тысяча мыслей, как сменить неловкую для него тему разговора. Правда, это было невозможно. Внезапно обнаруживается, что ваш знакомый, оказывается, сдружился с самыми непокорными и грациозными созданиями леса. Естественно, о чём-то другом думать будет весьма сложно. В попытках отвлечься пуффендуец закрыл глаза, прислушиваясь к окружению. Ощущения накрыли юношу с головой: дыхание, пение птиц, дуновение ветра и движение еловых веток, сверчки, лукотрусы, златоглазки - всё живое в лесу издавало неуловимые, но всё-таки звуки. Запах хвои и мокрой травы оседал в лёгких, откуда-то ещё пахло цитрусовой коркой, может, Юдзуриха пользовалась духами или правда успела приготовить сегодня лимонный пирог, но от мыслей, уходящих в другое русло, Укио отвлекла улыбающаяся брюнетка. - А я вообще не знала, что ты умеешь петь! Кохаку же могла только кивать и чесать довольного единорога, ведь если она скажет хоть слово, то не сможет не разрыдаться, всё ещё находясь с шоке от исполненной ранее а капеллы. Для мага эти ощущения были странными. Что такого он сделал? Вроде бы обычная песня, а вызвала у случайных слушателей такой восторг. Вот Сенку, всё ещё скучающе стоящего поодаль, облокотившись о дерево, он может понять. Волшебник же, пока дамы и Укио веселились, старался лишний раз не двигаться, пугая этим заносчивого коня, и при этом пытаясь выкинуть лукостусов, оккупировавших все его карманы. - Я всегда воспринимал это как должное. Повода показать не было, да и зачем. В сердце у Огавы кольнуло от этих слов. Нет, они её не ранили, но в душе будто образовалась некая пустота. Как так "да и незачем" и что значит "повода не было"? Как бы не хотелось это признавать, Сайонджи всегда был закрыт как личность. Он был известным в школе, как лучший дуэлянт факультета, как лучший пловец факультета, как "лучший слух" факультета, но никто не знал его как человека, как простого обычного ученика. Укио всегда чувствовал себя одиноко, ведь без всех этих титулов его даже пуффендуйцем не назовёшь. Волшебнику казалось, словно между ним и другими магами была некая стена, а точнее не стена, а стекло, мутное и покрытое слоем пыли, оно не позволяло открыться, оно же и не позволяло войти в старую школьную оранжерею. На краю подсознания всплывали всё новые вопросы, мысли шептали, что девушка делала недостаточно для близкого друга, чтобы заслужить его доверие. Насколько она вообще была хорошим товарищем, если Укио так регулярно и так много сбегал из школы к этим дивным созданиям? Он не приходил к подругам за помощью ни разу. Никогда. Может, единороги были более проницательными, чем люди? Юдзуриха почувствовала себя виноватой, в то время как главным для Укио было то, чтобы его близкие не чувствовали себя обязанными. Он никогда не хотел нагружать девушек проблемами своей школьной и не только жизни. Эта тема для него была табу. Вместе с надвигающимся штормом воздух становился всё более и более спёртым. На минуту конь затих, ощущая, как мягкие митенки на ладонях Рури медленно движутся вдоль позвоночника по густой гриве, а затем волшебница с интересом коснулась отливающего золотом рога. - Укио, скажи честно, твой шрам... Ты ведь соврал мне? Платиновый конь переводил проницательный взгляд то на голубоглазую гостью, то на притихшего юношу, виновато теребящего шнурки на капюшоне своего худи. - Извини, но я не мог сказать, что меня на первых курсах ранил перепуганный единорог, - зверь, словно извиняясь, лизнул пальцы мага. – Думаю, сама понимаешь. Укио потупил взгляд, он чувствовал вину за то, что заставил подруг так сильно переживать и даже пойти за ним в такое опасное место. А если бы с ними что-то случилось? Сайонджи не простил бы себя. Гроза давно предвещала дождь, но первая капля только сейчас смогла пробиться сквозь столетние кроны и капнуть куда-то в и без того сырую землю. - Вы правда за меня так волновались? Укио стыдливо поднял блестящие глаза и первое, что заметил, то, как одногруппница смотрит на него. А смотрела Рури так, будто тот сказал что-то обидное и непотребное. Такого никогда раньше не случалось. - Конечно! Ты же наш друг! Ты нам важен! Тут Укио вздрогнул и замер, смотря на насупившуюся девушку. Где-то в глубине леса послышался крик кукушки, а резкое дуновение ветра помогло набрать в лёгкие побольше свежего воздуха. Мир вокруг пуффендуйца на пару секунд, бесконечно долгих секунд, застыл, а в мутном стекле, окружавшем его, появилась трещина. И ведь ни один человек не в состоянии понять, насколько такие простые слова могли быть важны. Как одна мимолетная фраза могла тронуть сердце человека. Опустив голову низко-низко, пряча под козырьком кепки вырывающиеся наружу эмоции, волшебник вздохнул, пряча в этом звуке едва слышимый всхлип. - Пойдёмте... А то скоро ливень начнётся... Удивлённые такой реакцией на простую истину девушки следили за тем, как старший поднимает ранее брошенную стелу, закидывая её обратно в колчан, всё ещё пряча при этом глаза. Стоящий поодаль Сенку, ничуть не смутившись, уже в который раз за сегодня потянул искусанный мизинец к уху. Не забыл пуффендуец и свой любимый лук, всё так же лежавший в сочно-зелёной траве неподалёку. На прощание, перед уходом, Укио стёр с глаз едва заметные слёзы, пошарился в карманах худи и, найдя небольшой мешочек, выудил оттуда самодельный кубик лимонного сахара. Сладость с долей кислоты, приятно оседающей на нёбе, была магу больше по душе, чем приторность обычного чисто-белого сахара. Подкинутое угощение полетело в сторону жеребца, тот поймал его в полете и облизнулся. За спиной студентов раздалось довольное ржание серебристо-золотого коня. Последний раз бросив взгляд в сторону единорога, с точно такими же мятными глазами как у него, Сайонджи пошёл в сторону шпилей школы и множества детских голосов. А дождь набирал силу. Поёжившись, Юдзуриха мельком взглянула на уже пустующую поляну, а затем на своего приятеля. - Укио! А споёшь нам ещё разок? Ответом послужил до боли тихий, но очень искренний смешок. - Если хотите.