Антинаучные будни волшебников

В кабинете, погружённом в полутьму, то и дело раздавались шаги. Они громким эхом отзывались в просторном классе и растворялись в вечернем сумраке. Тёмные фигуры словно тени блуждали туда-сюда, задумчиво отбивая каблуками ритм. Другие силуэты были более спокойными и мирно сидели. Один, с торчащими вверх волосами, на стуле, второй, более высокий, властно расселся на столе. Тонким полупрозрачным флёром зловонный дым от сигареты оседал на полу, просачивался между ножками парт и медленно утекал под дверную щель. Всё более и более давящая тишина кого-то сводила с ума, а кому-то просто действовала на нервы. Молчание оглушительнее любого крика, оно проникает в самое подсознание, и исступление начинает овладевать человеком. Спасением стал скрип двери. Лучик света, побежавший по полу, разделил тьму кабинета на две части. В этом месте собрался целый консилиум, и ждали они только одну персону. Четыре пары глаз хищнически впились в новоприбывшего ученика, от пытливых взглядов, казалось, не укроется ничего. Высокий парень, стоящий в проходе, уже подумывал, что не стоило связываться с этими сумасшедшими, но отступать поздно, и он переступил порог. Он был крупнее, выше и в какой-то мере сильнее всех присутствующих, но азарт и раж, бурлящие в глазах известного в Хогвартсе дуэта чокнутых учёных, пугали даже его. Платиновые волосы поблёскивали под светом уличных фонарей, чей свет лился в окна кабинета. Гость прищурился. Томный взгляд чернильно-чёрных глаз наконец-то перестал разглядывать вошедшего и метнулся в сторону собравшихся. Кабинет всё ещё находился в полумраке, сгущающимся с приближением ночи. Дверь глухо захлопнулась, и одним движением руки черноглазый маг зажёг свечи в изысканных канделябрах, расставленных по кабинету. Ксено, облачённый как обычно в тёмные одеяния, барабанил своими длинными элегантными пальцами по учительскому столу, призывая всех ко вниманию. Слизеринец потеребил горло тёплого свитера, облегающего и даже несколько сдавливающего шею. Собрание начиналось. — Дорогие мои коллеги учёные, — первый нервно поправил свою повязку на лбу. Второй потушил сигарету. Третий потянул мизинец к уху. Четвёртый же продолжил. — Мы собрались здесь сегодня, чтобы обсудить насущную проблему нашего со Стеном одногруппника. Вошедший минуту назад Хега снял маску. За чёрным слоем ткани скрывались шрамы и их было много. Пятнами, крапинками, изогнутыми линиями, плавными и резкими, рубцы проступали на обеих щеках, а губы были покрыты кратерами, истерзаны чуть ли не в мясо и сухими, словно песок. В приоткрытом рту виднелись два ряда клыков. Острые, словно кинжалы, да что там, до их остроты далеко любому холодному оружию, и боль от них была невыносима. Клинообразные зубы царапали мышцы и слизистую, они регулярно дырявили щёки изнутри, но самое ужасное — дырявили они насквозь, заставляя ученика захлёбываться своей же кровью, словно из дёсен торчали самые искусно выточенные клинки. Особенно серьёзные проблемы возникали, когда Хега случайно прикусывал свой язык. Боль не проходила никогда. Жгучая от ран, пульсирующая от шрамов, ноющая от бешеного темпа роста зубов. Единственное, что временами спасало ученика — это пришлифовка, но эти ножи, растущие прямо из челюсти, не исчезали надолго. Быстро на месте отпиленных гладких кончиков появлялись выразительные клыки. И так из года в год, уже восемнадцать лет Хега боролся против своего же тела, надеясь, что когда он проснётся, первое, что он увидит, не будет окроплённая кровью подушка и вновь рваные раны, новые швы и новые шрамы. — ОБАЛДЕТЬ, ХЕГА, ЭТО КАК?! Полностью проигнорировав фирменную фразу одногруппника про то, что «это уже интересно» и «волнительно», взбудораженный когтевранец выскочил вперёд, буквально заглядывая в чужой рот. «Совсем нет такта», — промелькнуло в голове у многих находящихся рядом. А карие глаза горели задором, для него это было невероятно удивительным, даже экзотическим зрелищем, чего он скрыть никак не мог. — Я пришёл, потому что вы хотели это выяснить, — парня с банданой окинули прищуром с растрёпанной головы до самых ног. — Что этот невежда тут забыл? Слизеринцу обещали консилиум учёных и серьёзные обсуждения, что можно предпринять, а в итоге Хега пока наблюдал только балаган из деревенского дурочка, гнусноватого куряки, которого так и хотелось окрестить солдафоном, и, ладно уж, пару стоящих себя личностей, хоть и были они далеко не святошами. Эти двое вундеркиндов берутся только за то, что может сыграть им на руку, они не волонтёры, они просчитывают на несколько ходов вперёд. Даже объединяются они только по необходимости, и если между ними нет связующего звена, общей цели, то, казалось, они готовы были порвать друг друга одним взглядом, а аура вокруг них давила сильнее тысячи атмосфер. Они страшны по отдельности, а их дуэт пугает до озноба и тряски рук. Но вернёмся к курильщику и возмущающемуся балбесу, гаркнувшему со злобы. — ЧЕГО?! — Я его позвал, — встал на защиту друга обладатель стильной укладки, торчащей вверх. Ишигами хмыкнул и продолжил. — Может, он и неотёсанный, но способный и смышлёный, в области травологии, например. Он легко и быстро обучается. Похваленный ученик едко заулыбался, а не подававший ранее признаков заинтересованности, курящий уже вторую сигарету маг фыркнул. Вонючий дым добрался и до Акацуки, убравшего маску в карман. Теперь его лицо было полностью открыто, впервые за долгое время. Плавно волочив за собой подол мантии, волшебник подошёл к форточке и открыл её. Медленно белый зловонный туман начал покидать помещение, становясь всё прозрачнее и растворяясь в вечернем звёздном небе. С каждой секундой, проведённой в этой компании, Хега становился всё мрачнее. Когтевранцы и слизеринцы были словно несоединимые полюса магнитов, и было дико видеть эти несовместимые дуэты вне очередной их перепалки. Клыкастый несколько горестно вздохнул. — Ладно. Хотел ли сказать слизеринец что-то дальше, никто уже не узнает. Словно вылезший из-под земли Ксено схватил гостя за плечо и с увлечением рассматривал острые клыки своим вечно томным взглядом, находясь в опасной близости от чужого лица. Ещё один человек, не знающий понятия личного пространства. Ксено был тем, кто прятал пинцеты и скальпель в идеально выглаженной мантии, его действия не предугадать, а что творится в его голове и подавно. — Мы собираемся всё выяснить, но для начала хотелось бы послушать твои домыслы, — Хьюстон манерно смотрел исподлобья, по привычке склонив голову к плечу. Протянуть руку к израненной челюсти маг всё же не решился и убрал ладонь с плеча. Глаза его, цвета глубин самых чёрных морей или далекого холодного космоса, не отражали в себе свет свечек и смотрели мутным, но цепким взглядом. — Есть ли у тебя самого догадки, от чего это может быть? Проклятье или, возможно, наследственность? В твоей родословной были вампиры или ещё кто-то? Тон его был неестественным, человеческим, но несколько наигранным что ли. Проходя по кабинету, за рассуждающим учеником тянулся шлейф аромата какого-то одеколона и чернил. — Сомневаюсь, что были, и это точно не проклятье, иначе бы его давно сняли, — прищур медленно следовал за ходившим взад-вперед семикурсником. — Но раз вы тут собрались, я бы предпочел найти решение, а не тыкать пальцем в небо. Вы оба компетентны в области науки… Хега окинул взглядом горящие глаза деревенского мага и вальяжно, даже нахально рассевшегося на парте Снайдера. — Но это не значит, что я вам доверяю. Хьюстон скрестил руки на груди. Его ладони были облачены в перчатки с острыми когтистыми наконечниками, по словам их обладателя, они играли роль пинцета для точных работ. Но, признаться честно, «используемый только в благих целях» по словам слизеринца инструмент выглядел эффектно и зловеще. — Не сомневаюсь, но- — Достаточно словоблудия, — Сенку всегда оставался Сенку-меньше-говори-больше-делай. Когтевранец потянул мизинец к уху, заставив Стенли и его дружка скривиться. — Может, создать какое-то зелье или заклинание для остановки роста зубов? Заклинание дантисимус существует, почему не изобрести ровно противоположное? Повисла задумчивая тишина, видимо волшебники уже перебирали в голове все известные им способы воплощения этой идеи в жизнь. Но случился невероятный пассаж. Не менявший позу около часа и не проронивший за это же время ни слова Стенли вдруг заговорил. — Вы недостаточно сильные маги, чтобы создать заклинание с нуля, — одетый в чёрную водолазку волшебник выдохнул клуб смрадного дыма с тёмно-алых губ, заставив обоих когтевранцев зажать носы, а Хрома ещё и гневно зашипеть. — Это сложный длительный процесс, который требует немалого терпения или даже одержимости. «А ведь дело говорит, гадёныш», — но говорить это вслух Ишигами естественно не стал. — Я согласен со Стеном, — ходящий по кабинету «учёный» остановился, взглянув на тушащего вторую сигарету Снайдера. — Идея неплоха, но поиск рецепта новых, ещё несозданных зелий может занимать года. — Вот именно! Зельеварение — щепетильная наука! Создание лекарств это метод проб и ошибок, я-то знаю… Сказавший это Хром заметно погрустнел. Каштановые волосы растрепало дуновение ветра из открытой настежь форточки, сквозняк тихо скулил и завывал, и одним элегантным движением палочки Хьюстон захлопнул окно. — То есть, вы хотите сказать, избавиться от моих клыком — это несбыточная утопия, — подвел итоги беседы уже начинавший злиться Хега. «Безумный дуэт» уже хотел открыть рот, чтобы поспорить, но эффектом неожиданности выступил вновь заговоривший Стен. — Ксено, не понимаю, почему эта вся ситуация с клыками тебя так зацепила, — воздух сгущался, и будто бы становилось душно. Ученик окинул одногруппника надменным взглядом. — Хега прожил с ними до совершеннолетия, значит, это не смертельно, а значит и беспокоиться не о чем. Подул ветер, но ему неоткуда было дуть. Пара свечек потухла, и дым от них рисовал в колышущемся воздухе невиданные узоры. Пара листков упала со стола и словно живые твари поползи по полу комнаты, подхваченные дуновением таинственного ветра. — Стенли, ты же метаморфомаг, — Хега скорее утверждал это, нежели спрашивал. Взгляд, осанка, тон, Акацуки холоден, но не показывает угрозу в открытую. — Всё верно. Словно в доказательство тому, волосы говорящего на глазах начали менять оттенок, начиная с корней и плавно стекая к самым кончикам. Такой привычный платиново-серебристый цвет сменился на блонд, точно что у его дружка Хьюстона. Хега несколько мрачно посмотрел в чужие глаза, тоже сменившиеся с бледно-голубого на глубокий тёмной-карий. — Преврати свои человеческие зубы в акульи, и посмотрим понравится ли тебе. Снайдер гадко осклабился, а Хега почувствовал на языке металлический привкус. — Вовсе необязательно, давайте обойдёмся без скандалов, драк… — говорящий с ледяным спокойствием покосился на своего рыцаря. — И без поножовщины. Маг смягчился, убрав руку от пояса, на котором очень заметно висели ножны. Нога, обутая в чёрные кожаные берцы, была броско закинута на колено, на неё же и опустилась ладонь парня. Беда миновала, но как теперь прервать неловкое молчание. — Можно их просто удалить! — в наступившей тишине это предложение казалось в сто раз абсурднее. — Брахиам Эмендо! Или типа того. — Откажусь, у вас деревенщин слишком дикие методы для цивилизованных людей. — ЭЙ! — Хром громко, со свистом вдохнул и выдохнул через нос. — Мы можем провести исследования! — последнее слово особенно подняло дух учёным, чьё дыхание ускорилось, а глаза засверкали. Безумцы. — Это может быть наследственное, нужно взять кровь, провести генеалогический ДНК-тест, ортопантомографию, фотографический анализ- — Знаете, я бы предпочел продолжить пить рябиновый отвар, — Хега глубоко вздохнул, лелея мысль о том, что сейчас он покинет этот дурдом без задней мысли. Их идеи становились всё более зловещими, и, пожалуй, самое время остановиться, но понимал это только сам Акацуки. — Что ж, спасибо за интересную продуктивную дискуссию, но мне пора идти. Можете продолжать свои исследования и потом сообщить, как что-то найдёте, но сейчас вы справитесь без меня. До свидания. Послышался размеренный топот, затем скрип двери. Никто не стал останавливать ученика. Постукивание каблуком по длинному коридору, освещённому только едва заметным светом на волшебной палочке, эхом отзывалось от высоких потолков и витражных окон. Тут не было картин и портретов, которые могли бы со старческим кряхтением начать причитать, что им мешают спать. Такие места слизеринец всегда старался обходить. Достав бутылёк из кармана мантии, Акацуки еле заметно улыбнулся и залпом выпил половину. Царапин во рту как небывало, а привкус крови сменился сладковатой медовой водой. Рябиновый отвар от Хомуры помогал не всегда, старые шрамы он уже не залечит, но факт, что кто-то искренне хотел облегчить его муки, был приятен даже холодному, как арктические льды, сердцу Хеги. Рука убрала стеклянную колбу обратно, и высокая фигура скрылась за поворотом, ведущем в спальню Слизерина.