Добро пожаловать на Игры, Энни Креста

      Утро понедельника началось в три часа дня. Я сидел на кухне своей квартиры, гипнотизируя взглядом большую кружку. Остывший крепкий кофе, две ложки сахара с горкой, раскрошенная галета на блюдце. Молока в холодильнике не было.       Комнату заполнял солнечный свет. Он слепил глаза, делая всё пространство вокруг мучительно ярким, но у меня не было сил, чтобы подняться и зашторить окна. Я не мог даже заставить себя порыться в аптечке, которую принёс с собой из ванной, чтобы найти аспирин. Голова гудела, мысли путались. Проще всего было винить в том выпитый вчера алкоголь, но ответ казался мне куда проще — в беспутной голове беспутные мысли.       Холодный кофе сильно горчил, и я морщился, делая глоток за глотком. Когда я облизнул палец и подцепил на подушечку крошку печенья с блюдца, маленький экранчик для управления домом ожил, и механический женский голос проскрипел:       — У вас новое сообщение. Отправитель — королева Мэг. Желаете прослушать?       — Давай.       — Озвучиваю! Рэмза в бешенстве, требует, чтобы до вечера у нас была готова концепция образов для интервью. Если не подтвердим, придётся брать то, что придумал он — хороший мальчик и дева в беде. Понимаю, что позиция не самая выигрышная, но в данной ситуации это лучшее, что мы можем сделать. Начнём резко строить новую легенду и образы — почувствуют фальшь. Ответь мне до шести вечера, иначе я буду подтверждать заказ на костюмы по его сценарию. Надеюсь, с тобой всё хорошо.       — Запиши ответ.       — Включаю микрофон. Говорите!       — Мне нужно позвонить парочке знакомых, которые не дали ответа насчёт спонсорства. Если никто не согласится, то подтвердим леди-беду и кого там ещё? Не помню. Приеду через час-другой, всё обсудим по ситуации. Отправь.       — Отправлено! — компьютер пискнул, экранчик погас.       Я откинулся на спинку стула. Остался всего один человек, которому я мог позвонить. Эльзадора ждала моей просьбы. Ей нравилось играть роль покровительницы, но ещё больше она любила смотреть на униженных в своей беде людей, которые отчаялись настолько, что пришли к ней. Эльза думала, что она всемогуща, из-за этого её и просят об одолжениях, но правда была в том, что она была жестока, глупа и порочна, из-за чего к ней обращались в последнюю очередь, когда шанса на спасение не оставалось. Подобным людям не нужны ни проценты, ни дивиденды, они лишь хотят поиграться с трупиком, как сытая кошка, замучившая несчастную мышку.       Я обещал себе, что смогу найти спонсоров, но с каждым днём ситуация была всё хуже — до выхода на арену оставалась неделя, но от меня шарахались, будто я носил брюки из прошлогодней коллекции. Этот год был катастрофой для Четвёртого, и я оставался последним человеком, который не был готов это признать. У меня просто не было выбора.       — У вас новое сообщение. Отправитель — королева Мэг. Желаете прослушать?       — Да.       — Озвучиваю! Хорошо, только не опаздывай. На ужин придёт Рэмза.       — Выключись.       — Слушаюсь!       Машинально, не в силах себя контролировать, я засунул в рот кончик пальца. Передние зубы ударились о короткие спиленные ногти.       — У вас новое сообщение. Отправитель — королева Мэг. Желаете прослушать?       — Не спрашивай, сразу включай.       — Настройки изменены. Между прочим, твоя подопечная спрашивала о тебе. Ест свой бутерброд и тут внезапно: «Почему Финник почти никогда не завтракает с нами?». Пришлось что-то соврать. Честно говоря, даже не помню, что ей наплела, но надеюсь, убедительно.       Я скривился:       — А второй?       Ответа не было минут десять. За это время указательный и средний палец превратились в месиво из обкусанной до крови кожи и неровных ногтей.       — Да ничего, просто всё утро сидел со злым лицом. Не бери в голову, он ничего ей не расскажет, ну а если и расскажет, то что с того?       А закатил глаза — Мэгги относится ко всему слишком просто. Вчера трибут был весьма категоричен: ему нужна победа, любой ценой. Если мы с Мегз будем преградой, то он будет искать способы бороться и с нами.       Я сотню раз успел проклясть своё решение поговорить с ним вчера. Все две недели, что мы были знакомы, один другому сказал не больше сотни-двух слов. После некрасивой сцены в поезде я относился к нему скучающе настороженно, вполглаза наблюдая за неудачными попытками Аспена нравиться всем подряд, хотя и не воспринимал всерьёз, сейчас же было ясно — я допустил просчёт, не беря во внимание мальчишку.       Весь вечер воскресенья у меня было скверное настроение. За пару часов до полуночи меня выдернули из ванной и всучили конверт с адресом. Вечеринка у пристани, маскарадные маски, распущенность и приказ быть. Капитолийцы считали себя изощрёнными в выборе развлечений, но из раза в раз меня тащили на одни и те же праздники слушать, делать и говорить одно и то же, будто жизнь состоит из одного дня, который каждое утро стирается и перезапускается заново. Мне просто нужно было отвлечься, сдвинуть с места затвердевшие от предвкушения жутко безвкусного, а вместе с тем и просто жуткого, вечера, так что я зачем-то открыл рот в присутствии Аспена.       Он сидел рядом в гостиной, пока я ждал машину, и читал какую-то глупую книжку, одолженную у Цимбелин. Я взял и спросил, как идут дела на тренировках.       — Замечательно.       — Правда? Ты же понимаешь, хотя профи и возятся с вами, вы нужны им лишь для плавания на арене. Окажись инсайдер Кашмиры и Блеска неправ, вы оба первыми пойдёте в расход, а окажись он всё же прав, ты плавать всё равно не умеешь. Мне Энни сказала.       Аспен усмехнулся, не отводя взгляда от книги:       — Энни? Она и простые слова говорит с трудом, что уж до «Аспен не умеет плавать»?       — Зачем ей врать? Обманывая профи сейчас, вы, ну а точнее ты рискуешь безопасностью сразу вас двоих. Разве это разумно?       — Вас, ну а точнее тебя так интересует Энни? Это занятно, учитывая то… Хм, — Аспен усмехнулся, глядя застывшими зрачками на страницы.       — Хм?       — Особое отношение — это личный бонус от золотого мальчика с трезубцем? Или просто желание доставить хозяевам свежую плоть?       — Какую к чёрту плоть?       — Ту самую, что так хорошо покупается и продаётся богатыми, влиятельными и знаменитыми в этом городе. Горячее и сочное, но лишь простое мясо вроде тебя.       Конверт в нагрудном кармане моего пиджака будто стал тяжелее:       — Послушай, я не имею понятия, откуда ты это взял, но–       — Аника. Первый. Она твоя фанатка. Знает много, очень много обо всём, что происходит в твоей жалкой жизни. Хочет победить, чтобы за цацки и тряпки прислуживать богачам из столицы. Знаешь, это ведь даже звучит чудовищно — малыш с трезубцем, чудо Четвёртых, вместо светлого будущего тащит молодое поколение в туманы разврата и похоти!       Он был спокоен, даже сделал вид, будто дочитал страницу и перелистнул на следующий разворот. Я слышал, как в ушах гудит кровь. Сердце быстро билось, выталкивая в кровоток новые и новые потоки заражённой страхом кровью. Мне не было дела до того, знает кто-то ещё о том, чем я вынужден заниматься, ведь любой из моих «благодетелей» быстро бы отрезал язык тому, что смеет болтать правду, но одно меня пугало:       — Энни знает?       Аспен усмехнулся:       — И почему же тебя это так интересует? Не хочешь, чтобы добыча утекла из рук?       Я сплёл ладони в замок; костяшки пальцев побелели от силы сжатия:       — Знает или нет?       Аспен фыркнул:       — Нет. Не хватало мне ещё, чтобы она померла от страха прямо перед играми. Всё же в одном ты прав, золотой мальчик, плавать я не мастак. Хотя может и стоит рассказать? Как думаешь, расстроит её, что такой чистенький и красивый золотой мальчик, за которого она так держится, — лишь карманный любовник половины Капитолия?       Я поднял взгляд со стиснутых на коленях ладоней и повернулся к Аспену. Его глаза, холодные грязно-голубые, столь симпатичные для тех, кто не знал его лично, напоминали двух полудохлых рыбок в мутной воде.       — Чего ты хочешь?       — Победы.       — Победы?       — Мне нужны спонсоры, внимание, время. Все те мелкие радости, которыми одаривали тебя.       — Спонсоры не заинтересованы.       — Ты не понял, человек-трезубец. Найди, купи, укради. Без разницы.       Я улыбнулся:       — Украсть, значит. У кого же конкретно? Главы главного банка Панема? Владельца киностудии Капито? Президентской дочери?       Последнюю фразу я выделил особенно. Имена в Капитолии были раскалённым золотом, но имена близких к президенту людей обжигали подобно солнцу.       — Да хоть бы и так.       — Ты не понял. Это не список твоих возможных благодетелей.       — А зачем же.?       Мутные глаза сузились. Аспен поджал губы. Я ухмыльнулся и поднялся с дивана:       — С этой минуты я снимаю с себя ответственность за твоё благополучие в Центре и тренировки. Теперь либо к Мэгги, либо к чёрту, но только попробуй выводить её на эмоции и пытаться запугивать — сделаю так, что вплоть до игр не сойдешь с сортира. Скажешь что-то Энни или будешь вести себя с ней, как животное, — переедешь в зоопарк. Сболтнешь хоть слово Цимбелин — останешься без языка, на арене он всё равно не то чтобы сильно помогает. Уяснил?       Ухмылка медленно сползла с его лица. Теперь Аспен смотрел на меня исподлобья, как младшеклассник, у которого учитель отнял игрушку. Пришёл мой черёд улыбаться. Засунув руки в карманы брюк, я расслабил плечи и медленно, но чётко, будто говорил с идиотом, переспросил:       — Уяснил?       — Да.       — Замечательно, иди к себе.       — Я ещё не закончил.       Он даже не сопротивлялся, когда я вырвал книгу у него из рук. Страницы со слишком крупным для хорошего чтива шрифтом хрустели под моими пальцами, когда я повысил голос:       — Спать! Живо!       Воспоминания чёрной жижей осели в моём сознании и заставляли и без того крепкий кофе ощущаться нестерпимо горьким. Мне было стыдно. Я действительно мог бы добиться всего, чем угрожал мальчишке, но это бы означало конец моего сопротивления, а конец сопротивления — это смерть Финника и окончательное становление «тем самым с трезубцем». Я уподобился тем, кого кого презирал, а значит, стал ещё ближе к погибели.       — Сообщение для королевы Мэг.       — Записываю.       — Я знаю. Знаю, что не расскажет. Просто не хочу, чтобы Энни с ним близко общалась. Не из-за «большого», — неосознанно я изобразил кавычки пальцами в воздухе и закатил глаза, — секрета. Просто он такое дерьмо. Такое ощущение, будто у мальчишки всего одна цель в жизни — изгадить как можно больше хорошего на своём пути. Отправить.       — Сообщение от королевы Мэг. Не бери в голову, теперь я сама им займусь. Думаю, Аспену нравится, что я выказываю заинтересованность. Буду держаться за его себялюбие и эгоизм, вдруг повезёт, и он обхитрит всех профи, а потом перед камерами будет меня благодарить? Ой, ужас какой, если так, то телевизионщики опять запустят в ночной эфир документальные картины обо мне. И никаких сериалов! Ну уж нет, милый, давай-ка и ты поработай, на твоё личико я с радостью посмотрю.       Я усмехнулся и вытащил ежедневник из кармана брюк. Номера портных, списки приглашенных на вечеринки, благосклонные клиенты. Никто из них не смог бы мне помочь избавить Мэгги от документальных фильмов в ночном эфире.       Потирая ноющий висок, я нарисовал на пустом листе двух человечков. Один в брюках, другая в платье, всё по заветам Рэмзы, но дальше… Дальше брюк и юбок я не видел. У меня был жемчуг. Я его не выбирал, кольчугу из него мне сшили для интервью, а на первом выезде вплели бусинки в волосы и рыболовную сеть, но именно жемчуг и стал тем, что отличает меня от остальных.       История, взгляд в прошлое, победа. Рука сама начала рисовать бусинки поверх платья. Улыбаясь, как безумец, я соединил ровные ряды линиями и закричал:       — Набери королеву Мэг!       Когда в динамиках послышался голос Мэгги, я закрашивал фигуру в брюках, сильно надавливая на ручку:        — Рэмза рядом?       — Пока не пришёл, только его помощники.       — Хорошо, тогда отправь кого-нибудь из них вниз в мастерские, пусть достанут мою жемчужную кольчугу.