Одинокая звезда

***

Утро началось мучительно. Я всю ночь просидел, разбирая документы, которые Кей передал мне вчера. В голове вспыхивали детали, улики и возможные версии – я продумывал дело с упорством, свойственным только тяжёлой бессоннице. В итоге, за несколько часов до рассвета меня всё–таки сморил сон, и я рухнул на кровать. В голове всё ещё витали смутные обрывки вчерашнего вечера, как едва уловимый запах, оставшийся на подушке. Вспоминая, как я стоял с Кеем у подъезда, чувствуя лёгкий стук сердца от его редкой ухмылки, я развернулся на кровати и зарычал в подушку. Ну и как мне теперь его видеть? Только не вздумай смущаться, напомнил я себе. Не хватало ещё краснеть, как ребёнок, при каждом его появлении. Будильник в который раз вопил на всю квартиру, а я его только во сне слышал. Голова будто налита свинцом, глаза не открываются – каждая попытка выбраться из постели казалась мне подвигом. Я буквально отползал от кровати, и на какое–то мгновение почти захотел провалиться обратно, лишь бы ещё немного побыть в тишине и забвении. Но дело уже затянулось, и в конце концов я собрался с силами. Я медленно сполз с кровати и поборов смущение, встал и принялся одеваться. Я кое–как натянул футболку, умылся ледяной водой и, прихватив рюкзак с документами, почти вывалился из квартиры. Нужно было встретиться с источником и разобраться с этим досье. Как только я вышел из квартиры и захлопнул за собой дверь, почувствовал резкий порыв прохладного утреннего воздуха. Он освежил меня, возвращая к реальности. Настроение вернулось в прежнее русло, но память об этом тёплом вечере рядом с Кеем не отпускала. На пути к работе я по–прежнему пытался прогнать эти мысли, хмурясь и напоминая себе, что это просто усталость. Но всякий раз, когда в голове всплывал его взгляд или эта лёгкая усмешка, к горлу подступал странный комок, а сердце начинало стучать быстрее. Это же просто бред! Я даже толком его не знаю! В сотый раз уговаривая себя, что это всё просто причуды моего воображения, я поймал себя на том, что всё равно мысленно возвращаюсь к нему, как будто какая–то часть меня не хотела отпускать эти странные ощущения. Будто влюблённая школьница, ей–богу. Работа почти спасла меня от этого бесполезного вихря мыслей. Я закопался в бумаги, готовя материалы для следующей статьи, и наконец–то смог отвлечься, почувствовав, как затихает этот гул в голове. Ощущение странного спокойствия постепенно вытесняло напряжение. Но в какой–то момент мои мысли снова начали уползать в сторону Кея. Вопросы всплывали в голове один за другим. Самый главный вопрос – почему он помог меня? Этот вопрос всё не давали мне покоя, но я быстро поймал себя на том, что в мыслях снова ускользнул куда–то не туда. Что со мной? Я пытался сосредоточиться на работе, но чувство этой непонятной тяги к Кею было как заноза, которую не получалось выбросить. Меня отвлёк коллега, бросивший на стол стопку документов. – Эй, Чонгук, ты сегодня сам не свой, – заметил он, поднимая бровь. – Случайно не на свидании был вчера? Потрепали нервы? Я невольно дёрнулся и сразу начал бурчать: – Нет, конечно. Какая ерунда! Просто плохо спал. Коллега усмехнулся, но я, не желая поддаваться на его подколки, снова уткнулся в бумаги, напоминая себе, что у меня есть работа и нет времени на всякие нелепые фантазии. Ким Соён. Молодая девушка, продавщица в круглосуточном магазине, жила с парнем на съёмной квартире. Родителей у неё давно не было, а из близких, судя по всему, — только парень, Пак Сонмином. Информации было мало, и каждый обрывок казался бесконечно важным. Я снова представил её, лежащую на берегу реки, — тело так и осталось перед глазами, как будто я до сих пор стою там, под холодным светом фонарей. На теле виднелись следы, которых нельзя было не заметить даже без вскрытия. Синяки на руках и плечах — грубые, словно кто-то сжимал её, удерживая со всей силы. Казалось, что она отчаянно боролась, пыталась вырваться, но ей не хватило сил. На шее виднелась полоса, оставленная ударами или от того, что её душили. Сцена ясно говорила: это было не нападение друга. На месте, где её нашли, всё выглядело странно. Полиция списала это на несчастный случай — мол, тело само прибило к берегу. Но я помню те следы на которые мне указал Кей, длинные, размытые полосы, словно её тащили, волочили к воде. От этого у меня по спине пробежал холодок. Эти следы говорили больше, чем весь доклад полиции. Я был уверен, что тело не прибило течением — его притащили и бросили здесь, чтобы увести следствие в другую сторону. Но что же произошло с ней...

***

День двигался медленно, будто нарочно тянулся, словно желая до конца истощить моё и так слабое терпение. Офис тонул в привычных звуках – шуме клавиатур, перешёптываниях коллег, шелесте бумаг. Но я едва замечал это, погружаясь в свою работу, словно пытаясь вдавить себя в неё, чтобы не отвлекаться ни на что другое. Разбирая статьи, я прокручивал новые варианты и оттачивал тексты, и, кажется, даже поймал необходимый ритм. Но в какой–то момент я услышал знакомый холодный голос начальника за спиной. – Чонгук, – сказал он, и уже в этом коротком обращении чувствовалась тяжесть. – Мне надоело видеть здесь непрофессионализм и халатное отношение. Ты вообще собираешься когда–нибудь сдавать нормальные материалы? Я медленно поднял голову, чувствуя, как всё раздражение от дневных мыслей накатывает волной. Безмолвно, но с явным недовольством, я смотрел на него, сжав челюсти. Моё молчание, вероятно, выглядело вызывающим, но говорить я ничего не собирался иначе точно пошлю его куда подальше. Он продолжил. – Смотри, Чонгук, если ты и дальше будешь подсовывать мне сырые, никуда не годные черновики, тебя выкинут отсюда быстрее, чем ты успеешь это заметить. Мне не нужны мечтатели, мне нужны журналисты, которые могут работать. Мои пальцы сильнее вжались в столешницу. Хотелось высказаться, но вместо этого я лишь молча зарычал, еле заметно стиснув зубы, пытаясь сдержать всё, что накопилось. Начальник недовольно хмыкнул, пренебрежительно взглянув на меня. – Ладно, я тебя предупредил, – заключил он, уходя. Мой взгляд сверлил стол, пока я не почувствовал, что его уже нет рядом Полный злости и раздражения, я едва не вдавил кнопку включения на телефоне, лихорадочно листая контакты. Конечно, первым, кому хотелось всё вывалить, был Юнги–хён. Он всегда понимал, как успокоить меня и, черт возьми, дать здравый совет, даже если мне приходилось выслушивать его подколы. Пальцы уже на автомате выбирали его имя, но внезапно я замер. Чуть ниже в списке светилось другое имя, которое я сам же и добавил в телефон вчера: "Ленивый Кей". Сердце странно защекотало грудь. Почему–то вместо раздражения я вдруг ощутил тот же теплый комок в горле, который вернулся с новой силой. Я поджал губы, раздумывая, насколько вообще это разумно. Почему я хотел поделиться с ним всем этим? И почему вообще думал о нем сейчас? Стиснув зубы, я всё–таки нажал на его контакт. Непонятное напряжение всё росло, а обида и злость на начальника мешали здраво мыслить. Сообщение выходило резким и злым, но я не стал сглаживать углы – выплеснул всё, как есть. "Не знаю, что вообще творится в этом дурацком месте, но меня уже тошнит от этого начальника и его постоянных упреков. 🤬🤬🤬 На днях он просто вымотал мне все нервы. Тебя бы сюда закинуло, хоть в первый раз поругался бы за что–то. Или ушел бы в свою пустоту, как обычно.😤" Отправил и сразу нахмурился, не зная, чего ожидать. Прошло уже несколько минут, а от Кея ни звука. Сообщение оставалось непрочитанным, иконка так не загорелась. Я фыркнул, мысленно посмеиваясь над собой. Чего я вообще ожидал? Конечно, Кей не собирался мне отвечать. Монстр, ленивый до кончиков своих когтей. С досадой вышел из его чата и открыл Юнги, начав заново строчить текст, полный недовольства и гнева. Мысленно уже представлял, как он ответит что–то язвительное, но, как всегда, найдёт пару слов, чтобы поднять мне настроение. Как вдруг в верхней части экрана всплыло уведомление – сообщение от "Ленивого Кея". Сердце на миг дёрнулось, и я тут же нажал на уведомление, открывая чат. Секунду всматривался в короткий ответ, и меня, не выдержав, чуть не прорвало на смех. Одно простое и краткое, словно вырезанное из камня: "?" Настолько в его стиле, что даже не знал, смеяться или беситься. Не удержавшись, я рассмеялся, смотрел на его одно короткое сообщение. Как же это было похоже на Кея – немногословный и лаконичный. Внутри меня вспыхнуло тепло, и вдруг весь негатив, накопленный за день, начал таять. Я улыбнувшись, начал набирать свой текст. "Серьёзно? Это всё, что ты можешь сказать? Я чуть не сломался под давлением этого начальника, а ты только '?'? Ты просто завидуешь, что я не прогнулся?" Ответ пришёл мгновенно: "При чем здесь я?" Я не мог не усмехнуться. Этот старый ленивый пень держал дистанцию. "Иногда надо выговориться, понимаешь? Тебе ведь не кажется, что это важно?" Кей снова ответил быстро: "Не понимаю." Улыбка не сходила с моего лица. "Ты просто чурбан! Как можно не понимать, что иногда нужно делиться своими проблемами?" "Занят делом." Я засмеялся, представляя, чем он может быть занят "Чем ты там занимаешься? Спишь?" Ответ пришёл снова мгновенно: "Модели." Я замер, немного в замешательстве. "Модели? Тоесть как … что за модели? 🤨" Я прокручивал в голове что это значит. Модели в смысле модели как модные? Или моделирует что–то? "Собираю модель здания." Я удивленно вытянул лицо, тихо охнув. "Серьёзно? Ты увлекаешься этим? Я бы не догадался!😲" Кей отреагировал спокойно: "Почему удивлён?" Я почувствовал, как внутри меня зашевелилось любопытство. "Просто не ожидал. Ты, кажется, такой серьёзный и... ну, не знаю, не склонный к таким увлечениям." Кей снова кратко ответил: "Успокаивает." "Но ты же мог бы немного рассказать об этом! Как это вообще работает? Ты же не говорил о своих хобби или вообще о себе." "Не важно." Я не мог сдержать смех. Какой же он… Кей! "Ты точно старый пень! Но, черт возьми, ты просто чудо, когда менее сварливый! Может, однажды покажешь мне свои модели?" В ответ пришло только одно слово: "Пока." Пока! Смеясь, я положил телефон на стол, чувствуя, как моё настроение вновь поднимается. Я снова собрался с мыслями, готовясь к работе, но не удержался от искушения и метнул взгляд на телефон. Прикусив губу, я фыркнул, взял его в руки и начал набирать сообщение для Кея, не желая прекращать этот разговор. "Ты всё ещё занят своими моделями? Или можешь немного отвлечься?" Я нажал «Отправить» и тут же почувствовал, как волнение закралось в грудь. Это уже становилось привычкой – обращаться к нему, как к лучшему другу, хотя мы знали друг друга всего пару дней. Прошла примерно минута, и я уже начал думать, что он не ответит. Но экран вдруг загорелся, и я прочитал его сообщение. "Занят." Непередаваемое чувство смешанного разочарования и веселья охватило меня. "А если я скажу, что у меня плохое настроение и мне нужна поддержка?!" Кей, как всегда, оказался неумолим. "Почему я?" "Ну, не все могут быть такими классными, как ты!" – ответил я, пытаясь втиснуть в слова немного шутливого сарказма. "Занят." Снова это короткое сообщение, но на этот раз меня это не расстроило. "Может, покажешь мне свои модели? Я мог бы попробовать сделать что–то подобное! И ты бы не чувствовал себя таким одиноким в своём увлечении!" На экране появилась точка, свидетельствующая о том, что Кей читает сообщение, и я почувствовал легкое волнение. "Зачем?" Я прищурился от недоумения. "Потому что это может быть интересно! Ты мог бы научить меня, и это было бы весело!" "Не думаю." Я усмехнулся, понимая, что Кей никогда не будет слишком разговорчивым. "Но ты, по крайней мере, подумаешь об этом?" Прошло несколько мгновений, и он снова ответил: "Подумаю." Эта простая фраза вызвала у меня улыбку. Я положил телефон на стол, чувствуя, что наш диалог стал для меня своеобразной отдушиной, несмотря на его краткость. После разговора я тут же погрузился в работу. Это дело не было для меня чем–то личным – просто очередная статья, но моё любопытство подстёгивало взглянуть на него под другим углом. Сухие отчёты, заметки и протоколы занимали всю поверхность стола, как сложный пазл, который я пытался собрать. Часы пролетали незаметно, пока я выискивал каждую деталь, способную оживить статью и, возможно, добавить ей немного интриги. Взглянув на телефон, я отметил, что уже четыре. Самое время двигаться на встречу со свидетелями. Чувствуя прилив энергии, я накинул куртку, взял блокнот и, не теряя времени, выскочил из редакции. Я направился к дому женщины, с которой был знакома погибшая. На улице уже начинало темнеть, а вечерний холод пробирался до костей, но меня это не волновало. В голове вертелись вопросы, которые я собирался задать. Приблизившись к двери, я сделал глубокий вдох и нажал на звонок. Через мгновение передо мной появилась старенькая женщина с доброй улыбкой на лице. – Здравствуйте! Какой приятный молодой человек! – сказала она, распахивая дверь. – Здравствуйте, госпожа Хе Су! Я Чонгук, журналист. Мне нужно поговорить о вашей знакомой, – представился я, стараясь выглядеть уверенно. Она кивнула и шагнула в сторону, чтобы пропустить меня внутрь. – Заходите, пожалуйста! Я заварю чай. Надеюсь, вы любите зелёный? – Да, конечно! Мы прошли в зал, где уютно горела лампа, освещая старинные фотографии на стенах. Я присел на мягкий диван, а женщина села напротив, наливая чай в две чашки. – Вам не будет тяжело говорить? – поинтересовалась она, с интересом глядя на него. – Нет, всё в порядке. Я просто хотел бы узнать больше о Ким Соен. На сколько я знаю вы сдавали ей жилье и я хотел бы узнать, о том, какой она была, – начал я, доставая блокнот и ручку. – О, она была замечательной девушкой! Всегда помогала людям, очень заботливой и доброй. Вы знали её? – спросила женщина, наклонившись чуть ближе. – К сожалению, нет. Я узнал о её смерти, и это меня очень тронуло. Как долго вы были знакомы? – Я записывал ответы, внимательно прислушиваясь к её рассказу. – Мы часто встречались. Она была такой жизнерадостной! Мы обсуждали все на свете – от погоды до её планов на будущее. Она мечтала о большом доме и счастливой жизни, – сказала женщина, её глаза блеснули от воспоминаний. – Это очень мило, – кивнул я, проникаясь её добротой. – А чем она занималась? – Она работала в одном из магазинов недалеко отсюда, – пояснила Хе Су. – Говорила, что любит свою работу. Всегда мечтала открыть свой бизнес. Я всегда поддерживала её в этом. – А её друзья? Были ли у неё близкие знакомые? – уточнил я, чувствуя, как мой интерес возрастает. – У неё был парень, – наконец сказала Хе Су, её голос слегка изменился. – Па СОнкимн, они жили вместе. Мне кажется, он был для неё очень важен. – Может, у них были какие–то проблемы? – уточнил я, чувствуя, как вопросы крутятся в голове. – Нет, что вы. Сонмин хороший парень, мне он понравился, – ответила женщина, её голос звучал уверенно. – Они часто приходили ко мне вместе, и я видела, как она светилась рядом с ним. – Может, вы помните, о чем она говорила, когда встречалась с ним? Или есть что–то, что вас настораживало? – продолжал я, стараясь углубиться в разговор. – Нет, ничего такого. Я кивнул. – Благодарю вас. Каждое слово имеет значение. Если вы что–то вспомните, пожалуйста, дайте знать. Она кивнула, а мои мысли уже начали бурлить. Я вышел из квартиры пожилой женщины, осторожно прикрыв за собой дверь. Лёгкий запах ладанок ещё витал в воздухе, смешиваясь с ароматом её домашнего чая и чего–то невнятно старого, но уютного. Следующая встреча обещала быть совсем другой. На очереди был парень жертвы. Меня не покидало ощущение, что с этим парнем могут возникнуть сложности. Неудивительно, ведь его девушка погибла – и всё, что я представлял, так это как тяжело будет ему отвечать на вопросы. Уже на подходе к его дому я чувствовал, как каждый шаг приближает меня к напряжённому разговору. Я стоял перед старым, облупившимся подъездом, стараясь подавить лёгкое волнение. Здание выглядело так, будто в нём давно не делали ремонт: окна покрылись пылью, а выцветшая краска на стенах напоминала рябь на старых фотографиях. Я глубоко вдохнул, решая войти. Всё, что нужно, – это несколько вопросов. Пара нейтральных фраз и внимательный взгляд на парня Ким Соен. Ничего сложного. Поднимаясь по лестнице, я заученно вспоминал детали дела. Ким Соен – двадцать два года, исчезла две недели назад, её тело нашли позавчера. У неё оставался только один близкий человек, её парень, с которым она снимала квартиру. И теперь мне предстоит встретиться с ним. Её парень – Пак Сонмин, двадцать пять лет, работает в кофейне и вроде бы ни в чём не замешан. Но всегда нужно убедиться лично. Я подошёл к двери с тусклой табличкой "204". Постучал. – Да, сейчас! – донёсся приглушённый голос из–за двери. Она открылась, и на пороге оказался парень – высокий, но немного ссутуленный, словно под тяжестью какого–то невидимого груза. У него были темные волосы, растрёпанные, как будто он не спал несколько дней. В глазах застыла смесь тревоги и подавленности. – Вы… Чонгук? Репортёр? – голос его звучал устало и немного нервно. – Да, это я. Спасибо, что согласились поговорить, – стараясь быть дружелюбным, я протянул ему руку, которую он немного неуверенно пожал. – Проходите… Только… прости за беспорядок, тут, ну, сами понимаете… – он провёл рукой по лбу и открыл дверь шире, пропуская меня в квартиру. Помещение было небольшим, но уютным, хотя сейчас оно выглядело так, будто жизнь здесь остановилась на время: на полу валялись книги, рядом с диваном лежали свёрнутые пледы, на кухне виднелась кружка с засохшими следами кофе. Воздух был тяжёлым, как бывает в местах, где недавно произошла трагедия. Я откинул взгляд на стену, где висела фотография Ким Соен. Она смотрела на меня с лёгкой улыбкой – та улыбка, которой ей больше не суждено было кому–то подарить. Сонмин провёл меня к дивану и, сам опустившись в кресло, потёр руки, явно нервничая. – Эм… так, с чего начнём? – спросил он, пытаясь собрать своё внимание. – Для начала, расскажите, как давно вы жили вместе, как встретились… Вдруг что–то из этого поможет, – начал я, с трудом подбирая слова, стараясь говорить мягче. Он посмотрел в пол и усмехнулся, но в этой усмешке не было радости, только боль. – Мы познакомились в университете, на первом курсе. Она… она всегда была яркой. Куда бы ни вошла, сразу всё оживало. Все её любили. Мы начали встречаться, потом решили съехаться. Всё это казалось таким… правильным. И теперь… – он замолчал, сжав пальцы до побеления. Я чуть кивнул, выжидая. Главное – дать ему говорить, не перебивая. – Соен… она не могла кому–то навредить. Она была просто… доброй, понимаете? Старалась помогать всем, даже когда сама не справлялась. Поэтому всё это просто… – он глубоко вздохнул, его взгляд потух. – Я понимаю. Можете вспомнить что–нибудь, что она могла бы скрывать? Неожиданные звонки, поздние встречи? – продолжил я, стараясь быть как можно деликатнее. Он задумался, снова потёр ладони, как будто пытался согреться от холода своих же мыслей. – Нет, ничего такого… Она была открытой со мной. Она… рассказывала обо всём. Мы не скрывали друг от друга никаких секретов. Я даже не представляю, кто мог с ней такое сделать, – Сонмин опустил голову, скрывая лицо в ладонях. – Если бы я только знал… я бы остановил её. Я бы её защитил. Его голос дрожал, боль, растерянность – всё это было настоящим. Но меня не покидало странное ощущение. Будто в груди что-то не давало покоя и тянуло меня прочь из квартиры, подальше от этого человека. – Сонмин… Простите, что спрашиваю. Вы помните, где были в день её исчезновения? – мой голос прозвучал мягко, но достаточно уверенно, чтобы получить честный ответ. Он замер на секунду, потом поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. – Я был на работе. До самого вечера. Соен должна была встретиться с подругой после учёбы. А потом… её не стало, – он провёл рукой по лицу, словно стирая остатки сна, из которого давно уже проснулся. Я чувствовал, как внутри меня сжимается холодок разочарования. Ничего полезного. Ни единой зацепки, ни намёка на то, что могло бы пролить свет на её последние дни. – Спасибо, что согласились поговорить, Сонмин. Вы очень помогли, – я постарался улыбнуться, хотя осознавал, что слова звучат пусто. Мой блокнот остался почти пустым, и у меня было ощущение, что я только что вычеркнул ещё один вариант из списка. Сонмин кивнул, как будто не замечая моих слов. Он снова уставился в пол, погружаясь в свои мысли, явно не собираясь провожать меня до двери. Я встал, ещё раз окинул взглядом комнату, будто надеясь, что вот сейчас, в последний момент, замечу хоть что–то необычное. Но всё оставалось прежним. Я направился к двери, чувствуя лёгкое разочарование от пустого визита. Когда я уже был у выхода, я остановился и обернулся к нему. – Сонмин, если что–то вспомните… даже самое мелкое, – вдруг сказал я, – позвоните мне. Это может быть важно. Он кивнул, даже не поднимая головы, и я вышел, оставив его наедине с его болью. На улице был вечер, воздух отдавал холодной сыростью, и я, ссутулившись, брёл по тротуару, разглядывая свои ботинки. Мысли, как назойливые мухи, путались в голове. Я не мог избавиться от осознания, что снова покидаю место, не получив ничего полезного. Встреча с близкими погибших всегда оставляла тяжелый осадок, но каждый раз, когда я решался поговорить с такими, как этот парень Сонмин, перед глазами вспыхивали их лица, и их боль словно пропитывала воздух вокруг. «Зачем они на меня так смотрят? Я ведь всего лишь задаю вопросы», – с тоской думал я, стараясь не вспоминать его пустой взгляд, которым Сонмин встретил моё прощание. Угрюмо вздохнув, я почувствовал, как ветер холодит пальцы на руках, засунутых в карманы пальто. Наверное, никогда не привыкну к этому – к тем глазам, полным отчаяния и потери. Хотел бы я быть просто репортёром, просто профессионалом, равнодушным к этим людским страданиям. Но... Сочувствовать мне мешали старые раны, которые давно так и не зажили. Родные погибших были полны печали и боли, которые так сложно принять, которые давят на сердце с невыносимой тяжестью. Углубившись в эти мрачные мысли, я дошёл до автобусной остановки и огляделся, словно на автомате. Мне было необходимо избавиться от этого ощущения бессилия, и я уже знал, как это сделать. «Хватит тратить время. Всё равно ничего нового из них не вытащишь», – убеждал я себя, вслушиваясь в вечерние звуки города. Какое–то время я стоял, ожидая автобус, и, словно невидимый маятник, балансировал между усталостью и необходимостью собраться с мыслями. В голове уже выстраивалась цепочка мыслей: о чём писать, какие факты из отчётов вставить, чтобы придать статье убедительности, а какие, наоборот, опустить. Только бы хватило времени! Пара заголовков сразу вырисовалась в уме: «Обычное убийство или акт насилия?» или «Неизвестный убийца среди нас: история Ким Соен». Автобус подъехал, и я быстро зашёл внутрь, по привычке выбирая место у окна. Усталость давила на плечи, но меня всё больше поглощала идея статьи. Серый свет вечернего города, уличные огни и редкие силуэты прохожих казались смазанными пятнами за мутным стеклом. Я облокотился лбом на холодное окно автобуса и смотрел на мелькающий за ним мир, не осознавая, куда смотрю и что вижу. В голове шумело после разговора с Сонмином, и те его глаза, переполненные безнадёжностью и болью, которые не покидали меня даже сейчас, застряли в памяти, как заноза. Что–то скрипнуло глубоко внутри, поднимая на поверхность воспоминания, от которых я так старательно прятался. В голове всплывали образы родителей – ясные, яркие, такие тёплые. Мама с её мягкой улыбкой и тем самым тёплым смехом, что заполнял всю квартиру, словно солнечный свет. Я чувствовал аромат её блинчиков с клубничным сиропом, которые она готовила по утрам, видя перед собой её счастливое лицо, когда она наблюдала, как я поедаю их с жадностью. А потом отец... Его звонкий, заразительный смех, когда он поднимал меня на руки и вертел вокруг, как пушинку. Мы всегда играли вместе, он говорил, что я – его маленький супергерой. Я прикрыл глаза, горько улыбаясь, прошептав в пустоту: - Как же мне вас не хватает… Пустота, оставленная ими, болезненно звенела, и я чувствовал себя опять тем потерянным ребёнком, который когда–то потерял весь мир. Мысли прервал слабый вибросигнал. Я вздохнул и вытащил телефон из кармана, ожидая, что это будет Юнги или Соран. Но когда посмотрел на экран, ожидания сменились удивлением. Это был Кей. Просто одно короткое сообщение от него: «Где ты?» Тёплая волна, почти незаметная, но ощутимая, пробежала внутри. Я невольно улыбнулся, набирая ответ: «Еду домой на автобусе». Сообщение быстро дошло, но Кей тут же вышел из сети, как будто только убедился, где я, и не стал задерживаться на связи. Вздохнув, я снова убрал телефон в карман, вернув взгляд к окну и сдерживая слезы. Дождевые капли уже начали простукивать по стеклу – наверное, придётся идти под дождём. Мелкая грусть и привычное чувство одиночества вновь сдавили грудь. Автобус подкатил к остановке, и я, хмуро глядя на поток дождя, уже был готов к пробежке до дома. Но как только автобус начал тормозить, я заметил высокий силуэт под зонтом. Вглядываясь, я сразу узнал его – даже через мутное стекло это широкое плечо и крепкая фигура не могли быть никем другим. Кей стоял на остановке, держа над головой зонт, молчаливо ожидая меня. Во мне что-то сжалось. Странное ощущение, будто нутро отзывалось на его присутствие. Тянуло к нему с необъяснимой силой, будто все мои инстинкты подсказывали: подойди, сделай этот шаг. Казалось, что кто-то глубоко внутри меня буквально тянет к нему — как тогда, в том сне, когда я так отчаянно стремился к свету в домике посреди леса, чувствуя, что только там можно спастись от ужаса. Так и сейчас, Кей стоял словно живой маяк, к которому мне было жизненно необходимо подойти, даже если я не знал, зачем. Не раздумывая, я встал и почти побежал к выходу, дождь мягко стучал по крыше автобуса. Как только двери открылись, я выбежал наружу, подставляя лицо под первые холодные капли, и перескочил через лужу, оказавшись рядом с Кейем. Он нахмурился, не разжимая губ, но в его глазах мелькнуло что–то недовольное. – Чего так долго? – пробурчал он. Но я ничего не ответил. Почти сразу моё плечо ударилось о крепкую грудь Кея. Я ощутил, как столкновение отдалось эхом в собственных костях, но он, словно скала, остался неподвижен. Я тесно прижался к крепкой груди, как ребёнок, нашедший утешение в безопасности. На секунду Кей замер, будто раздумывая, и затем медленно обнял меня, крепко и без лишней суеты, погружая в тепло своих объятий. Я почувствовал, как его сильные руки сомкнулись вокруг меня, а зонт над нами надёжно защищал от дождя, отчего холодные капли и шум дождя словно исчезли, оставив нас одних. Кей был молчалив, но его присутствие, спокойное и неизменное, казалось преградой между мной и всем остальным миром. Я закрыл глаза, чувствуя его тихое дыхание, удары сердца и звук дождя, который падал на землю вокруг нас. В темноте его объятий я чувствовал себя... защищённым Мы так и стояли под зонтом, окружённые шумом дождя, тёплыми объятиями и тем невидимым спокойствием, которое, казалось, исходило от Кея. Я прижался к его груди, чувствуя, как его тепло постепенно разгоняет холодные тени моего отчаяния. Всё это время он молча стоял, позволяя мне не отпускать его, и я ощутил себя так, словно снова нашёл потерянное убежище. Улыбнувшись, я уткнулся в его грудь и пробормотал так тихо, что голос едва пробился сквозь звук капель, падающих на зонт: – Ты как стена. Он фыркнул, но не произнёс ни слова, а я, вопреки своему ворчанию, ещё крепче вцепился в его одежду, смял её пальцами, словно боясь, что он вдруг растает в воздухе и исчезнет. Пауза между нами тянулась, заполненная мягким дыханием дождя. Кей, наконец, заговорил, не вырываясь из объятий: – Я тебе не подушка, – проворчал он, но его голос был тёплым, словно ему и самому не хотелось отпускать меня. Я снова улыбнулся и спросил, поднимая лицо к нему: – Что ты здесь делаешь? Он издал скучающее мычание, будто отвечать ему было лениво. – Было скучно. Я не удержался от фырканья. – Тебе всегда скучно. Ответ, который я услышал, заставил меня затихнуть, словно от внезапного порыва тёплого ветра, который захлестнул меня до краёв: – Тогда я лучше поскучаю рядом с тобой. Сердце внезапно забилось быстрее, зарываясь глубже в его грудь, как маленькая мышь, и я почувствовал, как краснею, словно ребёнок. Этот его сухой, будто бы случайный ответ, наполнил меня непрошенным теплом, от которого хотелось стоять в его объятиях вечно. Кей, как и всегда, не мог обойтись без бурчания и тут же отозвался, едва заметно хмыкнув: – Не вытирай об меня сопли. Но я его игнорировал, чувствуя, как он сам лишь крепче прижимает меня к себе, окутывая мягкой тишиной и спокойствием. Я снова потерся лицом о его грудь, будто нарочно дразня, проверяя его терпение. Кей лишь хмыкнул, никак не реагируя, и, поймав себя на этом, я почувствовал, как внутри становится чуть легче, а настроение – чуть светлее. Время словно замерло. Шум дождя, зонтик, закрывавший нас от мира, и тепло, исходящее от его крепкого тела, создали маленькое убежище, где всё остальное стало неважным. – Ты чурбан, – пробурчал я, будто жалуясь, – вредный как самый гадкий кот, не общительный, вечно ленивый, тебе всё скучно, и всё время ходишь с таким видом, будто тебя мучает месячный запор. Кей усмехнулся, и уголки его губ чуть дрогнули. – Спасибо? – его голос прозвучал хрипло, но с какой–то скрытой насмешкой. Я усмехнулся в его толстовку и на миг замолчал, ощущая, как все тёплые эмоции вспыхнули с новой силой. Прежде чем я успел осознать свои слова, они уже сорвались с губ, тихо и искренне: – Я не хочу тебя отпускать. Я усмехнулся в его толстовку, понимая, что, несмотря на своё брюзжание, совершенно не хотел его отпускать. Шум дождя, скрывавший нас в этом крошечном мире, стал вдруг таким уютным и нужным. Моя улыбка стала шире, и я, не задумываясь, переместил руки под его куртку, стараясь обнять его крепче, ощущая приятное тепло его тела. Пальцы нашли футболку Кея и впились в неё, ощущая твёрдые мускулы под тканью. – Учти, я упрямый, как локомотив! Как клещ прицеплюсь и больше от меня не отделаешься! – Я попытался придать голосу уверенности, но сердце билось так сильно, что губы сами растянулись в улыбке. Вдруг я почувствовал лёгкую, гулкую вибрацию в его груди – Кей засмеялся. Это был тихий, глубокий, утробный смех, прозвучавший впервые за всё наше знакомство, и меня удивило, что он вообще смеётся. Я замер на секунду, ощутив, как мой собственный смех откликается изнутри. – Думаю, я смогу ужиться с таким вредителем, – промычал он в мою макушку. Щёки загорелись, а мышцы лица заболели от широкой улыбки, которую я уже не мог сдержать. Сколько бы раз он ни казался мне холодным и безразличным, сейчас он держал меня крепко, и в этом тёплом, тихом смехе я нашёл всё, что нужно, чтобы забыть этот вечерний дождь и холодный мир вокруг. – Пригласи меня на свидание, – буркнул я, смущаясь. – Нет, – лениво промычал Кей, и я даже не успел ощутить разочарования, как он продолжил: – Ты ведь мой клещ. Я чувствую, как ты уже вцепился в мою спину…– Я хмыкнул, догадавшись, что он имеет в виду мою хватку, в которой смял его футболку. Но Кей, не останавливаясь, произнёс: – ...так что я просто отнесу тебя и не стану спрашивать. Смирись. Не сдержавшись, я расхохотался, уткнувшись в его грудь, и поднял на него полный радости взгляд: – Хорошо! Он фыркнул, будто выслушивая мои слова с тихим пренебрежением, но неожиданно прижал подбородок к моему лбу, словно слегка бодая меня. – Так, сейчас, как хороший клещ, держись крепче, – промурчал он, и прежде чем я успел осознать, что происходит, он слегка отодвинул меня, вынудив отпустить свою хватку и всунул в мои руки зонтик и после этого сильные руки подхватили меня, подняв в воздух так легко, словно я ничего не весил. – Эй, подожди! – ахнул я, едва успев ухватиться за его плечи, при этом держа зонт, чтобы не потерять равновесие. Кей уже шагал вперёд, шлепая по лужам, не показывая ни малейших признаков усилия, а я, повиснув на нём, только хохотал, ещё сильнее прижимаясь, пока он уверенно нёс меня под дождём. – Поставь меня на землю! – смеясь, просил я, но он, даже не замедлив шаг, коротко отмахнулся: – Молчи, иначе оставлю тебя посреди дороги. Но в его голосе не было ни намёка на серьёзность. Напротив, в этих словах слышалась едва уловимая забота, такая тихая, что её невозможно было не почувствовать, а холодный дождь за спиной в этот момент казался чем–то далёким, словно к другой реальности. Каждый шаг Кея отдавался легкой вибрацией, пока он нес меня под дождем, словно защищая от всего мира. Я привалился к его плечу, чувствуя тепло его тела, контрастное холодному шуму дождя вокруг нас. Когда я успел настолько к нему привязаться? Слушая мерный стук дождевых капель о зонт над нашими головами, я все больше ловил себя на ощущении, что его присутствие — это нечто большее, чем просто спасение от ливня. Словно он был создан для меня, словно этот таинственный, опасный монстр в самом деле был моей родственной душой. Сердце трепетало, как будто я, наконец, нашел кого-то, кто мне принадлежит, как и я ему. Его руки, крепко держащие меня, были одновременно сильными и нежными. Я почувствовал, как Кей чуть опустил голову и заглянул на меня из-под зонта, словно проверяя, все ли со мной в порядке. Его темный, спокойный взгляд был таким притягательным, будто он мог видеть меня насквозь. Но вместо страха или смущения я почувствовал какое-то странное спокойствие. Даже больше — это чувство слилось с убеждением, что он... мой. Я крепче обхватил его за шею, уткнулся лицом в его плечо и позволил себе хотя бы на этот момент ощутить его рядом. Дождь вокруг нас звучал тихой песней, убаюкивающей и защищающей, пока мы двигались через мокрые улицы. Существует ли любовь с первого взгляда? ... Да.

***