Огненный снег. Проект «Фатум»

Этна. 736 год от начала Колонизации. Ему снилось, что отказали двигатели. Все четыре разом. За годы службы такого с полковником Адлером не случалось ни разу. Да, его флаер ловил своим корпусом вражеские ракеты. Да, ему приходилось спасаться из горящей машины. Да, случалось всякое. Но технических поломок Айсбергу удавалось избегать. Ему снилось, что его флаер парит в космосе. Проплывают за окном метеориты, проносятся вдали кометы, а сам Марк, запертый в потерявшем связь корабле, одинокий, как далекие планеты, вынужден до конца дней наблюдать пусть красивую и величественную, но безрадостную картину — черное небо, яркие звезды… Тишина… Хотя… Откуда этот звук? Словно треск помех в шлеме. Или же просто вибрация… Что… Марк проснулся — сердце колотилось глухо. Что за дурацкое сновидение! Оказалось, это так страшно — когда ты один на один со звездами. Но что-то же было, там, во сне. Какое-то присутствие… Этот звук… Точно! Марк сунул ладонь под подушку, доставая браслет, который сам же засунул туда прежде чем уснуть. Сообщение. Абонент неизвестен. Номера нет. Что за шпионские игры? Он не Паук, в конце концов, чтобы получать зашифрованные послания. Паук — вон он: дрыхнет на соседней подушке. Маркус выбрался из кровати — осторожно, чтобы не разбудить мирно сопящего во сне Джейсона. Пусть отдохнет, ему столько пришлось пережить за этот гребаный месяц… Сначала сам едва не погиб, а вчера отца похоронил. Не стоит его тревожить. Айсберг успел к самым похоронам. Боялся опоздать, выжимал из своего «Бурана» максимум, терпел перегрузки — его вдавило в кресло так, что казалось: еще секунда, и Марка расплющит — вот какую скорость развила его хищная пташка. И все-таки он успел. Предыдущие двое суток он был занят тем, что поручил ему будущий император Полара — Оливер Льюис Адлер. Организация поларских похорон — дело хлопотное. Целую неделю забальзамированное тело покойного императора будет выставлено в парадных покоях Большого ледового дворца, и каждый желающий — от правителей далеких планет Зодиака до последнего нищего — будут иметь возможность проститься с Ксандром. Охрана подобного мероприятия — дело нешуточное. Многие шли во дворец не для того вовсе, чтобы отдать последние почести усопшему монарху, а банально из любопытства — когда еще увидишь, как живут во дворце? Не говоря уж о простых воришках, желающих умыкнуть что-нибудь ценное, воспользовавшись моментом. Потому-то и охрана отбиралась так тщательно, как никогда. И пусть охранное ведомство имело своего собственного командира, формально тот должен был отчитываться перед Марком, как перед старшим офицером императорской семьи. Помимо этого, на плечи Марка легли и другие обязанности — он принимал официальные делегации, следил, чтобы прибывших на похороны высоких гостей достойно встретили и разместили… Он делал кучу дел, его статусу и рангу несвойственных, и к концу вторых суток чувствовал себя так, что самого в гроб можно укладывать. Но он обещал мужу прибыть на похороны Эдриана. И обещание свое намерен был сдержать. Этнийские традиции призывали хоронить своих мертвых быстро. Всего двое суток хватило, чтобы желающие могли проститься с Верховным канцлером. А после гроб с телом Эдриана ждали печи крематория. — Прах к праху… — в этих словах сейчас было больше смысла, чем тогда, когда их произносили жители старой Земли. Прах к праху… Джей открыл урну с пеплом отца и развеял пепел, стоя у подножья действующего вулкана. Ближайшего к Ашеру, столице Этны. Прах к праху… Марк стоял за плечом Джейсона. Одетый в простой строгий костюм — форму поларских ВВС Маркус Абрахам оставил дома, как и все шесть своих высоких наград. Тут, где небо черно от летящего с неба пепла, рядом с поглощенным трауром мужем, блеск ледяных крестов выглядел бы неуместным. А вот объятия — Марк крепко обнял Джейсона после того, как частички пепла из погребальной урны смешались с пеплом вулканическим — казались Адлеру не только уместными — правильными. — Спасибо, — прошептал Джей ему на ухо, не пытаясь отстраниться: в конце концов, на них пялились несколько десятков присутствующих на церемонии людей. — Спасибо, что ты рядом. А Марк и не думал, что может быть как-то по-другому. В горе и в радости, как говорится. Сейчас они с Джейсоном смогли это горе разделить. Оба правителя — Эдриан и Ксандр — в их одновременной гибели было что-то сакральное, учитывая тот факт, что их общий ребенок появился на свет весьма необычным — почти что магическим образом. И сейчас сын одного и брат другого, связанные узами, что принято считать священными, могли оплакать своих близких, не находясь в разлуке. С поминальной церемонии супруги сбежали, едва прозвучали положенные по этнийской традиции три заупокойные речи. И одну из них — по настоянию Паука — произнес Маркус Абрахам Адлер. Теперь, когда обвинения в убийстве Александра Ламберта были с него сняты, Джейсон решил, что пришло время ему завоевывать этнийские сердца. — Стране нужны герои, — сказал он прежде чем собравшиеся гости наполнили бокалы. — Так вот я думаю, что самое время тебе им стать. Марк не был хорош там, где нужно было блеснуть красноречием. И его спич был короток и сух. Он плохо знал Верховного Канцлера. Но он слишком хорошо знал его младшего сына. Знал, что Эдриан воспитал Джея так, чтобы тот с достоинством служил своей стране. И на своем посту Ламберт-младший сделал многое. Как и Эдриан на своем. Так помянем же… И все в таком духе. А после супруги покинули церемонию. И никто не посмел упрекнуть в этом Паука. Тейде встретил их тишиной и тонким запахом каких-то неизвестных Марку растений. Ему показалось, что за время отсутствия маленьких зеленых друзей Джейсона тут стало в разы больше. — Я скучал без тебя, — честно признался Джей. — А с ними… С ними не так скучно. И это были последние слова, прежде чем их обоих кинуло друг к другу. Долгие дни разлуки — Марк старался компенсировать Джейсону каждый из них. За все то время, что прожили они вдали друг от друга — отдал сполна. Зацеловал, заласкал каждый дюйм любимого тела. Губами, языком, ладонями коснулся каждого изгиба, каждой мышцы. Они не просто занимались любовью этой ночью — они любили друг друга так, что Марку казалось: попытайся кто-нибудь сейчас оторвать его от Паука, он задушит этого кого-то голыми руками. Тело Джейсона, распятое под ним… Это было так восхитительно — иметь возможность прикасаться, гладить, мять. То, какой восхитительно гладкой казалась под его губами кожа — нет, Марк не забыл эти ощущения, но сейчас он как будто бы заново узнавал мужа: как он пахнет — о, этот тяжелый запах извергающегося вулкана — он так шел Джейсону. То, каким чувствительным он становится, когда Марк целует его внизу живота, там, где мышцы сходятся треугольником: кожа там, внизу, нежная, бархатная, и мышцы слегка подрагивают, когда Марк обрисовывает их языком. То, как выгибается Паук, когда Марк входит в его тело — чувственно, плавно. Как он стонет, когда Айсберг ускоряется, подводя их обоих к пику. Как прикрывает глаза, не в силах больше сдерживать подступающий оргазм. И как после прижимается, потираясь о Марка всем своим изящным, гибким телом. Как шепчет что-то… Маркус не вслушивался в этот горячий шепот, до него как будто не доходил смысл сказанных Пауком слов. Он весь сейчас был, как губка — чувствовал, впитывал, ощущал. Легкую дрожь ластящегося к нему тела. Вкус тонких горячих губ, что прижимались к его губам. Прикосновения слегка шершавых паучьих пальцев к собственной горячей коже. Этого было так много — шепота, прикосновений, поглаживаний, поцелуев. Запахов — парфюм мужа и туалетная вода Марка, аромат их уставших, залюбленных тел, запах спермы и самую малость — пота. И еще немного — запах цветущих растений: чуть горьковатый, как эта разделенная на двоих ночь. А еще были звуки. Шорох сминаемых простыней. Стоны, что срывались с губ. Короткое «родной», повторенное десятки раз — Марк все думал, что если он перестанет повторять, то Джей перестанет ему верить. Тихий смех — это Паук, наконец, рассмеялся — впервые за долгое время — когда ему надоело, что Марк постоянно твердит одно и то же. И наконец, паучье «люблю», сказанное незадолго до того, как оба они уснули. Но было еще что-то… То, как Марк смог рассказать, а Джейсон смог выслушать. О том, что произошло в императорском дворце. Наверное, это было не к месту — говорить о таком после того, как они только что любили друг друга так, что готовы были задушить любого, кто посмел бы им помешать. Но тем не менее, Марк чувствовал — нужно все рассказать Джейсону сейчас. Потом… Потом он улетит на Полар — похороны императора — дело хлопотное, а главное долгое, — Марк не сможет задержаться на Этне надолго. Так что он все рассказал. О том, что случилось с Каем. Как он взорвался изнутри, унося за своей жизнью жизнь императора и его гвардейцев. Рассказал, как Оливер тогда превратился из мальчишки в мужчину, который теперь вынужден заботиться о своем народе. О том, какое это удивительно красивое и вместе с тем страшное явление — огненный снег, падающий с высокого черного неба. И о том, как Марк теперь не сможет простить себе того, что по его вине все это произошло. Кай… Ксандр… Они встретились в одной точке. И это все решило. — Понимаешь, я его подвел? — Марк глядел на мужа. Как тот смотрит в ответ — спокойно и с сочувствием. И понимал, что сможет сказать все Джею, и тот не станет мучиться еще и ревностью. Хватит с него мучений. — Я помог Каю сбежать. И вместо того, чтобы отпустить его домой… Ох, Джей! Он мог бы жить, понимаешь? После того ада, что устроил ему Ксандр… И такая смерть… — Тише, — Джей коснулся губами его плеча. — Однажды станет легче. Может быть, не скоро. Но однажды ты поймешь, что… — Что Кай спас Олли… Он спас когда-то меня… Он и твою хворь себе забрал. А что сделали мы?.. — Мы будем его помнить, — пообещал ему Паук. А Марк подумал о том, как же повезло ему с мужем. — Мы будем его помнить, родной. Ты, Олли… Тайлер… Даже я… — А Терренс… — вспомнил вдруг Марк. — Ты смог с ним связаться? Что с ним? Никто не видел Гордона после того взрыва. — Я не говорил с Терри, — нахмурился Джей. — Но я смог выйти на связь с ним… Кажется, это было вскорости после взрыва. Он был жив… — Странно, где он может быть… — в задумчивости проговорил Марк и зевнул, клацнув зубами. Усталость вдруг навалилась такая, будто он несколько дней — как тот герой из басен древних Землян — таскал в гору тяжелые камни. — Он появится, — без тени сомнений заявил Паук. — Терри появится. Я не сомневаюсь. После Марк отдавался Джейсону. Яростно. Немного жестко — ему нравилось, когда Джей с ним не церемонился. Когда брал, вдавливая в матрас, когда трахал, с силой нажимая ладонью на поясницу, заставляя гибко прогибаться, выставляя зад, чтобы Паук мог проникать как можно глубже. И Джейсон хрипел, загоняя мужу до упора, а Марк, принимая с радостью, громко стонал, кусая уголок подушки. А после они снова лежали, переплетаясь руками, ногами… Душами переплетаясь. И горе тому, кто посмел бы оторвать их друг от друга. И вот утром это сообщение от загадочного абонента... Интересно, какие сны тебе снятся? Марк задержался немного, чтобы взглянуть на мужа. Даже спящий, тот выглядел по-деловому сосредоточенно. Маркус нашел бы это весьма милым, то, как широкие брови хмуро сходились к переносице небольшим домиком, если бы не обстоятельства, которые не позволяли Джейсону расслабиться и спокойно отдохнуть. Словно угадав, что о нем думают, Джейсон заворочался, застонал, но так и не проснулся. — Спи, родной, — одними губами произнес Марк и покинул супружескую спальню. Гостиная Тейде, их с мужем особняка… Здесь он не помешает Джейсону, даже если будет разговаривать довольно громко. Только тут Марк решился прочесть сообщение. И глазам не поверил, когда прочитал: «Принцесса ждет принца в круглом замке». И несколько цифр — шифрованный код для связи. Блядская же ты принцесса! Марк готов был расхохотаться, и даже сделал бы это, вот только смеяться в одиночку… Глупо как-то. Кай… Где-то там, глубоко внутри, где хранил Марк самые важные, самые сокровенные свои секреты, жила мысль о том, что синтет может остаться в живых. Он же говорил, что его нельзя уничтожить. Он же мог принимать форму самую разную. Почему бы ему не распылиться, чтобы потом собраться заново? Блядская же ты принцесса… Марк поймал себя на том, что все-таки улыбается. Той самой глупой и счастливой улыбкой, что бывает у детей, когда они, не чая получить подарок, все-таки получают долгожданную игрушку. Или у безумцев, когда они не догадываются о том, что безумны. Блядская же… Адлер развернул голографический экран и ввел полученный код. — Здравствуй, принцесса, — произнес Марк, глядя в лицо тому, кого они с Джейсоном обещали не забывать.

***

Купленный за подаренное Джейсоном кольцо флаер не дотянул, однако, как только они покинули пределы атмосферы, Кай вызвал «Серенити» и Селеста повела корабль навстречу, поэтому им с Терри пришлось провисеть в пустоте буквально полчаса, после чего их подобрали заботливые манипуляторы и препроводили в чрево сфероидного инопланетного судна. Первое, что они сделали, это запросили новостные сводки, и когда БоИИ высыпал на экраны множество окошек с описанием того, что произошло на Поларе и Этне, Кай с Терренсом почти синхронно схватились за голову. — Твою то мать… — выругался Серый на русском и приказал отправить сообщение Марку. — И на Этне тоже, — Гордон уперся ладонями в панель, глядя репортаж о похоронах канцлера. — Да уж… как куры в ощип, — Двенадцатый вздохнул и пошел одеваться, а когда он вернулся, напялив безразмерную длинную майку, широкие штаны с утяжками, Маркус Адлер уже отвечал на его короткое сообщение вызовом по видеосвязи. — Привет, Буран, — на Марка смотрел уже ставший знакомым блондин, только сейчас это не был накаченный амбал: в данный момент Кай был изящным, тонким, немного нескладным, как будто ему только предстояло набрать мощь, он выглядел усталым и осунувшимся, гораздо более блеклым, чем после лаборатории. На заднем плане просматривались белые интерьеры «Серенити» и фигура Теренса, застывшая у темной панели за спиной у Кая. — Что у вас там происходит, мы знаем из новостей, - проговорил Кай. - Что у нас произошло, я расскажу тебе лично, если спросишь, а пока нам нужно сделать то, о чем мы договаривались. Только я сразу говорю, что сначала надо будет проверить, не убьет ли тебя превращение. По расчетам, все процедуры должны занять примерно семьдесят часов. Они у тебя есть, или мы ждем, пока все поутихнет? — Кай… Вселенские духи… — Марк схватился за голову, все еще не веря до конца тому, что разговаривает сейчас с живой — правда малость потрепанной — Принцессой. — Как ты… Как ты выжил, черт возьми? — Это называется перегрузкой... у некоторых синтетов из моего модельного ряда бывает. Это вызвано ментальной нестабильностью и… ну… как бы… — Кай отвел взгляд в сторону, как девчонка, которой приходится признаваться в какой-то постыдной слабости. — В общем, если меня доконать, то я взрываюсь буквально. Хотя у меня это случилось впервые бесконтрольно. — Ох, принцесса… — Марк покачал головой, но тут же поспешил улыбнуться. Хоть какая-то хорошая новость в череде сплошных пиздецов. — Я думал… — Нахмуренная рожа Гордона, маячившая на заднем плане, не способствовала откровенности. — Не передать, как я рад, что ты целехонек. Я-то тебя похоронил… В который уже раз… — Ну, в таком случае, благодари Терри, — Серый показал рукой за спину, — потому что если бы не он, то я бы нашелся только после того, как снег сошел, — Кай склонил голову на бок, поджав губу. — Он у вас там вообще сходит? То, что его похоронили, было ожидаемо, но новость о том, что Марк даже не попытался его найти, послать кого-то, связаться с Селестой на худой конец и получить от нее сведения... Ведь возможности были… Это расстраивало, было обидно, но Кай только незаметно закусил внутреннюю сторону щеки. Что ж… — Ладно, не важно. Прикинь, когда сможешь явиться, и дай знать, хорошо? — Я благодарен Терри… — Марк не совсем понял, как этниец был способен помочь тому, кто даже после взрыва оказался жив, но решил не тратить время на уточнение. — Но я был бы ему благодарен еще больше, если бы он вернулся на Этну и занялся бы своими прямыми обязанностями. Напряженное лицо Кая… Маркус понимал, что его слова могут задеть синтета, но тем не менее, Адлер должен был их произнести. Ради мужа. — Гордон, — обратился он уже к Терренсу. — Ты хотя бы отдаленно представляешь, что сейчас творится в Ашере? Теперь, когда Эдриан мертв, каждая сука желает вцепиться в горло твоему работодателю. Джей... За что вообще он платит тебе жалование? Чтобы ты жопу грел на «Серенити»? Маркус вздохнул поглубже в попытке унять рвущееся наружу бешенство. И опять улыбнулся Каю. — Принцесса… Я не имею права просить… — он помолчал немного, понимая, какой, должно быть, сволочью выглядит в глазах того, кто однажды любил Марка. Но ради того, чтобы Оливер жил, Маркус готов был стать кем угодно. Синтетом, например. — Часа не хватит, чтобы живописать тебе весь пиздец, который творится сейчас на Этне и на Поларе. Я загружен по самую макушку и даже выше… Если ты сможешь подождать до окончания всех траурных мероприятий... Через пять дней мы похороним Ксандра, и я смогу прилететь, чтобы ты обратил меня. Если ты не будешь ждать… Я пойму… И ни капельки не стану осуждать. Мы и так слишком многим тебе обязаны. Я обязан, Принцесса. — Мне не нравится, как ты переключаешься с требовательного начальника на приторно-сладкую плюшечку, — тяжелый взгляд синтета, казалось, залез в самую душу, — и не нужно меня просить делать то, что я сам предложил. Кай бросил короткий взгляд за спину и постучал пальцами по приборной панели, попав недалеко от микрофона, и стук этот для Марка ударил как в бас-бочке. — Я подожду, сколько требуется. Говорить ли о и том, что я жив, Оливеру — оставлю на твое усмотрение, по крайней мере пока. А чтобы мистер Гордон вернулся к тем прямым обязанностям, о которых говоришь ты, переключившись с тех прямых обязанностей, которыми он занят сейчас по приказу мистера Ламберта, ему нужно добраться до дома. После того, как мне дадут добро на посадку на Этне, я его доставлю. — Прости, принцесса… — Марк подумал о том, как долго он должен будет просить прощения за то, что причинила его семья Каю. — Я сейчас не в том настроении, чтобы соблюдать политес и пытаться быть милым. Слишком много потерь… Он провел ладонью по лицу, прогоняя вернувшуюся усталость. Нужно сворачивать разговор. Скоро проснется муж, и им придется прощаться… — Оливер искренне горюет о тебе, поэтому я считаю, будет несправедливо утаивать от него то, что ты выжил. И я передам Джейсону, чтобы зенитки молчали, когда твоя детка будет садиться на Этну. И… — дьявол, да когда уже Гордон свалит из кадра! — Принцесса… Я горевал не меньше, чем Олли, думая, что тебя больше нет. — Не надо быть милым, надо быть настоящим, — Кай сам себя поймал на том, что иронично это говорить такому, как он, тому, кто настоящим не является, но все же... — Буран, давай остальное мы обсудим лично. Я понимаю, что тебе не все равно, так же как и то, что есть гораздо более важные, чем я, вещи, и вещей этих меньше не становится. Морф вдруг зажмурился и поджал губы. — Зря я это сказал… Прости. До связи. — и отключился. Изображение перед Марком погасло, а там, где-то далеко, на маленьком кораблике, в бездонной пустоте, Кай спрятал лицо в ладони, забрался с ногами в кресло, сжался в комок и расплакался. От собственных слов стало горько и больно. Он считал, что не имеет права укорять того, кого он любил, за то, что тот поставил что-то еще превыше синтета, что угодно… Но… Когда однажды пробуешь, каково это — быть важным, — восприятие меняется. А Кай знал, каково это — быть тем, кого выбрали… И сейчас он был одновременно и тем, кого выбрали спасать, и тем, кого даже не искали… Не искали потому, что были слишком заняты тем, что важнее. В конце концов, кто он? Он просто синтет… Ярко вспомнились слова Гордона о том, что даже если бы Кай остался с Марком тогда, то все равно его бы перемололи и выбросили ради нужд Полара, даже не спросив. Сейчас слишком остро ощущалась правота этих слов. — Блонди, — сильные руки Терри коснулись плеч, мягко разминая. Терри было горько от того, что Марк в очередной раз смог так сильно расстроить Кая. От того, что сам Адлер, видимо, не понял того, насколько ранят его слова. И еще было обидно — от того, что Адлер все еще может ранить сердце Кая. Что его Блонди на самом деле… не его. — Я правда не понимаю, зачем ты это делаешь… Зачем ты помогаешь поларцам… После всего. Мне больно видеть тебя таким. Скажи, что мне сделать? Я не знаю, Блонди… Что угодно, только бы ты перестал плакать. Пожалуйста. И он опустился на корточки перед свернувшимся в кресле несчастным клубочком. — Блоооондиии… Иди ко мне… Кай потянулся к нему, обнял за шею, и едва ли не свалился в руки; тонкие пальцы вцепились в одежду этнийца так, что не оторвать, да никто и не пытался. — Не поларцам, — он всхлипывал, уткнувшись Гордону носом под челюсть, — Плевать я хотел и на Полар, и на Этну, и на все эти разборки… И даже на Марка… Олли... — Серый попытался вытереть слезы, но глаза все равно застило, — после того что с нами сделали... Он мне как сын… Все мое естество требует защищать его… Однажды у меня был… Но его убили… Я не могу допустить этого снова, понимаешь? — Понимаю, — Терри покрепче прижал к себе вздрагивающего синтета. — Хотя мне и хочется придушить и Марка, и всю его семейку… Впрочем, их Оливер, вроде бы, нормальный парень. Но это пока что его власть не испортила. А Марк… — Терренс поймал себя на том, что как бы ему не претило говорить об Адлере в положительном ключе, но видеть Кая таким… — Марк… Я хоть и ненавижу его всей душой, но он… Он думает в первую очередь о тех, кому присягал. О том, чему присягал… Полару. Маркус Абрахам Адлер, человек-присяга… Я уверен, он не хотел тебя обидеть, Блонди. — Я знаю… Ему просто все равно… Как будто его интересы выше. Как будто все на свете важнее меня, — синтет немного отстранился и заглянул Терренсу в лицо. — Он ведь даже не попытался! Даже не искал! Он мог связаться с Селестой, она бы все рассказала, он мог бы… Я надеялся, что я хоть что-то значу, кроме олицетворения чувства вины… — Двенадцатый окончательно расклеился и снова уткнулся бодигарду в грудь. — Видеть его больше не хочу…