Огненный снег. Проект «Фатум»

Этна. 736 год от начала Колонизации. — Я благодарю Совет Канцлера за возможность предоставить всем присутствующим результаты проведенного мной расследования… Уважаемые государственные мужи — так называемый Совет Канцлера, высший государственный орган Этны — собрались сегодня в здании Совета в Ашере по личной просьбе Паука. Что уже было событием беспрецедентным. Ранее председатели всех Канцелярий собирались разве что по зову Верховного Канцлера, но то, что Эдриан вот уже которые сутки не покидал целебной капсулы, давало возможность его сыну, как Председателю Тайной — самой влиятельной — Канцелярии — провести заседание Совета. — Как вам наверняка известно, — продолжил Джейсон свое выступление, — мой супруг, Маркус Абрахам Адлер, был помещен в лагерь ХР-8 по обвинению в государственной измене и убийстве моего брата, полковника Александра Ламберта. Позднее обвинение в государственной измене было снято, что позволило переквалифицировать его дело исключительно в уголовное. И сегодня я готов предоставить всем присутствующим доказательства невиновности полковника Адлера. В зале послышался легкий рокот — острый слух Джейсона уловил некое недопонимание. Если это дело, как говорит Председатель Тайной Канцелярии, уголовное, то какого ж черта высокий Совет тратит свое время на его разбирательство? Достаточно провести слушание уголовного суда. — Я понимаю ваше недоумение, господа, — Джей был терпелив. Привыкший выступать в Совете, он знал, как важно хранить терпение. — И если вы дадите себе труд выслушать мой доклад, то поймете, почему я обратился именно к высокому Совету. Итак… Это оказалось даже легче, чем ему думалось сначала — собрать сведения, уличающие его брата и оправдывающие Марка. Достаточно было получить доступ к браслету Алекса. И если бы Верховный Канцлер Эдриан был в здравии, Джей ни за что не смог бы покопаться в файлах, что хранил браслет брата. Но Эдриан стоял одной ногой в могиле и не мог запретить Джейсону поступать так, как он считал нужным. Отец… Джей редко задумывался о том, какие на самом деле чувства питает он к родителю. Уважение? Безусловно. Любовь? Наверное. Иногда Джейсон ловил себя на том, что плохо помнит детские годы. То есть память хранила события, даты, имена… Иногда Джей мог с точностью описать тот или иной эпизод, произошедший с ним в те времена, когда он не достиг еще совершеннолетия. Паук мог вспомнить такие детали, которые, казалось бы, совсем не обязательно было запоминать. Например, какого цвета маникюр был у матери, когда она подарила маленькому Джею очередной игрушечный флаер. Или чем пахли ее волосы, когда Агата обняла сына, крайне довольного подарком. Но он почти не помнил отца. Нет, тот неизменно присутствовал в воспоминаниях Джейсона, но не так четко, не с такими подробностями, с какими он помнил Агату. Эдриан всегда был… Не отстраненным, нет. Он играл с маленькими Джеем и Алексом. Он дул на их сбитые коленки и не пропускал ни одного соревнования по сквошу, в которых принимали участия братья. Но Эдриан всегда был… Канцлером. В его руках — тех самых, что клеили гемостатические пластыри на разбитые детские коленки — было сосредоточено столько власти, что Джейсону казалось — они с Александром теряются в этом. И чем старше становились братья, тем очевиднее было обоим — для отца на первом месте всегда будет Этна. И только потом — его семья. Не сказать, чтобы Джейсон был против. Он не был соперником Этне, по крайней мере в том, что касалось места в сердце Эдриана. Поступив на службу в Тайную Канцелярию, тот, кого позже назовут Пауком, начал понимать отца гораздо лучше. Джей сам теперь принадлежал Этне, и пусть его власть — а следовательно и его ответственность — была несоизмеримо меньше, чем у Эдриана, он понимал, чем приходилось жертвовать отцу, чтобы его народ не погряз в пучине войн с извечным своим соперником — Поларом, от чего Канцлеру пришлось отказаться, чтобы его планета не стала рассадником преступности, чтобы города не сгорели в лаве вулканов, чтобы развивалась наука и строились космические корабли, чтобы… Этих самых «чтобы» было так много, что Джейсону порой было удивительно — как вообще отец находит время на семью? И пусть этого времени было катастрофически мало, тем не менее, у Джея не было причин винить отца в недостатке внимания. А то, что между ним и сыновьями не было той безусловной любви, которая, как говорят, существует между родителями и детьми… Что ж… Бывает и хуже. Вступив в первый брак — а через несколько лет и во второй — Паук старался уделять своей семье столько внимания, сколько мог. Он брал на дом работу. Он решал дела — те, которые не считал особо важными — на бегу, на лету, за тренажерами в спортзале или во время игры в сквош. Он юлил и изворачивался — только бы побыть с теми, кого любит, капельку дольше. А после возвращался в свою паутину. По сути, она-то и была его жизнью. Пока не появился Марк. И Паук не начал спрашивать себя — а так ли уж важна эта жизнь, если в ней не окажется Марка? Потому-то, едва выбравшись из целебной капсулы после того, как чуть не сгорел в поларской лаборатории, Ламберт начал думать о том, как ему вытащить мужа. По горькой иронии, Джейсон мог погибнуть от руки этнийца. Соплеменника. Одного из тех, кому Джей присягал в верности, переступая порог Тайной Канцелярии. Так вот Джейсон, чуть только пришел в себя и оценил обстановку, понял — Марка нужно вытаскивать из лагеря. Настроения, царившие в обществе, были ему хорошо известны. Этна искренне горевала по всеобщему любимцу, Александру Ламберту. И того, кто официально был обвинен в гибели паучьего брата, этнийцы готовы были растерзать. Тот факт, что Маркус Абрахам был женат на Пауке, никак не прибавляло ему очков. Скорее наоборот. И как только до Джейсона дошли слухи — в лагере готовят убийство Марка — он, ни секунды не сомневаясь, связался с Каем, чтобы тот помог организовать похищение мужа. Раз уж Айсберг оказался настолько упрямым, что отказывался от предложения вернуться на Полар. Впрочем, этот отказ грел сердце Паука даже сильнее, чем он мог предполагать. То, с какой горячностью Марк отстаивал свое право называться мужем Джейсона, подкупало и только прибавляло решимости выдернуть упрямого Айсберга из лагеря, откуда бы он не смог выйти самостоятельно. И теперь, когда супруг пребывал в относительной безопасности — никогда не знаешь, куда занесет эту беспокойную задницу, тем более в компании с искусственным человеком, который, к тому же, пилотировал машину, управляемую искусственным разумом... Так вот теперь, когда Марку не грозила гибель от рук этнийских недоброжелателей, Джейсон мог спокойно заняться тем, чтобы доказать его непричастность к смерти Алекса. И тут, как из мифического рога изобилия, на Паука свалились несметные сокровища. Если считать сокровищами те весьма ценные сведения, что хранил браслет брата. Разумеется, Алекс не был идиотом, и большинство файлов, хранящих информацию, способную нанести вред его репутации безупречного героя, он предпочитал шифровать, а то и вовсе удалял из памяти устройства. Но специалисты возглавляемого Пауком ведомства идиотами не были тем более. Им понадобилось не так уж много времени, чтобы восстановить утраченные файлы и расшифровать скрытые. Чего только не было в тех файлах! Контакты с пиратами — сколько угодно. Видеозаписи с Коронаты — долбанный садист, неужели Алексу доставляло удовольствие пересматривать видео допросов, которые он вел на заброшенной станции? Долгие часы, что Джейсон провел, отсматривая кучу материала, добытого из памяти браслета покойного братца, не прошли даром. Теперь он мог предоставить Совету Канцлера доказательства, уличающие Алекса в жесточайших преступлениях. И среди них последнее — проникновение в секретную лабораторию Полара, которое Ксандр, безусловно, посчитает попыткой дестабилизации таких хрупких отношений между двумя государствами. — Исключительно ради того, чтобы помешать моему брату, мы с супругом отправились в поларскую лабораторию, — Паук не повышал голос, заставляя всех присутствующих прислушиваться к тому, что он говорит. Теперь, когда правящая верхушка узнала, кем на самом деле был всенародный любимец, каждый из собравшихся на Совете Канцлера слушал внимательно, стараясь не пропустить ни одной детали. — К тому моменту, как мы прибыли, Алекс и его люди вели бой с охраной лаборатории… Тот факт, что Пауку ранее не было известно о существовании этой самой лаборатории, его не смущал. Контрразведка Полара сработала на совесть, не позволив этнийцам узнать о том, что же происходило в этом засекреченном месте. Честь им и хвала. А у Джейсона Ламберта еще будет время для самобичевания. За годы службы он понял одно — нельзя контролировать все и всегда. Что-то да выйдет из-под контроля. Он проморгал лабораторию. Но что в итоге? Кай — самый ценный экземпляр поларских ученых — теперь готов сотрудничать с Джейсоном. Именно благодаря Каю Паук заполучил записи бывшей жены. Именно Кай отдал этнийцам образцы сыворотки. Получилось даже забавно — Ксандр потратил кучу времени и средств, а Джей завладел результатами его трудов почти что не прилагая усилий. Разве что пришлось в целебной капсуле поваляться. А Марку провести некоторое время за решеткой. И если сейчас Джею удастся его оправдать, Адлер не просто восстановит свою репутацию — он станет новым героем Этны. Взамен почившего Алекса. Всем нужны герои... В течение следующих полутора часов Джейсон дотошно, не упуская ни малейшей детали, втолковывал собравшимся на Совете Канцлера, как именно он пришел к заключению о невиновности Марка. Он изучил полетные данные флаера Алекса, найденного на Коронате — они говорили в пользу того, что именно Александр прибыл в лабораторию первым. Джей — точнее сотрудники его Канцелярии — провели химический анализ следов, оставленных на теле Алекса, и пришли к выводу, что муж Джейсона не прикасался к убитому. ДНК, обнаруженная на месте укуса Александра, совпадала с теми частичками, что были найдены в салоне его флаера. Это позволило сделать вывод, что тот, кто угнал флаер, и был убийцей. И про самого убийцу пришлось рассказать. То, что являлось тайной для всего этнийского — и поларского — народов, не было секретом для горстки людей, присутствующих на Совете. Их доступ к государственной тайне был, разумеется, меньшим, чем у Ламберта, но осведомленность каждого из них была высока. Так что Джейсону пришлось потратить свое — и всех остальных — драгоценное время, чтобы рассказать, чем же важен был тот экземпляр, которого в условиях особой секретности изучали в поларской лаборатории. Как попал туда «инопланетянин» — Джей не называл имени Кая, это было ни к чему. Как Александр охотился за ним долгие годы. И как, обнаружив, поспешил выкрасть. Однако, не рассчитал силы. И вот результат — разгромленная лаборатория, угроза разрыва отношений с Поларом, погибший этнийский герой и… Сбежавший подопытный, который, к тому же, был так нагл и безрассуден, что посмел похитить Маркуса Абрахама из тюрьмы. История, достойная фантастического романа. Но с доказательствами, приведенными Пауком, фантастика стала реальностью. — На основании вышеизложенного, я прошу Совет Канцлера вынести оправдательный вердикт моему супругу, Маркусу Абрахаму Адлеру… Паук переступил с ноги на ногу — тело начало уставать, он стоит вот уже три часа к ряду — и пожалел о том, что не позаботился о том, чтобы поставить на кафедру стакан с водой — столько времени говорить практически не переставая — немудрено, что он едва ворочает языком. — И я надеюсь, уважаемые члены Совета понимают, почему я обратился за вердиктом к вам, а не в суд. Браслет тихо завибрировал, и Джейсон, опустив глаза, смог прочитать короткое сообщение, посланное ему личным секретарем Эдриана. «Верховный Канцлер скончался». Три коротких слова. Отец мертв. Джей схватился руками за кафедру — на мгновение ему показалось, что земля уходит из-под ног. Отец мертв… Он не казался Джею незыблемой твердыней, тем более в последнее время, когда в целебной капсуле проводил времени больше, чем вне ее. Отец мертв… Трудно даже представить, какой бардак может начаться, когда Совет узнает, что у них больше нет Эдриана. Зато легко можно понять, с какими трудностями придется столкнуться его сыну. Поэтому — ни слова пока что о смерти Верховного Канцлера. Ни слова — пока Джей не услышит оправдательный вердикт. — Я буду ожидать в приемной вашего решения… Последние слова Джейсона, сказанные перед тем, как он спустился с кафедры, потонули в гуле голосов — советники живо приступили к обсуждению, не дождавшись даже, когда Паук покинет зал. Он не собирался торопить высокий Совет, понимая: чем больше времени проведут эти люди в спорах, тем благосклоннее будет их решение. Если бы советники хотели оставить приговор Марка в силе, они бы не просовещались и пяти минут. В приемной Джей опустился в мягкое кресло, стрельнув взглядом в сторону притихшего за своей конторкой секретаря. Догадается ли он предложить господину Председателю Тайной Канцелярии напитки? Просить о стакане воды самому Паук отчего-то считал ниже своего достоинства. Глупое чванство! Так он сказал бы о ком-то другом, но не о себе. Чертов лицемер! Вот это определение, пожалуй, было наилучшим. Воды ему так и не подали. Ну и ладно! Джей откинулся головой на спинку, прикрыв глаза. Нужно было подумать. О том, что случится, когда собравшиеся в зале узнают о смерти отца. А они узнают, может быть уже вот в эту самую секунду каждый из них получил сообщение на браслет. «Как же не вовремя!» — с досадой подумал Джейсон. Он как будто злился на отца — почему его угораздило умереть в тот самый момент, когда решалась судьба Марка? И за эти мысли ему было стыдно и горько — отец умер, в конце концов, не чужой человек, — но Джей все равно злился. Марк… Как же не хватало его рядом! Стоило только подумать о том, что Джейсону предстоит в одиночку заниматься всем, чем положено, для того, чтобы устроить Эдриану достойное погребение, как к горлу подкатывал противный скользкий ком. Он будто перекрывал дыхательные пути, заставляя Джея резко, судорожно втягивать носом воздух в попытке наполнить легкие кислородом. Был бы рядом Марк, он прижался бы со спины, обхватил бы Джейсона поперек живота своими сильными, теплыми руками, он позволил бы Джею откинуть голову себе на плечо, и они бы стояли так — в тишине — пока противный комок не исчез бы из груди, пока бы Паук не задышал легко и свободно. И тогда стало бы чуточку легче. Тогда он смог бы пережить смерть отца. Он смог бы взглянуть в глаза матери. Может быть, смог бы ее утешить — не факт, но Джейсон хотя бы попытался. Мать сильно сдала после гибели брата, а теперь вот еще и отец… Джей, потерявший двоих супругов, никогда и никому не позволял себя утешать. И сам не умел сочувствовать. Может быть, Марк смог бы это исправить? Паук взглянул на часы — Совет совещается уже полтора часа - наверное, это хороший знак. Как же хочется пить, вселенские духи! Он снова взглянул на секретаря — тот или действительно не обращал на высокого гостя внимания, или же старательно делал вид, что не замечает Ламберта. «Смелый парень», — Джей даже улыбнулся, подумав так. Другой на месте этого мальчишки уже достал бы могущественного Паука излишней почтительностью и услужливостью, а этот… Забрать его в Канцелярию, что ли? — Ваше превосходительство, — секретарь, словно угадав, что Паук думает о нем, наконец-то оторвался от монитора, — вас просят войти. Что ж… Джей поднялся и решительно прошествовал в зал заседаний. Если Совет решит оставить обвинения Марка в силе… Пожалуйста, нет! — взмолился Джейсон. — Пожалуйста, не отнимайте у меня его! Они все сидели, потупив глаза — судьи, что в данный момент решали судьбу не Марка — Джейсона. И по их склоненным головам Джей понял — они знают. О том, что Верховный Канцлер умер — знают. — Примите наши глубокие соболезнования, — произнес председатель Канцелярии гражданских дел, тот самый, что регистрировал их с Марком брак. — Господин Канцлер… Такая потеря… Джей отмахнулся — все соболезнования потом. — Каков будет ваш вердикт? — спросил он тоном, не терпящим сочувствия. — Совет рассмотрел документы, предоставленные вашим превосходительством, — тут же перешел к делу гражданский председатель. — Мы внимательно изучили все материалы, и на основании изученного можем с твердостью заявить: Маркус Абрахам Адлер не является виновным. Джей вновь ухватился за кафедру — чтобы иметь возможность твердо стоять на ногах. Облегчение, которое он почувствовал, услышав вердикт, словно подкосило, а казалось бы, должно придать сил. — Я благодарю высокий Совет, — громко произнес Паук. — И прошу огласить ваше решение в публичном пространстве до того, как я объявлю этнийцам о смерти Эдриана. После мы приступим к подготовке прощальной церемонии. Зал он покинул быстрым шагом — еле-еле удержал себя от того, чтобы не побежать. И как только очутился в своем флаере, попытался связаться с Терренсем — раз уж у Марка не было браслета для связи. Но бодигард не отвечал на вызов. Что, черт возьми, происходит? Ладно, успеется. А теперь — к матери. Визит к Агате затянулся. Мать он нашел в отцовской спальне — тело отца забрали в морг, чтобы специалисты могли его забальзамировать, и теперь врачи колдовали над супругой Верховного Канцлера, сердце которой теперь, когда не стало человека, которого Агата любила всю свою жизнь, начало работать с перебоями. Они почти не говорили — мать и сын. Джейсон просто сидел на краешке широкой кровати, не выпуская из рук хрупкую ладонь Агаты. Они были вместе — но каждый из них думал о своем. Это не было близостью — той, что должна была бы быть между матерью и сыном в этот скорбный час. Но кроме Джейсона не было никого, кто смог бы держать Агату за руку. Не было никого, за кого Агата могла бы держаться. — Я буду в порядке, — произнесла мать прежде чем отнять свою руку. Но только для того, чтобы опустить ее на склоненную голову сыну. — Я правда буду в порядке, — женщина попыталась улыбнуться, погладила светлые пряди сына. — А ты иди… Иди, мой мальчик. У тебя много дел…

***

Джей не заметил, как наступила ночь — дел было не просто много — их было столько, что и не переделать, и когда Паук переступил порог дома, ему казалось, он свалится прямо в прихожей. Просто упадет на пол и уснет. И плевать на все. Однако, он заставил себя принять душ. Он даже съел что-то — сам не понял, кажется, это был сэндвич с сыром, — и выпил горячего чаю. И еще раз попытался поговорить с Терри. Да что за черт, почему тот не отвечает? Потом Паук набрал код, позволяющий связаться с Каем. Тот же результат… Джей тяжело вздохнул. Или он идиот, или же эта троица влипла в историю. Или же… Да что угодно может быть! В том секторе, где сейчас дрейфует «Серенити», могли возникнуть перебои со связью. Что угодно… Только не думать о том, что Марк… Что он мог… Он мог на самом деле — а не понарошку — сбежать от Паука. Нет! Не думать! О том, что Марк мог просто сбежать… Это совсем не в духе Айсберга. Слишком ответственный. Слишком… Влюбленный. Джей улыбнулся. И так, с улыбкой, заснул. Чтобы, пробудившись поутру, обнаружить — он безбожно проспал. И снова вызов Терренсу. Тот вызов принял. Вот только Гордон не захотел с ним разговаривать. Это виноватое: «Прости, Джей»… Что это, черт возьми, значит? Сообщение от секретаря пришло в тот момент, когда Джейсон наливал себе кофе. Пометка «срочно». Ну разумеется! Паук открыл сообщение и чуть не расплескал горячий напиток, прочитав новости далекого Полара. Взрыв в императорском дворце… Император, предположительно, погиб… Не нужно было быть председателем Тайной Канцелярии, чтобы сложить два и два — вернее, два и один — одного синтета и двоих людей — чтобы получить в итоге нужный ответ… Он же просил! Он же умолял Марка не творить хуйни!

***

Слух вернулся. Странно, должно же быть наоборот. После того, как здание дворца сотряс мощный взрыв, Марк должен был оглохнуть еще сильнее. Так почему же он слышит все настолько отчетливо, даже звук осыпающейся штукатурки в том крыле, где прозвучал взрыв, кажется ему настолько громким, что хочется закрыть уши. А с ними и глаза. И мозги тоже выключить, чтобы не думать о том, что осталось от Кая. Вряд ли от него вообще что-то осталось… — Все целы? Вселенские духи, зачем Тайлер так кричит? — Не ори, — попросил Маркус, прикрывая ладонями уши. Он бы лицо в ладонях спрятал, жаль что их всего лишь две. — Да я не ору, — пожал плечами Тай, баюкая в объятиях притихшего, потерявшегося совсем принца. — Все хорошо, слышишь? Все будет хорошо… — Ничего не будет хорошо! — Олли выскользнул из кольца удерживающих его рук. Попытался смахнуть рукавом пыль с мокрого от слез лица, а на самом деле просто размазал грязь по щекам. — Ничего уже не будет хорошо… Ксандр погиб — доложил капитан личной гвардии Его Величества, когда они трое — Оливер, Марк и Тайлер Нэш - вернулись в пострадавшее от взрыва крыло из внутреннего дворика, где смогли укрыться от гибели. Ксандр погиб… Почему он не сказал о том, что… вернее кто стал причиной его гибели? Почему все молчат о Кае? Почему — стало понятно, как только Марк прорвался в покои Оливера. Его пытались не пустить — «Там опасно, Ваше Высочество! А ну как на голову что упадет?» Но он не слушал воплей охраны. Он рвался туда, где видел Кая в последний раз, прежде чем он… Чем его… Санитары грузили на носилки тела и… то, что от тел осталось. Зрелище жуткое для кого-то, но не для полковника Адлера. Он видел вещи и пострашнее. Сейчас же он не замечал Кая. Ничего… Ни частички… Ни одного фрагмента тела, только ошметки комбинезона, в который синтет был одет, когда они покинули «Серенити». Это было… Странно. Это же давало надежду. А что если синтет смог… Ну, черт его знает — вдруг он опять принял жидкую форму и утек куда-то… Вдруг… «Прекрати! — самому себе велел Айсберг. — Прекрати тешить себя надеждами. Что ты станешь делать, когда надежды не оправдаются?» Пришлось прикусить ладонь — глядя на то, что творилось вокруг, хотелось выть в голос, хотелось кричать и… «Только попробуй скатиться в истерику, — увещевал самого себя Марк. — Только попробуй! Ты нужен сейчас Олли. Нужен Кире. Даже Таю нужен. Горевать о Принцессе будешь потом». Это оказалось так страшно — и до обидных слез несправедливо: то, что Марк помог Каю сбежать из плена, устроенного Ксандром, чтобы тот погиб, забрав Ксандра с собой. Это было бы иронией, но иронией горькой. И возвращаясь к племяннику, Маркус думал о том, что никогда не сможет себе этого простить — того, что так и не смог уберечь свою Принцессу. Как это несправедливо… Как это чертовски несправедливо, что Кай не смог насладиться свободой, подаренной Марком. Что именно Марк привел его во дворец, где… «Прости меня, Принцесса, — мысленно обратился Айсберг к тому, кто никак не мог его сейчас услышать. — Прости…» С чем он точно никогда не сможет смириться, так это с тем, что наследника Полара, вероятно, ждет гибель. Пусть не в ближайшее время, но тем страшнее. Отложенный приговор — как они все будут жить, зная, что в один из дней им придется хоронить Олли? Им придется потерять это солнечное чудо — Оливера Льюиса Адлера, и это опять произойдет по вине Марка. Он не успел. Не прошел мутацию. А ведь мог бы стать донором для поларского принца… Поларского императора — так теперь следует говорить. Марк нашел племянника, выходящим из покоев императрицы Киры. — Мама приняла снотворное, — шепотом проговорил Оливер, как будто мог отсюда, из-за дверей ее спальни, помешать матери. — Как Ее Высочество? — задал вопрос Марк. Неуместный. Как может чувствовать себя женщина, потерявшая мужа? Любимого мужа… — Пойдем, — велел Оливер, оставив дурацкий вопрос дядюшки без ответа. Что-то изменилось. В самом облике Олли. Марку казалось, он замечает в племяннике резкие, властные черты его отца. И это было понятно. Но это же казалось Маркусу чертовски несправедливым — мальчишка слишком рано взвалил себе на плечи так много ответственности. За мать. За него, Марка. За весь народ Полара. Бедный Олли… Они укрылись в маленьком кабинете — Кира редко использовала его по назначению, и всюду здесь можно было увидеть женские штучки — зеркальце… пудреницу… вазочку с конфетами… Оливер уселся за стол, в то время как Марк остался стоять, а Тайлер Нэш, ни на шаг не отходящий от принца, опустился в кресло чуть поодаль от стола. — Мы должны засекретить это… — тихо произнес Олли. — То, как погиб мой отец. Мы должны держать в тайне пребывание Кая во дворце… Нужно назначить дату похорон — через неделю, согласно традициям Полара. Марк, я прошу тебя позаботиться о том, чтобы оповестить правителей планет Зодиака… Нужно будет… — Подожди, — перебил его Маркус. — Подожди, мой принц. Все сделаем. Все успеем. Скажи только… — Если ты спросишь «Как ты?» — я закричу, — ответил наследник. — Я потерял отца. И я должен бы обвинять в его смерти Кая, но я не могу. Я потерял и Кая тоже. Того, благодаря кому я жив. И мне горько. И страшно. И мне хочется разбить что-нибудь… И мне хочется выгнать всех вон и остаться с Таем… Только с ним… И я… — Тише, — Тай ринулся к нему, прижал к своему боку, позволяя спрятаться от душивших наследника слез. Но Олли тут же отстранился. Шмыгнул носом — еще совсем по-детски, и тут же взглянул на дядюшку серьезными очень глазами. Таких глаз не бывает у вчерашних детей. — И еще, — голос Оливера был не менее твердым, чем его взгляд. — Мне доложили… Вчера скончался Верховный Канцлер Этны… — Джей… — взволнованно выдохнул Маркус. Да что ж за подлость такая! Его муж потерял отца — совсем как Олли, — а он, Марк, не сможет ступить на этнийскую землю, чтобы быть рядом… — Тебе выдадут браслет, чтобы ты смог связаться с супругом, — предугадал его вопрос Оливер. — Теперь все. Можешь идти. И сообщи, будь добр, всем придворным их обязанности. Пусть приготовят дворец к трауру. Адлер щелкнул каблуками, привычно отдал честь, как отдавал все эти годы отцу Оливера. — Мой император… — и это тоже было привычным. Именно так следует обращаться к правителю Полара. Браслет он получил через полчаса, и тут же поспешил связаться с мужем. Строгое лицо Джея… Любимое до самой мелкой морщинки… Как же он соскучился! — Родной… — это слово они произнесли синхронно. Находясь друг от друга за тысячи миль, они даже сейчас, в горе, чувствовали это. Единение. — Мне жаль… Канцлер Эдриан… — Я же просил… Не творить хуйни… — Я все проебал, Джей, — сокрушенно покачал головой Маркус. — Все… Брата… Кая… — Ты расскажешь мне все, ладно? — попросил Джей, прерывая мужа. — Ты расскажешь мне все, когда вернешься на Этну. — Вернуться на Этну? — Марку показалось, что он ослышался. — Я добился твоего оправдания, — пояснил Джейсон. — Хотя бы это я смог сделать… — Я прилечу немедленно, слышишь? — Марк выдавил из себя улыбку. — Я должен… — Ты должен остаться со своей семьей и помочь Олли, — мягко проговорил Паук. — Я должен быть рядом со своим мужем, — решительно произнес Марк. — Я… Мне придется разорваться, но я прилечу, слышишь? Я устрою тут все… И прилечу… И снова — ладонь к ладони. И снова через холодный мерцающий экран. Когда это закончится? Когда они смогут почувствовать тепло друг друга? — Прилетай, — прошелестел Джейсон. Он не хотел просить об этом мужа. Но он так устал! Он так замучился без него! — Я прилечу, родной, — пообещал Маркус, думая о том, как это мучительно — находиться вдали от Паука. — Я не оставлю…