Солнце Треомара

      Уже через час бутылочно-зеленая ледяная зыбь Фремишского моря стала густой непрозрачной синью, а после и вовсе почернела, когда небеса укрылись за непроницаемым покровом туч. Ветер яростно рванулся, как дикий конь, но тотчас запутался в силках парусов — «Алтея» качнулась на большой волне, а паруса ее трепетно, но уверенно поймали одичавший ветер. Тот зло засвистел, с яростью хлестнул первыми колкими дождевыми каплями, но парусам повиновался.       Корабль пошел плавнее.       Море становилось, казалось, более темным с каждой минутой, белая пена шипела все яростнее, а холод пробирал до костей. Наратзул с восторгом глянул за планширь, словно стараясь уловить стремительное течение миль под «Алтеей», что летела по бурлящим водам, как ласточка в весенних чистых небесах. Морские глубины кипели и неистовствовали, бессильно шипя за бортом. Позади, с южной стороны, у горизонта сверкнула молния, предвещая и так ожидаемый шторм.       Следующие за флагманом по правому и по левому борту «Нара-Торн» и «Ваалрис» не отставали и шли идеально ровно. Наратзул с некоторым восторгом оглядел величавый «Ваалрис», с которого он только что сошел на «Алтею» через открытый Оораном портал, но все-таки отметил про себя, что до прекрасного флагмана двум другим кораблям далеко. Он не особенно разбирался в морском деле и едва ли мог с точностью сказать, чем именно отличалась «Алтея», — разве что выразить несвязные восторги.       Архимагистра Олиэнн, выпавшая из портала с «Нара-Торна» и тут же судорожно схватившаяся за ближайший леер, восторгов явно не разделяла. Она была бледна и явно предпочла бы оказаться где угодно, лишь бы не в открытом море, пусть и на борту потрясающе красивого корабля. Не сразу, но все-таки решившись, Олиэнн отпустила леер, развела руки для пущего равновесия и с опаской дошла по мягко качающейся палубе до Наратзула. Тот любезно предложил ей держаться за его локоть; архимагистра согласно кивнула и взяла его под руку. От леера до леера они осторожно зашагали по направлению к юту, где о чем-то разговаривали Ооран и капитан «Алтеи».       — Как вы? — не преминул спросить у Олиэнн Наратзул.       — Я-то неплохо. — Ее бледное лицо и дрожащие губы свидетельствовали об обратном. — Хотя, видит Алтиссими, морские путешествия для меня — настоящее испытание. Вы-то как себя чувствуете, Наратзул? Утром вы, помнится, были больны.       — Мне уже намного лучше, — улыбнулся он и тут же продолжил со всей серьезностью: — Как думаете, что нас ждет?       — Вы об этом? — Олиэнн с презрением кивнула на бурлящее море за бортом. — Скорее всего, стычка с пиратами. Они иногда нападают на треомарские корабли, но получают изрядно пушечных ядер и отправляются либо к кракену, либо восвояси. Однако сейчас они не просто напали, а украли корабль, что само по себе нонсенс… А тут еще это целый флагман треомарского флота, на борту которого целый адмирал.       Последнюю фразу Олиэнн произнесла с отчетливым презрением, и Наратзул ухмыльнулся.       — А что насчет магов? — продолжил допытываться он. — Это тоже нонсенс?       — Нет, Наратзул. Маги среди пиратов встречаются куда чаще, чем хотелось бы, но зачастую это жалкие фокусники. Только вот… Если капитан сторожевого не утрировал, то в данный момент мы охотимся за отнюдь не фокусником. Наша с вами задача — отражать заклинания и не давать потопить корабли, а также с помощью навигационных заклинаний перемещать суда по координатам, которые нам укажет Ооран… О, во имя всех святых!       Они уже почти поднялись на ют, когда корабль покачнулся сильней, а в небе угрожающе раскатился злой рык грома. Боцман громко вторил отдавшему команду капитану, заскрипели снасти — «Алтею», казалось, немного развернуло на большой волне, хотя при усилившейся качке и изрядно отдалившемся туманном побережье ориентироваться в пространстве Наратзулу было сложно. Подойдя, он хотел что-то сказать Оорану о шторме, но тот подал знак помолчать и продолжил выслушивать капитана. Наратзул не мог не приметить, что лицо его так же мрачно, как и погода.       — Хорошо, курс прежний, — произнес капитан больше себе, чем боцману. — Простите, светлейший, на чем я остановился?       — На слухах в порту, Эвлор, — ответил Ооран.       — Верно, — кивнул капитан не то в знак согласия, не то приветствуя приползших на ют Наратзула и Олиэнн. — Я ничего не утверждаю, но капитаны шепчутся о том, что адмирал немного… ммм… воспряла духом аккурат после нападения демона на Фактории.       — А конкретнее? — спросил Ооран, видя, что капитан призадумался.       Наратзул навострил уши.       — Я говорю это лишь потому, что вы спросили, — замялся Эвлор. — Не дело моряку множить сплетни… В общем, ее подручный, которого Альме гоняла за какими-то письмами аж на северный пост, рассказывал, будто нашелся ее давний возлюбленный.       — Остианец? Тот, по имени Зиндро?       — Вроде бы да. Нашелся он не где-нибудь, а в Сарноре. Насколько я понимаю, в тех письмах Альме отчитывались ее связные. Они доложили о смерти кабаэтской принцессы, о бунте бывших мортрамских подданных, который поднялся в сарнорском порту после этого события… А еще — о искомом мужчине, который все это время ходил на норманнских шхунах до Берега Костей. Подручный еще пошутил на тему того, что Альме много лет искала на юге, а нужно было поднять глаза на север, хотя… как по мне…       — Да, — задумчиво произнес Ооран.       — …как по мне, — продолжил капитан, — она поступила крайне неосмотрительно. Гхм… Нет… Она поступила как круглая дура и, простите мне мои слова, кажется, окончательно обезумела. Увести флагман! Попасться пиратам! Потерять корабль и потеряться самой! Среди наших капитанов нет желторотых, но если бы таковой нашелся, то и он не налетел бы на подобную скалу! Уму непостижимо.       — Ооран, тебе лет десять все твердят, что Альме чокнутая, — сквозь зубы проговорила Олиэнн. — Да, она неплохой мореход. Да, она дочь своего отца. Но на этом ее достоинства заканчиваются. И теперь вот это… Одному Алтиссими известно, чем для нас обернется ее погоня за вожделенным остианским мужланом.       — Альме никогда не теряла благоразумия, — возразил Ооран, обращаясь к капитану. — То, что произошло сейчас… Не знаю, но этому определенно есть здравое объяснение.       Наратзул однако ясно видел, что Ооран вовсе так не думает. Где-то в глубине его взгляда застыло то, чего Наратзул увидеть не ожидал: это была ледяная, бескомпромиссная злость. Наверное, Альме легко не отделается. Наверное, именно поэтому Ооран пошел за ней сам, не доверив больше никому искать мятежную морячку. Впрочем, для планов лично Наратзула, это в любом случае выглядело дерьмово.       — Будем молиться, чтобы она угробила только корабль, — буркнула Олиэнн. — Желательно — лишь один.       — Мы уже пересекли границу Треомара? — желая сменить тему, спросил Наратзул у капитана Эвлора.       — Уже полмили как, Наратзул Арантеаль, — отчеканил тот. — Сейчас мы находимся во владениях Эродана.       — Эродану на них насрать, — усмехнулся Наратзул, приметив, как вытаращилась на него Олиэнн. — Но как, по-вашему, мы будем искать следы пиратов в открытом море, капитан?       — У них есть грот неподалеку, — ответил Ооран. — Альме он тоже хорошо известен. Скорее всего, «Ловчего» увели туда.       — Тогда зачем нам целых три корабля? — ворчливо спросила Олиэнн. — Могли бы пойти на одной «Алтее», блокировать грот и обстрелять негодяев из пушек.       — Ты думаешь, пираты запросто отдадут свою добычу, Оли? У них дозоры по всему побережью, а еще полно сторожевых. Как бы трех не было мало.       — Но если бы я была пиратом, — совершенно справедливо, на вкус Наратзула, заметила магичка, — я украла бы у Треомара что-нибудь попроще, нежели флагман с сумасшедшей девкой на борту, к которой немедленно бросятся на подмогу. Вся эта затея даже для пиратов — самоубийство.       — Вот именно, — тихо отозвался Ооран.       — Пираты активно промышляют кораблями северян и килейцев, — с усмешкой произнес Эвлор, равнодушно оглянувшись на рассекшую небо ослепительную молнию. — На наши у них обычно духу не хватает, а если и хватает, то лишь на перехват невооруженных, только что построенных кораблей у верфи Вар-Верлен. Однако у верфи охрана такая, что и это случается редко. Чтобы захватить «Королевского ловчего», им нужно было настолько, прошу прощения, выебнуться, что сам Алтиссими разрыдался бы от умиления, — либо здесь у нас вопиющая халатность адмирала, вышедшей в море с неполной командой. Ставлю на второе. Пираты просто воспользовались случаем и получили легкую добычу.       — А для чего им корабль без груза? — поинтересовался Наратзул. — Неужто «Ловчего» так легко продать на черном рынке?       — Вы удивитесь, Наратзул Арантеаль, но да, — пожал плечами Эвлор. — Наибольшую ценность там представляет вооружение — как парусное, так и огневая мощь. Пушки они продадут либо поставят на свои посудины. Порох и снаряды растащат. За паруса они выручат много денег, особенно за флагманские стаксели с золотым шитьем. А наш стальной такелаж и вовсе цены не имеет. «Королевский ловчий» — почти что лучшее наше судно на данный момент, он стоит заоблачных денег, поэтому даже ободранный до переборок он принесет пиратам колоссальную прибыль.       — «Почти что»?       — «Алтея» лучше по многим причинам. — Капитан расплылся в самодовольной улыбке и с гордостью оглядел палубу своего корабля. — Она стала вторым флагманом только лишь потому, что ей уже немало лет. К тому же, судьба у моего судна довольно тяжелая, хоть и занятная.       — И какова же его судьба? — не без интереса спросил Наратзул.       — Я его третий капитан, — ответил Эвлор. — Мой предшественник, капитан Ландерис, да примут его волны, погиб на этом самом месте, — он указал куда-то в сторону якорного кабестана, — от рук проклятого остианского синистропа, когда Ооран и Альме отбивали Вар-Верлен.       — Тот синистроп, — догадался Наратзул, — за которым недавно пожаловали южане?       Ооран лишь кивнул. Вслух ответила Олиэнн:       — Да, тот. Ныне — счастливо живущий под Связующей башней. Чтоб его кот подрал.       — Кого? — переспросил задумавшийся Ооран.       — Синистропа! — всплеснула руками Олиэнн.       — После нашествия южан корабль починили звездники, и он стал еще краше, — продолжал хвалиться Эвлор. — Хотя и до этого он был очень даже неплох. Поговаривают, Альме на «Алтее» во время регаты смогла победить звездников с их летучим судном на воздушном шаре!       — Она была идеальна, — так же задумчиво произнес Ооран, глядя куда-то на волны. — До ремонта была намного лучше. Ремонтники перепортили все, сделали по-своему — и красоты не стало. Впрочем, уже пусть.       — Не скажите, светлейший, — возмутился было капитан, но тут же затих, когда Ооран, будто не слыша его, продолжил:       — Я хотел подарить моей жене на двадцатилетие самый лучший корабль в мире, но у меня было всего две луны на подготовку, поэтому пришлось импровизировать. У нас тогда был «Треомарский дозорный» — один из лучших кораблей и, к тому же, подходящий для замысла. Звездники пересобрали его на нашей верфи, чтобы не строить с нуля. Усовершенствовали. Сами изумились, помнится, своему творению, — улыбнулся Ооран. — И лучший корабль стал идеальным кораблем. Мне осталось только поменять название на более… подходящее.       — Ей понравилось? — спросил Наратзул.       — Да. Но в итоге мы вышли на «Алтее» в море всего один раз. Потом… Потом все закончилось. Начались синистропы. Орденцы. Пираты. И остальное дерьмо. Всего пятнадцать лет прошло, а ощущение, будто все было в другой жизни. — Ооран и не заметил, как скривилась Олиэнн. — И корабль уже другой, и капитана того нет, и Дориус мертв, а его дочь Альме сходит с ума. Так незаметно старый добрый мир утек сквозь пальцы — словно вода или песок.       — Ой, я это слушать не могу! — не выдержала Олиэнн. — Да не было никогда никакого «старого доброго мира», Ооран! Вечно какая-то дрянь происходит. Те же пятнадцать лет назад — то нашествие демонов на порт, то война эта в Кабаэте, то дура Волчица со своими бандитами, то работорговцы, вспомни! И ностальгировать по тем временам — все равно, что тосковать по тюрьме или по пыткам!       — Ай, — бесстрастно отозвался Ооран, все еще глядя на море, — знаешь же, куда уколоть.       — Оставь уже мертвецов погребать друг друга, — цокнула магичка. — Надо научиться жить в мгновении, в котором мы находимся. И очень желательно не помереть мразью, как эти, что женщинами торгуют, войны развязывают, а невиновных приколачивают к тюремной стене. Или, чего доброго, корабли угоняют. Мало ли идиотов на свете.       — Невиновных, — усмехнулся Ооран, в задумчивости тронув собственное запястье, словно его пронзила боль, а после наконец взглянул на Олиэнн: — Мы тут с Азетером вспоминали тебя и твоего мужа Лестера.       — Зачем? — Та обожгла пурпурным заклинанием свой фасмалистский амулет, словно вспомнив об оставленном призраке, и призрак не замедлил явиться.       — Он был вполне неплохим парнем, — ответил Ооран, вздохнув при виде безжизненно взирающего на него пустым взглядом Лестера. — Шутил, смеялся, дело свое знал, с Азетером пил, отлично играл в моррас. А теперь… Собственно, это я к тому, что оставлять мертвецов погребать других мертвецов не всегда бывает разумно.       — А теперь, — непроницаемо произнесла Олиэнн, — существование Лестера наконец наполнено глубоким смыслом, да-да. Работает он намного лучше, чем при жизни. Четко выполняет все приказы. Не шляется с другими женщинами. И, что важно, больше не пьет с Азетером.       — Эмм… То есть если бы я тогда послушал отца, женился бы на тебе, а потом умер — а я бы точно умер! — то сейчас был бы на месте Лестера твоим призраком-прислужником?       — Эту шутку придумал Азетер, не так ли? — подозрительно прищурилась Олиэнн, а Ооран с усмешкой кивнул:       — Полгода назад.       — Я так и знала, то-то она какая-то несвежая! Только у Азетера хватит «остроумия» высмеивать фасмализм! И ладно только фасмализм — несчастную вдову, которая старается заглушить боль утраты и делает что может! — Она хохотнула, и, как отметил Наратзул, довольно злобно. — Нет, Ооран, твою скользкую душонку я ловить бы не стала, ведь призраком ты не смог бы ныть про старый добрый мир. А значит, утратил бы всякий смысл.       — Так, я, кажется, открыл коробку со злословием, — усмехнулся Ооран, видя, что весь этот разговор понравился улыбающемуся капитану. — С тобой, Оли, я буду общаться только через Азетера, который способен на аналогичные колкости.       — Он не способен на аналогичные, — отмахнулась Олиэнн. — Но спасибо хоть так.       — Капитан! — грянул словно выросший из-под земли боцман, громкий голос которого заставил Наратзула вздрогнуть. — С грот-мачты видят два пиратских корабля в трех румбах на северо-восток.       — Далеко? — немедленно отозвался стерший улыбку Эвлор.       — Мили две, — потупился боцман, — все же шторм.       — Мать его, — прошипел капитан. — Канонирам готовиться. Ход сбавить. Кораблям подать знак.       — Пора, — произнес Ооран, обращаясь к Наратзулу и посерьезневшей Олиэнн. — Поставьте одностороннее заклинание щита, берегите паруса и мачты, а главное — команду. Они обычно палят повыше, чтобы сломать реи и порвать снасти, учитывайте это. Как покончим с этими кораблями, посмотрим, что дальше.       — Ясно, — отозвалась Олиэнн, кивнув Наратзулу на открытый рядом портал. — Иди, это твой.

***

      Ладно, Наратзул вполне признавал, что за свои без малого двадцать два года видел в мире далеко не все. К примеру, он не видел, как спариваются мирады. Не видел падающих звезд. Не видел он ледяных берегов Нортфорджа, где когда-то обретался Зорас. Не видел наемников, что лишний раз шевельнули бы мизинцем без доплаты. Не видел паровых машин Анку. Не видел живых левиафанов.       И уж точно Наратзул никогда не видел подобных огненных вихрей, что вопреки буре объяли собой весь корабль и, покачнув, словно в попытке завалить набок, разлетелись на сгустки огненных шаров, а затем и вовсе распались на пригвоздающие, как иглы морского ежа, шипы. Наратзул только и успел, что вскрикнуть и поставить магический щит, молясь невесть кому, чтобы хватило сил удержать натиск этого странного заклятия.       Он удержал, щит сберег и его, и «Ваалрис».       Буря подхватила затихающее пламя, как обрывки тряпок, но в чаду бурого, удушливого дыма Наратзул не смог разглядеть ничего более. Он лишь ощущал: под ногами скользкая палуба дрожала от пушечных залпов, заклинание щита больно кололо кончики пальцев, позади скрипели снасти, боцман громко отдавал команды, волны неистово бились в борт, а сумасшедшая качка лишала Наратзула последнего шанса хоть как-то сориентироваться в пространстве.       Он протянул вперед руку. Пальцы дрожали.       — Разворачивай! — грохотнул капитан «Ваалриса». — Орудия по правому борту — готовьсь!       — Так, правый борт, — пробормотал себе под нос Наратзул.       — Смотри, на таран идет! — вскрикнул кто-то, заставив его оглянуться. — Сумасшедшие пираты!       Испуганный Наратзул не увидел ни пиратов, ни треомарцев в опустошающей пелене — лишь белый испепеляющий свет в круговерти, за мгновение поглотивший крылатый силуэт пиратской посудины в отдалении.       — На «Алтею» покусились, — усмехнулись рядом, — на любимую. Не стоило, идиоты.       Явно не стоило! Низкий рычащий гул прорвался сквозь хохот бури, как нож сквозь натянутый холст, и следующая вспышка где-то на краю взора Наратзула высветила тот пиратский корабль вновь. Как птица с обломанными крыльями, он бессильно заскользил на поднявшейся внушительной волне, подгребая под себя обломки собственных мачт и клочья парусов. Что было дальше с ним, Наратзул уже не видел, но вполне мог предположить, что противник остался лишь один.       Как-то раз в Кире его отряд зажал боевых магов, которые ослепили их какими-то серными снарядами и опаляющими серебристыми вспышками. Точнее… Точнее это боевые маги в тот раз зажали его отряд. Тогда Наратзул тоже бился почти наугад, слепо разя мечом, напрочь игнорируя заклятия и лишь вспоминая про себя наставления Ларны: хочешь победить мага — не используй магию. Помнил, как вонзил в кого-то клинок, как навалился на эфес, загоняя сталь поглубже в сопротивляющуюся, вопящую плоть, как боялся, что в слепоте завалил своего. Но тогда все получилось: с тем ударом заклятие развеялось, и стало видно, что Наратзул не промахнулся.       Но как быть здесь? Здесь мага так просто не достать, он на корабле, чьи очертания Наратзул почти не видел в буром тумане и сквозь сплошную завесу брызг, пены и дождя. Оставалось обстреливать пиратов из пушек до тех пор, пока их посудина вместе с магом не пойдет ко дну, и это, кажется, было единственным шансом.       Дек под его ногами заходил ходуном от очередных залпов.       Так, держаться.       Наратзул мертвой хваткой вцепился в ближайшую снасть и усилил щит. Это далось ему тяжело — если бы не бессонная ночь над Альказар, было бы бесспорно легче поддерживать такие масштабные заклятия, но иного выбора уже не было.       Прямо перед кораблем вспыхнуло неистовое красно-рыжее зарево, и мелкая дрожь предощущения опасности прошла по спине Наратзула.       — Еще один! — донесся до него возглас капитана, и Наратзул стиснул зубы.       Вражеский огненный вихрь вновь избрал своей целью «Ваалрис», взметнулся вверх и распался в бурлящем небе на огненные шары, что мгновенно стали градом игл. Заклятие щита трещало, как яичная скорлупа, туман залил глаза, корабль ударило в правый борт и палуба словно выскользнула из-под упавшего Наратзула — либо это он укатился в сторону левого борта опасно накренившегося корабля.       Тупая боль от столкновения затылка и чего-то стального заставила Наратзула сдавленно закричать. Его обдало ледяными потоками морской воды вперемешку с опилками, которыми устилали палубу от скольжения. Сильным, безжалостным порывом его чуть было не смыло за борт — захлебнувшийся в крике Наратзул в последнюю секунду едва сумел удержаться за попавшуюся под руку веревку.       Заклинание!       Нет, щит еще был на месте. Концентрация от его претворения по-прежнему гудела в голове, а значит, все нормально. Ну как нормально… Наратзул поднялся на колени с превеликим трудом, не понимая, почему он болтается в воде, но затем озарившая со стороны «Алтеи» вспышка кое-что ему объяснила: от удара огненным снарядом «Ваалрис», кажется, накренился так, что зачерпнул левым бортом воду. Благо, теперь корабль вернулся в изначальное состояние, да и туман, кажется, стал реже.       Наратзул осмотрелся. Неподалеку от него оказался пост рулевого, который резко крутил штурвал, не глядя на только что перелетевшего через всю палубу мага. Натягиваемые матросами снасти звучали, как струны, ветер метался в парусах и рычал злее горного охотника. Очередное зарево осветило горизонт, и было оно таким ярким, словно в небесах столкнулись луны. Грохот прорвался сквозь завесу шторма, а порывы ветра вдруг до невозможности стали походить на крики.       В тот момент обмершему от ужаса Наратзулу хотелось лишь одного: оказаться где угодно, лишь бы не здесь.       — Нормально? — Кто-то хлопнул его по плечу, и Наратзул неопределенно кивнул. — Держись там, маг. За борт не улети.       — Сам не хочу.       Под ногами грохотать перестало. Наратзул поспешил к правому борту, чтобы воспользоваться затишьем и пересоздать заклинание, но остановился как вкопанный — насколько, конечно, можно быть «вкопанным» на брыкающейся диким конем скользкой палубе.       Паруса пиратского корабля полыхали, как факел, и дрожащие отсветы огня скользили по беснующимся вокруг него волнам. Одна из мачт его была переломана, как ветка, а само судно то и дело захлебывалось, клюя носом воду. Наверное, там у него была огромная брешь.       — Сейчас «Нара-Торн» его добьет, — послышалось откуда-то позади.       И действительно, через несколько секунд сквозь вой шторма до слуха Наратзула донеслись пушечные залпы, и были они суровы и безжалостны, как смерть. Пламя напоследок лизнуло борт пиратского корабля, и следующая большая волна укрыла его погребальным саваном, унося в извечные глубины ледяной морской бездны.       — Что у нас? — послышался строгий голос капитана «Ваалриса».       Наперебой зазвучали голоса матросов:       — Побило штевень!       — Бушприт целый. Наверное. Целый, да.       — Ну и маг, прости, Алтиссими…       — Видели, как он летел, а?       — Маг? Летел? Ну дела!       — Как чайка Вилли! Через всю палубу!       — Хе-хе.       — Кого это нам дали? Странный какой-то. Обычно нам попадались нормальные маги.       — Паруса вроде целые. И реи, кажется, тоже.       — Вот это огнище, клянусь жопой Тира!       — Эй, заткнитесь! — прикрикнул на заголосивших матросов боцман. — Капитан, штевень целый. Немного побило правый борт и чуть задело бушприт, но это ерунда. Маг защитил нас нормально.       — Славно, — произнес капитан. — Иди давай на флагман, тебе уже портал открыли.       «Нормальный маг» Наратзул Арантеаль откровенно дрожал, и ему хотелось бы верить, что это от холода.       — Вот. — Олиэнн придержала его за плечо и всучила в руки склянку. — Хлебни, чтобы лихорадки не было.       — Спасибо, — через силу улыбнулся Наратзул и поспешно отпил зелья ясности.       Помогло. Обезумевшая круговерть остановилась, мысли выстраивались одна за другой, как кирпичики в стене, вытесняя хаос и ужас прошедших… эмм… минут? или сколько прошло-то? Наратзулу, казалось, что несколько часов.       — Ты как, Оли? — обеспокоенно спросил Ооран, вглядываясь в ее озаренное светом кристаллов бледное лицо. Наратзул не мог не заметить, что под ногами у него мычит и вырывается прижатая сапогом капитана Эвлора черная ветошь.       — Нормально, — отмахнулась магичка. — Меня стошнило всего два раза. Такое достижение!       — О, скоро сможешь завербоваться в матросы, — усмехнулся Ооран. — А ты, Наратзул?       Тот хотел беззаботно улыбнуться, но получилось лишь криво растянуть уголки рта.       — У тебя затылок в крови, юноша, — констатировала Олиэнн. — Ударился? Давай, иди сюда.       Она приобняла голову Наратзула и каким-то нежным материнским движением притянула его к себе, чтобы согреть теплым исцеляющим заклинанием. Он повиновался, не имея сил сопротивляться. Тепло разливалось по затылку и почему-то усыпляло, вторя размеренному качению палубы и дикой, свистящей ветряной колыбельной. Наратзул прикрыл глаза, мысленно отстраняясь и от пережитого, и от ноющей боли, и от подступающей тошноты. Опустил лицо ей на плечо. Почувствовал запах ее цветочных духов, и почему-то — безопасность. Ему казалось, что он сейчас откроет глаза — и обнаружит себя на коленях у Мириам, что ласково ворошит ему волосы и тихо мурлыкает себе под нос простенькую песенку. Рядом стоит корзинка с ее цветами. В отдалении щебечут птицы и тихо шумит Эродис. Раннее лето. Ему одиннадцать лет.       — Сотрясение мозга, — послышался чужой голос. — Вот уж кому рановато в матросы вербоваться. Ничего. Сейчас все исправим.       Мириам нежно усмехнулась. Приникла и поцеловала его в висок. Тепло этого поцелуя разлилось по лицу и по шее, утекая за шиворот, как вода, а затем поднялось к затылку. Сам не хотел этого, но зачем-то открыл глаза. Перед его лицом поблескивали светлые кудри Олиэнн и ее золотая сережка. Где-то совсем рядом бесновалось море, ледяное, как…       Смерть.       Она словно и не уходила никуда.       Она всегда была рядом.       — Все, — произнесла Олиэнн, отстраняясь, — готово. Тебе ведь лучше, верно?       — Намного, — ответил Наратзул, заглядывая в ее лицо, тщетно пытаясь найти хоть какие-то черты Мириам. — Спасибо.       — Не за что. — Олиэнн отошла от него, ошарашено замершего, и обратила взгляд на огрызающуюся ветошь, что оказалась крупным чернявым бородачом и по виду — норманном. — Какого жирного морского кота вы поймали, светлейший! На что ловили? На хлеб? На червей?       — На портал, — улыбнулся Ооран. — Открывшийся под ногами портал — вещь бескомпромиссная, знаешь ли.       — Я тебя в последний раз спрашиваю, дерьмо рыбье, — рычал Эвлор, пнув разразившегося ругательствами пирата, — куда наш корабль подевали?       — Так вот же он, сука, — отплевываясь кровью, ощерился пират, — по ногами у тебя, плесень этернячья.       Капитан тяжко вздохнул и врезал пирату мыском сапога в зубы.       — Псионикой его — или напугать? — буднично спросила Олиэнн.       — Капитан сейчас все сделает, — столь же невозмутимо отозвался Ооран. — Отдыхай, Оли. И… побудь с Наратзулом, что ли. Он как-то неважно выглядит.       — Со мной все отлично, — хриплым и слабым голосом поспешил возразить Наратзул.       — Оно и видно. — Олиэнн настойчиво потянула его за собой в трюм. — Пошли, тебя либо заклинание доконало, либо травма.       — Я не…       — Если ты сейчас не отдохнешь, то не сможешь больше налагать заклятия. А если не сможешь налагать заклятия, то «Ваалрису» в следующем бою придется несладко. Нечего. Идем.       В трюме было восхитительно тихо. Качка, конечно, ощущалась и здесь, но этот небольшой, отделанный красным деревом коридор, а затем аккуратно прибранная светлая каюта отчего-то казались самым безопасным убежищем в мире. Олиэнн усадила Наратзула на койку и, подав ему знак ложиться, отлучилась.       Он лег и закрыл глаза, замечтавшись о том, чтобы снова вернуть то волшебное ощущение присутствия Мириам. Сам не знал, зачем оно ему здесь, в открытом бушующем море, полном смерти и опасностей, да и признавать, что ему отчаянно страшно, совсем не хотелось. Он просто желал бы оказаться головой на ее коленях — и более ничего.       Уставшее от взгляда в Море внимание постепенно рассеивалось, но подступивший было сон прервался, когда вернулась Олиэнн. В руках ее был высокий серебряный стакан, и Наратзул был даже рад этому.       — Это медовый бренди, — произнесла она уже после того, как он сделал первый жадный глоток. — Он с какими-то травами. Сейчас тебе будет легче.       — Недурно, — оценил Наратзул, действительно ощущая разливающееся по телу уютное тепло. — А вы?       — Нет уж, я до суши потерплю. Очень плохо чувствую себя в море.       — Но держитесь вы неплохо.       — У меня нет выбора, Наратзул.       — Выбор есть всегда, — улыбнулся он, и отпил еще совсем чуть-чуть, чтобы подольше растянуть приятно согревающее питье.       — Слышала, ты сбежал от Тира, — произнесла Олиэнн, и на ее лице не отразилось ни одобрения, ни осуждения. — Вероятно, слово «долг» не имеет для тебя такого же веса, как для меня.       — Имеет, — сухо отозвался Наратзул, — поверьте. Но еще больше для меня означает моя свобода.       — Не подумай, что я рисуюсь или горжусь этим, — продолжила она, подсушивая заклинанием свое влажное от дождя платье, — но я уже давно живу в этом мире, и за семьдесят лет я повидала столько всего, что могу сказать с ответственностью: свобода — это не убегать от чего-то, а идти к чему-то. Это то, ради чего не уничтожают, а созидают. Я исполняю долг именно потому, что вижу в этом акт своей свободы, и избежать долга для меня означало бы утратить ее.       — Вы мудры, мадам, — покривил душой Наратзул. — Мудрее меня.       — Это был вполне обычный бой с пиратами, — усмехнулась Олиэнн, видя его неискренность так, словно она была ее собственной. — Самый рядовой.       — Неужто…       — Да-да. У них бывали маги и поспособнее. Признаться, после рассказа капитана сторожевого я думала, что там нечто ужасное, но оказалось, это обыкновенный колдун-недоучка.       — Мне так не показалось, — прищурился Наратзул, ощущая жгучую обиду.       — А все потому, что это гибрис. Гордыня пагубна и когда превозносишь себя, и когда недооцениваешь других. Она застит нам взгляд и от реальности, и от Моря — и вот уже человек, отягощенный гордыней, срывается с места, уводит в море флагман, приносит кучу проблем и несчастий. Это ли не беда.       — Это не гибрис, мадам. То, что случилось со мной… Я просто устал.       — Я говорю об Альме, Наратзул. Она — воплощенный гибрис. Увы. Она бросает вызов тому, чего не понимает, как если бы некто начал спорить с богом и предметом того спора стали бы пуговицы и иголки. Десятки других людей станут жертвой ее гибриса, если мы ничего не предпримем, — таковы последствия отречения от долга, думается. Впрочем… надеюсь, это не касается лично твоего отношения к свободе, Наратзул. Очень надеюсь.       Нахмурившись, он сделал последний глоток и вручил стакан обратно в руки Олиэнн, ощущая к ней теперь лишь отвращение. Старуха, верно, решила, что это очень смешно, подначить Наратзула, который глупого пирата с огненным шаром не вывез, а хочет воевать с богами. И не важно, что магичке неведомы его истинные планы. Не важно, что ее не было рядом с ним на «Ваалрисе», когда у него дрожали руки.       Важно лишь то, что она видит в нем несмышленое дитя.       Дитя одиннадцати лет, чья голова пригрелась на ее коленях, а она ворошит его волосы, тихо напевает и пахнет цветами, как эрофинское лето.       Нет!       Он враждебно взглянул ей в глаза и одновременно сквозь них.       — Что ж, — не смутившись этим, вздохнула Олиэнн, — отдыхай. Думаю, у тебя около получаса. Если нам повезет.

***

      В штормовом мраке ночь подкралась к кораблям незаметно, сменив собою столь же непроглядный, черный вечер. Наратзул ни за что не понял бы, что время подходит к полуночи, если бы не хронометр в руках капитана Эвлора и его собственная тяжелая усталость.       А еще — пронизывающий холод.       Неудивительно, ведь они уже находятся значительно севернее Треомара, а сарнорские зимы неженок не привечают.       Тщетно Наратзул налагал на себя заклятие тепла — его уносил бесноватый ветер. Съежившись, он невидяще таращился на бушующие волны, чьи сизые пенные клочья то и дело перемахивали планширь и заливали палубу, и как мог боролся со сном. Нет, он еще не клял себя за то, что вызвался помогать в спасении Альме, но в тот момент был исключительно близок к этому.       Хорошо, что не взял Мерзула.       Хотя дружески подначивать бедолагу было бы очень кстати для скрывающего собственное бессилие Наратзула. Интересно, как он там? Небось уступил аразеальцам кровать Наратзула, и сейчас на его не вполне свежей, но чистой постели посапывает какой-то мужик, как вчера одурманенная псионикой Альказар. Во имя солнца, это уже не дом, а гостиница какая-то! А Мерзул… Тот наверняка уложил аразеальку рядом с собой и мирно спит в тепле и покое. Да еще и с девицей под боком!       Говнюк.       Наратзул зябко поежился и глянул на привязанного к основанию мачты и насквозь мокрого от дождя пирата. Тот испепелял взглядом кого-то на мостике — вероятно, капитана, разукрасившего пирату лицо так, что того и мать родная не узнала бы. Зато, кажется, Эвлор оказался достаточно убедительным для того, чтобы выудить из пирата всю необходимую информацию.       — А что это за грот-то? — спрашивала тем временем подошедшая Олиэнн.       Наратзул почувствовал очередной за сегодняшний вечер угол негодования: магичке хватило ума заколдовать тепловым заклинанием собственную одежду, а не воздух вокруг себя — однако Наратзулу не хватило! Решив не выставлять себя идиотом, с собственным заклинанием он повременил и продолжил страдать от холода.       — Грот находится в скалах ближе к Сарнорском заливу, — ответил Ооран, тяжело садясь рядом с подвинувшимся Наратзулом так, словно его тоже уже оставляли силы. — Пираты называют это место Приютом кракена или как-то так. Помнится, у Дориуса Хейне там был какой-то схрон, и он рассказывал, что грот огромен — там можно запросто укрыть с десяток кораблей.       — И, — помедлила Олиэнн, скользнув пытливым взглядом по насупившемуся Наратзулу, — что думаешь делать с Альме?       — Это от многого зависит. — Задумавшись, Ооран отозвался не сразу. — Для начала, надо выяснить, жива ли она, жива ли команда «Ловчего». Понять причины. Обстоятельства.       — Ты сам сейчас не веришь в то, что говоришь, — вздохнула въедливая, как кислота мирада, Олиэнн. — Ты уже принял какое-то решение, признай. И надеюсь, оно здравое.       — Не знаю, насколько оно здравое, — устало потер глаза Ооран. — Но такое спускать нельзя даже адмиралу, иначе иные моряки решат, что это абсолютно нормально и можно безнаказанно угонять мои корабли.       — Ну а если Альме вынудили? — вмешался Наратзул. — Если обманули? Тоже накажешь ее за это?       — И правильно, — указала Олиэнн, — Альме достойна понести наказание.       — Этот пират… — продолжил Ооран так, словно не слышал их, — он же сказал, что их послали «приглядеть» за теми, кто пойдет на подмогу «Ловчему», — и они приглядели бы, если бы не буря. Они шли бы за нами до самого грота, а там нас, скорее всего, уже ничего хорошего не ожидало бы. Сдается мне, это все спланировано: пиратам нужны корабли, а Альме нужны ее иллюзии — вот они и встретились в одной точке пространства и времени. Обманута ли она? Несомненно. Это как-то снимает с нее вину? Нет.       — Уверена, у тебя есть другие кандидатуры на пост адмирала, — фыркнула Олиэнн, покосившись на пленного пирата.       — В том-то и дело, что нет, Оли. В отсутствие Альме даже командовать некому, да и моряки — это другая история. Они не будут слушать того, кого не уважают.       — Но погоди. Кто-то ведь командует, когда Альме отлучается или заболевает. Ну, или пьяная лежит.       — Да. Я.       Ооран затих, всем своим видом давая понять, что ему надоело разговаривать с Олиэнн, но дамочка была непреклонна:       — Всегда можно найти замену. Не бывает незаменимых! Вспомни, как мы горевали, когда погиб наш Дориус. Ты тоже тогда не знал, как дальше быть, ведь Дориус казался незаменимым. Однако же…       — Однако же у Дориуса была дочь Альме, — перебил ее Ооран. — А теперь никого нет.       — Это не должно быть препятствием к тому, чтобы показать зарвавшейся девице ее место!       — Посмотрим.       — Ох! — Олиэнн недовольно сложила руки на груди. — Я и забыла, каково это — оказаться с тобой в замкнутом пространстве на несколько часов!       — И каково же? — с усмешкой переспросил Ооран.       — Невыносимо! Общаться с тобой столь невыносимо, что разбить себе голову об кирпичную стену было бы облегчением.       Слушая их, Наратзул мысленно перебирал в голове варианты. Лишиться Альме стало бы весьма хреновым исходом борьбы, особенно когда рядом с Оораном какие-то дамы твердят про «можно найти замену». Нет уж. Наратзул вот незаменим — так было, есть и будет. Лишь он способен построить Солнце — это даже дамочка признаёт. Лишь он сейчас знает, какой путь самый верный.       Лишь он один.       Гибрис.       Он наотмашь ударил огромной волной по левому борту, и переборки «Алтеи» жалобно скрипнули. Судно словно подскочило и ударилось штевнем об ставшую будто бы твердой воду, отчего по всему корпусу корабля прошла ощутимая дрожь.       — Что это было, капитан? — Пришедший по порталу Ооран оказался на юте намного раньше, чем вбежавший туда Наратзул.       — Ничего, — напряженно свел брови Эвлор. — Волнение большое, светлейший. А мы идем против ветра.       — Нет-нет, — ответил Ооран, — там было нечто… Нечто под кораблем.       — Нечто… вроде… охранной… руны… — насилу произнесла запыхавшаяся Олиэнн. — Куда ты понесся, как Аэстрал, светлейший?! Я могла сказать тебе это внизу!       — Это была не руна, — растерянно возразил он.       — Это была она! — надавила Олиэнн. — Ты, верно, устал и не почувствовал эту магию, зато я почувствовала! Пираты наверняка поставили ее, чтобы узнать о нашем прибытии.       — Да? — с сомнением переспросил Ооран. — Что скажешь, Наратзул?       Прекрасно понимая, что он-то точно ничего не почувствовал, и оттого вновь злясь на свое бессилие, Наратзул лишь кивнул:       — Согласен с Олиэнн.       — Грот уже близко, — сказал капитан, сверяясь с картой, на которой покоился затейливый компас. — Как поступим?       — Подайте знак кораблям стоять в отдалении по правую и по левую сторону от входа, — ответил Ооран и указал на карту. — Здесь изгиб бухты, видите? Идеальное место для пиратской засады. Капитаны наверняка знают об этом, но вы все равно передайте, пусть будут бдительны.       — Есть. А «Алтея»? Будем входить в грот? — спросил Эвлор, одновременно указывая первому помощнику на кристальное сигнальное устройство. — Я к тому, что высадиться невозможно при таком волнении — мы разобьем барки о скалы. В грот тоже зайти будет трудно, но если скажете, я смогу.       — Еще на подходе нас расстреляют, — возразил Ооран. — Они ведь не для красоты руну поставили.       — Тогда как?       — Известно, как, — буркнула Олиэнн.       — Ох… — поморщился Ооран и ответил явно нехотя: — Ну есть же у нас упрямец с порталами, которому замены нет.       — Вы пойдете? — ахнул капитан.       — Варианты?       — Только, разве что, ждать окончания бури на безопасном расстоянии от грота, а затем блокировать пиратов либо вступить в схватку.       — В гроте они в более выгодном положении — вы же понимаете, что схватка будет не в нашу пользу. А насчет «блокировать»… Если их много за бухтой, то скорее блокируют нас. К тому же, возможно, нашим морякам нужна помощь.       — Невыносимо, — повторила Олиэнн, отворачиваясь.       — Соберите мне с десяток бойцов из морского дозора, — продолжил Ооран. — Я сначала схожу на разведку и посмотрю, что можно сделать. И если что-то можно, то пойду уже с отрядом. Корабли же должны прикрывать грот, чтобы нас никто не застал врасплох с моря.       — Я иду с тобой, — поспешил встрять Наратзул. — Не буду скромничать, я стою целого отряда.       — Ты нужен на корабле, — помедлил Ооран.       — Но и тебе пригожусь, — усмехнулся Наратзул. — Я вообще исключительно полезен.       — Пусть юноша идет с тобой, — произнесла Олиэнн. — Мне так будет спокойнее. И, если что… мы с Лестером справимся.       — Уверена, Оли? Это будет непросто.       — Да, — решительно кивнула магичка. — В конце концов, это всего лишь пираты.       — Тогда план такой, — обратился Ооран к Наратзулу, который вдруг почувствовал прилив сил от вновь открывшихся перед ним возможностей. — Заклятие невидимости, портал, разведка, обратный портал. Нужно понять, сколько их, сколько на страже, как вооружены, а главное — где Альме и ее моряки. Единственное, если они ждут нас, а они нас точно ждут…       — Будем предельно осторожны, — беззаботно отмахнулся Наратзул.       Ооран кивнул.       — А еще, — продолжил он, — смотри в оба и будь готов ко всему.       — Можешь на меня положиться, — ответил Наратзул.       Да. Однажды в Кире они с орденским отрядом прижали кучку боевых магов… Точнее, это маги прижали их.       Наратзул был уверен, что ту стычку он сегодня уже вспоминал. Тогда, в Кире, битву с магами предварял любимый Наратзулом этап планирования, который был безбожно изгажен киранийскими обнаглевшими хранителями. Те смотрели на лучезарного Великого паладина как на мальчишку и, указывая на план одного из захолустных предместий Аль-Рашима, убеждали его сначала провести разведку. Мол, эти боевые маги используют не только заклятия (о которых любому дураку известно!), но и специальные серные снаряды, которые ослепляют врагов. Если пойти в лоб, твердили бесстыжие киранийцы, есть огромный шанс быть ослепленными и, чего доброго, перерезать своих же.       Вздор! Ничего подобного тогда и не случилось вовсе!       Просто это был один из тех случаев, когда Наратзул испытал одновременно страх и беспомощность. Примерно как сейчас, когда его со всех сторон окружили монументальные, как храм, влажные стены грота, тьма, рыбный смрад и тяжелая, почти зловещая тишина. Снаружи трубил ветер, волны злобно шипели и норовили ворваться под хранящие страшный покой своды, однако глубоко внутри грота было пугающе никак.       У самого крайнего причала, куда они переместились с помощью портала, был пришвартован небольшой — относительно «Алтеи» — корабль. Паруса его были смиренно спущены, на одном из них покоился приунывший черный штандарт с каким-то простеньким рисунком — явно пиратская метка. На трапе, что вел к кораблю, густела свежая кровь.       Наратзул молча дернул Оорана за рукав и обратил его внимание на трап. Тот кивнул и указал куда-то вперед — там, едва освещенное факелами, высилось дощатое трехэтажное строение в окошках которого беспокойно дрожал свечной свет. Уже на подходе к нему Наратзул смог увидеть остальные причалы: возле одного из них грустно ютился явно отличающийся от остальных огромный корабль с бело-золотыми штандартами. Величавый вид его не оставлял сомнений в том, что перед ними находится тот самый флагман треомарского флота — «Королевский ловчий».       По сходням, ведущим в строение, тянулась цепочка багровых следов. Если бы у Наратзула было больше времени, он приметил бы, что следы принадлежат крупному мужику с широкой ступней, но никак не хрупкой девушке-этерна — впрочем, по сравнению с тем фактом, что громадный грот был абсолютно безлюден, меркли все остальные наблюдения.       Ооран выразительно кивнул на «Королевского ловчего», мол, надо бы проверить корабль.       — Согласен, — произнес вслух Наратзул. — К тому же, кажется, мы здесь совсем одни.       — Вряд ли, — тихо ответил Ооран, осторожно направляясь к флагману.       — Нет, я серьезно, — гнул свое Наратзул, даже повысив голос. — Смотри, никого нет на причалах, кораблей пришвартовано мало. Пираты поживились добычей с «Ловчего» и наверняка уплыли. И, думается, Альме здесь нет.       Там, в Кире, отряд Великого паладина точно так же расслабился, не обнаружив в трущобах тех боевых магов и решив, что те просто спрятались в одной из развалюх с соломенной крышей. Однако в итоге на них напали из банановых зарослей в тот момент, когда Великий паладин Арантеаль отдал приказ осмотреть развалюху и совсем потерял из виду задний двор, на котором их и ждала засада. А дальше — ослепление серными снарядами и бой, в котором…       Наратзул помотал головой, смахивая наваждение.       Что за проклятие, зачем он сегодня весь вечер вспоминает Киру?       — Я уверен, что это ловушка. Пираты не ждали, что мы придем вдвоем, они рассчитывали если не на еще один корабль, то хотя бы на отряд морского дозора, который можно было бы ограбить и убить, — ответил Ооран, посылая перед собой искристое розоватое заклинание, которое высветило многочисленные следы перед трапом флагмана, обломок клинка, спутанную рыбацкую сеть и серо-голубые пыльные облака, похожие на небесные звездные россыпи. — Смотри, здесь был маг. — Он указал на облака. — Это обездвиживающее заклятие. Вот дрянь.       — Но зачем бы им делать здесь засаду, — продолжал рассуждать Наратзул, уверенно шагая вслед за аккуратно взошедшим на борт «Ловчего» Оораном, — и до сих пор не напасть, а? Чего они ждут, по-твоему?       — Чтобы мы вошли в трюм в поиске наших, — ответил тот, — и нас можно было там запереть, конечно. А затем шантажировать наших капитанов.       — Ну, это как-то маловероятно, — протянул Наратзул, глядя, как заклятие Оорана высвечивает еще множество следов на палубе. — Разве кто-то из нас им сгодился бы настолько, чтобы шантажи… А. Подожди.       — Вот именно, — вздохнул Ооран. — Не заходи в эти светящиеся облака, ясно? Иначе тебя парализует. Так, я сейчас загляну заклятием в трюм, проверю, не там ли моряки. А ты…       — Ой, да брось. Неужели ты считаешь, что я в здравом уме ввалился бы в это облако?!       Помнится, в Кире Великий паладин почти упредил боевого мага, что метнул серный снаряд, и немедленно атаковал — но вот незадача, у мага и второй снаряд имелся тоже.       — Я просто предупреждаю, — дернул плечом Ооран, запуская заклинание. — Привык, знаешь ли, предупреждать.       — Срабатывает? — иронично переспросил Наратзул, втайне завидуя тому, как непринужденно Ооран претворил сложнейшее сканирующее заклинание, которое немедленно проникло под палубу и впиталось в корабль, словно масло.       — Как видишь, не всегда, — мрачно ответил он, явно имея в виду Альме.       — Фух, — с нарочитым облегчением изрек Наратзул. — Я уж боялся, россказни господина Азетера о том, что ты видишь будущее, — правда.       — Периодически вижу, — туманно ответил Ооран. — В основном, это инвариантные реальности.       — А, так все объясняется Морем Вероятностей — как обычно! Какое облегчение.       — Как всегда, это объясняется тем, что люди мнят мудростью. — Он осекся на полуслове: — Видишь? Они в трюме. Тридцать человек — обездвиженные, но живые, насколько я могу судить. Но… Дежурная команда — это тридцать два плюс капитан. Выходит, двое мертвы или похищены. И не хватает Альме.       — И где нам ее искать? В той хижине? — предположил Наратзул, начисто проигнорировав странный скрип под собственными ногами.       — Не знаю. Но сейчас ты обернешься и возьмешь на себя пиратов с правой стороны, а я — с левой.       — А?       — Они решили, что раз мы не попались в засаду, то атакуют нас просто так. И теперь мы в окружении.       — Чего?.. Откуда?..       — Их человек пятнадцать. Не должно быть слишком сложно.       Там чем там кончилось в Кире?       Великий паладин не помнил. Когда он прикончил того мага, в которого слепо всадил клинок, туман снарядов вроде бы рассеялся и ликующий Наратзул вновь потерял бдительность. Когда он обратился к паладинам с приказом осмотреть помещение, сзади на него набросилось нечто схожее с рыжей взбесившейся кошкой. Тонкими кинжалами-когтями, зажатыми между пальцев, жена одного из поверженных магов — как позже узнал Наратзул — полоснула ему по горлу, и ощущение липкой горячей крови, затекшей ему за ворот, стало последним, что помнил Великий паладин.       Служитель Тира.       Его избранный.       Лучший из лучших, единственно достойный, непревзойденно сильный,       самый глупый, невнимательный, беспечный гордец.       Так, собраться.       Еще до того, как стиснутые зубы Наратзула скрипнули, он уже призвал призрачный клинок и, метнув перед собой волну огня, рванулся вперед. У первого пирата на его пути не было шансов, ровно как и у второго ублюдка, чья посеченная шрамами обветренная рожа глупо вытянулась за мгновение до того, как призрачный клинок вошел ему под ребра. Сзади кто-то толкнул его, но Наратзул вовремя развернулся и полоснул — третий прилег аккурат со вторым. С четвертым вот были проблемки.       Четвертый пират внезапно оказался тем самым магом, что уложил команду «Ловчего» в трюмы. Сочтя Наратзула непроходимым идиотом, маг претворил было обездвиживающее заклятие, однако бывший Великий паладин был готов к этому и поскорее рассеял облако. Он ударил в ответ снопом пламени — пират отшатнулся, прикрывая обожженное лицо рукой, и вот тут-то…       Кажется, клинок Наратзула остановился от горла мага на минимальном расстоянии. Еще совсем немного, и он вонзился бы, если бы сзади Наратзула кто-то не приложил чем-то неимоверно тяжелым и стальным. Во взоре бывшего Великого паладина зажглись огненные звезды, из горла вырвался крик, но уши его уже ничего не слышали за непроницаемой стеной подступившего звона. Конечно, он не помнил, как падал на доски причала. Не помнил, как маг припечатал его сверху каким-то болезненным и жгучим заклинанием. Не помнил боли.       Помнил, где-то грохотала канонада, словно три корабля у грота отстреливались от нападения, шумел прибой, и в навязчивом шелесте и грохоте повторялось бесконечное: гибрис, гибрис, гибрис, гибнешь, гибнешь, гибнешь.

***

      — …обычных пиратов. Что за вздор! Серьезно? И этот недоумок служил Тиру? Чем? Вино подносил? Выливал ночную вазу? Натирал Тиру спину в купели?       Нежной ладонью Наратзулу закрыли ухо. Второе не пришлось — он и так лежал боком на коленях Мириам. Это помогло. Теперь тирада звучала как будто из-за закрытого окна.       — Поверить не могу в это. Надо его как-то вернуть в сознание, верно? Хотя была бы моя воля — я бросила бы его здесь в назидание. Ну, или для проверки. Если он настолько умен и могуч, как мнит себя, то благополучно приползет в Треомар без нашей помощи. А если не приползет… то на кой хуй он нам нужен?!       — Кто бы говорил, Альме.       Теплый летний ветер ворвался в комнату и легонько разворошил Наратзулу волосы. Не открывая глаз, он попытался убрать одну щекочущую нос прядь, но не смог пошевелиться так, словно руки его стали мраморными глыбами.       — Ладно, я не злюсь, Ооран. Напротив, я крайне благодарна и тебе, и недоумку Тира за то, что он отвлек пиратов и я смогла их нашинковать, ха! Хотя скажу сразу, чтобы не было недопониманий: не стоило! У меня все было под контролем! Я справилась бы сама!       — Как-то не похоже. Они связали тебя и избили, Альме. Моряков обездвиженными свалили в трюм. Рулевого и первого помощника убили. Подготовили ловушку для тех, кто пойдет к тебе на помощь. Если это «под контролем», то каков в твоем понимании хаос?       Мириам погладила Наратзула по голове, как кота, и тот блаженно улыбнулся.       — Что ты, Ооран! Я справилась бы с ними. Я — дочь пирата и бандитки, у меня такое в крови. Да! Я специально позволила себя увести и связать, чтобы разузнать их планы и найти предателя, а после — подгадать момент и зарубить их спящими. А команда была в безопасности в трюме, не говоря уже о корабле… Да, моих мальчишек жаль, конечно, но вести корабль в порт я могу и сама, без рулевого.       — Альме. Что ты такое несешь, адмирал? Нас спасло только то, что мне хватило ума взять два сопровождающих корабля. Если бы не они, «Алтею» тоже увели бы вслед за «Ловчим». Это была пиратская засада, если ты не поняла. Они думали, что тебе на подмогу пойдет только одно судно, поэтому готовились захватить второй корабль и сделали для этого всё. Вдобавок к убитым морякам мы могли лишиться двух флагманов, Альме, — и ради чего?       — Ооран…       — И если бы не мы с Наратзулом, то тебя зарезали бы, и ты своей тупостью унесла бы на дно еще множество других людей!       — Пфф, с Наратзулом… Ага, особенно Арантеаль помог. Тем, что он упал и пираты начали через него спотыкаться!       — Тебе смешно, Альме?       Все стихло. Мириам лишь усмехнулась и поцеловала спящего Наратзула, вынуждая его открыть глаза — и встретить не розово-желтое эрофинское утро, а темный могильный свод влажного, просоленного грота, который гасил вой бесноватого шторма снаружи. Это — и сверкнувшее в ладони обеспокоенного Оорана исцеляющее заклинание — немедленно привело бывшего Великого паладина в чувство. Он судорожно вдохнул ледяной воздух, словно отродясь не дышал, и огляделся, обнаружив себя лежащим в луже крови.       Чьей, интересно?       — Вставай. — Ооран протянул ему руку, и Наратзул не стал отказываться. — Сегодня явно не твой день.       Вместо того, чтобы поинтересоваться исходом стычки, Наратзул смог лишь что-то невнятно пробормотать о благодарности.       — Я серьезно, — продолжала тем временем Альме. Сфокусировав на ней взгляд, Наратзул увидел, что на адмирале китель порван так, словно она поучаствовала в сражении с котами, а правую щеку ее рассек глубокий порез. Ее длинная золотистая коса кое-где была уродливо пропитана кровью и чем-то черным, вроде дегтя. — У меня все было под контролем, хочешь верь, а хочешь не верь! Я специально пошла на «Ловчем», специально в этот день, для того, чтобы…       — Скажу сразу, — перебил ее Ооран, все еще придирчиво оглядывая многострадальный затылок Наратзула. — Я тебе этого не прощу. Не в этот раз.       — Ооран! — воззвала адмирал, сложив руки почти молитвенно. — Умоляю, выслушай, там целая история. Да, сплетники сожрали мою выдумку о найденном Зиндро, которую я специально для них и придумала. Для них — и для Керика, моего вероломного подручного! Послушай, я была уверена, что кто-то сливает информацию о наших кораблях — так же, как кто-то продал Ягалу историю о сидящем под Связующей башней синистропе. Чтобы это проверить, я скормила Керику ложные сведения и вышла в море — и именно так и получилось: стоило мне подойти к границе, на меня немедленно напали. Выходит, мальчишка кому-то продал свою задницу, и сожри меня кракен, если это не южане! Южане связаны с этими пиратами! Нас предали!       Ооран выразительно глянул на выход из грота.       — Что? — недоуменно переспросила Альме.       — Кракена высматриваю. Который теперь тебя сожрать должен, — ответил он.       — Ты не веришь мне? Ты… не считаешь, что это южане?!       — Альме, я считаю, что ты совершила ужасную ошибку. Ты вышла в море без разрешения, без полной команды, чуть не угробила моряков, «Ловчего», «Алтею» и себя в придачу по одной причине: ты зациклилась на южанах и видишь врагов не там, где они находятся на самом деле. В данном случае пираты просто увидели в тебе легкую добычу, каковой ты и была. А южан в этой истории не было и нет.       — Южане есть! — выпалила Альме, и в ее глазах загорелся самый настоящий ужас. — Кто это еще может быть!       — Среди них, — Ооран обвел жестом разбросанных тут и там пиратов, — ни одного южанина. Норманны сплошь, несколько алеманнов и парочка этерна.       — Но подождите, — вмешался Наратзул, горячо желая выгородить Альме. — Но как же тогда старина Керик? Он ведь как-то передал пиратам то, что Альме пойдет одна. Значит, у него есть покровители. А если они у него есть, то почему бы им не быть южанами?       — Потому, что они не получают никакой выгоды с этого? — иронично спросил Ооран. — «Сведения о наших кораблях» они получают со своих постов — только южанам сведения эти без надобности. Альме, мне жаль. Я разрешу тебе довести «Ловчего» до порта, но потом можешь распрощаться с ним.       — Ты меня разжалуешь? — хрипло спросила Альме.       — Да.       — Из-за этой херни?!       — Это не херня. Это результат твоей мании, из-за которой погибли люди.       — Мании?! У нас, блядь, крыса в портовом управлении, которая кому-то нас продает задешево, — и это факт! Позволь я распотрошу Керика и узнаю, на кого он работает, и тогда ты поверишь мне!       — Надо сначала расспросить этого Керика, — закивал Наратзул, придавая своему голосу максимально уверенный тон. — И уже потом делать выводы о виновности Альме. Если крыса существует, то логичнее не рубить сплеча.       — Не лишай меня моря, — взмолилась Альме. — Ты же знаешь, что будет со мною. Ты же любишь меня.       — Ладно, — после некоторого размышления вздохнул Ооран, неуверенно взглянув на Наратзула. — Я пожалею об этом, но так и быть. Наратзул прав, сначала расспросим твоего подручного, а затем решим твою судьбу.

***

      Обратный путь на кораблях был таким же долгим и утомительным. Не помогли даже навигационные руны, которые переносили корабли на небольшие расстояния, экономя время, — на большие просто не могли из-за настохреневшего, бешеного шторма. Ооран не хотел уводить магов и Альме через порталы, чтобы не бросать корабли без защиты, хотя защита в итоге и не понадобилась: те пираты, что выжили после боя у грота, больше не рискнули нападать.       Пару раз впередсмотрящий на «Алтее» предупреждал о каких-то кораблях, что обступали их то с запада, то с севера. Они кружили, как стервятники, скрываясь за вуалью бури, но в итоге ни один пират не приблизился к четырем треомарским суднам в полном вооружении.       И хорошо, решил Наратзул. Силы почти оставили его, чародейская лихорадка нещадно жгла виски, голова болела от травм, а на душе было херово. Не столько от сложившейся ситуации, сколько… от осознания собственной беспомощности. С Альме на «Ловчем» было не поговорить и не придумать заранее, как выгородить свою лучшую игровую фигурку. Потому Наратзул стал отчаянно придумывать, как быть без нее, и эти тяжкие размышления повергли его в еще большее смятение.       Швартовались в слепящей круговерти дождевых брызг, морской пены и озверевшего ветра — мастерству капитана «Алтеи» можно было лишь восхищенно удивляться. Когда Наратзул сошел на берег — с великой радостью и облегчением! — ему в какой-то момент показалось, что он ступает по глубокому вязкому снегу, а тело его словно покинули все силы. Суша не только была обнадеживающе твердой, не шаталась, не норовила утечь под ногами и предать в самый опасный момент — но и словно опустошала. Наратзул едва поборол сильное желание лечь прямо на причале и поплелся за остальными, напоследок глянув через плечо на пришвартованную «Алтею», чей величавый силуэт уже потонул в непроглядной завесе непогоды.       Серое, безрадостное утро нехотя проникло сквозь окна на первом этаже здания, которое здесь все называли «комендатурой», хотя по факту это была ставка начальника порта. Наратзул бессмысленно поглядел на затеплившийся на улице свет и лишь хмыкнул. Молчащая рядом с ним Альме всхлипнула. Олиэнн, что демонстративно отсела от адмирала на значительное расстояние, неслышно вздохнула и взглянула на своего призрака: тот сначала бесстрастно взирал на нее и наконец с грустной нежностью коснулся лица своей жены. Олиэнн поморщилась и тихо зашипела от боли. Лицо ее было заметно обожжено в бою, который Олиэнн пришлось вывозить одной, без Наратзула, глупо провалявшегося в гроте без чувств.       — Все нормально, — пробормотала она больше себе, чем призраку, и, коснувшись амулета, изгнала Лестера прочь.       Пригорюнившийся начальник порта, который периодически нет-нет да и перешептывался с адъютантом генерала, молодым этерна по имени Арелдор, спросил, глядя на Олиэнн:       — Может, вам нужна помощь, госпожа?       — Нет, — горестно ответила Альме, думая, что обращаются к ней.       Олиэнн фыркнула.       На улице, кажется, было еще несколько гвардейцев — Наратзул отчетливо слышал их голоса и звон доспехов.       В Кире…       Ой, да в бездну воспоминания о Кире! Да, там тоже пришлось объясняться и отползать от ответственности за свои промашки, как змея от разгоревшегося костра, но удалось же в итоге! И здесь удастся. Здесь даже судят-то не его!       — Эй. — Наратзул легонько задел локтем Альме. — Я уверен, что все подтвердится. Тебе нечего бояться.       — Я боюсь не этого, — покачала головой адмирал.       — А чего?       — Того, что если сейчас мне не поверят, то крыса будет вредить и дальше. Я… Я столько старалась, чтобы южане знали свое место, чтобы не допустить повторения произошедшего в Вар-Верлене, и… и чего таить, я не простила южанам смерть моего отца. А теперь…       — Не будет крыса вредить — Ооран не допустит. И с тобой все будет хорошо, Альме.       — Ага, как же, — еле слышно произнесла Олиэнн.       — Помолчала бы ты, тетенька, — уничтожающе поглядела на магичку Альме. — Тебе бы задаться вопросом, для чего южане недавно угрожали нам, выпрашивая запертого под твоей Связующей башней синистропа. А не сидеть тут и сокрушенно цокать!       — Я без тебя разберусь, — непроницаемо ответила Олиэнн.       — Кем бы ни была крыса, без сведений от магов башни она не смогла бы сделать ничего, — продолжила стращать Альме. — Так что это ты виновата, хреномагистра.       — Знаешь, — вздохнула Олиэнн, — если бы ты сказала мне это лет тридцать назад, я заставила бы тебя подавиться собственными зубами, лодочница. А сейчас я вижу, что эта бравада — лишь прикрытие твоего ужаса. Но ничего, дитя. Ничего. Я надеюсь, скоро это перестанет быть твоей проблемой.       — Ты… — прошипела было Альме, но Наратзул упредил ее, коснувшись холодной, грубоватой ладони:       — Спокойно, еще ничего не известно.       Альме воззрела на него со злостью, но во взгляде ее, нарочито дерзком, плескалась беспомощность. Такая же, как у него самого сегодня, должно быть, когда он летел через всю палубу, отброшенный магическим залпом пиратов.       — Знаешь… — Альме отвела взгляд в дощатый пол. — Оорана очень легко убедить кого-нибудь простить. И невероятно трудно уговорить его наказать виновного, даже если вина как на ладони.       — Именно поэтому ты до сих пор на флоте, дорогуша, — не преминула явно нарывающаяся Олиэнн.       — Именно поэтому, — сквозь зубы продолжила Альме, — я боюсь, что он просто пощадит Керика. Отпустит его на все четыре стороны. А я… А я останусь отвечать за этого мудака.       — Ну, — протянул Наратзул, — это маловероятно.       — Это очень вероятно, потому что доказать его связь с южанами будет крайне трудно, — продолжила Альме. — По сути, кроме моих домыслов, ничего и нет, а нападение пиратов может выглядеть как простое совпадение.       — До тебя начинает доходить, девочка, — усмехнулась Олиэнн. — Ну надо же. Вот бы раньше! Возможно, тогда у грота мне не пришлось бы в одиночку защищать от залпов три корабля, что вверены тебе, госпожа адмирал!       — Знаешь, что! — вновь вспыхнула Альме, обратившись было к исходящейся ядом магичке, но тут дверь в кабинет начальника порта, где допрашивали Керика, открылась и показавшийся на пороге Мериан Лотерин приковал к себе внимание присутствующих. Наратзул не без злорадства отметил, что генерал нервно потирает свои сбитые в кровь кулаки.       — Арелдор, — решительно произнес он, и адъютант подхватился, как водой облитый, — тащи его к херам в камеры предварительного заключения.       Наратзул отлично слышал, как Альме с облегчением выдохнула.       — Есть, — щелкнул каблуками адъютант и с энтузиазмом рванул в кабинет, чуть не натолкнувшись на выходящего Оорана. — Ой, прошу простить.       — Признался?! — на выдохе спросила Оорана Альме.       Тот, помолчав, лишь ответил ей:       — Остаешься.       — О боги, боги! — взвизгнула Альме.       — Такое ощущение, что для тебя это сюрприз, блондиночка, — фыркнул Мериан. — Ты ведь сама указала на бедолагу, разве нет? У паренька, как оказалось, секреты все же были. Это как минимум.       — А что я говорила! — ликовала Альме.       — Олиэнн, идем со мной. — Ооран открыл портал, и бросившая на Альме полный презрения взгляд магичка покорно последовала за ним.       Когда портал погас, Альме бросилась к Мериану и совершенно бесстыже обняла его, прижавшись к его груди. Наратзул лишь криво усмехнулся и проводил взглядом закованного к кандалы парнишку по имени Керик, из которого сделали отбивную не хуже той, что была приготовлена из пирата на «Алтее».       — Что он сказал-то? — спросила генерала Альме, нехотя выпуская его из объятий.       — Керику платил какой-то местный хуй, — ответил Мериан, отстраняясь. — Он лица его не видел и встречались они всегда в разных местах Треомара, но твой помощничек полагает, что это был этерна. Я переспросил — ну, настойчиво так переспросил… — Генерал вновь потер кулак, оцарапанный явно зубами Керика. — Однако, судя по всему, мальчишка действительно не знал личности связного, а послания от него получал в условленных местах.       — Что за задания ему давали? — спросила Альме. — Убить меня, да?       — Блондиночка, если бы Керик должен был тебя убить, он убил бы, — Мериан поморщился, — еще в ту ночь, когда ты затащила его к себе домой. Нет. Ты ему была нахер не нужна.       — Чего?! Но… как же пираты… засада… южане, которые мстят мне за Вар-Верлен и разгром Остиана!       — Альме, заканчивай с фантазиями. Никто тебе не мстит. По крайней мере, нынешние остианские сектанты тебе наверняка благодарны и за разгром, и за то, что ты превентивно наподдала их оппонентам.       — Ты ничего не понимаешь, Мериан!       — Это ты ничего не понимаешь. Блондиночка, ты только что продала своего помощника за то, чтобы остаться на должности, так что молчи уже. Старший брат Керика — архимаг Кругов. Это Керик передал связному информацию об остианском синистропе — да, том самом, что сидит под башней, и да, это по наводке Керика сюда недавно нагрянули те южане. Они явно готовят Треомару какую-то большую пакость. Не знаю уж, ради синистропа они все это затеяли на самом деле или нет…       — Этого не может быть, Мериан! — воскликнула Альме. — Я была уверена, что Керик передает южанам совершенно иные сведения! О судах, о грузах, о вооружении, о сделках, блядь! Почему…       — Потому что такие вещи, блондиночка, надо обсуждать всем вместе, — жестко перебил ее Мериан. — Если тебе что-то «кажется», то надо говорить Оорану и мне, а не убегать на флагмане одной хер знает куда! Плохо, что мы теперь этого связного будем ловить до второго Ворана. Если бы ты не занималась сумасбродством, а просто тихо указала бы нам на своего помощничка, он и тявкнуть не успел бы, как мы уже размотали бы этот клубок.       — Ты меня обвиняешь?! — ахнула Альме. — В своей нерасторопности? Вот и лови, да, Мериан, потому что это твоя работа! И не надо…       — Пошла нахрен, — прошипел генерал. — Видишь вон того мальчишку?       — И что? При чем здесь Наратзул?       — При том, что если он окажется пустышкой и Ооран погибнет в Зеробилоне, то я стану твоим королем. — Мериан ощерился, как рычащая псина, а в глазах Альме мелькнул настоящий страх. — И поверь, за подобные выходки ты получишь лишь то, чего заслуживаешь, блондиночка.       — Ой, — скривилась Альме нарочито иронично, — боюсь до ужаса. Но что-то подсказывает мне, что ты меня не тронешь. Только если я позволю.       — Между нами больше не будет ничего.       — Неужто? После разрыва со своей менестрелькой ты решил обрести святость, Лотерин? Поздновато, тебе не кажется?       — Увидишь, — вкрадчиво ответил Мериан и поскорее покинул ставку, задев плечом зазевавшегося начальника порта.       — Вот поганец, — сплюнула Альме. — Знаю я его: ему, пустоголовому, лишь бы припугнуть. Хотя он сам в ужасе от… своих перспектив.       — А я вот верю именно тебе. — Наратзул возник за ее спиной тихо, как призрак, и адмирал, вздрогнув, обернулась. — Мы ведь с тобой были свидетелями тому, как во дворце южане попытались заполучить синистропа, и знаешь…       — Что?       — Это выглядело комично. Как представление в театре, да еще и плохо поставленное.       — Что ты имеешь в виду, Наратзул?       — Если бы их целью был синистроп, Альме, — он осторожно заправил ей за ухо тонкую прядь ее волос, — это не смотрелось бы как попытка отвлечь внимание от чего-то более важного. А самое важное, что есть в Треомаре, как известно, это флот. Поэтому я считаю, что ты всецело права, и Керик либо сам не знал, либо его плохо отделали, но южане действительно охотятся именно на тебя.       Наратзул с удовлетворением наблюдал за тем, как в просветлевшем взгляде Альме расцветают сначала понимание, затем — согласие, а после — неприкрытое заискивающее дружелюбие. Кажется, план работал. Несмотря на весь кошмар прошедшей ночи, план работал!       — Я рада, что ты поддерживаешь меня, — заинтересованно кивнула Альме. — И рада, что ты способен мыслить рационально, в отличие от всяких… Я слышала, ты будешь много работать с магами, верно?       — Да, миледи. Мы будем строить второе солнце. Сразу после Зеробилона, надеюсь.       — Как мило. Так вот, не мог бы ты…       — Конечно, Альме. Я присмотрю за теми, что так или иначе может быть связан с южанами, и сразу буду говорить об этом тебе. Чтобы ты была готова дать отпор. И… естественно, я защищу тебя от любого посягательства. Ты не останешься одна, ни за что.       Ай, кажется, в последней фразе он переиграл: надо было говорить не столь томно и вкрадчиво, потому что теперь казалось, что он подлизывается. Хм… Но с другой стороны, адмирал была всецело очарована, а значит, все правильно, это нужная концентрация лести.       — Спасибо, — ответила Альме, смерив Наратзула скользким взглядом. — Я буду знать.       Наратзул улыбнулся. И — еще восторженней, когда Альме перед уходом еще раз оглянулась на него.