Школа №13

И снова раздражающий звон будильника... Вблизи слышу его только второй раз, но уже хочу выбросить эту "вещь" в окно. Когда наступило второе сентября? Зачем мне в жизни школа? В чём смысл жизни? М-да, в 6 утра так и тянет пофилософствовать при том, что я к этому не очень склонен. Интересно, сколько уже звонит будильник? В конце концов, когда режущий уши звук длился минимум 3 минуты подряд, я встал и выключил предмет из ада. Кто из моей много-не-уважаемой семьи обо мне так "заботится"? Я же точно не заводил будильник – зачем он нужен? Наверное, не отец. Ему настолько плевать, что он вчера даже не узнал о моём внешнем виде на "линейке", если так можно назвать час-два нахождения в классе. Вот и хорошо, и без него проблем хватает. Особенно, если вспомнить тот злосчастный листок, при виде которого пробивает одновременно на смех и на рвотный рефлекс. Надеюсь, Франция всё-таки не видела его содержания, а то конец мне от Германской Империи. Умываясь, думал, можно ли опять пойти в школу в моей нацистской форме – мне в ней как-то удобнее. Или не играть с судьбой? Хотя, я не буду Третьим Рейхом, если не появлюсь в ней снова. Просто надо постараться не попасться на глаза директору. А Франция... Поистерит и успокоится. Под храп Веймара из соседней комнаты я быстро надел рубашку, китель, брюки и фуражку. К счастью, строительной пыли на них не было. И куда же без железного креста? Наскоро перекусив, я хотел уже идти в школу, но вспомнил, что сегодня понедельник и семь уроков. Да ладно, у нас каждый день минимум по 7 уроков, а три дня в неделю – вообще восемь. Что там на сегодня брать надо? Алгебра, геометрия, русский... Стоп, а зачем мы русский проходим? А, точно, школа же с уклоном на русский. Физика, обществознание – узнаю хоть, что это за урок. Английский и какой-то предмет, где каждый раз проходят отдельный язык. Интересно, у него название есть? Теперь осталось только найти тетради по этим урокам и засунуть всю кучу учебников в портфель. Точно, я же тетради не подписывал... Ладно, в школе подпишу. Над учебниками вчера тоже не сильно заморачивался: просто черканул в поле имени свастику – думаю, и так догадаются. Ну, вроде всё собрано. Портфель весит тяжелее, чем я, – ничего необычного – Веймар до сих пор спит; Империя или заперся в своём кабинете, или по делам ушёл. Проверять не хочу. Дорогу до школы помню, так что и без карты справлюсь. Можно выходить. * * * На каком моменте я свернул не туда?! Это в прямом смысле: я непонятно куда завернул и сейчас на какой-то незнакомой дороге. Благо, память у меня не настолько короткая, чтобы забыть, каким путём я пришёл сюда. Брр, не нравится мне это место... Заброшенный маленький магазин с выбитыми потемневшими стёклами, оборванными рекламами и рисунками, всё равно стёршимися, сразу бросался в глаза. С моего ракурса можно увидеть, что дверь снята с петель и валяется на дороге, косящей под времена 16-17 века. Дощатый пол, поросший некой гадостью, местами обвалился, открывая под собой подобие подвала, где иногда хранились продукты. Надо будет предложить Союзу сюда сходить – он любит по заброшкам лазить. Главное, не забыть, где это место находится. Вокруг расположены одноэтажные дома, которые тоже тут стояли, казалось, со времён динозавров. В основном все они были прогнившие, деревянные, с поросшими мхом крышами – кирпича нигде не встретишь, по крайней мере, я не заметил. Про ограждающий забор никто не слышал: бери и заходи. Но стёкла у этих заброшек выбиты не были, а по закрытым ставням могло даже показаться, что там кто-то жил. В компании Союза здесь будет определённо веселее. А сейчас надо возвращаться на главную дорогу и вспоминать, куда и где мне на самом деле нужно было повернуть. И так опаздываю уже. * * * Когда огромные часы над главным входом показывали 8:00, я гордо вошёл в белые психушечные двери. Переобуваться, к счастью, не надо – как будто кто-то в начале сентября берёт с собой сменку. Пару минут пришлось искать кабинет математики, то есть алгебры. Звонок прозвенел не так давно, но в коридорах всё равно не было ни души. Открывая дверь, я уже готовился никак не реагировать на все высказываемые в мой адрес тирады, однако их не последовало. В кабинете за учительским столом сидела и что-то говорила женщина – человеческая особь средних лет. Блондинистые вьющиеся волосы по плечи, кажется, являлись натуральным цветом. В отличие от учеников, одета в явно более удобные вещи, чем школьная форма. Одноклассники, по-моему, уже не были особо удивлены моим внешним видом. Очень часто об учителях математики я слышал только нелестное мнение. Но бывают же исключения? Эта преподаватель, когда я открыл дверь, повернулась лицом ко мне и, чуть откинувшись на спинку стула, уделила мне несколько секунд урока: – Опаздываем? Первый день учёбы – простительно. Проходи в класс, только имя скажи, я тебя отмечу. Серьёзно? Даже никаких тирад вроде «Ты не уважаешь мой предмет!» или «Ещё раз опоздаешь, в коридоре слушать будешь!»? Что ж, мне же лучше. С самого захода в кабинет я успел найти взглядом Союза – тот, видимо, заранее послал Чехословакию и сейчас находился один за предпоследней партой. На последней, положив голову на деревянную поверхность стола и прикрывшись каким-то романом, спал США. – Третий Рейх, – ответил я учительнице, проходя между двух рядов и усаживаясь рядом с другом. На этот раз место возле окна досталось не мне. Что-то пометив в своём журнале, преподаватель уточнила, новенький ли я, и после подтверждения быстро, словно выполняет скучную ненужную церемонию, представилась: – Меня зовут Ольга Алексеевна. Юлия Владимировна – ваша предыдущая учительница – уволилась, – не знаю, как ей, но мне этой информации для знакомства было достаточно. Теперь бы ещё её имя запомнить... – В восьмом классе вы в основном будете повторять темы, изученные в шестом и седьмом. А сейчас начнём. Откройте учебник на странице три... – Привет, тебе не сильно влетело? – спросил Союз, указывая на мою форму и одновременно открывая учебник. – Он даже не узнавал ничего, – фыркнул я, доставая книгу с надписью "Алгебра", а также ручку и карандаш из портфеля. – Поэтому дальше так ходить буду. – Да ладно, – усмехнулся СССР. – Уверен, ты продолжал бы ходить так, даже если бы тебе влетело. Получается, ресторан пока что открывать не надо? – Может и надо будет, если Франция найдёт все твои извращения, – честно ответил я, слегка нахмурившись. – Что ты там читал хоть? Дай ту книжку на время. А что? Интересно же! – Тема у нас лёгкая, – говорила учительница. – Сложение и вычитание дробей. Если кто-то не помнит, сейчас объясню. Числитель первой дроби складываем с числителем второй дроби, а знаменатель... М-да, тема для первого класса. Хотя, лица некоторых одноклассников, видневшиеся с моего места, выражали примерно «Это вообще что?». Один США продолжал спать, как ни в чём не бывало, а учительница или не замечала, или делала вид, что не замечает. Почему-то я больше склоняюсь ко второму варианту. – Я бы с удовольствием, – с довольной улыбкой ответил Союз на мою просьбу. – Только ты мне ещё три предыдущие не вернул. А одну из них отец недавно искал. Чёрт! Всё время забываю про них. Одну, по-моему, СССР мне вообще подарил. Ладно, пусть будет три. – Эм.. Ну... Я их честно принесу... – начал оправдываться я. А что ещё делать? – «Когда-нибудь лет через сто», – продолжил он. – Шучу, если не забуду, то завтра её найду. Буду ждать твоих впечатлений и готов побыть психологом, – "любезно" предложил коммунист ехидным тоном. – ...И если знаменатели у дробей разные, то вы приводите их к общему знаменателю, а дальше решаете по уже известной формуле. Всем всё понятно? – по лицам моих одноклассников было понятно, что в голове у них до сих пор играет лето, поэтому впитывать даже самую лёгкую информацию никто не способен. – Тогда начинаем решать. Номер 3, к доске... К доске Третий Рейх в честь имени, – чуть усмехнулась учительница, имя и отчество которой я уже успел забыть. Что ж, придётся оставить благодарности Союзу на потом, а сейчас пойти решить эти четыре примера. В принципе, вроде все лёгкие, хотя эти буквы сокращать непривычно – всё-таки цифры роднее. Интересно, хоть кто-то поймёт мой арийский почерк? Простояв возле доски минут десять и почти засыпая, я наугад зачеркнул какие-то буквы. Мы что, на латинском языке сейчас? Ладно, плевать – главное, что поставили не 2 и не 3. Мне-то на оценки всё равно, но нудный разговор с Германской Империей, если ситуация будет слишком плохой, обеспечен. Пока мы с Союзом "бесшумно" вырывали листы из тетради, делали из них самолётики и пускали их в открытое окно, напротив которого сидели, – кстати, оно было без сетки. Как интересно: а это "правилами безопасности" не предусмотрено? – учительница успела вызвать нескольких моих одноклассников. Убедилась в том, что все мысленно до сих пор на каникулах, поэтому ставить ничего не стала. Наконец, когда все уже подыхали от скуки, а США видел пятый сон, прозвенел звонок. Наконец-то. Есть десять минут свободного времени, а ведь впереди ещё 6 уроков... * * * Да неужели я смог дожить до последнего урока? Ну наконец-то. Только начали учиться, а мне уже хочется взорвать школу. Глаза слипаются, мозг работать отказывается, пальцы болят. Я бы с Союзом ушёл с этого последнего урока, но интересно узнать, что это за предмет такой, где мы будем разные языки проходить. На физике, что была 4-ой, пришлось смотреть на лицо Франции. К счастью, она, кажется, не видела содержимое легендарного листика, потому что ни на меня, ни на Союза внимания не обращала, монотонно рассказывая новую тему и изредка пытаясь расшевелить одноклассников разными вопросами. Надеюсь, русский всегда будет проходить так, как сегодня: учительница просто ушла на всё время к директору, оставив класс в нашем распоряжении. Мы смогли поиграть в волейбол физкультурным мячом. Что он делал в кабинете русского – неизвестно, да и не важно. Правда, когда я случайно сбил этим мячом полдоски, пришлось прекратить игру и наскоро приклеить недостающую часть скотчем. Надеюсь, не заметит. Обществознание сильно разочаровало. Я думал, мы будем какие-нибудь манипуляции проходить или «Как правильно морально убить страну», а мы экономику проходим. Скучно. И записывать много надо... Да сколько можно ждать?! Мы всем недоклассом уже около двадцати минут торчим возле закрытого кабинета, где должен проходить последний урок! Может всё-таки уйти? Чего стоять-то зря? Но когда я собирался предложить это Союзу, со стороны послышался приближающийся стук женского каблука. Кто бы это ни был, шёл он явно не торопясь. Через несколько секунд перед нами предстала Франция в белой блузке и чёрной длинной юбке, с безмятежной улыбкой на лице и какой-то тёмно-коричневой папкой в руках. Увидев нас, стоящих возле запертого кабинета, она слегка удивилась: – А вы что тут делаете? Какой у вас урок сейчас? – Новояз, – быстро ответила Чехословакия, сразу подбираясь ближе к классной руководительнице. Так вот как называется этот предмет. А что, хорошее сокращение, легко запомнить. Несколько секунд на лице Франции была видна напряжённая работа мысли, а также недоумение. Наконец, до неё, кажется, дошло, и недоумение сменилось изумлением. – Точно, я и забыла.. – пробормотала учительница. Классно! Она забыла, а мы здесь стоим уже двадцать минут. Только не говорите, что у нас сейчас с ней урок. – Давайте, заходим в кабинет, ещё полурока у нас есть. С этими словами Франция подошла к двери и, убедившись, что кабинет закрыт, отправилась к охраннику на первый этаж за ключом. Ну за что? Лучше бы мы с Союзом ушли. Пока её не было, ко мне успел подойти этот.. как его.. Чайник, в общем. И поинтересоваться, знаю ли я значение руны, изображённой у меня на флаге. Конечно я знаю значение свастики: и жизнь, и благополучие, и процветание, и оберег. Прямо полный букет. И символ солнца впридачу – естественно, я ведь то ещё «солнышко». Когда классрук, наконец, вернулась с ключом, я даже не догадывался, сколько времени до конца урока оставалось. Мой недокласс прошёл в белый кабинет, ничем не отличающийся от сотни таких же по всей школе. Серьёзно, за сегодня я был в нескольких кабинетах – во всех стены, словно в психбольнице. Хорошо хоть пол, стулья и парты не белые. А вот насчёт досок не уверен, потому что именно в этом помещении она почти сливалась со стеной из-за своего специфичного цвета. Странно, обычно доски тёмно-зелёные. Ладно, плевать. Все уселись на места. Я надеялся на то, что мы "тихо" посидим, ведь до конца урока, судя по настенным белым часам, оставалось десять минут. Но Франция, видимо, не разделяла моего мнения: – Времени у нас достаточно, – ангельски улыбаясь, начала она. – Поэтому достаём листочки и пишем сочинение на тему «Как я провёл лето»... – М.. – донеслось с парты позади нас с Союзом. Да ладно, США впервые не спит и не читает свой роман на уроке. – А дату ставить надо? – Да, – ответила учительница. – А тему надо писать? – Да. – А подписывать надо? – Да. – А писать ручкой? – США! – А?.. – Выйди из класса! Лучше сразу к директору! – А что я сделал? – с искренним недоумением спросил Америка. За сегодня он ничего не сделал, только спал и пялился в роман, как наркоман. – Сочинение пишем на французском языке, – игнорируя этого тянущего время гения и снова нацепив дружелюбную улыбку, пояснила Франция. – Но, мисс Франция, до конца урока семь минут, – неуверенно возразила Австрия. – Ничего, я не буду требовать сильно много, – улыбнулась ей учительница. – Вам надо написать минимум 150 слов. Мои одноклассники, как и я, сначала подумали, что она шутит, но, кажется, это не так. Она сама это подтвердила словами: «Не смеёмся, начинаем работать». Какие, к чёрту, 150 слов?! Я это на родном языке не напишу за такое время, а насчёт русского и, тем более, французского лучше промолчу. – Да она охуела... – невольно вырвалось у меня, к счастью, довольно тихо. В это время все, кроме Союза, меня и решившего без спроса выйти из кабинета США, начали писать злосчастное сочинение. – Полностью согласен, – ответил коммунист. – Я весь французский забыл, так что не буду это сочинение делать, – он откинулся на спинку лавки. – Я по-французски знаю только, как будет «Привет», «До встречи», «Я тебя люблю» и «Хочу есть». Мне это в сочинении написать? – вспоминал я собственный словарный запас французских слов. – Напиши, – усмехнулся Союз. – Посмотрим на её реакцию. – Сам и пиши, – буркнул я, скрестив руки на груди и скатившись чуть вниз по лавке. – Так, предпоследняя парта первого ряда! Не болтать, сейчас рассажу, – послышался голос с учительского места, где Франция, скинув бумаги, заваривала себе чай. – Да как за такое время можно что-то успеть?! – тихо прорычала сидевшая за партой перед нами Японская Империя, швырнув ручку об стол. – Я здесь катаной всё разнесу, если мне 2 поставят. – Не наговаривай, за такое время можно много сделать... – подняв указательный палец вверх, заумным тоном начал Фашистская Италия. – Ты вообще три слова написал, умник, – зашипела на него ЯИ. В это время прозвенел звонок. Ура! Я свободен! Наконец-то! – Итак, урок закончен, сочинения сдайте на край стола, оценки скажу в следующий раз. Все свободны, – попрощалась Франция и вышла из кабинета, предварительно допив чай и оставив кружку на столе. Кто-то был расстроен, потому что – как удивительно – не успел доделать сочинение; большинство справедливо возмущались тем, что их заставили писать работу на 150 слов за семь минут... Я же просто радовался, что учебный день без "ч", наконец, закончился. Мы с Союзом быстро ушли, по дороге домой решив прогуливать большинство таких уроков. Мой коммунист достаточно пробыл в школе, чтобы знать, сколько оценок нужно для "аттестации". Хотя бы на три урока в четверти придётся ходить. Жаль. Когда я вернулся домой, ни Веймара, ни отца не было. Вот и хорошо, за внешний вид отчитывать некому. Франция как раз упорно не замечала моей прекрасной формы, а с директором я не пересекался. Ещё несколько дней точно можно будет проходить так. Чёрт, ещё же уроки делать... Хотя ладно, плевать, всё равно их никто не проверяет, наверное. Лучше займу единственный в доме телефон, каждые пять минут напоминая Союзу про книжку, откуда он узнал все извращения. Интересно же!