Список из десяти

      Гэто провел парня в свой кабинет – у него не было ни сил, ни желания подыскивать более подходящее место для разговора. И потом, у них было множество сеансов и важных разговоров здесь, так что, глядишь, беловолосый засранец, вытянувший из него все жилы, и не помрет, оказавшись там снова.       Годзё, впрочем, вроде как даже чувствовал себя относительно в своей тарелке – словно и не прошло этих полугода, он вальяжно зашел и плюхнулся на “свой”, как он его когда-то называл, диван, и вытянул свои километровые ноги по старой привычке. Ощущалось, как давно забытое старое. Сугуру поглядел на своё рабочее место, затем на кресло терапевта – и в итоге решил опуститься именно в последнее, после чего перевел нетерпеливый взгляд на Сатору. В груди сжимался узел волнения, хотелось поскорее во всём разобраться.       – Не буду ходить вокруг да около, – сразу начал тот, поймав его зрительный контакт, – в спортклубе я встретил своего бывшего, из-за которого пытался покончить с собой. Прости, что убежал, ничего не сказав… Это было выше моих сил.       Признание повергло Гэто в шок. Пускай он и предполагал такой поворот событий, пускай какая-то чуйка в его душе подсказывала, что так оно и было, но это казалось чем-то совершенно неестественным, слишком по-голливудски наигранным, и, конечно, гораздо проще было во всем обвинять самого себя и Сатору, нежели логичные обстоятельства, которые пришли ему в голову.       После слов Годзё повисло молчание, потому что врачу следовало переварить им услышанное. Обычно Сугуру не позволял себе курить в помещении, чтобы предметы не пропитались дымом, столь вредным для его пациентов, но на оставшееся рабочее время у него не было назначено сеансов, да и потом, он ведь главврач, может позволить себе такое в стрессовой ситуации или нет?!       Так что молодой человек достал из пачки сигарету, положил её в рот, поджёг кончик, и только после длинной и глубокой затяжки он поднял взгляд на Годзё, который всё это время смотрел на него во все свои небесно-голубые глаза.       – Почему ты сразу не сказал мне? – единственное что он смог выдать.       В общем-то, это был главный вопрос, который беспокоил Сугуру все это время. Вопрос доверия. Ясно, что у Сатору с этим имеются некоторые проблемы, и он это знал, не зря же был его доктором, однако, быть парнем не то же самое, и с этой позиции Гэто был сильно обескуражен случившимся.       – Я был шокирован тем, что твой тренер – это он… – нахмурился Годзё. Он теперь уже не поддерживал зрительный контакт, потому что, видимо, занервничал. Ясное дело, неприятно говорить про свою несчастную любовь.       – Тодзи?! – воскликнул Гэто ошарашенно, поперхнувшись. – То есть это Тодзи… – хрипло добавил он, не прочистив до конца горло.       Он замолк, не сумев сказать: “почти лишил тебя зрения”. “Довел тебя до такого состояния и до клиники”. Эмоции нахлынули на него стремительно, как весенний дождь, отчего он не смог усидеть на месте, встал и принялся расхаживать по кабинету, в дрожащей руке продолжая держать сигарету.        Сугуру очень хорошо помнил ту историю, которую с большим трудом вытащил из своего бывшего пациента. Даже слишком хорошо помнил. Он помнил, как у него тогда заболело сердце от того, что он узнал – то был первый звоночек зарождающихся чувств у врача к пациенту.       Тодзи Фусигуро – тот самый человек. Татуированный тренер со шрамом на губе. Он выглядел по-хулигански, можно было даже сказать, по-гангстерски, но обычно вёл себя прилично, и Гэто было слишком трудно представить, чтобы мужчина своим кулаком так сильно ударил Сатору, что… Но он помнил и размеры кулаков своего тренера.        Пазл сложился, но принятие… Принять это было не так-то просто.       Годзё следил взглядом за вышагивающим по кабинету врачом.       – Ещё раз хочу извиниться, что заставил тебя волноваться, – виновато поклонился Сатору. – Сейчас, да и в моменте тоже, я понимал, что поступаю неправильно, что ты беспокоишься, что так нельзя делать, но… В общем, ты имеешь полное право на меня злиться. Я хотел бы загладить свою вину, только не знаю как.       – Да тут нечего заглаживать… – вздохнул Сугуру и рухнул обратно в свое кресло, затушив сигарету в блюдце. Затем он схватился за виски и принялся их массировать. – Что я могу сделать? Ничего. Даже взять с тебя обещание, что ты больше не станешь так со мной поступать…       – Обещаю, что я буду очень и очень стараться так с тобой не поступать, – перебил его Годзё, а Гэто продолжил свою незаконченную мысль:       – Но я бы хотел попросить тебя вот о чем. Может быть, не сразу, но в перспективе. Считай, что это новый челлендж, – сделал длинную паузу Сугуру, а потом перевел взгляд на парня напротив. – Расскажи обо всем Масамити.       – Что? О чем? – сделал вид, что не понял Сатору.       – Обо всем. О нас с тобой, о себе, о Тодзи, если хочешь.       – Так ты не расстаешься со мной? – вскочил на ноги Годзё. В этот момент Гэто встретил его удивленным взглядом.       – Почему я должен расставаться с тобой, Сатору? – поинтересовался он мягко. – Ты думаешь, что первая же сложность в наших отношениях, которые изначально были не самыми простыми, приведет к расставанию? Что я брошу тебя только потому, что тебе нужно было время и личное пространство?       – Ну… – Годзё отвел взгляд, теребя край футболки взволнованно. – Наверное..? Чёрт, Сугуру, я не знаю… Я поступил по-свински, как мне кажется, но я правда не мог иначе…       Гэто подошел к нему и притянул к себе в теплые объятия со словами:       – Это не так работает, Сатору. Но обсуди это лучше и с Нанами-сэнсэем, хорошо?       Тот кивнул, обнимая парня в ответ, сжимая крепко. Он втянул носом запах, исходивший от смоляных волос Гэто и почувствовал, как в груди становится легко и тепло. Он не бросил его, хотя вообще-то мог бы, наверное.       Они бы могли стоять так довольно долго, если бы у Сугуру не зазвонил телефон. Пришлось разорвать объятия и быстро ответить на рабочий звонок. Годзё же тем временем так преисполнился, что решил сразу же по возвращении домой рассказать обо всем Масамити. Ну, может быть, не обо всем. Но по крайней мере о самом главном.       Гэто-сэнсэй повесил трубку и извинился перед своим парнем. Он сел на диван рядом с ним, показывая, что теперь они сидят на равных, и разговаривают не как “врач – пациент”, а как полноценная пара.       – Почему я вообще не могу забыть его?! – вдруг спросил Сатору довольно эмоционально. – Я имею в виду, уже скоро год, как я сижу на антидепрессантах и на терапии, почему я так реагирую на этого мудака? Я имею в виду… я ведь не должен был убегать, да?       – Должен или не должен – это неважно, ты не был готов к встрече с ним. Монстры просто так не исчезают, к сожалению, – сочувствующе сказал Сугуру, – они прячутся в самых темных уголках нашей души. Но есть и хорошая новость, их можно приручить. Просто продолжай терапию с Нанами, Сатору. Она идет тебе на пользу, это видно.       – Да ну прям, – усомнился тот.       – Я тебе как специалист говорю, – заверил его Гэто. – Хочешь всё обсудить?       Сатору хотел, и в том числе, чтобы как-то загладить вину перед своим любимым человеком. Он рассказывал о случившемся и о своих чувствах недолго, потому что всё сводилось в итоге к тому, что он не чувствовал в себе ресурса для общения, и пока Годзё говорил, Сугуру всё время гладил его руку у себя на колене. Сатору от этого было значительно легче.        Примерно спустя час сложилось ощущение, что всё обсуждено, и Гэто глянул на часы: оставалось ещё немного времени до конца рабочего дня. А ещё…       – Завтра пятница, у меня короткий день. Встретимся после работы? – предложил он.       – Ну конечно! – обрадовался Годзё, после чего подошел к своему, слава богу, парню и взял его за руки. – Спасибо, что ты есть, Сугуру.       – Нет, – сказал ему Гэто, – спасибо, что ты есть, Сатору. Обещай, что впредь мы будем поддерживать открытую коммуникацию, ладно? Больше никаких пряток.       И Годзё Сатору пообещал и сдержал своё обещание. ***       Вечером того же дня Сугуру позвонил в фитнес-клуб, в который ходил долгие годы, и отменил свой абонемент. Его знали, как уважаемого постоянного клиента, поэтому менеджер, конечно же, стал расспрашивать, а что случилось. Гэто свой гнев сдержать сумел, к тому же, он не собирался опускаться до уровня ребёнка и каким-либо образом мстить.        Просто врач знал, что теперь и шагу ступить в пространство фитнес-клуба, где работает Тодзи Фусигуро, покалечивший когда-то его парня, не сможет. И если, волею случая, так получится, что они пересекутся, то Сугуру вполне себе может опуститься и до рукоприкладства. А этого ему не очень хотелось.       Личный же контакт тренера он просто-напросто закинул в чёрный список, и на этом пока что инцидент был исчерпан. ***       В то же время Сатору был уже дома и сидел в своей комнате, взволнованно размышляя о том вызове, который бросил ему парень. Он какое-то время назад действительно размышлял о том, чтобы попробовать рассказать Масамити, если не обо всём, то хотя бы о чём-то… Хотя бы ответить на какие-то из его вопросов, наверное.       Собравшись с силами, Годзё поднялся и на ватных ногах отправился в гостиную. Яга смотрел вечерние новости и не сразу заметил нарисовавшегося в дверном проёме приёмного сына. Когда же заметил – тут же выключил телевизор.       – Что-то случилось, Сатору? – спросил он несколько взволнованно. Какая-то чуйка, да и поведение самого парня подсказывали ему, что что-то не так.        – Да, я хотел… поговорить, – выдавил из себя Годзё и прошёл в гостиную, расположившись в кресле напротив отца. – Хотел кое-что рассказать тебе.       Яга кивнул и весь словно напрягся. В этот момент Сатору взволнованно провёл руками по своим коленям, глубоко вздохнул, короче говоря, всем своим видом демонстрировал своё собственное напряжение.       – В общем… Я встречаюсь с Сугуру, – выпалил он, не глядя на Масамити, после чего тут же перевёл взгляд на своего приёмного отца. Ни единый мускул не дрогнул на лице мужчины, пока он смотрел на него в ответ. Пауза затянулась, и Сатору не выдержал. – Ты услышал меня, Яга?..       – Услышал, – ответил он, и его интонация не выдавала никаких эмоций. Это Годзё напрягло. – Я рад за тебя, мой мальчик.       Что-что, а с выражением эмоций у Масамити, судя по всему, было действительно неважно. Сатору сразу же разулыбался облегченно, чувствуя, что с сердца упал определённый груз.       – И ты не удивлён? – поинтересовался он осторожно. – В смысле, ты разве знал, что я бисексуал?       Тут, наконец-то, Яга снисходительно фыркнул.       – Конечно же знал, Сатору, – покачал он головой и слабо улыбнулся. – Может быть, я не самый лучший отец…       – Лучший! – перебил его Годзё недовольно.       – …но кое-что о своём сыне я могу сказать. И чёрт возьми, я знал, что тебе нравятся парни тоже. Скрывать не стану, я, наверное, надеялся, что традиционные отношения возьмут над тобой верх, ты женишься, и у меня будут внуки, но на самом деле самое главное, чтобы ты был счастлив.       Сатору был искренне тронут этим признанием. Он воспринимал своего отца как мужчину традиционных устоев, поэтому всегда сомневался в том, что тот примет его ориентацию. Однако Годзё догадывался, что много воды утекло за последний год, и вероятно, Масамити тоже пересмотрел свои взгляды на многие вещи.       – Ещё я хотел тебе рассказать… Ты знаешь… В общем, я был безответно влюблён в одного мужчину… – начал он своё признание, нервно теребя рукава своего худи. Яга смотрел на него неотрывно. – Тот мой инцидент с глазами связан с ним…       – Этот мудак что, причинил тебе вред? – гаркнул вдруг мужчина, отчего альбинос даже подпрыгнул от неожиданности. Его кулаки были крепко сжаты, а костяшки пальцев мгновенно побелели. Яга явно был в бешенстве от услышанного, а ведь он услышал так мало…       – Неумышленно, – тихо попробовал исправить его Сатору, а потом спохватился. Долгие часы сеансов с Нанами-сэнсэем всё же привели его к определённому принятию: тот случай был насилием. Отвратительным, нежеланным, спровоцированным им самим в какой-то степени, и всё же – насилием. Это Фусигуро не смог сдержать свою силу, это Тодзи причинил ему вред – и очень даже умышленно. – Впрочем, нет. Он сделал это вполне осознанно, – уверенно исправился он.       Губы Масамити скривились в какой-то мучительной эмоции, но он ничего не сказал, лишь тяжело и шумно переведя дыхание, словно свирепый медведь. Годзё немного жалел, что решил враз испортить вечер своему отцу, но изменить уже ничего было нельзя. Необходимо было довести всё до самого конца.       – Из-за несчастной любви я и хотел… Ну, ты понял… – и всё-таки, Сатору не смог произнести вслух “покончить с собой”. Это было слишком громкое выражение, словно взрыв среди ясного неба, поэтому он проглотил эту фразу. И так все было понятно.       – Я понял, – неожиданно тихо ответил Яга, разжав кулаки и утыкая своё грубое лицо в широкие ладони, словно умывался. Потом он вытер нос, шмыгнул им, и Годзё неожиданно осознал, что мужчина начал плакать.       – Яга… Ну Яга! – он подскочил к своему отцу и приобнял его, пока тот начал взволнованно трястись. Совершенно очевидно, что Масамити совершенно не был привычен к такому всплеску эмоций, но все равно не смог сдержаться.       – Всё нормально, – попытался успокоить его отец, но его голос дрогнул. – Я просто… господи, из-за какого-то ублюдка… – он не смог договорить и снова спрятал лицо в ладонях, издав какой-то непривычный уху рёв.        Сатору медленно гладил его по плечу, стараясь успокоить. Он не мог предугадать такой реакции, а потому совершенно не знал, что делать. Озарение пришло к нему быстро, парень сбегал на кухню за коньяком и плеснул немного в стакан, после чего вернулся и подал его Масамити. Тот сразу опрокинул алкоголь в себя.       – Всё хорошо, Яга, – тут же попытался его успокоить Годзё. – Сейчас все хорошо. Я счастлив вместе с Сугуру, он меня любит, заботится обо мне, а ещё есть Нанами-сэнсэй. Мы с ним работаем, и знаешь что? – я больше не собираюсь делать ничего подобного. Понимаешь, Яга? Я был просто идиотом, когда решил, что могу прервать свою жизнь из-за подобных вещей.        – Не говори так, – уже более ровным голосом ответил Масамити. – Тебе пришлось тяжело, это несомненно. Прости, что я не поддержал тебя в трудную минуту.       – Пап, – голос Сатору тоже сорвался, и впервые за долгие годы он назвал его не по имени, не по фамилии, а обратился к нему, назвав членом семьи. – Я люблю тебя, ты знаешь это?       – И я люблю тебя, сын, – порывисто обнял его Яга. – Обещай, что ты больше не заставишь меня так волноваться. Обещай, что будешь обращаться за помощью, да?       – Я обещаю, – искренне ответил Годзё.       И это было ещё одно обещание, какое Сатору Годзё дал и сдержал. ***       На следующий день после работы Гэто заехал к дому Масамити, чтобы забрать оттуда Годзё, с которым они договорились о ночёвке на уик-энд. Он медленно припарковался, но не успел даже отстегнуться, как дверь машины распахнулась, и на место рядом с водителем плюхнулся светящийся, как новогодняя ёлка, Сатору. Он улыбался во все тридцать два зуба и тут же потянулся за поцелуем.       Мягкие влажные губы Годзё накрыли его собственные, и в груди Сугуру словно взметнулся китайский праздничный дракон от радости. Во-первых, он соскучился по своему парню, а во-вторых, они давно не целовались с языком, а это было так приятно – просто до мурашек по спине.       Но в этот раз Сатору явно не собирался довольствоваться малым. Совершенно не исключено, что он мстил, потому что напор, с которым он поцеловал Гэто, был не по-детски возбуждающим. Как только брюнет почувствовал определённую заинтересованность в паху, он резко разорвал их поцелуй и слегка отвернулся, прикрывая ладонью рот. Его щёки покрылись слабым румянцем, а Годзё сидел, сияющий, как начищенный пятак, и пристёгивался к пассажирскому сидению.       – Один – один, – предложил ему Гэто, сам не зная какую игру, а после завёл двигатель, и они медленно покатились по улицам Токио в сторону его дома. Беловолосый развалился на своём сидении и принялся рассказывать о своих делах, пока Сугуру следил за дорогой. Оказалось, что благодаря Сёко к его репетиторствованию проявили интерес и другие дети из детского садика, в который ходила Нобара-тян, поэтому у него образовалось сразу два новых ученика. Это и финансово было выигрышно, и в целом Годзё любил заниматься с детьми, а потому трещал о новых детишках, не затыкаясь.       – Сатору, ты меня отвлекаешь, – сказал Сугуру, сидя за рулем. В салоне автомобиля играл его любимый японский рок, а Годзё… совершенно ничего не делал.       – Сугу, но я же ничего не делаю, – игриво ответил он, подергивая коленкой, на которой лежала рука Гэто.        – Коленка твоя делает, – ответил водитель, продолжая поглаживать его по джинсовой ткани. – Соблазнитель чёртов.       – Слу-у-ушай, – внезапно попыталась сменить тему Сатору, делая вид, что рука Сугуру на коленке его совершенно не волнует, хотя это и было далеко не так. Он достал телефон и открыл адресную книгу. – А как я у тебя записан в контактах?        Гэто слегка нахмурился, потому что смена темы была действительно внезапной.       – Сатору Годзё, как тебя и зовут. А что?       Парень в ответ на это по-детски надул губы и нажал на редактирование иконки контакта Сугуру.       – Скучно-о-а, – вздохнул он, – и ты у меня записан как Сугуру Гэто. Давай это исправим, а? Вот как бы ты меня переименовал?        – Горе луковое, – не задумавшись ни на мгновение, ответил ему парень. В ответ на это Годзё аж поперхнулся от возмущения.       – Горе луковое?! То есть ты мог предложить столько вариантов: малыш, детка, зайка, маффин, пирожок, но из всех них ты выбрал именно это?! Я оскорблён! – и подтверждая то, как глубоко в сердце ранили его слова Сугуру, Сатору сбросил его ладонь со своей коленки и сложил руки на груди, дуя губы. Гэто смотрел на него и заливисто смеялся. Ребёнок, ей-богу.       – Если ты так хочешь, давай я переименую тебя в “малыша”? – предложил он Годзё, пытаясь вернуть руку обратно к нему на колено, но встречая сопротивление со стороны самого Сатору.       – Чтоб ты знал, там я далеко не малыш! – продолжил дуться беловолосый, всё ещё пытаясь смахнуть его руку со своей ноги. – Никак меня не зови. Всё. Разговор окончен. И отвернулся к окну. Сугуру продолжил посмеиваться над таким бестолковым поведением своего парня, но на несколько минут решил замолчать, чтобы дать ему остыть.       По прошествии нескольких минут он обратился к Сатору самым своим сладким голосом, которым только мог разговаривать.       – Малыш, – позвал он Годзё, который от этих медовых интонаций едва не взвыл. Он втайне – ну так он сам думал, по крайней мере – обожал, когда Сугуру говорил с ним таким голосом. – Ну малы-ы-ыш, – повторил тот сахарно. – Ну не обижа-а-айся на меня, Сатор-ру.       – Я и не обижаюсь, – пробухтел в ответ тот с поджатыми губами, что очевидно означало, что он всё ещё немного сердился. Гэто наконец-то припарковался на парковке возле своего дома, после чего повернулся к своему парню.       – Если не обижаешься, тогда как насчёт поцелуя?       Сатору наклонился к нему и подарил довольно сухой поцелуй в щёку – показатель того, что он ещё обижается. Гэто воспринял это с некоторым неудовольствием, потому что хотел ещё один мокрый поцелуй в губы, тем более, что они уже приехали, и могли без зазрения совести заниматься различными непотребствами.       Но Сугуру решил не настаивать. В конце концов, у него ещё вся ночь для этого впереди, не может же он сразу слопать весь десерт, правда? ***       Дома Гэто был немного удивлен. Оказалось, что Годзё принёс с собой из дома для просмотра кино не что-нибудь, а уходовые маски для лица. Сам он уходовой косметикой, конечно же, пользоваться не гнушался, но не рассчитывал на такое времяпрепровождение во время свидания. За этим что-то скрывалось. Что-то явно не сексуальное, и он собирался с этим расправиться.       Сугуру вспомнилось, как он по молодости читал современный японский роман "Змеи и серьги" (2003 г.). Писательница Хитоми Канэхара написала его в двадцать один год и получила за него премию Акутагавы Рюноскэ, которая в Японии считается весьма престижной. Основная тема романа, надо понимать, садомазохизм. Главная героиня Луи знакомится в клубе с парнем по имени Ама, который впечатляет её своим собственным сплитом языка и татуировкой в виде змея во всю спину. Отсюда и незамысловатое название романа: змеи и серьги. Он знакомит девушку со своим тату-мастером по имени Шива, который прокалывает ей язык. Дальнейшее напоминает плохой сюжет садомазохистской шведской семьи, потому что Луи начинает встречаться с Амой, а Шива обещает сделать девушке тату в виде змеи на спине только в обмен на секс с элементами насилия. На протяжении романа Луи растягивает себе язык штангами большего размера, в итоге все-таки получает желаемый сплит вместе с татуировкой на спине.       Все это затрагивает актуальные проблемы японской молодёжи (по крайней мере во время смены века). Селф-харм, через который проходит Луи, а также стремление к подчинению, сексуальное насилие и стремление к модификации собственного тела. Писательница Хитоми Канэхара сама через это прошла в старшей школе, а другие романы затрагивают также вопросы булимии, анорексии и других поведенческих расстройств личности. Была ещё экранизация 2009 г., в которой главный герой ходит с самым настоящим сплитом, и Гэто решил выбрать для просмотра именно его.       Если честно, он просто надеялся, что Сатору не захочет смотреть этот трэш, и они отвлекутся на что-то более… интересное. Если тот, конечно, захочет.       Сугуру расположился затылком на коленях Годзё, пока они смотрели кино.       – Можешь поцеловать меня в лоб? – попросил Сугуру.       – Если я поцелую тебя в лоб, то уходовое средство размажется, – покачал головой Годзё. – Не могу, извини.       – Да, так что придется тебе поцеловать меня в губы…       Манипуляция сработала. Сатору наклонился к нему и оставил на губах лёгкий поцелуй, который Гэто с удовольствием углубил, требовательно обнимая своего парня за шею, полностью игнорируя, что крем на их лицах размажется. Ему хотелось уложить Годзё на лопатки и делать с ним всякое, о чём он мечтал прежде только в самых смелых фантазиях.       Вот только уложить его не получилось, потому что сам Сатору оказался сверху, и теперь уже он вёл в этой игре, в этих поцелуях, совершенно позабыв про кино, которое они смотрели. Ненадолго прервавшись ради шутки, альбинос сказал:       – Наконец-то полноценный Netflix & Chill, – за что тут же получил лёгкий тычок в рёбра. – Ау!       – Придурок ты, Сатору, – покачал головой Гэто, после чего вовлёк его обратно в жадный горячий поцелуй.        Они потирались друг о друга джинсами, старательно доводя один другого до кондиции невозврата, и мысленно Сугуру благодарил себя за то, что некогда запасся и презервативами, и смазкой, потому что с таким огнём, что полыхал сейчас между ними, должно было вот-вот случится долгожданное.        Годзё снова разорвал их поцелуй, но на этот раз для того, чтобы переместиться губами – и главное, зубами – к сугуровым ушам и шее, где он стал жадно оставлять различные отметины. Гэто в ответ на это болезненно кряхтел, но ему это скорее нравилось, чем нет. Сам он прошёлся обеими руками по худым рёбрам парня под футболкой, а затем провел ладонями по выпирающим тазовым косточкам, забравшись за линию пояса.       У Сатору по коже побежали мурашки от этих прикосновений. Сугуру же тем временем быстро стянул с него худи и отбросил куда-то в сторону, собираясь продолжить раздевать своего парня. Но как только он опустил руки на его ширинку, как Годзё взмыл, словно ошпаренный, и убежал.       – Не могу. Прости-прости-прости-       Сатору подскочил с кровати и отошёл от неё на пару шагов, нервно поправляя расстёгнутые только что джинсы. Он был весь разгорячен и растрепан после тяжелого петтинга, но его голубые глаза выражали иного рода волнение.       – Прости, я такой идиот. Я всё испортил… Наверное, мне лучше уйти, – он наклонился за своим худи, что валялось тут рядом на полу, и принялся судорожно в него втискиваться, пока Гэто соображал, что случилось.       – Сатору, возвращайся в постель, – позвал его обратно он, похлопывая по покрывалу. – Нет никакой нужды торопиться с этим, правда? Ничего ты не испортил.       – Нет, неправда. Мы вот-вот были готовы заняться сексом, а я испугался. Я правда всё испортил, – он нервно зашагал по комнате, пока Сугуру не встал и не подошёл к нему, беря его за руки.       – Мой дорогой Сатор-ру, – самым мягким голосом, на который он только был способен, промурлыкал врач, – после всего пережитого тобой это – совершенно нормально. Я тебя ни в чем не виню. Давай мы пойдём на кухню, выпьем чай, и если ты захочешь – обсудим случившееся?       Годзё немного подумал, а потом всё-таки кивнул.        Он сел в комнате на диван и поджал под себя ноги, пока Гэто хозяйничал за кухонным гарнитуром, параллельно выкуривая сигарету и бросая на Сатору обеспокоенные взгляды. Тот чувствовал себя в высшей степени неловко, а потому, когда Сугуру подошёл и поставил рядом с ним чашки с чаем, слегка отодвинулся от него на диване.       – Ты злишься на меня? – совсем как ребёнок спросил альбинос.       – Нисколечко я на тебя не злюсь, Сатор-ру, – тут же ответствовал парень. – Я всё понимаю. Настаивать ни на чём не буду. Но давай новый челлендж? Я тебя сегодня, конечно же, никуда не отпущу, поэтому ты сможешь поспать со мной в одной постели? Просто вместе спать, ничего более. Можешь даже выбрать, какой ложкой ты будешь.       Если до этого на лице Годзё ещё присутствовало сомнение, то после последней фразы на нём отобразилось недоумение и заинтересованность.       – Какой такой ложкой? – переспросил он. Сугуру нервно хмыкнул, не веря, что Сатору может не знать таких элементарных метафор.       – Большой ложкой или маленькой, – уточнил он, с интересом изучая реакцию парня. Никакого проблеска понимания на лице. – Ну тогда пойдём, я покажу…