Несговорчивые

      Рин никогда не пытался быть добрым к окружающим. Он всегда был прямолинейным, готовым высказать своё мнение и недовольства, не задумываясь, будет ли этому человеку неприятно или даже больно слышать такую жёсткую критику. Однако рядом с Юки он всё же контролировал свою речь, старался не говорить лишнего и поддерживать, даже если молча и едва заметно. Итоши хотел отплатить Накаяме ответным теплом и принятием, независимо от их возможных перемен в характере, интересах или отношениях. Даже сейчас, когда он стал таким.       Рин не стал переодеваться, решая так и пойти домой в спортивной форме, лишь накинув поверх лёгкую куртку. На улице уже давно стемнело, в очередной раз напоминая о суровости его тренировок и всевозможных подготовок к будущим успехам. Изнурение себя оставалось важным фактором в его становлении лучшим нападающим в мире. И он готов пойти на это, лишь бы обойти старшего брата и доказать, что он лучше.              Юки закутывается в белый пушистый шарф, скрывая нижнюю часть лица. На улице не то чтобы действительно холодно и морозно, довольно-таки тепло, но из-за чувствительности кожи ему приходится наносить различные крема и прятать лицо от ветра. И сегодняшний вечер, как назло, ветреный. Поэтому даже руки он прячет в карманы белой кофты, чтобы те не обветрились и не стали сухими. Всё-таки руки художника — его главные инструменты в создании картин, и их надо беречь.              Накаяма иногда поглядывает на идущего рядом Итоши, который в свете фонарей выглядит ещё симпатичнее и привлекательнее. Особенно ему нравится вид слегка растрёпанных после интенсивной тренировки волос Рина. Он сразу же хочет провести рукой по ним, пропустить тёмные пряди сквозь пальцы, ощущая более жёсткую и весомую текстуру, в отличие от его собственных. Хотя он быстро приходит в себя и опять смотрит вниз, не желая слишком погружаться в фантазии, иначе его взгляд обязательно заметят.              И Рин действительно всегда замечает ненавязчивый взгляд, полный очевидных восхищения и влюблённости. Как бы он ни пытался игнорировать вид этих голубых глаз, так чувственно на него смотрящих, навсегда останется в его памяти. Это в очередной раз докажет, что даже таким отчаявшимся и разочарованным людям, как сам Итоши, обязательно дадут ещё один шанс. Вот только шанс на что именно, он пока что не знает.              — Юки, — Рин начинает и всё же решает задать интересующий его вопрос, — ты будешь ходить в школу, когда я уеду?              — Не знаю, — Юки поднимает взгляд с асфальта на своего друга и пожимает плечами, немного удивлённый таким вопросом, — вряд ли у меня есть выбор. У меня потом будет плохой процент посещаемости, вдруг к экзаменам не допустят?              — В этом ты прав, — Итоши нехотя соглашается, но перестать думать о том, как тяжело будет единственному близкому ему человеку справляться в одиночку, у него всё же не получается, — но ты же можешь сходить к врачу и пожаловаться на проблемы с кожей. У тебя и так все руки обветренные. Думаю, тебе бы разрешили поучиться дома немного.              — А как же художка? Я пропущу очень много занятий, — Накаяма вспоминает про нечто для него важное и нужное, что пропускать в течении такого длительного времени он совсем не хочет, потому практически сразу поникает.              — Тогда уже думай сам, — Рин вздыхает и качает головой, но не может подавить растущее чувство приятного волнения, когда они подходят к его дому.              Итоши действительно переживает за своего дорогого друга, слишком мягкого и нежного, чтобы дать весомый отпор. Школа — действительно жестокое место, особенно для такой маленькой снежинки, как Юки. Именно поэтому он старается всегда за ним приглядывать и не возражает, когда Накаяма следует за каждым его шагом, уже успев стать неотъемлемой частью дня. Однако и свою скрытую за маской холода и безразличия заботу Рин не навязывает, потому даёт Юки выбор решать самому. Всё же свой собственный выбор он уже сделал.              Итоши открывает дверь ключом и пропускает Накаяму зайти первым, после чего закрывает её и двигается в сторону собственной комнаты. Он уже привычно слышит шустрые звуки шагов позади, что вызывает в груди странное тёплое чувство, слишком приятное, чтобы его отогнать, но при том слишком чуждое, чтобы сохранить его надолго.              — Будем смотреть фильмы? — Рин спрашивает, заходя внутрь своей комнаты, но оборачиваясь, чтобы через плечо взглянуть на друга.              — Давай, — Юки соглашается, даже если бы он предпочёл провести время со своей пассией немного иначе, но об этом он, конечно же, не решится признаться, — твои любимые ужасы?              Итоши молча кивает, берёт в руку пульт и усаживается на кровать, включая телевизор и выбирая, какой именно фильм ужасов они посмотрят сегодня. И всё же он отвлекается, когда чувствует, как прогибается матрас под ещё одним весом, даже если намного более меньшим, чем его собственный. Он невольно обращает на это внимание и наблюдает, как Накаяма усаживается поудобнее, принимая свою излюбленную позу лотоса.              Юки сразу же достаёт из рюкзака нужные ему художественные инструменты и укладывает их рядом с собою. Раньше он боялся фильмов ужасов, всегда пугался даже самых ожидаемых скримеров и не мог спать по ночам после просмотра. Однако после пары десятков просмотренных фильмов и сериалов ужасов, наряду с кучей пройденных хоррор-игр, этот страх постепенно ушёл.              И рядом с другом детства Накаяма всегда спокоен. Присутствие Рина — успокаивающее, хоть и холодное, порой слишком отчуждённое и отстранённое. Но Юки знает причину такого поведения, потому не осуждает, как бы больно ни было получать в ответ тишину. Вероятно, где-то в глубине души он всё ещё надеется, что более живой и эмоциональный Ринни вернётся, снова крепко обнимет его и скажет, что никогда не бросит его на пути к славе и признанию. И ни один из них двоих не знает, суждено ли этому сбыться.              Сам Итоши видит во взгляде друга надежду и даже мольбу на возможное сближение, на возвращение его старого себя, либо хотя бы на простое позволение быть рядом. И с каждым разом становиться всё сложнее отвернуться и сделать вид, что он ничего не видел и совсем ничего не понимает. Глупый маленький Накаяма всегда умудрялся сбивать его с толку.              Рин молча наблюдает, как Юки открывает пустую страницу скетчбука, берёт в руку карандаш и начинает рисовать. Движения утончённых пальцев были лёгкими и словно вовсе невесомыми, что подтверждалось слабым нажатием грифеля карандаша на шероховатую поверхность бумаги. Незамысловатые узоры вскоре превратились в полноценные наброски, а подушечки пальцев окрасились в тёмно-серый из-за привычки растушёвывать линии без посторонних предметов по типу клячки или растирки. Но самой бросающейся в глаза и, пожалуй, самой любимой деталью Итоши были родинки на запястьях Накаямы, теперь оголённые из-за закатанных рукавов школьной рубашки. Даже если родинки были светлыми, они всё ещё отчётливо выделялись на фоне бледной кожи, в некоторых местах обветренной и суховатой, но на ощупь всегда мягкой и нежной.              — Что такое? — Юки обеспокоено спрашивает, заметив слишком продолжительный и пристальный взгляд друга на него.              — Ничего, — Рин пару секунд молчит и лишь после отвечает, отводит взгляд и продолжает удерживать фасад невозмутимости, — просто интересно, что ты рисуешь.              — Правда? — Накаяма спрашивает с лёгкой надеждой, неосознанно наклоняясь ближе, чтобы суметь разглядеть малейшие изменения в лице футболиста. — Я могу показать тебе, если хочешь. Мы можем даже порисовать вместе.              — Не нужно, я просто посмотрю, — Итоши качает головой, на секунду мысленно предоставив образ их двоих, старательно рисующих некую картину, интимно соприкасаясь не только руками при прямых физических прикосновениях, но и душами, обнажая все свои слабости перед искусством и одним из самых ярких его современных представителей.              — Ммм, ну ладно, — Юки понимающе кивает и слегка улыбается, как бы показывая, что даже простое понимание, что его рисунки и его самого замечают, уже приносит ему радость, — а ты когда-то пробовал рисовать?              — Только в детстве с тобой, — Рин на пару секунд задумывается и отвечает, пытается вспомнить моменты давно прошедших счастливых дней, которые уже, к сожалению их обоих, не вернуть. — Я далёк от искусства, я же спортсмен.              — Это грустно, — Накаяма вздыхает и бубнит, его взгляд на мгновение задерживается на собственном скетчбуке, полном самых разнообразных творений искусства, а после поднимается на собеседника, — но мне было бы интересно сыграть в футбол ещё раз, даже если я далёк от спорта, я же художник.              — Из тебя такой же футболист, как из меня художник, — Итоши ловит себя на странной эмоции, порыв которой он едва ли сумел сдержать. Чуть не улыбнулся.              — Ну и что? Мы же не претендуем на звание профессионалов! Это ради интереса и забавы, — Юки хихикает и слегка касается руки друга, продолжая. — Пообещай, что после твоего возращения мы обязательно снова попробуем поиграть в футбол и порисовать вместе.              — Обещаю.              Рин соглашается без второй мысли, даже не обдумывая тот вариант, в котором после его участия в Блю Локе они могут потерять связь и не выполнить это обещание. Он не может настолько жестоко поступить с единственным человеком, который принял его даже таким без каких-либо претензий и осуждения, с молчаливым пониманием и смирением, лишь бы он оставался рядом. Потому он совершенно не возражает осторожного прикосновения к своей руке, однако, открыто отвечать пока что не решается.              И плевать, что на тыльной стороне ладони остаются следы от окрашенных в графитный серый подушечек пальцев Накаямы, слишком увлечённого проявлением эмоций стоического Итоши, чем этой едва заметной деталью.              Юки улыбается и укладывает голову на плечо Рина в молчаливой благодарности, продолжая смотреть фильм и рисовать. Он действительно ценит эти редкие моменты близости, даже уязвимости перед друг другом. Непривычная теплота, исходящая от холодного человека. Иронично, верно?              Итоши, в свою очередь, иногда поглядывает на умиротворённое лицо Накаямы, на расслабленные движения и результат, который постепенно вырисовывается на бумаге. Его всегда поражали рисунки невинного и миловидного мальчика, похожего на маленького ангелочка. От такого юноши совсем не ожидаешь картин в смешанном стиле, созданного из двух направлений в искусстве — сюрреализма и экспрессионизма. Даже если те имеют совсем разные цели и подходы, Юки каким-то образом умудрялся их смешивать и создавать нечто своё.              И если бы эти рисунки можно было бы просто назвать странными… в каждом из них был собственный скрытый смысл, понять который мог далеко не каждый. Именно это и отталкивало обычных обывателей, вводило в ступор увлекающихся искусством и самих других художников. Однако сам Рин не особо обращал на это внимание, хотя, вероятно, стоило бы.              — А у тебя всё ещё остались мои вещи? — Накаяма вдруг спрашивает, вспомнив, что у него совсем нет нужных для ночёвки вещей с собой, а брать что-то у друга будет немного неудобно.              — Да, — Итоши просто кивает, сдерживаясь и не договаривая «ты же их не забрал», после чего поднимает с кровати и направляется к шкафу, чтобы отыскать там забытые ими обоими вещи со времён, когда они всё же договаривались на ночёвки, но что-то шло не так. Благо, было это не так давно, а маленький художник с тех пор и не вырос.              Рин наконец-то находит голубую футболку и белые шорты, которые едва ли не достигали его собственных размеров из-за надобности Юки носить одежду побольше. Это было вызвано желанием Накаямы спрятаться и от солнца, и от взглядов людей. Всё же его кожа слишком чувствительна, даже под слоями солнцезащитных средств.              Юки принимает протянутые Итоши вещи и кладёт их рядом с собой. Он осторожно убирает скетчбук обратно в рюкзак, как и остальные художественные принадлежности, чтобы сконцентрироваться на человеке рядом с ним.       Он расстёгивает пуговицы школьной рубашки и снимает её, надевая футболку, а после и спускает штаны, заменяя их шортами. Было немного неловко переодеваться перед объектом своей влюблённости, но он справился. Всё-таки они оба мальчики и не должны стесняться такого, верно? Да и он сам каждый день видит перед собой переодевающегося на тренировки Рина.              Сам же Итоши действительно старается не подглядывать и смотреть исключительно на фильм, отображаемый на экране. Вот только он всё же изредка бросает незаметные короткие взгляды в сторону Накаямы, разглядывая белую, словно первый выпавший снег, такой редкий и потому особенный в их регионе, кожу, одновременно с тем такую тонкую и уязвимую.       Он вглядывается в худые плечи и спину, лишённые большого количества мышц из-за отсутствия какой-либо физической нагрузки. Всего Юки в целом можно было описать как уязвимого и хрупкого. Рин терпеть не может таких людей, но для единственного друга всё же делает исключение.       — Ты пойдёшь в душ? — Итоши неожиданно спрашивает, всё-таки вспоминая свою вечернюю рутину, которую не должен прерывать даже друг. Да и время уже позднее, а завтра нужно идти в школу.              — Надо бы, — Накаяма немного удивляется от вопроса, потому пожимает плечами и тянет руку к волосам, чтобы проверить, насколько те чистые.              — Тогда иди первый, — Рин бубнит и наблюдает, как Юки кивает, поднимается с кровати и направляется в ванную.              Итоши вздыхает и укладывает голову на подушки, пробегается взглядом по всей комнате и останавливается на рюкзаке Накаямы. Этот мальчик всегда умудряется протиснуться в его жизнь, как бы он ни пытался сохранять дистанцию. Может, оно и лучшему.              — А у тебя есть запасная зубная щётка? — Юки возвращается обратно в комнату, неловко переминаясь с ноги на ногу, ведь он наверняка опять ведёт себя глупо, ибо не может даже найти зубную щётку в доме, в котором он бывал множества раз.              — Да, — Рин поднимает глаза на появившегося в дверном проходе друга, для которого подобная растерянность и неуклюжесть были давно привычными вещами, — она лежит в нижнем ящике тумбы.              — Спасибо! — Накаяма благодарит и смущённо улыбается, направляясь обратно в ванную.              И Итоши снова остаётся один. Тишину прерывает лишь едва слышный звук водяных капель, ударяющихся о керамическую плитку. Однако его мысли оказываются в разы громче, и в этот раз думает он не о футболе. Юки. Этот человек уже давно поселился в его голове, как бы он ни пытался его прогнать. Может, настолько Накаяма для него важен.       

***

             Подозрительные мысли посещают Рина всё чаще и чаще. Особенно сейчас, когда Юки лежит буквально рядом с ним. Спящий юноша выглядит действительно мило и даже очаровательно, как бы тяжело это ни было признать. И почему он должен быть таким? Таким особенным.              Итоши протягивает руку и нежно касается щеки Накаямы, ощущая мягкую текстуру кожи подушечками пальцев. В ответ на его действия белые ресницы слегка подрагивают, давая тревожное ощущение, что юный художник вот-вот проснётся. Впрочем, оно было ложным, ведь Юки продолжает наслаждаться сладостным сном и наверняка интересными снами, о которых он обязательно расскажет утром. Дыхание щекочет тонкие, среди белых подушек, практически прозрачные прядки волос, опять же подчёркивая необычность альбинизма.       Рин всегда отгораживал себя от любых проявлений романтики, никогда не обращал внимания на фанатеющих по нему девушек, возвращал подаренный ими шоколад на День святого Валентина и даже никогда не задумывался, каково это — испытать любовные чувства, понять весь трепет и особенность первой любви. Однако, оглядываясь в прошлое, он всегда отдавал свободное от футбола время Накаяме. Когда ушёл Саэ, он не позволил себя утешить и посочувствовать, потому что в жалости он совсем не нуждался, но он разрешил Юки остаться рядом, несмотря на своё желание прогнать всех.              Итоши всегда было плевать на чувства других людей, но говорить обидные вещи Накаяме он совсем не решался, совсем не хотел вредить своему и без того беспокойному и чувствительному другу. Быть может, вовсе и не другу.              И физические прикосновения Рин всегда ненавидел. Он терпеть не мог, когда к нему просто прикасались, что уж говорить об объятьях и более близких взаимодействиях. Но по какой-то причине он разрешал это Юки. И по какой-то причине ему самому хотелось трогать Юки.              Но Итоши совсем не может позволить себе дать слабину, обрести отвлекающий от футбола фактор и даже ненадолго забыть о поставленной цели. Поэтому он прекращает нежные прикосновения и поворачивается спиной к Накаяме, чтобы даже на лицо его не смотреть. Вдруг не сдержится?       

***

      На утро пришлось снова просыпаться от звона будильника, придаваться привычной рутине и собираться в школу. Юки чувствует себя довольно бодро. Хотя обычно у него присутствуют проблемы со сном, в этот раз он спал крепко. В отличие от Рина, который хоть и был уставшим после тяжёлого дня, полного уроков и футбольных тренировок, не мог даже заснуть.              Сегодня чуть теплее, чем вчера. Солнце светит ярче, небо более чистое, а ветер утихомирился. Подобную погоду уж точно можно счесть знаком хорошего дня, но не для Рина Итоши, для которого надвигалась тяжёлая и холодная зима, заставляя его чувствовать лишь её приближение и не обращать внимание на красоту настоящего. И зря.              — У меня сегодня художка, поэтому не получится посидеть с тобой не тренировке, — Накаяма вдруг подаёт голос, неспешно шагая рядом со своим другом. Ему такая погода тоже не по душе, но рядом со объектом влюблённости всё кажется гораздо лучше, чем оно есть на самом деле.              — Ничего страшного, я сам справлюсь, — Итоши едва ли повёл бровью на такую новость, уже выучив расписание юного художника.              — Хорошо.              Юки только соглашается и кивает, даже если на языке вертится приглашение повидаться после его занятий в художественной школе, так как заканчивает он не так поздно. Впрочем, он решает оставить это предложение только в своих мыслях. Он совсем не хочет навязываться и без того занятому Рину, любящему одиночество и своё личное пространство.       — Ты выспался? — Накаяма всё же спрашивает, замечая ещё пущую ворчливость друга, — ты какой-то угрюмый с самого утра.       — Просто не привык спать с кем-то, — Итоши отмахивается от заданного вопроса, даже уснул сегодня он действительно поздно.       И причина тому — Юки, который во сне постоянно лез к нему, пытаясь обнять и прижать к себе. Сколько бы Рин ни отстранялся и ни уворачивался, он всё равно оказывался в крепких объятиях. Видимо, Накаяма постоянно обнимал во сне своего кота, что даже в гостях неосознанно его искал. Не сказать, что это было настолько плохо, просто Итоши совсем не привык быть к такому. К такой близости, в смысле.              И всё-таки лучше бы они были в компании друг друга, чем томились бесконечным потоком мыслей, сожалениями и одиночеством, которое ещё успеют испытать в будущем, когда возможность быть рядом ускользнёт слишком быстро.