Ваше Сиятельство

— А теперь, — её голос был таким же прекрасным и звонким как семейное столовое серебро, — убирайтесь отсюда поскорее. Она поправила ночное платье и одобрительно кивнула головой. Её манеры исключительно соответствовали ее происхождению. — Да, ваше сиятельство. Робким мелким шагом слуга ретировался за пределы комнаты Хэвон. Золотые вензеля и голубые пышные цветы, запечатанные на пике своего цветения, словно утяжелили салатовую комнату вместе с наступлением ночи. Спальня графини пустовала и в сегодняшней тьме. Хозяин дома находился в деловом отъезде, оставив Хэвон в прекрасной компании дорогих украшений, вежливых слуг и комнат с высокими потолками. У нее было все, кроме тепла и ласки. — Я стараюсь для нас. Этой семье нужен этот контракт. С такими словами граф уехал под цоканье копыт укормленных лошадей в лунную дорогу. И среди сотен прислуживающих, фрейлин, одевающих ее и готовящих ей обеды не нашлось никого, кто по настоящему бы заботился о ней. Хэвон подошла к окну, взглянув на одинокую луну в окружении многочисленных звезд. Они все холодные и такие же далекие. Серебристый свет подсвечивал ее незаконченную вышивку парящей колибри. Она слышала об этих птицах из дальних стран, и так залюбовалась ими, что подобрав дорогие нити, вышивала по памяти. Свежесть ночи прошлась под спальным платьем. Хэвон чуть дрогнула, покрывшись мурашками. Все же тьма так красива, что она устоит перед ее холодом. Вглядываясь в черное небо, она все лучше разглядывала точечные рисунки звезд, хаотично рассыпанных по полотну. Хэвон совершенно не разбирается в созвездиях. Но она знает того, кто различит их наощупь. Оттолкнув тяжелую дверь, она огляделась по сторонам: нет ли кого? Когда дворцовый паркет оказался чист и свободен, Хэвон вышла в коридор. Помощница местного ученого — самая прекрасная девушка здесь. Она наводит порядки в кабинете, чисто переписывает неаккуратные записи своего начальника и тихонько исправляет ошибки, чтобы не поколебить уверенность того. Ей нельзя ничего трогать — телескоп, тетради, карты, но ее голодные до неба глаза иногда ловят кусочек свежих открытий, которые она изучит лучше, когда будет переписывать кривой почерк, пока сам ученый спит. Ее глаза всегда широко открыты и по-своему блестят. Утонченность ее действий и робость влюбляют в себя. И к своему стыду, Хэвон не знает ее имени. Придворный ученый покинул дом вместе с графом, чтобы “правильные слова наставить”, поэтому она безопаски, постучав, вошла в кабинет. Девушка сидела в кресле ученого прямо перед окном, и увидев внезапно вошедшую графиню, вздрогнула и поклонилась. — Сегодня же есть видимые созвездия? — с хитрой улыбкой спрашивает Хэвон. — Да, ваше сиятельство, — тихо отвечает помощница, отходя от окна. — Покажешь? Она раскрыла рот от удивления. Но помявшись на месте, взялась за юбку своего платья и пригласила Хэвон к окошку. — Видите, ваше сиятельство, — девушка указала пальцем между двух ярких белых звезд, — квадрат. И линии в разные стороны. — Нет, — признается Хэвон. Взяв коричневый лист, та зарисовала карандашом созвездие, которое должна была увидеть графиня и подняла его к небу. — Это Геркулес. — Да…да, я вижу. — А чуть восточнее, то есть, туда, — она показывает вправо. — такой кружок. “Северная корона”. — Да, очень похоже. Она серьезно закивала, обрадовавшись, что смогла найти его. Хэвон старается запомнить то, что показывает девушка, но в голове сильнее запечатываются ее черты лица, когда она объясняет местоположение новых звездных рисунков. Блестящие глаза, чуть приоткрытые расслабленные губы. Словно они с ней в одной чаше, в теплой чашке чая, самой красивой из всего сервиза. — А зигзаг внизу — это змея. — А вы? — вдруг спрашивает Хэвон, прямо посмотрев на девушку. — Что вы имеете в виду, ваше сиятельство? — неловко спрашивает та, поняв, что слишком увлеклась. — У каждой звезды есть имя. А у вас? Как вас зовут? — Джинсоль, ваше сиятельство, — скромничает она. Хэвон одобрительно улыбается. — Какое прекрасное имя. Не хотите прогуляться в саду? Устроить ночное представление звезд на улице? Растерявшись, Джинсоль потеряла свой взгляд, и глаза разбежались в разные стороны. — Вы не замерзнете, ваше сиятельство? Ваше ночное платье слишком легкое. — У тебя есть еще одежда? — Она грязная и совершенно не подходит вам… — Доставай. Теперь их ночная прогулка могла проходить в тепле и комфорте для графини.

🫧🫧🫧

— А теперь я хочу повторить. Я буду называть, а ты говори, правильно ли я определила. Хорошо? Звёзды это так интересно. Наверное, Хэвон бы хотела в другой жизни стать девушкой-ученым, открывая новые созвездия и называя их прекрасными именами. — Да, ваше сиятельство. — Отбрось это. Прохладный ветерок колебал юбку. Качель покачивались вперед-назад, не давая глазам зацепиться за рисунки неба. Джинсоль вдруг отвлеклась и посмотрела на графиню. Такую простую сейчас, в обычной грязной одежде поверх ночного платья, совсем рядом. — Не могу, ваше… — Тш, — она положила палец на ее губы, остановив Джинсоль. Ей это вовсе не нужно. — Хорошо, — извиняясь, кивает та. Тишина превращается в туман вокруг них. Джинсоль покусывает губы, не понимая, стоит ли ей вновь углубиться в тему звезд или сохранить таинство с графиней. Вдруг, Хэвон чуть наклонилась и положила голову на ее плечо. Дыхание той мгновенно сбилось — она забыла как дышать. Джинсоль напряглась всем телом, старалась не шевелиться и вдыхать воздуха больше положенного. — Нам ведь… — шепчет она, сомневаясь, что в таком положении и это можно. — мы ведь не можем… — Это будет наш с тобой самый лучший сон, — отвечает Хэвон, подняв голову. Сияние ее глаз навсегда осталось в памяти Джинсоль как самые яркие далекие звезды.