Праздник

      Кафка медленно открыл глаза и проморгался, пытаясь сфокусировать взгляд. Словно налитые свинцом веки всё время норовили закрыться, но усилием воли он открывал их вновь и вновь. Где он? Где остальные? Кайдзю повержены? У них получилось? Множество вопросов вертелось в голове, но ни на один Кафка не был в состоянии найти ответ. Он медленно пошевелил рукой и сжал её в кулак, наблюдая, как тяжело давалось ему каждое движение суставов. Радовало одно – его рука была человеческой, значит кайдзю, что жил внутри него, ещё не до конца захватил власть над ним.       Кафка хотел было хотя бы приподняться, но сил совершенно не было. Только сейчас он заметил, что лежал в палате, подключённый к стандартным медицинским приборам. Кафка повернул голову в сторону окна, и его губы слабо дёрнулись от улыбки. Солнце ярко светило в окна, а деревья, что росли рядом с зданием больницы, были в золотистых осенних нарядах. Резкое осознание током поразило Кафку, и он закашлялся; датчики отреагировали на изменение показателей, и в палату вбежали врачи, но Кафка их словно и не заметил. Он точно помнил, что когда отправлялся на задание, была весна, и весь город был усеян лепестками цветущей вишни...       Сколько дней прошло с момента, как он открыл глаза, Кафка не знал. А может прошли всего лишь часы, растянувшиеся на сутки? Он тщательно собирал отрывки воспоминаний по углам памяти, но ситуация совершенно не сходилась с тем, что он помнил. Когда третий дивизион отправился на устранение очередного гранд кайдзю, только-только расцвела сакура. Кафка отлично помнил весенний пейзаж, который проносился мимо них по дороге на задание. Он устало потёр пульсирующие виски и тяжело вздохнул; выходит, что он был в коме почти полгода, и эта мысль железной кувалдой била по сознанию. Что произошло за это время? Выжили ли остальные? Как там Мина, замком Хошина, ребята? Не пострадал ли никто?       От размышлений его прервала резко открывшаяся дверь, и Кафка перевёл взгляд туда. В дверях стояла капитан Мина Аширо, в её глазах заметно блестели слёзы, хотя она не подавала виду, что готова разреветься. Она закрыла за собой дверь и встала у кровати Кафки, не смея сделать шаг.       — Мина... то есть капитан, сержант Хибино Кафка приветствует вас, – первым заговорил Кафка, стараясь хоть как-то развеять повисшую неловкость между ними. Признаться честно, он скучал по всем, но по ней – в особенности, но он до сих пор боялся сказать об этом. Его жизнь, как и смерть, больше ему не принадлежала, и он знал, что Мина не выдержит ещё одной гибели близкого человека. — Извините, что заставил ждать. Полгода комы – срок немалый, да? Буду отрабатывать с новичками и спать на плацу...       — Ты полный дурак, Хибино Кафка! – Мина быстро подошла к изголовью кровати и прижалась к груди Кафки. Стук сердца был едва различим, совсем не такой, как у нормального человека, но она знала, что Кафку теперь нельзя было назвать обычным человеком. Она каждый день приходила к нему в палату в ожидании момента, когда он очнётся, и с каждым днём было всё тяжелее. На душе скребли кошки, и никогда прежде такая волна печали не захлёстывала её. — Полгода... Мы думали, что ты больше не очнёшься. Почему ты так долго не приходил в себя?!       Кафка чувствовал, как горячие слёзы капали с щёк Мины ему на больничную сорочку, и в груди что-то ёкнуло. Да, даже будучи физически наполовину кайдзю, его душа всё равно оставалась прежней, не лишённой эмоций. Он знал, что вскоре вслед за капитаном в палате окажутся и остальные, потому терять драгоценные минуты, когда он мог быть с ней честен, было нельзя. Кафка осторожно, совсем слабо прижал к себе Мину, словно она была хрустальной вазой, которую он боялся разбить. Она тихо плакала не то от счастья, не то от избытка переживаний, а он гладил её по спине, стараясь не нарушать момент. Чувства, что Кафка упорно долгие годы скрывал, теперь рвались наружу, но он мог лишь молча наслаждаться.       — Прости, Мина, – только и смог выдавить из себя Кафка, аккуратно вытирая слёзы с лица девушки, когда она подняла на него взгляд.       Но момент счастья длился недолго. Вскоре в коридоре послышался шум, и Мина тут же привела себя в порядок, пытаясь скрыть покрасневшее лицо. Дверь без предупреждения распахнулась, и в палату влетела толпа знакомых лиц, по которым Кафка тоже скучал. Рено, Ихару, Кикору, тихо стоящий в углу замком Хошина... Какое счастье, что никто из них не пострадал! Однако кое-что смущало его:       — Сегодня какой-то фестиваль, да? Или это новый вид экзокостюма? – Кафка в непонимании смотрел на вошедших и не находил слов. Странные костюмы, даже больше нелепые, совершенно не подходящие по цвету и фасону вещи ярко пестрели на каждом из них. Кафка умоляюще взглянул на замкома Хошину, который привёл этот отряд в боевой раскраске в палату, в надежде получить от него ответ, но тот лишь загадочно улыбнулся, достал хлопушку и, выстрелив ею, радостно произнёс:       — Поздравляем, что ты выжил!