TGCF React

Глава 25: Долгую ночь озарит негасимым светом храм Тысячи Фонарей. Часть первая Для Се Ляня стало совершенной неожиданностью, что кто-то в самом деле передал чарку с вином именно ему. — Чарка c вином? Это Праздник середины осени? — Ши Цинсюань сразу понял. — Да. — Линн кивнула в знак согласия. — Я не стала показывать, как все приехали и остальное, потому что это не очень интересно. — И ты думаешь, это будет интересно? Почему? Разве это не обычная скучная небесная драма? — спросил Фэн Синь, приподняв бровь. — Вот увидишь. — Линн ухмыльнулась. К несчастью, действия принца бежали вперёд мыслей — он тут же принял чарку, а приняв, нерешительно застыл. Впрочем, подняв глаза на предыдущего игрока, он увидел точно так же застывшего перед ним… Мин И. — Проклятие - быть слишком быстрым. — Пэй Мин вздохнул. Тем временем Хуа Чэн молча уставился на Хэ Сюаня. "Я, вероятно, не хотел этого делать!" — защищался он в их системе связи. "Кроме того, ты бы предпочел, чтобы они узнали, что я не был настоящим Повелителем земли?" "И все же, что, если твой поступок заставит Гэгэ вспомнить что-то плохое?" — Хуа Чэн помрачнел. "Лишь бы угодить". — он закатил глаза. Оказывается, чарка оказалась в руках у Ши Цинсюаня, и он, ради веселья, специально отдал её Мин И. Но тот, сосредоточившись на еде и питье, не глядя протянул чарку другому и только после осознал, что произошло, и тоже не нашёлся, что сказать. Тем временем раскаты грома внезапно стихли, и двоим осталось лишь ошарашенно глядеть друг на друга. — Прошу прощения, Ваше Высочество! — Цинсюань сразу же извинился, как только узнал, что это была его вина. — Нет, все в порядке. — Се Лянь беспомощно попытался подбодрить Ши Цинсюаня. — Это была не Ваша вина. — В следующий раз я буду осторожнее. — пообещал он. — Так что приходите к нам почаще, хорошо? На Небесах без Вас скучно. — Я... постараюсь. — Се Лянь не обещал, но Ши Цинсюаню этого было достаточно. Несмотря на то, что чарка перепала Се Ляню, все взгляды тем не менее устремились к Фэн Синю и Му Цину. Причины тому понять несложно — о Се Ляне ничего не слышали на протяжении восьмисот лет, и если восемьсот лет назад он являлся героем множества прекрасных легенд и захватывающих историй, сейчас они давным-давно ушли в небытие. Фэн Синь и Му Цин вздрогнули, услышав это. "Может быть, мне следовало распространить среди последователей пару историй?" — подумали они оба. (Примечание автора: Мне хотелось бы думать, что эти двое хранили пару книг о Се Ляне времен Сяньлэ в своих собственных покоях в качестве напоминания об их старой дружбе или о что-то подобное.) Тем более, никто не стал бы на сегодняшнем мероприятии сочинять спектакль специально для принца. Поэтому, если непременно нужно было выискать пьесу с таким персонажем как «наследный принц Сяньлэ», главным героем сего действа непременно стал бы либо Фэн Синь, либо Му Цин. — Тч, они считают, что Гэгэ должен быть второстепенным персонажем? В следующий раз мне стоит поговорить с кем-нибудь из чиновников. — Хуа Чэн нахмурился. Всё потому, что когда в народе слагали истории об этих двоих, временами упоминали также и Се Ляня, чаще всего как второстепенного персонажа, который за всю историю не говорит ни слова. Попадались даже умельцы, которые ради остроты сюжета присваивали Се Ляню роль предателя, к примеру, якобы он глумился над нищим одиноким Му Цином или же, размахивая саблей, уводил у Фэн Синя возлюбленную. — Возлюбленную? Фу. — Фэн Синь нахмурился. — Глумился? Они правда верят, что он может издеваться надо мной? Идиоты. — Му Цин закатил глаза. "Пора немного прибраться, как только мы вернемся". — подумали они с Хуа Чэном в унисон. И если подобный сюжет сыграют на пиршестве в честь Середины осени, независимо от того, обрадуются ли этому непосредственные герои, зрители уж точно найдут себе потеху. Пока Се Лянь стоял с нефритовой чаркой в руке, кто-то из младших небожителей поторопил: — Ваше Высочество наследный принц, давайте же, осушите чарку! "Цель обнаружена". — безучастно подумал Хуа Чэн, а Инь Юй пожалел чиновников, показанных на экране. В конце концов, они недолго будут известны. К нему присоединились и другие, тогда Фэн Синь издалека подал голос: — Его Высочеству наследному принцу нельзя пить вино. Се Лянь слегка улыбнулся Фэн Синю, молча поблагодарив его, но тот смущенно отвернулся. Остальные запротестовали: — Всего-то одну чарку! Ничего страшного не случится. Цзюнь У ранее не произнёс ни слова, не отрывая руки от лба, но теперь чуть приподнялся, будто собирался заговорить. — Фаворитизм. — пробормотал Пэй Мин. — Ты что-то сказал? — невинно спросил Цзюнь У. — Ничего. — Пэй Мин улыбнулся в ответ. Ши Цинсюань спросил принца: — Ну как, вы согласны сыграть? Если нет, то забудьте, я помогу вам заплатить сто тысяч добродетелей, чтобы опустить занавес. — Вам не нужно это делать. — сказал ему Се Лянь. — Я был неосторожен, поэтому, естественно, я должен нести это бремя. — Это я был неосторожен! — возразил Ши Цинсюань. — Нет, я был. — Я! — Вы двое действительно по очереди берете вину на себя? — спросил Цюань Ичжэнь, приподняв бровь. — Вы оба были невиновны, я был виноват, ясно? — Хэ Сюань, почувствовав, что с него хватит, вмешался. — … Се Лянь побоялся, что тот на самом деле поддастся порыву и выбросит на ветер сто тысяч добродетелей, ведь каким бы щедрым ни являлся Повелитель Ветров, это вовсе не тот способ, которым стоит показывать свою щедрость. Кроме того, каких только сюжетов о себе не видел принц, поэтому не слишком переживал на свой счёт. Поэтому торопливо остановил: — Не нужно, не нужно. Думаю, одну чарку я всё-таки смогу осилить, — с такими словами он выпил вино до последней капли. — Вам не стоит привыкать к этому, генерал Хуа. — Баньюэ нахмурилась, прежде чем ей пришла в голову идея. — Я напишу о Вас книги, когда мы вернемся! — Я помогу. — Пэй Су немедленно вызвался добровольцем. Хуа Чэн посмотрел на этих двоих, как гордый отец. — Он мой. — сказал ему Пэй Мин, указывая на Пэй Су. — Не пытайся украсть его. О, и ее тоже. Хуа Чэн просто проигнорировал его. Превосходное вино пролилось в глотку, охлаждая, а затем обжигая. Се Лянь почувствовал лёгкое головокружение, однако алкоголь вскоре подавил его. — Тебе не стоит часто пить, хорошо, Сяньлэ? — сказал Цзюнь У. — Конечно. — согласился он. Занавес павильона медленно поднялся, и зрители обратили к нему взгляды, приготовившись с интересом созерцать представление. Однако первая же сцена повергла всех в недоумение. Перед ними стояли двое. Один — в белых одеяниях, с бледным, будто напудренным лицом, покрытый дорожной пылью и с шляпой доули за спиной, наверняка Се Лянь, вне всяких сомнений; другой же — в красном, с чёрными как вороново крыло волосами, изящный и ловкий, с воодушевлением во взгляде. Руку последнего обвивала длинная змея, но стоило «Се Ляню» броситься на помощь, как персонаж в красном одеянии быстрым движением отбросил опасное животное прочь, схватил «Се Ляня» за руку и больше не отпустил. При этом выглядел он так, будто ему самому только что безжалостно вонзили в сердце нож. Небожителей, которые ожидали занимательного представления, подобная сцена повергла в растерянность. Разумеется, как и самого Се Ляня. Как вдруг Цзюнь У на высоком месте с улыбкой спросил: — Что это за пьеса? И почему я раньше никогда её не видел? Линвэнь немедля отправила помощников разузнать, и ответствовала: — Эта пьеса называется «Удивительное странствие в государство Баньюэ», сюжет из новых, поэтому мы никогда его не видели. Сегодня вечером в мире людей состоялась премьера. — Итак, торговцы действительно написали историю о Вас, Ваше Высочество. — сказал Фэн Синь, в то время как Се Лянь удивленно смотрел на него. Он думал, что это просто слова; кто знал, что они были правдой? Он почувствовал тепло на сердце, на губах заиграла легкая улыбка. — Как всегда эффективна, Линвэнь. — похвалил Ши Уду. Ши Цинсюань обратился к Се Ляню: — Должно быть, сказание сложено теми торговцами по возвращении из земель Баньюэ. Сэкономили мне добродетелей, не нужно опускать занавес. — Слава богу! — Се Лянь облегченно улыбнулся, радуясь, что его другу не придется тратить деньги на него. Особенно такую большую сумму. Се Лянь отмолчался по этому поводу. В мире людей о случившемся с ним в государстве Баньюэ могли знать только те самые торговцы, и принц вспомнил, что среди них был юноша по имени Тянь Шэн, который как раз пообещал отблагодарить Се Ляня или помолиться ему, что-то вроде того. Неужели именно Тянь Шэн нанял сочинителя, чтобы тот написал для него эту пьесу за деньги? Но ведь принц не сообщил Тянь Шэну своего имени, маловероятно, что совсем юный парнишка смог бы совершить подобный шаг. "Это правда... Могло ли это быть!" — к Му Цину пришло осознание, и он немедленно повернулся к Хуа Чэну, который мягко улыбался Се Ляню. "Он это сделал?" Он ненавидел то, что этот человек продолжал набирать больше положительных баллов вместо отрицательных. Тем временем зрители перед сценой явно возрадовались — хоть и не такую пьесу они ожидали увидеть, но эта явно превзошла все ожидания. Всё-таки, если верить слухам, персонаж в красных одеждах изображал самого Хуа Чэна! — Рад за себя, ха. — Хуа Чэн тихо рассмеялся, когда остальные почувствовали жалость к своим коллегам. Похоже, что Собиратель цветов скоро вызовет еще один хаос на небесах. Легенд о Собирателе цветов под кровавым дождём в мире людей слагали немало. Но сюжеты всегда ограничивались историями о том, как «Демон в красном сжигает тридцать три храма богов, а Небесные чертоги и шептуна пустить не смеют», — Последняя мне нравится. — весело сказал Хуа Чэн. «Собиратель цветов под кровавым дождём одной левой избивает Бога Войны, а одной правой Бога Литературы, подвесив обоих как грушу» — И эта тоже. — добавил он. и тому подобными сюжетами, от которых обитатели Небесных чертогов лишь молча лили слёзы. — Оу, у меня есть еще интереснее. — Хуа Чэн нахмурился. — Возможно, мне не хватает историй? Может быть, мне следует создать больше возможностей для людей писать обо мне. Было очевидно, что он дразнил чиновников, но это не сработало, поскольку большинство из них были либо спокойны, либо им вообще было все равно. — Сань Лан. — позвал Се Лянь. — Хорошо, я остановлюсь, Гэгэ. — Хуа Чэн немедленно сменил тон. Ведь главный герой всё равно Се Лянь, а остальные всегда воспринимали его как изгоя среди небожителей, вовсе не считая принца «своим», поэтому с удовольствием глядели на сцену. К тому же, пьеса поражала тщательностью образов, прекрасной постановкой и превосходно загримированными актёрами, не стыдно было назвать её шедевром, сработанным на совесть. Многие смотрели на сцену, в душе восклицая от удовольствия, при этом отпуская критические комментарии: — Это случилось взаправду? Должно быть, вымысел! Разве Хуа Чэн стал бы говорить с кем-то подобным образом?! — Вздор, полнейший вздор и чепуха! — В кого превратили Хуа Чэна в этой пьесе? Очнитесь! Пьеса ведь не о влюблённой парочке, как такое можно выдумать?! — Им следует научиться заткнуться. — пробормотал Лан Цяньцю. Фэн Синь и Му Цин сожалели, что так и не сделали ничего, чтобы изменить мнение небес о своем бывшем боссе. Раз уж пьесу написали специально для него, Се Лянь тоже внимательно следил за происходящим на сцене. Откровенно говоря, постановка вышла неплохая. Прекрасный грим, отличная игра. Но только, будучи тем, кого собственно изображала легенда, принц хотел бы внести крохотное замечание: создавалось впечатление, что главные герои как-то уж слишком близки друг с другом. — Правда? — невинно спросил Хуа Чэн, делая вид, что ничего не заметил. — Думаю, да, но, возможно, я просто слишком много думал. — ответил Се Лянь. "Нет, это не так!" — хотелось крикнуть многим. "Не позволяйте ему себя одурачить!" Слишком поздно. Актёр, играющий самого принца, владел отличным мастерством. Но только каждый раз, когда «принц» открывал рот, чтобы выкрикнуть «Сань Лан», хотя тон его при этом не петлял волнами и не переливался, как во время интимной сцены, эти выкрики заставляли Се Ляня понервничать даже сильнее, чем когда «Богиня Ветров» называла «Повелителя Вод» «муженьком» и «супругом». Ши Уду бросил на Цинсюаня ничего не выражающий взгляд и тот лишь неловко рассмеялся. Кто мог его винить, ведь это было весело. Притом, действо слишком уж изобиловало мелкими деталями вроде «подержались за руку», «приобнял за плечи», «подержал на руках»… Принцу всё время казалось, что многие из подобных жестов не слишком уместны. "Это же очевидно, что что-то не так!" — хотелось крикнуть Фэн Синю и Му Цину. Однако если подумать как следует… он действительно именно так и звал Хуа Чэна, и все эти жесты, кажется, тоже имели место быть. Многие, глядя на Се Ляня, покраснели. Неужели их невинный на первый взгляд небожитель на самом деле... Тогда Се Ляню его действия не казались предосудительными, и теперь, по логике вещей, принцу также не следовало воспринимать их как-то иначе. — Он слепой. — внезапно заявил Пэй Мин, испустив долгий страдальческий вздох. — Он всегда был таким в сердечных делах. — сказал Му Цин. Затем, поглядев на других небожителей, которые на словах обругивали пьесу самым настоящим вздором, но при этом смотрели крайне увлечённо, не отрывая глаз от сцены, принц всё-таки решил промолчать. — Надо было сказать. — пробормотала Линвэнь. — Эти старые дураки не должны наслаждаться жизнью. Представление всё продолжалось, и вдруг Ши Уду спросил: — А что там делают двое молодых слуг на втором плане? Услышав «двое молодых слуг», Фэн Синь и Му Цин едва заметно остолбенели. "Они действительно думали, что их фальшивая внешность обманет всех?!" — разочарованно ворчали многие, глядя на этих двоих. Это была не их вина, что Его Высочество и все остальные были внимательны. Да, это определенно не потому, что они никудышные актеры. Линвэнь поправила: — Это не молодые слуги, а, должно быть, младшие духи войны из чертогов Средних Небес, из дворцов Наньяна и Сюаньчжэня. Помнится, они как-то вызвались прийти на помощь Его Высочеству наследному принцу. Дворцы Наньяна и Сюаньчжэня в самом деле выделили помощников для Се Ляня? Вот уж поистине удивительное дело, такое же немыслимое, как если бы прошёл слух, что Пэй Мин убедительно и тактично отказал несравненной красавице, которая сама бросилась ему в объятия. Все взгляды немедля обратились к Фэн Синю и Му Цину, Лин Вэнь же добавила: — Они вызвались добровольно. — Ну, ты точно знаешь, как "сбросить бомбу". — сказал Ши Уду расслабленным тоном, наслаждаясь разыгрывающейся перед ними драмой. Се Лянь заулыбался: — Забыл спросить, всё ли в порядке у Нань Фэна и Фу Яо? Почему сегодня я не увидел их среди веселящихся на празднестве? Фэн Синь: — Нань Фэн… он… Му Цин бесстрастно бросил: — Фу Яо находится в строгом затворе. — Хорошие навыки вранья. — похвалил Инь Юй, тут же заткнувшись, когда Цюань Ичжэнь посмотрел на него. Фэн Синь тут же подхватил: — Нань Фэн тоже ушёл в строгий затвор. Се Лянь вздохнул: — Они оба ушли в затвор? Какая жалость. — Да, какое совпадение. — саркастически заметил Пэй Мин. Покуда они перекинулись парой фраз, захватывающая пьеса завершилась, и занавес опустился. Конечно, сюжет посчитали лишь «мысленным распутством» какого-то невежественного верующего, но по причине того, что персонаж Хуа Чэна в этом «мысленном распутстве» доставил зрителям истинное удовольствие, всё же по завершении постановка удостоилась громких оваций и криков «браво». — Забавно. — пробормотал Хэ Сюань. Однако поскольку Пэй Су оказался сослан именно после инцидента в Крепости Баньюэ, когда все достаточно насладились зрелищем, немного внимания неизбежно досталось и Пэй Мину. Пэй Мин закатил глаза. Ему нравилось уважение, но он терпеть не мог подлизываться. Ши Уду спросил: — Генерал Пэй, а что сейчас с вашим Сяо Пэем? Пэй Мин налил себе вина, выпил и покачал головой: — Что ещё с ним может статься? Раз он не уделил должного внимания там, где это следовало сделать, я теперь ничем не могу ему помочь. — Я уже говорил тебе, что не имел этого в виду. — Пэй Мин вздохнул, когда Баньюэ и Пэй Су посмотрели на него. —Вы действительно это имели в виду? — спросила Баньюэ. — Конечно. — Пэй Мин кивнул. Хотя он не совсем понимал, каково это, встретить человека, способного заставить его отказаться от всего, он все же хотел всего наилучшего для Пэй Су, и если это было общение с Баньюэ, то так тому и быть. Ши Цинсюань со своей стороны не смог спокойно слушать, усмехнувшись: — И что же, по мнению Генерала Пэя, является тем, чему следует уделять должное внимание? Значит, карьера вашего Сяо Пэя — это истинные перспективы, а какой-то девчушкой можно и пожертвовать? — ...Прости. — немного нерешительно извинился Цинсюань. — Все в порядке. — Пэй Мин отмахнулся от него. — Это моя вина, что я так себя вел. Тон его прозвучал неприятно, и Ши Уду тут же бросил на младшего брата взгляд: — Цинсюань, не забывай о манерах! Стоило ему сделать замечание, и Ши Цинсюань тут же смущённо опустил голову. Пэй Мин же рассмеялся: — Водяной шисюн, а твой младший братец не промах, только тебе и под силу его осаждать. Пускай он ссорится со мной, я не обижусь. Но что если однажды он напорется на того, кого злить не следует? Не каждый поведёт себя как я, исходя из уважения к тебе. "Вот почему мне нужно больше силы". — подумал Ши Уду. "И больше способов ослабить поразительное присутствие Цинсюаня. Не допущу, чтобы он умер раньше меня". Ши Уду развернул веер и продолжил отчитывать брата: — Ты слышал, что сказал Генерал Пэй? И ещё, сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не разгуливал в таком обличии где вздумается, куда это годится? Мне наплевать, какие у тебя предпочтения, но выходя за порог, ты должен принимать свой истинный облик! Ши Цинсюань надулся на своего брата. — Но разве это имеет значения? — сказал Се Лянь, желая защитить своего друга. — Разве он не сильнее в женском обличье? Выходить в таком обличие - безопаснее для него. У Ши Уду не было никаких комментариев, лишь задумчиво посмотрел на брата, прежде чем вздохнул и кивнул, давая разрешение, и Цинсюань радостно обнял Се Ляня. Хуа Чэн не ревновал, потому что знал, что они могут быть только друзьями. Ши Цинсюань до невозможности обожал своё женское обличие и не желал покориться, но всё же не осмелился возражать словам брата. Се Лянь подумал: «Повелитель Ветров говорил, что не боится своего старшего брата, как видно, это не совсем правда». К его неожиданности, Ши Уду в конце добавил: — Что если тебе вдруг повстречается такой как Генерал Пэй, с недюжинными магическими силами и недобрыми намерениями? — Пффф! — многие рассмеялись из-за этого высказывания, Пэй Мин одарил Ши Уду сложным взглядом. Линвэнь разразилась язвительным хохотом, тогда как Пэй Мин снова поперхнулся, едва не оросив стол вином: — Шисюн! Если снова скажешь что-то подобное, нам уж точно будет больше не о чем разговаривать. — Кто сказал, что мы приятели? — поддразнил Ши Уду, и Пэй Мин застонал. — Твой брат плохо на тебя влияет. — он сказал. В самый разгар застолья наконец настал момент последнего ожидаемого события на пиршестве — Состязания фонарей. — Вот и безмолвная битва. — Юйши Хуан печально вздохнула. В столице бессмертных погасили все свечи и фонарики, всё погрузилось в полумрак, озаряемый лишь сиянием луны. Пиршество расположилось возле большого озера, на поверхности которого разогнали туманную дымку, и сквозь прозрачные потоки воды стал виден тёмный, будто бездонная пропасть, мир людей. Во время Состязания фонарей небожители состязались в количестве молитвенных фонарей негасимого света, которые поднесли верующие на Праздник середины осени в самом большом, самом знаменитом храме того или иного божества. Один такой фонарь трудно приобрести и за тысячу золотых, ведь он горел неугасимо довольно продолжительное время. Места, занятые на Состязании фонарей, объявлялись в порядке возрастания, и когда доходила очередь до какого-то небожителя, все фонари, поднесённые ему последователями, поднимались в чертоги Верхних Небес, озаряя ночное небо несравнимой красотой. В этом году дворец Шэньу удостоился целых девяти сотен шестидесяти одного фонаря негасимого света, почти приблизился к тысяче, побив все предыдущие рекорды. Большинство людей в зале поздравили Владыку с тем, что он вошел в историю и у него снова было больше всего фонарей. — Спасибо. — Цзюнь У поблагодарил их, но его улыбка стала более искренней, когда его поздравил Се Лянь. Каждого небожителя посетила мысль, что в следующем году это число наверняка превысит тысячу, впрочем, это далеко не самый важный момент. Ведь если тот, кто занял первое место, остаётся первым всегда, первенство теряет свой смысл. Поэтому остальные во время Состязания фонарей, как само собой разумеющееся, исключали дворец Шэньу из списка соперников. Но что повергло всех в недоумение, так это самое начало состязания, когда первой в списке оказалась Повелитель Дождя. Се Лянь увидел, как в небеса, медленно покачиваясь, поднимается маленький яркий фонарик, затем услышал: «Дворец Повелителя Дождя, один фонарь!», и даже начал сомневаться, не померещилось ли ему в хмельном бреду? Ведь, как бы то ни было, не могли же верующие поднести божеству только один фонарик. Чтобы убедиться, что дело не в выпитом вине, принц обратился к Ши Цинсюаню: — Здесь нет никакой ошибки? Се Лянь в комнате тоже выглядел смущенным. — Но разве у нее не тысяча последователей? — он спросил. — Вы увидите. — сказала Линн, не желая, чтобы кто-то объяснял то, что будет сказано. Ши Цинсюань ответил: — Нет. Именно один фонарь. Его преподнёс бык при хозяйстве Её Превосходительства Повелителя Дождя, дабы соблюсти приличия. Сам поднёс фонарь своему же дворцу… подобный поступок показался принцу поистине знакомым. Хуа Чэн нахмурился, задаваясь вопросом, сколько фонарей преподнёс его будущий "я". Если это было меньше тысячи, он убьет своего будущего "я". Се Лянь подумал вот о чём — раз Повелитель Дождя заведует осадками, значит, является божеством всех земледельцев, и предположил: — Неужели всё потому, что среди последователей Её Превосходительства множество крестьян, которые недостаточно богаты, чтобы поднести ей фонари? Ши Цинсюань же ответил: — Ваше Высочество, у вас какое-то ошибочное представление о крестьянах. Се Лянь покраснел от смущения, и Юйши Хуан весело рассмеялась. — Не нужно смущаться, дитя. — сказала она с нежной улыбкой. — В конце концов, ты не единственный, кто ошибается. — Все равно, так неловко. — пробормотал Се Лянь. Многие из них весьма зажиточные, так-то. Сама Повелитель Дождя им наказала — если вы достаточно богаты, чтобы поднести фонарь, лучше потратьте эти деньги на возделывание своих полей. Поэтому верующие испокон веков подносят ей лишь свежие овощи и фрукты. Его слова заставили Се Ляня по-настоящему позавидовать Повелителю Дождя и подумать: «Оказывается, существует и такая замечательная традиция». Однако Ши Цинсюань добавил: — Позже Повелитель Дождя объявила, что не стоит тратить продукты почём зря, поэтому теперь верующие обыкновенно забирают все подношения домой через пару дней. — … — Вы действительно добры. — Се Лянь улыбнулся Повелителю дождя, которая лишь смиренно улыбнулась. — Я просто делаю то, что правильно. — ответила она. — В этом мире тяжело всегда поступать по совести. — высказал свое мнение Хуа Чэн. Вначале огласили нескольких младших небожителей, у которых число негасимых фонарей разнилось несколькими десятками, а то и единицами, поэтому особого интереса они не вызвали. Но чем дальше по списку, тем ярче вспыхивало небо от поднимающихся фонариков, и тем больше внимания уделяли им зрители. И если бы не специально приставленный для объявления результата небожитель, который мог назвать точное количество фонарей с одного взгляда, остальные ни за что бы не смогли сосчитать огромное множество ярких огоньков, целым роем поднимающихся с земли. Се Лянь, поскольку не разбирался в процессе, не высказывал никаких комментариев, а всё внимание посвятил любованию прекрасным пейзажем — как яркие фонари озаряют своим светом черноту долгой ночи. Да ещё время от времени прислушивался к тому, как другие оценивали Состязание фонарей в этом году. — Это действительно красиво. — согласилась Линвэнь. — Жаль, что люди редко ценят это, больше сосредоточившись на соревновании, в котором нет призов, кроме как для поднятия эго. — Чего еще ждать от Небес. — Хуа Чэн усмехнулся. Хотя самому принцу казалось, что оценивать здесь вовсе нечего. Спустя примерно час состязание наконец приблизилось к заключительному этапу. В Состязании фонарей на пиршестве в честь Середины осени началась отчаянная битва десятки сильнейших. Се Лянь услышал, как объявили небожителя, который оказался на десятом месте: — Дворец Циина, четыреста двадцать один фонарь! Цюань Ичжэнь давно покинул мероприятие, и остальные небожители, услышав количество поднесённых ему фонарей, громко цокнули языками, даже не пытаясь скрывать своего отношения. Цюань Ичжэнь приподнял бровь, быстро запомнив лица на экране, прежде чем закатил глаза и снова заснул. Теперь он знает, кто лицемерит, а кто нет, хотя это было нетрудно понять, учитывая, что более 90% были лжецами. Всё же Западный Бог Войны был ещё слишком молод, но при этом отличался немалой мощью. Для небесных чинов, схожих с ним по времени службы на Небесах, двести негасимых фонарей уже считались количеством достаточно весомым, а ему преподнесли больше чем в два раза. Даже Лан Цяньцю, вознесшийся многим раньше, получил меньше фонарей. Можно сказать, результат поистине исключительный. Цяньцю пожал плечами, не заботясь об этом. Единственное, о чем он сейчас думал, - это исправить все что он натворил. Впрочем, Се Ляню всё-таки показалось, что отношения с другими небожителями у юного Цюань Ичжэня не слишком хорошие, поскольку, кроме Ши Цинсюаня и самого принца, никто по-настоящему не выразил искреннего изумления его результатом. — Вам следовало бы знать, на что похожи небеса, Ваше Высочество. — Фэн Синь усмехнулся. — Они заботятся только о себе. Следующим оказался дворец Повелителя Земли — четыреста сорок четыре фонаря. Мин И, впрочем, не выразил никакой особенной радости, кроме того что выпил ещё пару глотков супа. "В конце концов, я не настоящий Повелитель земли". — подумал Хэ Сюань. Зато Ши Цинсюань взволновался даже сильнее Мин И, несколько раз повторив: «Слишком мало, слишком мало». Хэ Сюань сдержал нежную улыбку при виде этого зрелища. Остальные же, будучи не очень хорошо знакомыми с Повелителем Земли, согласно приличиям похлопали в ладоши, тем самым выразив поздравления. Далее настал черёд и самого Ши Цинсюаня, дворец Повелителя Ветров получил пятьсот двадцать три фонарика. Во время Состязания фонарей поистине не составляет труда разглядеть, насколько популярен тот или иной небожитель. После объявления количества фонарей негасимого света, которые получил дворец Повелителя Ветров, Ши Цинсюань и слова сказать не успел, как пиршество разразилось бурными овациями, вокруг то и дело слышалось: «Поздравляем, поздравляем», «За реальными достижениями неотступно следует слава». Ши Цинсюань выглядел чрезвычайно довольным, он поднялся с места и отвесил всем благодарные поклоны, затем громко крикнул, обращаясь к Ши Уду: — Брат, в этом году я восьмой! — Поздравляю. — сказал ему Се Лянь, и тот, сияя от счастья, подпрыгивая, бросился к брату за похвалой. Ши Уду усмехнулся и спросил, что хорошего в восьмом месте, но все равно похвалил брата и один раз погладил по голове. Цинсюань удовлетворенно вернулся на свое место. — Поздравляю. — пробормотал Хэ Сюань, отчего улыбка Цинсюаня стала в десять раз ярче. Выглядело так, будто он хвастает перед родителем после того, как получил похвалу от учителя. Се Лянь, наблюдая, не удержался от улыбки, однако Ши Уду с укором произнёс: — Всего лишь восьмой, ничего особенного. Чему тут радоваться! На самом деле, его слова прозвучали невообразимым сумасбродством. Кого в чертогах Верхних Небес можно было назвать заурядным простаком? — Позволю себе не согласиться. — тут же сказал Хуа Чэн. — У многих из них мало последователей. — Му Цин с отвращением согласился. — Интересно, как они поднялись. Пятьсот фонарей негасимого света, восьмое место среди сильнейших! А он добавил к этому «всего лишь». Что же получается, все те, кто занял более низкие места, не удостоились даже оценки «ничего особенного»? Притом Ши Уду не то чтобы не понимал, что подобные речи могут воспринять как неподобающие, но всё равно произнёс их, просто из бесстрашия. Улыбка исчезла с лица Ши Цинсюаня. Хэ Сюань исподлобья посмотрел на Ши Уду. Как тот смеет не хвалить Цинсюаня. Разве он не видит его расстроенное лицо? Ши Уду помахал веером и неохотно добавил: — Впрочем, больше, чем в прошлом году. В следующем ты должен занять более высокое место. Услышав его слова, Ши Цинсюань снова расслабил плечи и громко рассмеялся. — Холодный внешне, но мягкий внутри. — вздохнула Линн. Из всех присутствующих только один Мин И равнодушно продолжал уплетать еду и не осыпал Ши Цинсюаня овациями. Поэтому Повелитель Ветров сам похлопал его по плечу, в поисках поздравлений. Мин И же совершенно не желал уделять ему внимание — принялся жевать ещё более сосредоточенно, чем поверг Ши Цинсюаня в ярость. Тот начал требовать заслуженных аплодисментов, и Се Лянь, наблюдая со стороны, хихикал до колик в животе, тут и говорить нечего. Хуа Чэн был действительно рад, что Цинсюань существует. Это было похоже на то, что тот был создан для того, чтобы дружить с Се Лянем. Далее на пьедестале разместился дворец Линвэнь, ей поднесли пятьсот тридцать шесть фонарей. — Поздравляю. — сказали две ее подруги. — Спасибо. — просто ответила она. — Поздравляю, Линвэнь. — Се Лянь улыбнулся. — Спасибо. — улыбнулась она в ответ. "Почему все благоволят Се Ляню?" — не мог не задаться вопросом Пэй Мин. Среди Богов Литературы Линвэнь можно считать настоящим победителем. Однако почти никто из Богов Литературы не бросился её поздравлять, в основном это сделали Боги Войны, и то в качестве соблюдения приличий. — Зависть портит их. — нахмурился Цинсюань, прежде чем поздравить коллегу. Се Лянь издали поздравил Линвэнь, Ши Уду и Пэй Мин стали уговаривать её устроить пиршество и пригласить гостей, а до принца тем временем донеслись разговоры других чиновников о том, что у Линвэнь так много верующих лишь потому, что она принимает мужское обличие; что она точно подмечает сильнейших Богов Войны и всеми силами подлизывается к ним, а Богов Литературы заносчиво игнорирует; что она чаще других в чертогах Верхних Небес приглашает гостей на пирушки, а иногда не только на пирушки, но и в публичные дома, и так далее и тому подобное. Се Лянь на это лишь покачал головой и подумал: «Поистине непросто приходится небесным чиновницам». — Это действительно непросто. — согласилась Линвэнь. — Почему бы Вам не уволиться и не наслаждаться жизнью? — предложила Линн. — Позвольте им почувствовать Ваш стресс для разнообразия. Многие сразу запаниковали, когда она показала, что раздумывает над этим. — Попробую это в следующий раз. — решила Линвэнь. — Я все еще нужна здесь. Линн выглядела разочарованной, желая, чтобы чиновники страдали за то, что они делали с ее любимыми персонажами. Следом настал черёд дворцов Наньяна и Сюаньчжэня, их результаты оказались следующими: пятьсот семьдесят два и пятьсот семьдесят три фонаря. Нахмуренные брови Му Цина тут же разгладились, Фэн Синь же не выразил ни радости, ни гнева, будто бы вовсе не интересовался итогом. — Будто бы - ключевое слово. — пробормотал Пэй Мин. Се Лянь в душе недоумевал, почему их результат настолько близок? Не слишком ли удачное совпадение? Шёпотом спросив Ши Цинсюаня, принц получил ответ — оказывается, всё потому, что, поскольку оба небожителя схожи и происхождением, и обосновались рядом друг с другом, и по силе примерно равны, да к тому же отношения между ними не самые лучшие, последователи каждого из них во что бы то ни стало желают победить и клянутся, что сколько бы фонарей ни получил соперник, они непременно поднесут на один больше. Позабыв о первом месте, они боролись за то, чтобы занять строку выше соперника, и прилагали к этому всевозможные усилия, каждый год определяя победителя и проигравшего. В этом году в самый последний момент дворец Сюаньчжэня наконец вырвался вперёд на один фонарь, оставив дворец Наньяна позади. Для его последователей это истинный повод для безудержного празднества, схожий с победой в настоящей битве на поле брани. Се Лянь не удержался от мысли: «Эти люди в лепёшку разбиться готовы, лишь бы вырвать у противника один-единственный фонарик? Они что, даже не спешат домой, чтобы отпраздновать с семьёй? Но ведь сегодня Праздник середины осени!» — Люди такие странные, Гэгэ, поэтому не обращай на них внимания. — посоветовал Хуа Чэн. Следующим объявили количество фонарей для дворца Мингуана: пятьсот восемьдесят фонарей. Результат в некоторой степени значительный. Однако Пэй Мин не выразил ни намёка на радость, поскольку по сравнению с прошлым годом дворец Мингуана получил всё же меньше фонарей негасимого света. Инцидент с младшим божеством, Пэй Су, стал настоящим ударом, поэтому верующие поднесли почти на целую сотню меньше, чем в прошлый раз. Благо, Пэй Мин, имея твёрдую почву под ногами, смог выстоять, иначе результат оказался бы ещё плачевнее. Ни Ши Уду, ни Линвэнь не стали его поздравлять, только похлопали по плечу. — Мне жаль. — Пэй Су снова извинился, однако Пэй Мин отмахнулся от него. Хотя ему было грустно, но на самом деле - все равно. В конце концов, это были всего лишь фонари. К тому моменту Се Лянь уже заметил, что количество фонарей у многих небожителей отличалось парой десятков а то и меньшим числом, располагаясь весьма тесно друг к другу, будто никак не получалось уйти в больший отрыв. Другими словами, на самом деле все они находились практически на одном уровне, никто не являлся настоящим победителем. — Подождите результаты моего брата. — нахально усмехнулся Цинсюань. Стоило принцу так подумать, прозвучал голос небожителя, оглашающего результаты: — Дворец Повелителя Вод, семьсот восемнадцать фонарей! — Удивительно. — сказал Се Лянь, удивленный разницей между этим результатом и предыдущим. — Естественно. — ухмыльнулся Цинсюань. Ши Уду закатил глаза, молча радуясь, что его брат любит его и гордится им. Пирующие мгновенно поднялись волной, вокруг послышались возгласы изумления. Небожители немного пришли в себя и ринулись наперегонки выкрикивать поздравления. Ши Уду, однако, остался сидеть, даже не приподнявшись, а на его лице не промелькнуло ни тени заносчивости, он лишь воспринял случившееся как должное. Наверняка за несколько сотен лет второй по счёту небожитель впервые настолько приблизился к результату дворца Шэньу по количеству фонарей. Во времена первого вознесения Се Ляня, которые давным-давно миновали, один молитвенный фонарь было добыть ещё труднее, чем сегодня, разумеется, нельзя ровнять их общими мерками. Однако, как говорится, «люди жертвуют всем в погоне за богатством, как птицы гибнут в погоне за пищей», любовь людей к богатству и процветанию неизменна в веках, потому Божество богатства вполне оправдал своё прозвище! Ши Цинсюань возрадовался ещё сильнее, чем если бы в его честь зажглись семьсот фонарей: он с силой хлопал в ладоши и не переставая кричал, обращаясь к Се Ляню: — Мой брат! Это мой брат! Се Лянь улыбнулся: — Я понял, это ваш брат! Видя, как счастлив и горд Цинсюань за своего брата, Хэ Сюань задумался, стоит ли воплощать его план мести. "Нет, вспомни, каким пыткам он подверг тебя и твоих близких". — ругал он себя. Почему он должен быть братом его врага? Из всех присутствующих на пиршестве только один Мин И, в отличие от остальных, продолжал увлечённо поглощать пищу. На самом деле Се Ляню показалось, что именно он как раз воспринял слово «пиршество» в прямом значении и вёл себя соответствующе — пришёл исключительно ради того, чтобы попировать, — Зачем еще ходить на пир, если не есть? — задал он риторический вопрос. будто отъедался за всё время, что провёл в Призрачном городе, где его не кормили досыта. Цинсюань нахмурился при этом напоминании и схватил Хэ Сюаня за руки, ища утешения. Когда Се Лянь вспомнил уличную еду, продаваемую в киосках призрачного города, он не мог не задаться вопросом, будет ли Хуа Чэн время от времени прогуливаться по улицам города? — Буду. — кивнул Хуа Чэн. — Гэгэ, давай прогуляемся в следующий раз, когда ты приедешь, хорошо? Се Лянь легко согласился, кивнув и улыбнувшись. Что ж, главная тайна, что волновала сегодня сердца небожителей, раскрылась, пирующие вдоволь насмотрелись представлений, вдоволь наговорились, остались полностью удовлетворены и уже готовились покинуть пиршество. К всеобщей неожиданности Ши Уду вдруг сложил веер и, нахмурившись, произнёс: — Постойте. Если бы кто-то другой сказал «постойте», возможно, это бы не возымело подобного устрашающего действия. Цинсюань снова гордо улыбнулся, глядя на своего удивительного брата. Действительно, тот никогда не мог сделать ничего плохого! Но Ши Уду поистине соответствовал данному прозвищу — «Водяной самодур». Он будто от рождения привык раздавать всем приказы, "Конечно, он был рожден правителем, человеком, который готов на все ради собственной выгоды, не думая о других", — с горечью подумал Хэ Сюань. поэтому стоило ему раскрыть рот, все невольно слушались. Небожители снова заняли свои места, кто-то спросил: — Но ведь десять сильнейших уже объявлены, что ещё хочет нам сказать Его Превосходительство Повелитель Вод? Се Лянь подумал: «Неужели он тоже станет раздавать добродетели?» — С чего бы мне это делать? Цинсюань сделал более чем достаточно для нас обоих. — слегка взглянув на Хэ Сюаня, он нахмурился, прежде чем добавить. — Для нас троих. Ши Уду качнул веером: — Десять сильнейших уже объявлены? Остальные не сразу осознали, что означает его вопрос, только Ши Цинсюань удивлённо забормотал: — … Нет. Нет, нет, нет. Ещё не вся десятка! Вместе с дворцом Шэньу, если посчитать… только что объявили только девятерых! Небожители немало удивились и начали переговариваться: — Только девятерых? — Кого-то забыли? Как неосторожно. — Пэй Мин нахмурился, а затем самодовольно посмотрел на Повелителя воды. — Значит, ты все-таки обратил внимание. — Естественно. Если бы я этого не сделал, никто бы не заметил. — ответил Ши Уду. — Истинно так, я посчитал, правда объявили только девятерых! — Значит, кто-то ещё занял место выше Повелителя Вод??? — Что? Но кто это мог быть? Я не припоминаю такого! В тот самый миг в чёрной ночи вокруг внезапно вспыхнуло сияние, подобное взошедшему солнцу. Это сияние было светом фонарей. Подобно множеству рыбёшек, переплывающих море, в небеса медленно поднимались бесчисленные сияющие фонарики. — У меня плохое предчувствие... — тут же пробормотал Фэн Синь, выглядя плохо. — Согласен. — Му Цин тоже выглядел так, словно его вот-вот стошнит. Они поблескивали в темноте ночи, сверкающие ярким светом, похожие на воспаряющие ввысь души или чьи-то прекрасные мечты, несравнимо впечатляющие, озаряющие непроглядно тёмный мир людей. Подобную чудесную картину невозможно описать словами, оставалось лишь затаить дыхание и оборвать все разговоры. Се Лянь застыл, глядя в небеса, полные ярких фонарей. Он словно перестал дышать и ничего вокруг не слышал, находясь довольно долго где-то вне своего сознания. Лишь спустя некоторое время он обнаружил — здесь что-то не так. Хуа Чэн сразу понял в чем дело и гордо ухмыльнулся. Похоже, его будущее "я" не разочаровало. Все взгляды пришедших на пиршество небожителей обратились к нему. Оказывается, на него дрожащей рукой указывал служащий, что объявлял результаты Состязания фонарей. Се Лянь растерялся: — … Что такое? Никто не ответил. Се Лянь указал на себя: — … Я? Ши Цинсюань хлопнул его по плечу: — … Именно. Вы. — Возможно, объяснение ситуации помогло бы ему понять. — сказал ему Хэ Сюань, в то время как он смущенно улыбнулся. — Должно быть, я был слишком взволнован. — сказал он. — … Се Лянь всё ещё недоумевал: — Что — я? Что, в конце концов, со мной такое? Глашатай, нервно сглотнув, всё-таки снова заговорил. Цзюнь У нахмурился при виде этой сцены. "Похоже, сейчас самое подходящее время избавиться от какого-нибудь вредителя". — подумал он. И присутствующие на пиру небожители услышали его дрожащий, полный неверия в собственные слова, голос: — Храм Тысячи фонарей, дворец Наследного принца, три… три… — Три тысячи фонарей! Пэй Мин первым нарушил молчание, указав на Хуа Чэна. — Ты сумасшедший! — он рассмеялся. — Сань Лан... ты... — Се Лянь потерял дар речи. — Ты заслуживаешь этого, Гэгэ. — тихо произнес Хуа Чэн. — Ты не примешь подарок от преданного последователя? — Я... спасибо. — видя искренность этого человека, Се Лянь ответил ему такой же искренней улыбкой. Цзюнь У впился взглядом в Собирателя цветов, в то время как Фэн Синь и Му Цин ничего так сильно не хотели, как заколоть призрака, который был слишком близок с их бывшим боссом. — Поздравляю! — радостно воскликнул Ши Цинсюань.