TGCF React

Глава 52: Кто прав, кто виноват — непросто рассудить. Часть вторая — Получу ли я, наконец, свой ответ в этой серии? — Цяньцю спросил Линн, которая пыталась определить, сколько зефира она сможет положить в рот. — Я не знаю. — невнятно ответила она из-за большого количества еды во рту. — ...Давайте просто продолжим. — сказал Ши Цинсюань, выглядя немного недовольным беспорядком, который устроила Линн, и многие кивнули в знак согласия. Взгляд Се Ляня переместился к Ци Жуну. Поглядев на него, принц произнёс: — Ци Жун, судя по тому, что я вижу, все эти годы твоя жизнь была полна захватывающих событий. — Я бы не сказал, что в его жизни были хоть какие-то захватывающие события, учитывая, что его всегда окружает только один цвет - зеленый. — сказал Ши Уду, пытаясь быть похожим на умника. После этой фразы Хуа Чэн снял с него личину, надетую ранее. Увидев всех гостей, без спроса ворвавшихся к нему, в истинном обличии, Ци Жун так и вытаращил глаза. Лан Цяньцю же, сбитый с толку, проговорил: — Двоюродный братец? — ...Разве ты не видишь насколько они похожи? — с насмешкой сказал Му Цин, приподняв бровь. — Ну, простите моего будущего я, что он ошеломлен всеми новостями, которые постоянно получает. — отмахнулся Цяньцю. Ранее, услышав из уст Ци Жуна фразу «нам, народу Сяньлэ», он уже догадался о том, что при жизни Лазурный Демон являлся потомком Сяньлэ. Но и подумать не мог, что их с Се Лянем связывают подобные узы. — В этом есть смысл. — согласился Инь Юй. — Без этого... просмотра я сомневаюсь, что кто-нибудь понял бы их связь друг с другом. — Они слишком разные. — Юйши Хуан также согласилась. — Слишком разные. — сказал Цюань Ичжэнь. — Бог и призрак. Добросердечный принц и безрассудный мертвец, жаждущий крови. Ци Жун всмотрелся в лицо Се Ляня, затем оглядел его с головы до ног. То был странный взгляд, будто он алчно взирал на что-то необыкновенное. Хуа Чэн дернулся, его руки чесались побить некоего призрака в зеленом. Но когда Ци Жун увидел за спиной Се Ляня меч Фансинь, то вдруг разразился громким хохотом: — Вот как, значит! Вот оно что! Так Фан Синь — это и есть ты! Ты и есть Фан Синь! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Точно так же смеялся и Ци Жун, которого все это забавляло. И хотя Лан Цяньцю не понимал, почему тот смеётся, всё же почувствовал себя не в своей тарелке и гневно крикнул: — Что здесь смешного? — По крайней мере, ты не совсем беспомощен. — похвалил его Пэй Мин. — Как ты? — Линвэнь тут же парировала, заработав сердитый взгляд и смешок. Ци Жун со злобой огрызнулся: — Твоё какое собачье дело, если я решил посмеяться над своим двоюродным братцем? Совсем недавно я сказал, что глупость Вашего Превосходительства сохранилась сквозь века, уж простите, я извиняюсь за моё невежество. Ведь ты — ученик великого мастера, а раз твой мастер таков, разве ты мог вырасти умником? — Могу я отнести Гэгэ в другую комнату с нормальной кроватью? — вежливо спросил Хуа Чэн у Линн, которая чуть не задохнулась от страха. — Д-да, конечно, конечно, пойдем! — заикаясь, пробормотала она, немедленно увлекая Хуа Чэна, бережно несящего Се Ляня, в комнату, соседнюю с текущей комнатой. Как только они вернулись, Хуа Чэн отбросил весь свой прежний добрый характер и злобно уставился на Ци Жуна, обещая смертную казнь Лазурному призраку, которому на все наплевать. Он развернулся к Се Ляню, — Ты перебежал на сторону Юнань и поступил на службу советником, но дослужился до того, что собственный ученик проткнул тебя мечом. Разве не захватывающе? Разве не уморительно? Ну не поделом ли? Что за простофиля! Лан Цяньцю поморщился от напоминания, желая снова ударить себя по голове. В самом деле, почему он так стремился наказать своего Советника, который научил его многому, что не провел полного расследования? Вздох, сожаление. Стоило ему выговорить полслова «простофиля», Хуа Чэн снова обрушил на него удар, подобный молнии. — Надо было посильнее ударить его. — Пэй Мин нахмурился. — Обязательно. — пообещал Хуа Чэн. Однако Ци Жуна и так-то не просто было заткнуть, а теперь, когда Се Лянь явил ему своё лицо, Лазурный Демон отчего-то и вовсе десятикратно воодушевился. Даже когда его вновь вбили в землю, непрерывно раздавались упрямые крики: — Простофиля! Простофиля! Простофиля! — Он буквально напрашивается на взбучку. — устало вздохнула Линвэнь. — ...Мне нужна боксерская груша. — сказал Фэн Синь после нескольких секунд колебания. — Хочешь ею быть? Ци Жун просто уставился на него без всякого удивления. Был ли он похож на человека, который хотел, чтобы его избили бесплатно? На каждое слово приходился новый удар, отчего пол залило кровью. Се Лянь остановил вновь занесённую руку Хуа Чэна и произнёс: — Сань Лан, прекрати! — Он слишком добросердечен. — Хэ Сюань нахмурился. Хуа Чэн резко возразил: — С какой это стати?! — Точно! — эхом отозвались многие. Се Лянь ответил: — Всё в порядке, не обращай внимания, этот человек болен и весьма назойлив. Позволь мне с этим разобраться. Тебе не стоит связываться с ним. — Как он может игнорировать того, кто оскорбляет его любимого? — пробормотал Инь Юй. Принц мягко похлопал Хуа Чэна по плечу и тот, спустя долгое время, наконец тихо произнёс: — Хорошо. "Может, мне стоит попросить Его Высочество помочь разобраться с делами призраков, когда мы вернемся?" — подумала Линвэнь. "Это ускорит процесс." Ци Жун оторвал голову от земли, с огромным трудом откатился в сторону и выплюнул: — А чего ты строишь из себя добродетель? Если правда не хотел, чтобы он избил меня, так и задержал бы его с самого начала! Что толку, что ты теперь притворно просишь прекратить? Никто тебя за великодушие по головке не погладит! — Ты... — рот Му Цина внезапно закрылся, ведь его слова не подходили ни для чьего уха. Се Лянь ответил: — Я задержал его лишь потому, что не желаю, чтобы он пачкал руки. Тебе не кажется, что ты возомнил о себе немного лишнего? — Черт. — Пэй Мин присвистнул с ухмылкой, наслаждаясь выражением лица Лазурного фонаря. — Генерал Хуа стал более... — Баньюэ заколебалась, подбирая нужное слово. — прямолинейным в своих словах. — Это хорошо. — Фэн Синь нахмурился. — По крайней мере, его больше никто не будет обижать с таким отношением. После этих слов на залитом кровью лице Ци Жуна промелькнула вспышка гнева. Он злодейски рассмеялся. — Ой-ой-ой, царственный братец, а ты неплохо ладишь с Хуа Чэном, как я погляжу! А я-то думал, как же так вышло, что когда я отправил подчинённых передать тебе наилучшие пожелания от меня на Праздник Призраков, ни один из них не вернулся! Оказывается, всё потому, что ты за Хуа Чэна спрятался! — ...Мне даже жалко этих невинных призраков. — сказал Ши Цинсюань. — Они не знали, что их отправляют на смерть. Се Лянь ничего не знал о том, что Ци Жун когда-то подсылал к нему своих слуг. В ночь Праздника Призраков он впервые повстречал Хуа Чэна и привёл юношу в монастырь Водных Каштанов. Наверняка с теми подчинёнными, которых послал Ци Жун, разобрался Хуа Чэн. Подумав об этом, принц невольно взглянул на юношу рядом с собой. — Хо-хо, похоже, ты защищал его еще до того, как он тебя узнал. — сказал Пэй Мин с легким смешком. — Он действительно романтичен, идеально подходит для Его Высочества. — Юйши Хуан с мягкой улыбкой одобрила их отношения. Ци Жун всё не унимался: — А ещё зовёшь его Сань Ланом, тц-тц-тц, что у вас за тесные отношения! Братец, но ты же важный чиновник Верхних Небес, как ты можешь якшаться с подобной нечистью? Не боишься запятнать свою репутацию? Ты ведь у нас такой идеальный, такой чистый и безупречный, озаряешь мир своим божественным сиянием, ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха… — Неужели вы, как никто другой, думаете, что он заботится о своей репутации? — риторически спросил Му Цин, приподняв бровь и вспоминая насмешливые слова, которые низвергнутый принц всегда переносил с улыбкой на лице. Чиновники Верхних Небес в той или иной степени соглашались, что речи Му Цина всегда звучат немного язвительно. Но если бы они для сравнения послушали, как разговаривает Ци Жун, то узнали бы, что значит истинное ехидство, и поняли бы, что всё это время несправедливо обвиняли Му Цина. — Пфф, тебе стоит поучиться у профессионала. — Фэн Синь рассмеялся, глядя на Му Цина. К тому же, Ци Жун не только говорил, он ещё и играл. Схватившись за грудь, будто охваченный горем, он произнёс: — Мой царственный братец, твой младший брат все эти годы ни секунды не провёл, не вспоминая о тебе. Посмотри, с каким старанием я возвёл для тебя это каменное изваяние! А потом поставил перед собой, чтобы каждую минуту, каждую секунду лицезреть твой героический облик. Ну как, неплохо сработано? Тебе нравится? Если не нравится, ничего страшного, так даже лучше, я могу сделать ещё, ха-ха-ха-ха-ха… Многие в зале нахмурились, вспомнив о коленопреклонённой статуе, и уставились на Ци Жуна. Стоило ему упомянуть каменную статую, лицо Хуа Чэна вновь стало распространять вокруг морозную стужу. Если бы Се Лянь только что не попросил его остановиться, он бы уже отвесил наглецу хорошего пинка, втоптав его в землю. Се Лянь же отлично знал, каков характер Ци Жуна. У него была примечательная особенность — чем явственнее реагировать на его слова, тем сильнее он будет распаляться и подпрыгивать от радости. Нужно было действовать вопреки его ожиданиям, поэтому принц улыбнулся и преспокойно ответил: — Скульптура довольно неплоха, вот только вкусы у художника явно не слишком высоки. Надеюсь, это не очень тебя расстраивает. — Обязательно сделай заметки. — Цюань Ичжэнь сказал Лан Цяньцю, сидящему рядом с ним, поскольку ему надоели раздражающие действия последнего, даже если это было в будущем. Принц добился своего — улыбка тут же сползла с лица Ци Жуна, демон холодно прошипел: — Радовался бы, что хоть я, памятуя о прошлом величии, сделал одолжение и установил статую в твою честь. Кто ещё станет так почитать тебя? В этот раз ты наверняка вознёсся лишь благодаря тому, что ухватился за штанину Цзюнь У да заливался горькими слезами, падая ниц, так что до крови колени стёр. В чертогах Верхних Небес, куда ни глянь — который небожитель не превзойдёт тебя в достоинстве и величии? Даже вознесшиеся всего двести лет назад, и те имеют право попирать тебя ногами. Тебе уже скоро за восемьсот, и посмотри, до чего ты докатился, неудачник! — Напротив, он ничего не сделал и все равно смог вознестись. — Цинсюань защищал своего друга. — Действительно. — Цзюнь У, который до сих пор молчал, согласился. — Это говорит о том, какой у него большой потенциал. Се Лянь лишь мягко улыбнулся. — Да, твой старший брат поистине невезучий. Не то что младший: всего восемьсот лет — и уже «свирепый». — Пффф. — Ши Уду издал тихий смешок. — Пусть он остается таким. Се Лянь прекрасно знал, чем его усмирить. Хуа Чэн так и прыснул в сторону, а лицо Ци Жуна сделалось по-настоящему зелёным. Он пробежал глазами по всем присутствующим и вдруг выпалил: — По всему выходит, что ты сегодня упросил Хуа Чэна помочь тебе приструнить меня, отвести душу и поратовать за справедливость, так? — Это звучит неправильно. — сказал Цяньцю с неловким выражением на лице. — Только для таких, как ты. — Хэ Сюань с отвращением посмотрел на него. Се Лянь растерянно замер, ведь если подумать, то ситуация выглядела именно так, здесь возразить было нечего. Никто не смог бы возразить так как, без надлежащего контекста, это действительно выглядело так. Ци Жун добавил: — Вы только поглядите, стоило мне сказать о тебе что-то дурное, ух, как он разгневался! Неужто божественный свет над твоей головой так сильно затронул его, что он ослеп от этого сияния? Ай-яй-яй, я вспомнил, кажется, он и так-то был слеп на один глаз! Ха-ха-ха… "Я не должна спрашивать, я не должна спрашивать." — решительно подумала Баньюэ, хотя и украдкой бросила несколько взглядов на призрака, одетого в красное. Смех оборвался, едва начавшись — перед глазами Ци Жуна вдруг потемнело, лицо объяло болью, изо рта хлынула фонтаном кровь. Не удивительно, ведь кто-то снова его ударил. Вот только на этот раз это оказался не Хуа Чэн, а Се Лянь. Многие выглядели удивленными, не ожидая этого, но также и потому, что никто не заметил этого, пока Ци Жун не был отброшен. Принц нанёс удар с поразительной скоростью, после чего холодно бросил: — То, что я раньше не бил тебя, не значит, что никогда не сделаю этого. Удар был настолько сильным и жестоким, что Ци Жун смог снова подать голос лишь спустя довольно долгое время. "...Хочу ли я, чтобы он все еще был рядом с Градоначальником?" — подумал Инь Юй. "У меня такое чувство, что из-за него мое беспокойство усилилось бы... Ну что ж, не похоже, что может быть еще хуже. Идите, Ваше Высочество, и выйдите замуж за нашего Градоначальника!" Будто шкодливый пёс, он разлёгся на земле и расхохотался, не прекращая тарабанить кулаком о пол. — Царственный братец, ты ударил меня, ты всё-таки меня ударил! Небеса всемогущие, наш возвышенный и добросердечный, сострадающий всему живому, всегда готовый прийти на помощь Его Высочество наследный принц, который даже муравья не раздавит, выплеснул на меня свой гнев, да ещё и ударил, подумать только, он ударил меня! Страх какой, спасайся кто может!!! — Мы можем отключить его голос? У меня болят уши. — Цюань Ичжэнь, наконец, не выдержал и пожаловался. — Согласен. — многие поддержали его мнение. — К сожалению, нет. — Линн отказалась, к их раздражению. Он перевозбудился до невозможности, вплоть до того, что стал похож на безумца. Лан Цяньцю никогда не приходилось видеть настолько странного поведения. Глядя на развернувшийся перед ним театр одного актёра, небожитель потрясённо застыл, а потом пробормотал себе под нос: — Он… он сумасшедший? — Я, вероятно, сказал это, когда успокоился. — сразу сказал Лан Цяньцю, увидев, что некоторые люди начинали открывать рты. Се Лянь привык к подобному, и потому не выглядел удивлённым, только произнёс: — Ты сам всё слышал, он просто безумен, у него с головой не всё в порядке. Нельзя верить ни единому его слову. Множество вздохов досады и разочарования наполнили комнату: многим хотелось затащить спящего принца в комнату и вдолбить ему в мозг, что лгать, чтобы защитить кого-то, нельзя, особенно если от этого страдает он сам. Внезапно Ци Жун перестал смеяться, его лицо вновь сделалось серьёзным. С холодной усмешкой он возразил: — Не спеши перед другими объявлять меня безумцем. Ответь-ка мне, как умер князь Аньлэ? Цяньцю прикусил нижнюю губу, стиснул пальцы и сделал глубокий вдох, чтобы подготовиться к натиску фактов, с которыми ему придется столкнуться. Только что Хуа Чэн задавал тот же вопрос Ци Жуну, а теперь он сам спросил об этом Се Ляня. Лан Цяньцю моментально приготовился слушать. Сердце Се Ляня сжалось, он не мог сразу ответить на этот вопрос. — Насколько трудно сказать правду? — Му Цин нахмурился. Некоторые хотели сказать, что это трудно, но принц был слишком заботлив, поэтому они промолчали. На самом деле, ему нужно было усвоить, что иногда лучше признаться в правде. Тогда Ци Жун медленно приподнялся и сел, опираясь на каменную статую, затем сказал: — После смерти Аньлэ я вскрыл его живот, чтобы осмотреть. — Отвратительно. — Ши Уду нахмурился. Оказалось, что все его внутренности были повреждены невероятно свирепым и яростным потоком Ци меча, поэтому и внешних ранений не осталось, но при этом он без остановки кашлял кровью. Обыкновенный мечник просто не смог бы применить столь изощрённый приём. — Действительно, тот, кто это сделал, чрезвычайно силен. — согласился Инь Юй. — И эффективен. — добавил Пэй Мин. — Этот мечник действительно постарался, чтобы никто не заметил, если только он не сумасшедший, как Ци Жун, и не разрезал тело. Я тогда решил, что предатели из Юнань позвали иноземного мастера, чтобы подстроить всё так, будто Аньлэ скончался от болезни. Но теперь, если хорошенько подумать, становится ясно — был ещё кое-кто, способный совершить подобное. И это, конечно же, мой дражайший беспристрастный и справедливый двоюродный братец. Как-никак наш Бог Войны в короне из цветов, Его Высочество наследный принц — словно белый лотос с горы Тяньшань, в чистоте и непорочности не имеющий равных… Многие были шокированы этим открытием, особенно Цяньцю, который знал, что Аньлэ был членом королевской семьи из страны принца. — Зачем ему так поступать со своим родственником? — потрясенно спросил Лан Цяньцю. Тут все поняли и вспомнили, что Аньлэ был членом королевской семьи Сянь Лэ, и стали еще мрачнее, чем раньше, задаваясь вопросом, какой ужасный грех совершил этот человек, чтобы добросердечный принц убил его так... жестоко. Хуа Чэн с силой пнул его, и Ци Жун заголосил от боли. Лан Цяньцю же, у которого глаза заполнились красными прожилками, чувствовал, что его голова сейчас взорвётся — обхватив её руками, он вскрикнул: — Замолчи! Что тебе стало ясно? Кто тогда был убийцей? Что случилось на Пиру Чистого Золота? Что произошло с князем Аньлэ? Что вообще происходит?! — Хотя бы убавь громкость, когда они кричат. — попросил Цинсюань, поморщившись, и Линн повиновалась, также морщась от боли. Ци Жун ответил: — Лан Цяньцю, и как ты до сих пор не догадался? Даже до меня в общих чертах дошло. Видимо, ты и правда ничегошеньки не знал о том, каким человеком был твой наставник. Давай-ка я раскрою тебе правду о своём братце. Этот бывший Его Высочество наследный принц государства Сяньлэ перебежал на сторону Юнань, стал вашим советником, обучал тебя фехтованию пять лет… Он успел сказать лишь несколько фраз, когда Се Лянь вынул из-за спины меч. Но Лан Цяньцю не дал ему и шагу ступить — выставив перед принцем широкое лезвие своего меча, он предостерёг: — Дай ему договорить! — Да! — Лан Цяньцю поддержал свое будущее я и тут же замолчал, когда Хуа Чэн повернулся к нему. Се Лянь воскликнул: — Ты же видишь, что он безумен, зачем слушать его бредни? — Хахахаха, дорогой братец, это я сошел с ума? — Ци Жун рассмеялся с безумной ухмылкой. — Конечно, я сумасшедший, однако мои слова все еще верны. В воздухе сверкнуло тончайшее лезвие Фансиня, но удар на меч Лан Цяньцю пришёлся такой силы, что тот едва удержал оружие в руках. Кто же мог представить, что в следующий миг под Фансинь проскользнёт изгиб серебряного клинка, который подцепит и отведёт его в сторону. Се Лянь так и остолбенел, а после крикнул: — Сань Лан! Некоторые задохнулись от шока, увидев, что призрак пошел против желания своего возлюбленного. — ...Спасибо. — Цяньцю поблагодарил Хуа Чэна, так как понимал, что если бы призрак этого не сделал, принц бы уже заткнул Лазурного фонаря, и он бы не узнал правду. — Я сделал это не для тебя. — холодно сказал Хуа Чэн. — Я сделал это для Его Высочества. — Естественно, все ради него. — Ци Жун закатил глаза. Ци Жун прекрасно понимал, что Се Лянь не желает, чтобы он говорил лишнего и чтобы Лан Цяньцю всё это услышал, и потому решил действовать назло — пользуясь моментом, он затараторил. Лан Цяньцю подготовил свой разум и сердце, кровь сочилась из его кровоточащих ладоней от невероятной силы, которую он приложил. — Князь Аньлэ был достойным сыном народа Сяньлэ. Послушно следуя моим указаниям, он притворился, что хочет стать тебе другом, а потом на Пиру Чистого Золота разом разделался со всем выводком неблагодарных псов Юнань. Когда твой наставник застал его на месте преступления, Аньлэ сбежал. А ты, явившись во Дворец Чистого Золота, на всю страну издал приказ о поимке советника Фан Синя. Это только предисловие, и каждое слово здесь — правда… Те, кто поумнее, осознали правду и поняли, почему принц поступил так, как он поступил. "Он действительно глупый ребенок, лишенный чувства собственного достоинства". — подумала Юйши Хуан со слезами на глазах. Се Лянь несколько раз порывался подойти и заткнуть Ци Жуну рот, но Хуа Чэн не позволил ему этого сделать. Принц снова воскликнул: — Сань Лан! Однако Хуа Чэн безмолвствовал, не давая ему пройти мимо себя. Хуа Чэн поморщился, чувствуя, как его сердце, или, по крайней мере, то, что от него осталось, разбивается вдребезги каждый раз, когда Се Лянь выкрикивал его имя таким тоном, как будто его предали. "Это для твоего же блага, Гэгэ".— подумал он, закрывая глаза и заставляя себя не обращать внимания на боль. Это было легко, намного легче по сравнению с попытками игнорировать боль от вида принца, которого пронзили мечом сотню раз. И чем настойчивее Се Лянь пытался пробиться к Ци Жуну, тем быстрее слова вылетали изо рта демона: — Но когда мой святой двоюродный братец своими глазами увидел, как Аньлэ совершил убийство, он наверняка подумал: куда же это годится? Так ведь неправильно! И потому отправился за князем Аньлэ, чтобы наставить его на истинный путь. Но потом вдруг осознал — ой, вот ведь незадача, планы Аньлэ не ограничивались лишь тайным убийством нескольких предателей, наставить его на истинный путь не представлялось возможным! Тогда он собрал волю в кулак и своими руками прикончил последнего оставшегося отпрыска кровной линии собственного императорского рода! А потом, когда ты схватил своего наставника и заколотил его в гроб, жизнь моего двоюродного братца под маской величественного и грозного советника завершилась. Братец, скажи-ка, верно я говорю? К этому времени Цяньцю уже упал на колени, тупо уставившись на экран, испытывая психический срыв, поскольку он чувствовал, что его мир рушится. Его лучший друг хотел убить его. Его Советник хотел защитить его. Он любил своего лучшего друга. Он убил своего учителя. Другие молчали, зная, что не смогут ничего сказать, чтобы подбодрить этого человека, в то время как некоторые были слишком заняты, пытаясь сдержать слезы. — Ах, почему Его Высочество должен так сильно страдать? — спросил Ши Цинсюань со слезами на глазах, когда Хэ Сюань нерешительно попытался подбодрить его. Он отхаркнул кровью к ногам коленопреклонённой каменной статуи и добавил: — Мне ли не знать тебя! Ты ведь обожал творить подобные вещи. О, наши прадеды, отошедшие в иной мир, полюбуйтесь, какого благонравного отпрыска вы породили! Из-за него род Се из Сяньлэ не просто лишился всего, но и вообще прервал своё существование на земле! Се Лянь! Ты — вестник несчастий, злой дух поветрия! Твоё рождение поистине стало самой большой бедой для государства Сяньлэ, ну почему ты всё никак не сдохнешь, почему до сих пор имеешь наглость жить на этом свете??? Хуа Чэн глубоко вздохнул, не желая случайно разбудить принца, даже если тот спал в соседней комнате. Лан Цяньцю вмешался: — Но я своими глазами видел, как советник пронзил мечом сердце моего отца, как ты это объяснишь? — Может, его подставили? — предположил Цюань Ичжэнь. — Может, он пытался помочь, убрав меч? — добавила Баньюэ. — А Вы его поймали. Ци Жун ответил: — Если ты не сдурел и не ослеп с перепугу, я могу дать лишь одно объяснение увиденному тобой. А именно — Аньлэ действительно поранил твоего отца мечом, но не насмерть. Лан Цяньцю спросил: — И советник… добил его? Ци Жун возмущённо вскрикнул: — Что ты такое говоришь! Мой дражайший двоюродный братец — добрейшей души человек, разве мог он сразу добить умирающего? Ему наверняка неловко было вот так без предисловий совершать убийство. Сначала нужно было соблюсти приличия и попытаться помочь раненому. Вот только… хе-хе, боюсь, что твой отец сам себя погубил. — Мой отец...не стал бы... — Цяньцю замолчал, опасаясь, что ему снова докажут, что он неправ. Хотя, какая разница? Видимо, он всегда ошибался. Лан Цяньцю: — Что значит — сам себя погубил? Ци Жун: — Что первым делом захочет совершить человек, которого едва не убили, но потом спасли? Какое желание охватило тебя самого, как только ты увидел во Дворце Чистого Золота стольких убитых? — Найти убийц, чтобы отомстить за людей, которых они убили? — попытался Пэй Су. — Наивно. — Хуа Чэн сказал, не вдаваясь в дальнейшие объяснения. Лан Цяньцю, всё ещё не понимая, к чему он клонит, ответил: — … Схватить убийцу. Пэй Су занервничал, услышав, что Цяньцю вторит его мыслям. Не поймите его неправильно, он ничего не имел против него, но он всегда ошибался при просмотре, поэтому, услышав, что будущий Лан Цяньцю соглашается с ним, Пэй Су занервничал. Ци Жун: — Вот и ответ! После того, как мой дражайший братец спас твоего отца, тот, едва перевёл дух, наверняка первым делом заявил: «Советник, скорее, это сделал князь Аньлэ, немедля убей князя Аньлэ!» Нет-нет, не только его, он наверняка сказал что-то ещё более ужасное, например: «Советник! Позови Цяньцю! Созывай всех! Убейте каждого отпрыска Сяньлэ в моём государстве! Я хочу, чтобы они были погребены вместе с умершими членами нашей семьи!!!» Многие вздрогнули от произнесенных резких слов, зная, что сказанное Лазурным фонарем было правдой. В конце концов, какой король не захотел бы избавить народ от тех, кто хладнокровно убил их? — ...Мой отец...что? — Цяньцю снова безучастно посмотрел на экран, заставив некоторых забеспокоиться, что он умрет прямо сейчас. Никому не пойдет на пользу, если за несколько минут всплывет так много правды. На самом деле, некоторые хвалили его за то, что он все еще мог слушать и понимать, что происходит, даже если все это разбивало ему сердце. Он столь точно изобразил полную гнева и отчаяния речь, что у слушателей пробежали мурашки по коже. Лан Цяньцю медленно побледнел. Ци Жун продолжал: — Но даже если он тогда не приказал их убить, ведь твоя мать и остальная родня из выводка предателей были убиты Аньлэ прямо на его глазах, и государь рано или поздно отдал бы приказ казнить всех потомков Сяньлэ в своём государстве. Твой драгоценный наставник, как это понял, подумал — не пойдёт. Как ни крути — не годится, старикашку нельзя оставлять в живых. Поэтому он, конечно же, — хлоп! — и забрал у него последнюю надежду. — Я не хочу портить всем настроение, но серьезно, Лазурный фонарь, хлоп? — спросил Пэй Мин, приподняв бровь. — Ты не можешь быть более креативным и сделать так, чтобы это звучало точнее? Что это за звук, хлоп? Линвэнь вздохнула в ответ на вопрос Пэй Мина, слегка поблагодарив его, поскольку атмосфера в комнате начала сковывать ее, когда Ци Жун закатил глаза. — Чего ты ожидаешь от человека, ну, призрака, который не пользуется мечом? — риторически спросил Фэн Синь. — Ах точно. — понял Пэй Мин. — Он не знает, как звучит меч, режущий других, потому что никогда этого не испытывал. — Почему разговор перешел в жуткое русло? — недоумевала Юйши Хуан. Такой он, мой братец, всё строит из себя святого, который не терпит несправедливости, вот только каждый раз всё портит подобными выходками, когда и другим навредил, и себя погубил; хотел двум господам угодить, в итоге обоих прогневал, хи-хи-хи, ха-ха-ха-ха-ха… — ...Итак, эм, вы все хотите сделать перерыв или нам следует продолжить? — спросила Линн, когда стало очевидно, что никто не хочет высказывать свои мысли вслух. — Продолжим. — приказал Лан Цяньцю. — Ты уверен? — с беспокойством спросил Цзюнь У. — Может быть, лучше немного отдохнуть. — Я в порядке. — настаивал Цяньцю. Видя, что он не будет стоять на своем, Цзюнь У просто торжественно кивнул и попросил Линн включить следующую серию, что Линн и сделала, сверкнув глазами.