TGCF React

— Включи это. — это были слова, которые Линн услышала, как только вошла в комнату. — Извините... хорошо. — Линн, увидев, что это Хуа Чэн, немедленно изменила свое отношение и согласилась, быстро бросившись на свое место рядом с Цзюнь У и Се Лянем, прежде чем включить экран. Ее даже не волновало, что некоторые люди все еще пытались сесть. — Сань Лан. — разочарованно сказал Се Лянь. — Не будь грубым. Извинись. — Все в порядке, Се Лянь. — заверила Линн. — Я уверена, он просто волновался за Вас. Се Лянь покраснел, а Линн молча ухмыльнулась. "Наконец-то есть прогресс в их отношениях!" — взвизгнула она в глубине души. "Им просто нужно признаться, и все будет идеально!" Глава 49: Резных костей душа лишь одному несёт покой и благость. Часть вторая Увидев, что Се Лянь направился прочь, Лан Цяньцю немедля воскликнул: — Стой! Хуа Чэн впился взглядом в Лан Цяньцю, раздраженный тем, что он попытался приказать принцу, а Цяньцю пришлось сдержаться, чтобы не закричать, что "это было гребаное будущее, черт возьми! Я не могу контролировать действия своего будущего "я"!' И Се Лянь действительно остановился. Лан Цяньцю скрипнул зубами и проговорил: — Ты… должен мне кое-что объяснить. — Не совсем. — сказала Линвэнь. — Тем более что ты был побежден им. Се Лянь спросил: — Каких объяснений ты ждёшь? — Конечно, правды. — инстинктивно сказал Цяньцю, отшатнувшись назад, когда некоторые люди уставились на него. — Да ладно, я просто хочу знать правду! — закричал он. "Это издевательство в самом лучшем виде! Действительно, зачем я стал богом, если надо мной продолжают издеваться?" — Чувство ненависти за истребление династии породило в твоей душе желание отомстить моему государству, моему роду. Ты ненавидел Юнань, и я могу это понять. Но… — Я уверен, что Его Высочество уничтожил Юнъань не из-за этого. — сказал Цинсюань. — Это противоречит его характеру. — Именно так. — нахмурившись, согласился Му Цин. — Он никогда не злится до такой степени, чтобы убивать. "Это только ты думаешь". — с горечью подумал Се Лянь. Он запнулся и долго не мог продолжить, лишь спустя какое-то время собрал волю в кулак и дрожащим голосом произнёс: — Но, советник… Разве я и мои родители плохо относились к выжившему народу государства Сяньлэ? Многие потомки Сяньлэ стали моими хорошими друзьями, я… я всегда… делал всё возможное, чтобы защитить их. Некоторые люди с жалостью смотрели на Цяньцю. Они могли понять, почему он так опрометчиво поступил, ведь его прежняя вера в злого Советника была ложью, но это не оправдывало его грубости по отношению к принцу. Каждое произнесённое им слово было чистой правдой. После падения государства Сяньлэ многие оставшиеся в живых жители не стали отказываться от своего происхождения. Даже когда народ Юнань основал собственное государство и начал объединять земли под своим началом, часть людей и их потомков по-прежнему считали себя выходцами из Сяньлэ, что часто приводило к столкновениям с народом нового государства. В самом начале правящий дом Юнань подавлял волнения с позиции силы и военного превосходства. Таким образом было убито множество потомков Сяньлэ, которые всё ещё оказывали сопротивление новой династии. С другой стороны, также нередки были случаи, когда люди Сяньлэ объединялись в союзы и устраивали покушения на членов правящего дома Юнань. Несколько раз им это успешно удавалось, и тем самым взаимная вражда становилась лишь сильнее. — Естественно. — сказал Пэй Су. — Ненависть порождает ненависть, поэтому, если кто-то не распространит любовь или не сдастся, смерть - единственное решение для двух групп. Но когда наступил период правления родителей Лан Цяньцю, они стали относиться к народу предыдущего государства совершенно иначе — с теплотой и радушием. Они непрестанно прикладывали усилия, чтобы объединить два народа — нового государства и старого, и даже, несмотря на протесты, решились на почти немыслимый по тем временам жест — даровать отпрыскам правящего дома Сяньлэ титул князей. Всё лишь для того, чтобы выразить искренность своих намерений, проявить уважением к прошлой династии. Так и Лан Цяньцю никогда не относился предвзято к народу Сяньлэ из-за ненависти, которую испытывали друг к другу предшествующие поколения. — Слишком добры. — сказал Хэ Сюань. — Должно быть, здесь происходит что-то нечистое. — Конечно, нет! — Цяньцю сразу же встал на защиту, чувствуя себя оскорбленным. — Мои родители просто хотели мира между двумя странами. — К сожалению, я должен встать на сторону Повелителя Земли. — сказал Пэй Мин. — Кажется, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ты - исключение, ведь ты наивный ребенок. — Не нужно ссориться. — вмешался Се Лянь. — Рано или поздно вы узнаете правду. Личность советника Фан Синя всегда покрывала завеса тайны, он никогда не раскрывал своей личности, и потому никто не знал, что же за человек явился убийцей, омывшим кровью Пир Чистого Золота. Однако вражда между народами Сяньлэ и Юнань была слишком глубока, и с какой бы стороны ни случилась беда, все непременно решили бы, что это дело рук другой стороны, пускай и совершённое не в открытую. Поэтому выжившие по счастливой случайности члены императорской семьи Юнань и чиновники государства все как один считали, что за случившимся стоят люди народа Сяньлэ. Многие стали предлагать воспользоваться произошедшей трагедией в качестве предлога и окончательно истребить остатки народа Сяньлэ. Однако любые подобные предложения решительно отвергались Лан Цяньцю. — Спасибо тебе за это. — сказал Се Лянь, поджав губы. — ...Я сделал это не для тебя. — сказал Цяньцю, опустив глаза в пол. — Я просто думал, что эти люди были невиновны. Его непреклонная решимость сохранила бесчисленные жизни людей народа Сяньлэ, не позволила им нежданно-негаданно пострадать от внезапного бедствия и предотвратила массовое убийство невинных. Вот только, оглядываясь назад, теперь он чувствовал себя настолько же горько, насколько добродетельно тогда поступил. — Обычно так и бывает. — пробормотал Инь Юй, слегка взглянув на Цюань Ичжэня. Он вовсе не считал своё решение напрасным, просто чувствовал горечь обиды. Правильный поступок никогда не напрасен. Но всё же, когда сам делаешь добро, но при этом не получаешь добра в ответ, трудно избежать подобных переживаний. — Не унывай, по крайней мере, ты смог стать богом, верно? — сказал Цинсюань, пытаясь подбодрить хмурого Цяньцю. — Какая польза от божественности, если надо мной здесь издеваются. — пробормотал он. Глаза Лан Цяньцю покраснели, когда он спросил: — Советник, в чём мои поступки оказались недостаточно хороши? В чём ошиблись мои родители? Что заставило тебя так отнестись к нам?! — чем больше он погружался в подобные мысли, тем больше чувствовал несправедливость, и даже смог приподняться с земли, не взирая на сковавшую его Жое. — Тебе самому не кажется, что ты должен дать мне хоть какой-то ответ?! Се Лянь произнёс: — Я не могу его тебе дать. Он сказал это столь прямолинейно, что Лан Цяньцю поперхнулся от гнева: — Советник, ты сильно изменился. Раньше ты был другим. — Нет, лучше сказать, что он вернулся к своему истинному "я". — Фэн Синь слегка нахмурился, вспомнив ужасные истории, которые он слышал о Советнике. "Хотя и не полностью", — мысленно закончил Фэн Синь, вспоминая невинного, добросердечного принца до падения его страны. Се Лянь, помолчав, потёр точку между бровей и ответил: — Помнится, когда-то очень давно я говорил тебе, что ты не должен опрометчиво устанавливать в своей душе священный алтарь в мою честь, который нельзя будет свергнуть. Я совсем не похож на тот образ, который ты создал в своём воображении. В итоге разочарование постигло лишь тебя самого. — Это хороший урок. — согласилась Юйши Хуан. — Отношение к кому-то как к святому только разочарует вас. Лан Цяньцю снова опустился на землю и пробормотал: — … Тот, кого я знал тогда, и тот, кто ты есть сейчас… кто из вас настоящий? Я уже не в состоянии различить. — Все они. — Се Лянь решил удостоить своего бывшего ученика ответом. — Мы все меняемся по мере того, как у нас становится больше опыта, Цяньцю, поэтому бесполезно думать о моем прошлом и нынешнем "я" как о разных. Се Лянь ответил: — Всё это — я. Но тогда тебе было всего семнадцать лет, а сейчас ты уже вырос. Неудивительно, что и вещи, которым тебя приходится обучать, стали другими. — Похоже, Его Высочество никогда не поменяется в этом отношении. — сказал Ши Уду, отметив сходство между экранным Се Лянем и тем, что был в комнате. Лан Цяньцю закрыл было рот, но потом вдруг выпалил: — Ты потому решил превратить мои семнадцать лет в кошмар, что твои собственные семнадцать лет были сущим кошмаром? — Вы думаете, Его Высочество настолько мелочен? — спросил Цюань Ичжэнь, закатив глаза. Се Лянь промолчал. Не дождавшись ответа, Лан Цяньцю в гневе проревел: — Если ты хотел именно этого, то я не доставлю тебе такого удовольствия! Многие вздрогнули от внезапного увеличения громкости. — Черт возьми, ублюдок! — выругался Ци Жун, потирая уши от боли. Его слова заставили Се Ляня чуть округлить глаза. Лан Цяньцю не мог встать, но его взгляд горел ярче звёзд, в голосе звучала сила и уверенность, и казалось, что в зрачках танцуют всполохи белого пламени. Не то в порыве злости, не то бросая вызов, он злостно выкрикнул: — Если ты хотел, чтобы я стал таким же, как ты, исполнившимся ненависти и злобы, этому не бывать! Если ты хотел заставить меня, так же, как ты, опустить руки и перестать бороться, я и этого не допущу. Никогда! Не важно, что ещё ты со мной сделаешь! Я никогда не стану таким, как ты!!! Его полные мужества и героизма слова заставили Се Ляня остолбенеть. Спустя мгновения он прыснул и наконец расхохотался. Се Лянь, находившийся в комнате, тоже расхохотался, заставив некоторых забеспокоиться, что на него подействовали слова принца на экране. Хуа Чэн переключался между обеспокоенным взглядом на Се Ляня и свирепым взглядом на Цяньцю, который покраснел от смущения. Только что Лан Цяньцю со слезами в глазах выкрикивал пламенные речи, исполнившись пылких эмоций. Но этот смешок, будто из надутого мяча выпустили воздух, поверг его в растерянность, а в следующий миг — в ярость. Се Лянь же громко рассмеялся, хлопая в ладоши, и чем дальше, тем звонче звучал его смех. В конце концов он воскликнул: — Отлично! Се Лянь, наконец, остановился и понял, что вся комната видела, как он безумно смеялся, заставив его немного покраснеть от смущения. "Мило". — подумал Хуа Чэн с нежностью во взгляде, которую увидели Фэн Синь и Му Цин, вызвав у них желание разорвать его. Он уже и не помнил, когда в последний раз смеялся столь неудержимо. С огромным трудом принц остановился, протёр глаза, кивнул и произнёс: — Отлично. Запомни сказанное тобой сегодня. О том, что никогда не станешь таким, как я! "У него низкая самооценка". — некоторые люди в зале заметили это, но не поняли почему. Это потому, что он не смог остановить падение своей страны? Это потому, что его дважды выгоняли с небес? Это потому, что у него просто не было этого с самого начала? Они не знали почему, но сочли это печальным, потому что Се Лянь был тем, кто заслуживал похвалы. Хотя его изгнали с небес и он был неспособен остановить падение своей страны, он сделал все, что мог, даже ценой потери своего положения бога. Кроме того, никто не был достаточно способен остановить Поветрие ликов, так что он не должен винить себя за это. Итак, рассуждая таким образом, они не понимали, почему он не любил себя. Хуа Чэн всё это время стоял рядом, сложив руки на груди, и спокойно наблюдал за происходящим. Но когда прозвучала последняя фраза Се Ляня, перед принцем с громким хлопком расплылось облако красного тумана! Столь внезапная вспышка красного заставила Се Ляня с удивлением подумать, что Лан Цяньцю применил какую-то технику, и быстро отступить, сосредоточившись на мерах предосторожности. — Не возлагай слишком больших надежд на идиота. — холодно заявил Му Цин. — Вместо этого сосредоточься на ком-то, кто кроме тебя, способен на такие трюки. Однако когда звуки стихли, принц не ощутил никакой разрушительной силы. Туман рассеялся, и то место, где лежал Лан Цяньцю, опустело — небожитель исчез, а на его месте остался лишь покачивающийся влево-вправо неваляшка. — Куда он делся? — обеспокоенно спросила Баньюэ. Тело и голова неваляшки представляли собой два кругляша, соединённых вместе наподобие большой тыквы-горлянки. Лицо куклы изображало здоровяка со слегка наивными чертами лица, яркими глазами и бровями вразлёт. Неваляшка пучил глаза и возмущённо надувал щёки, а за спиной его виднелось широкое лезвие меча. Казалось, кукла так и пышет божественной мощью. Это был точь в точь облик Лан Цяньцю, однако теперь он по какой-то причине обернулся игрушкой, которую так любят маленькие дети. Улыбка исчезла с лица Се Ляня, он воскликнул: — Цяньцю?! — Это как миниатюрный ты! — воскликнул Цинсюань. — Заткнись. — прошипел Цяньцю, смущенный этим зрелищем. Он должен был быть сильным и мужественным, так почему на экране показали его детскую версию? Лишившись своего пленника, Жое с шуршанием вернулась на запястье принца. Хуа Чэн неторопливо приблизился и легонько щёлкнул по неваляшке пальцем, прыснув со смеху: — Вот уж точно, такие люди в любом виде выглядят одинаково по-дурацки. — Может ли это быть... — поняла Линвэнь, прежде чем закрыть рот, прекращая смеяться. Се Лянь, не зная, что сказать на это, поднял неваляшку с земли и на ходу произнёс: — С-с-слушай… Сань Лан, это что — Лан Цяньцю? Почему он принял такую форму? Не стоит тебе над ним издеваться, скорее верни ему первоначальный облик. — Я...что? — в мозгу Лан Цяньцю произошло короткое замыкание. — Поздравляю, теперь ты знаешь, каково это - быть куклой. — сказал Хэ Сюань, слегка раздраженный тем, насколько близки были Цяньцю и Цинсюань. Хуа Чэн же возразил: — А вот и не верну. Мы возьмём его с собой. — Куда? К этому моменту они подошли к узкому входу в горную пещеру. Хуа Чэн не ответил, лишь подкинул кости на ладони, посмотрел на выпавшее число и первым вошёл внутрь. Магическая техника превращения человека в неваляшку поистине отличалась озорством и отлично отражала стиль Хуа Чэна. Однако снять заклятие было чрезвычайно трудно. — Рад знать, что ты знаешь, какой он озорной и хитрый. — саркастически сказал Му Цин. "Так какого черта он тебя одурачил!" — хотелось ему крикнуть. "Даже дошло до того, что у тебя появились чувства!" Се Лянь вот, к примеру, не мог этого сделать, да и не смел утверждать, что другим небожителям это удастся. Оставалось только поспевать за Хуа Чэном с неваляшкой-Цяньцю в руках. Вспомнив о Фансине, который всё ещё лежал брошенным на земле, принц поспешно вернулся за мечом, пристроил его за спину и вошёл в пещеру следом за Хуа Чэном. — Мне действительно не следовало выбрасывать этот меч. — заметил Се Лянь. — Неловко заставлять Сань Лана ждать меня. "Ему все равно!" — хотела крикнуть Линн, увидев его виноватый взгляд. "Он, скорее всего, будет счастлив, что может проводить с тобой больше времени!" Он хотел попросить Хуа Чэна снять заклятие, но тот лишь был уклончив. "С чего бы мне это делать, если все, что он сделал, это оскорбил тебя?" — мрачно подумал Хуа Чэн. "Ему повезло, что я его не убил." Он молча вёл его сквозь узкий проход пещеры, который постепенно начал расширяться. Их шаги зазвучали эхом, отражённым от высоких сводов тоннеля, а впереди показались тусклые огни и послышались песнопения. Ци Жун слегка побледнел, когда увидел это место, и отодвинулся подальше от двоих спереди. Он абсолютно не хотел быть убитым Собирателем цветов или его раздражающ...двоюродным братцем. Когда Се Лянь в Призрачном городе приближался к Дому Блаженства, он сперва тоже расслышал звуки песен, но те плавные тягучие напевы прекрасных демонесс походили на шёпот нежной искусительницы над ухом, способный прямиком разбить сердце слушателя. — На меня это не повлияло. — сказал Се Лянь, когда увидел взгляды, которые люди бросали на него, прежде чем пробормотать. — Вероятно. В конце концов, это испытал не он, а его будущее "я". К сожалению, Хуа Чэн воспринял это неправильно и подумал, не следует ли ему уволить женщин-призраков в поместье. А эти звуки, скорее, имели сходство с бешеными плясками нечистой силы — сбивчивые и неприятные слуху, они не шли ни в какое сравнение с песнями Дома Блаженства. Се Лянь не удержался от вопроса: — Сань Лан, что это за место? — Я тоже хотел бы знать, чтобы я мог избежать его. — сказал Пэй Мин. — Это так отвратительно. Но Хуа Чэн лишь прошипел: — Тсс. Се Лянь и так-то спросил очень тихо, а теперь и вовсе задержал дыхание. Совсем скоро он понял, почему нужно вести себя бесшумно. К ним навстречу по воздуху парили несколько тускло-зелёных огней. Но когда огни подлетели ближе, принц разглядел, что это были демонята в бирюзово-зелёных одеждах. — Это логово зеленого фонаря? — спросил Цзюнь У, приподняв бровь, притворяясь, что он этого не знает. — Вероятно, Владыка. — ответила Линвэнь. У каждого демонёнка на голове держалась зажжённая масляная лампа, которая делала их похожими на зелёные свечки. В тоннеле пещеры спрятаться куда-либо не представлялось возможным, и картину поистине можно было назвать “встречей на узкой дорожке”. Се Лянь завёл руку за спину и приготовился выхватить Фансинь, но тут же вспомнил, что правильнее использовать Жое, и опустил руку. — Вероятно, так оно и есть. — согласился Ши Уду. Но кто бы мог подумать, что демонята лишь пробегут по ним взглядом и не обратят никакого внимания, а просто продолжат идти по своим делам, тихонько перешёптываясь! Непохоже, что они не заметили путников, наиболее вероятно было обратное. Однако произошедшее выглядело весьма странно. Се Лянь бросил взгляд на Хуа Чэна, и… разве рядом с ним шёл необыкновенно прекрасный Князь Демонов в красных одеждах? Вовсе нет! Принц явственно увидел лишь бледного демонёнка с бирюзово-зелёноватым огоньком на голове. — Прекрасный? — пробормотал Фэн Синь, слегка повысив голос. — Черт. — Му Цин выругался. — Он действительно влюблен. — Почему именно он из всех призраков или богов. — застонал Фэн Синь. — Даже человек был бы лучше. Вот оно что! Се Лянь даже не заметил, в какой момент Хуа Чэн навесил на них личину. Подумав о том, что прямо сейчас у него на голове держится масляная лампа, в которой теплится зелёный огонь, Се Лянь не сдержался и потрогал макушку, затем произнёс: — Но зачем… Зачем придавать им такой странный вид? — Чтобы не попасться, очевидно. — сказал Цюань Ичжэнь, снова закатывая глаза. И хотя он не высказал вопроса напрямую, Хуа Чэн, очевидно, понял всё без объяснений, поэтому ответил: — Это же Лазурный Демон Ци Жун. Ты, должно быть, слышал о его специфично низких вкусах. Всех мелких демонов в своём подчинении он обязал обряжаться подобным образом. Ци Жун задумался, следует ли ему изменить внешность своих слуг или быть более скрытным. Принц никак не ожидал, что Хуа Чэн приведёт его в логово Лазурного Демона Ци Жуна. — Вам следует быть более осведомленным, генерал Хуа. — обеспокоенно сказала Баньюэ. — Я буду. — Се Лянь заверил Баньюэ. Ранее, если кто-то из мира Демонов или Небесных чертогов упоминал Ци Жуна, непременно добавлял пару фраз о низких предпочтениях, и Се Лянь никак не мог взять в толк, почему. Прозвище «Лазурный фонарь в ночи» рисовало картины, полные изящества с малой толикой коварства. Но если значение слов «лазурный» и «фонарь» объяснялось именно вот так, грубо и без обиняков, то всё действительно выглядело немного иначе, чем принц себе представлял. — Эй! — оскорбленно закричал Ци Жун и уставился на своего двоюродного братца. — Ты думаешь, что можешь сделать лучше?! Три невозмутимых взгляда были просто даны ему в ответ, раздражая его еще больше. Се Лянь задал вопрос: — Но разве ты не уничтожил его резиденцию задолго до этого? Хуа Чэн ответил: — Уничтожил, но сам Ци Жун сбежал. А после потратил пятьдесят лет на то, чтобы отстроить новое гнездо. Ци Жун выглядел гордым тем фактом, что ему удалось вырваться из лап Собирателя цветов на долгие годы, на что большинство не способно. Се Лянь положил неваляшку-Цяньцю за пазуху и, убедившись, что вокруг никого нет, тихо спросил: — Сань Лан, ты пришёл сюда, чтобы найти Ци Жуна? Может быть, сначала снимешь заклятие с Цяньцю? Пусть он уходит, а я отправлюсь вместе с тобой, идёт? — Мне нравится, что он сразу же согласился присоединиться к Хуа Чэну, вместо того чтобы предложить ему уйти со своим предыдущим учеником. — заметил Цинсюань с лукавой усмешкой. — Может быть, это свидание, и Цяньцю мешает вам двоим? — К-конечно, нет! — Се Лянь поперхнулся, в то время как уши Хуа Чэна покраснели совсем чуть-чуть, незаметно. Однако Хуа Чэн не терпящим возражений тоном ответил: — Нет. Возьмём его с собой. Я хочу, чтобы Лан Цяньцю кое с кем познакомился. Се Ляню это показалось странным. Ведь судя по тону Хуа Чэна, он не воспринимал Лан Цяньцю всерьёз, но с кем же тогда хотел его познакомить, раз привёл сюда специально? Вопрос для обеих сторон прозвучал бы затруднительно, поэтому Се Ляню стало неловко продолжать расспросы. Спустя какое-то время они наконец вышли из тоннеля, оказавшись в гроте. Однако тут же их взору предстало ещё больше горных тоннелей. — Ревнуешь? — поддразнил Пэй Мин с ухмылкой. — С чего бы мне ревновать? — растерянно спросил Се Лянь. — Неважно. — сказал Пэй Мин со вздохом. "Я и забыл, что он невинен в таких вещах". — подумал он. "Удачи, Собиратель цветов, тебе это понадобится, чтобы тронуть его сердце". Внутри горы тут и там мелькали вырытые лазы, и всякий широкий грот соединялся вереницей тоннелей с другими гротами. У входа в каждый такой проход то и дело сновали демоны, оборотни и иная нечисть с огоньками на голове. Всё это напоминало огромный улей или муравейник. Если бы Се Лянь бродил здесь в одиночку, он бы наверняка вскоре заблудился, не помня дороги. Однако Хуа Чэн словно находился в своём собственном доме — ни секунды не сомневаясь, он сновал по тоннелям, переходя из грота в грот, спокойно и уверенно, будто знал дорогу как свои пять пальцев. — Конечно, знаю. — бесстыдно признался Хуа Чэн. — Я потратил годы, шпионя за этим местом. Ци Жун просто пристально посмотрел на него, напоминая себе тщательно проверять своих слуг. Они всё ещё скрывались под маской демонят с огнями на голове, и Се Лянь, видя, что никто не препятствует им, облегчённо выдохнул. Хуа Чэн, решив, что принц вздохнул, спросил: — Что-то не так? — ...Я могу уйти? — внезапно спросил Му Цин. — Почему? — в замешательстве спросила Линн. — Я больше не могу их выносить! — Му Цин взорвался с выражением отвращения на лице. Се Лянь выглядел смущенным, в то время как Хуа Чэн просто ухмыльнулся. "Похоже, он действительно относится к Его Высочеству как к другу, просто показывает это неправильным образом", - подумал он. "Значит, я должен завоевать его расположение". Се Лянь ответил: — Всё в порядке. Просто я подумал, что ты собираешься ворваться с боем, и не ожидал, что мы будем пробираться под прикрытием. Я не очень силён в сражениях, поэтому и выдохнул с облегчением. Взгляды, которыми одаривали Се Ляня, смутили его. Почему они смотрели на него так, словно он был глупцом? Это правда, он не был особенно опытен в преодолении последствий. — Я не буду с ним возиться. — Ши Уду разочарованно вздохнул. Его фраза «не очень силён в сражениях» отражала его искренние душевные переживания. Битва всегда бывает быстрым и эффективным способом решения проблемы, но справиться с её последствиями подчас весьма затруднительно. — Так вот что Вы имели в виду. — Ши Цинсюань вздохнул с облегчением, радуясь, что его друг не был дремучим. Услышав объяснение, Хуа Чэн как будто усмехнулся, потом произнёс: — В прошлый раз я так и сделал — ворвался с боем в его логово, но Ци Жун сбежал, едва прознав об этом. Сегодня он нужен мне собственной персоной, и потому нельзя позволить ему узнать о нашем прибытии. — Как всегда, умно. — искренне похвалил Инь Юй. — Спасибо. — поблагодарил Хуа Чэн. Хотя он знал, что он умный, все равно было приятно слышать, как другие искренне хвалят его. Се Лянь подумал: «Неужели тот, с кем Сань Лан хочет познакомить Лан Цяньцю, и есть Лазурный Демон? Какая связь может быть между этими двумя? — Нет. — Лан Цяньцю немедленно опроверг это, но Ци Жун просто молча ухмыльнулся, зная, что имел в виду Собиратель цветов. Ох, пусть мне неизвестен его замысел, лучше просто последовать за ним и попытаться уговорить снять заклятие с Цяньцю». Принц ещё помнил о том, что сжёг Дом Блаженства, и потому никак не мог избавиться от угрызений совести. — Ты не должен. — сказал Хуа Чэн. — Я ранил тебя. — По своей неосторожности, — поправил Се Лянь. — Я получил травму и сжег твою резиденцию. — Нет, это была моя вина. — Хуа Чэн настаивал. — Я просто остановлю вас на этом. — прервала Линн. — Если вы будете продолжать в том же духе, мы больше не сможем смотреть, так что прекратите, пожалуйста. Двое неохотно согласились. "Я видел, как люди обвиняют других, чтобы не быть обвиненными, но эти двое буквально обвиняли себя, считая другого невиновным...какая странная пара", — подумал Пэй Мин. Он как раз размышлял об этом, когда Хуа Чэн вновь заговорил: — Эта никчёмная дрянь ни на что не годится, но вот бдительностью обладает немалой. Младшим демонам запрещено приближаться к нему, а принять облик его ближайших подданных весьма проблематично. Если лишь один способ подобраться к нему поближе.　 "Конечно, я бдителен" — с горечью подумал Ци Жун. "Я научился этому на собственном опыте". Как раз в этот момент навстречу им вышли четыре демонёнка, которые весело смеялись и переговаривались. Хуа Чэн замедлил шаг, Се Лянь последовал его примеру и увидел, что демоны ведут за собой целую вереницу живых людей, связанных верёвками. Многие смотрели на это зрелище с отвращением. — Что вы с ними делаете! — в ужасе крикнул Цяньцю. — Разве это не очевидно? — сказал Ци Жун, закатывая глаза, в то время как многие уставились на него. Среди них попадались бедняки в лохмотьях и богачи в роскошных одеяниях, мужчины и женщины. Все — явно не старше тридцати лет. За полы одежд одного из мужчин крепко уцепился маленький мальчик — видимо, демоны схватили отца и сына. Руки у пленников были связаны, каждый шёл в логово чудища с ужасом на лице, будто вот-вот лишится чувств. "Что с тобой случилось, Ци Жун?" — с несчастным видом подумал Се Лянь. Хуа Чэн уступил процессии дорогу, затем, как ни в чём не бывало, развернулся и пристроился в хвосте. Он лишь нежно коснулся Се Ляня локтём, и принц сделал то же самое, направившись бок о бок с ним. А когда взглянул на Хуа Чэна, обнаружил, что тот вновь сменил облик — на этот раз он обернулся симпатичным юношей. Вероятно, и Се Лянь сейчас выглядел примерно так же. Некоторые закатили глаза. "Ну конечно, нежно". Процессия направилась дальше по тоннелю, непрестанно сворачивая. Младшие демоны, кажется, были весьма довольны тем, что им досталось столь ответственное поручение, при этом не забывали прикидываться большими начальниками, на каждом шагу покрикивая на пленников: — Потише там, не вздумайте плакать! Если вы предстанете к столу нашего благороднейшего господина с зарёванными лицами, перемазанные соплями и слезами, он вам покажет, что значит «жизнь страшнее смерти»! Ци Жун кивнул, чувствуя гордость за то, что его слуги понимают его. Что касается троих непревзойдённых среди Четырёх величайших бедствий, о них не ходило даже слухов о поедании человечины, лишь Лазурный Демон Ци Жун отличался подобной прожорливостью. "С точки зрения поедания плоти". — подумал Собиратель цветов, мельком взглянув на Хэ Сюаня. "Однако, с точки зрения еды, у нас есть еще один прожора". Не удивительно, что и соратники, и враги в один голос насмешливо отзывались о нём «ни других посмотреть, ни себя показать». По всей видимости, тот единственный способ подобраться к Лазурному Демону, о котором говорил Хуа Чэн — затесаться среди его добычи на съедение. Се Лянь на ходу попробовал поймать ладонь Хуа Чэна, и когда коснулся её в первый раз, тот немедля окаменел и как будто попытался вырваться. — Это определенно не так. — сразу же сказал Хуа Чэн. — Мое будущее "я", должно быть, было шокировано, потому что он слишком много внимания уделял призракам. — Я понимаю, Сань Лан, не волнуйся. — заверил его Се Лянь. Се Лянь, конечно же, это заметил, но сейчас ситуация была не та, чтобы задумываться о чём-то другом. Поэтому он лишь покрепче сжал руку Хуа Чэна и аккуратно написал на ладони одно слово: «спасти». Раз уж они натолкнулись на пленников, Се Лянь считал своим долгом спасти несчастных. Поэтому и изложил Хуа Чэну дальнейшие действия, которые собирался предпринять. "Советник...кто Вы на самом деле?" — подумал Цяньцю. "Вы кажетесь таким добрым здесь, но...зачем убивать моих родителей?" Когда Се Лянь дописал слово, Хуа Чэн мягко сложил пальцы, сжав ладонь. Через некоторое время процессия вышла из тоннеля и оказалась внутри громадного грота. В глаза Се Ляню тут же бросилось несметное множество чего-то чёрного, принц прищурился, но ещё не успел ничего разглядеть, как Хуа Чэн схватил его запястье и на тыльной стороне ладони написал: «Осторожнее. Не задень головой». В самом начале Се Ляню показалось, что под потолком пещеры висит какая-то ветошь, длинными лохмотьями свешиваясь вниз. Но стоило ему приглядеться, и зрачки принца мгновенно сузились — разве это ветошь? Ясно ведь, что это было огромное множество подвешенных за ноги людей, которые безвольно покачивались в воздухе. Лес подвешенных! — Как ты можешь делать что-то настолько злое! — огрызнулся Фэн Синь. — Я всегда знал, что ты садист, но чтобы до такой степени?! — Ну и что?! — крикнул в ответ Ци Жун. — По крайней мере, я тверд в своих решениях. Что насчет тебя и вон того, а? Разве ты не клялся служить моему братцу до самой смерти? Так что теперь! — Заткнитесь! — крикнул Се Лянь. — Давайте не будем ссориться из-за этого, все в прошлом. Давайте сейчас просто сосредоточимся на экране. — Тц. — эти двое прищелкнули языками, но промолчали. Похоже, несмотря на то, что прошло много лет, они по-прежнему слушали принца. Однако этот «лес» не орошал путников кровавым дождём, поскольку все трупы давно высохли, ни капли крови в них не осталось, вся вытекла. Выражения на лицах несчастных отражали ужасные страдания, разинутые рты застыли в беззвучном крике, а лица и тела покрывал слой кристаллов, похожих на иней. — Конечно, они не будут выглядеть счастливыми. — с грустью пробормотала Юйши Хуан. — Это была медленная смерть. Это была соль. — Отвратительно. — пробормотал Хэ Сюань. — По крайней мере, приготовь их. В самой глубине грота горели яркие огни, располагалась кушетка для сидения и длинный стол, на столе расставлены золотые чарки и яшмовые блюда. Обстановка выглядела столь роскошно и великолепно, что больше походила не на глубокую горную пещеру, а на настоящий пир в императорском дворце. У дальнего края стола виднелся огромный котёл, в котором могли свободно плавать и плескаться несколько десятков человек. В котле бурлила и выплёскивалась через край ярко-красная кипящая жижа. Если кто-то по неосторожности свалится в него, то наверняка мгновенно сварится до готовности! Некоторые задрожали от страха, представляя себя теми, кто падает в котел. Четыре демонёнка повели пленников к котлу. Кто-то, увидев такую картину, от страха упал на колени и отказался подниматься, принялся браниться и брыкаться, не давая вести себя дальше. Се Лянь же вдруг ощутил, как застыли шаги Хуа Чэна и как напряглись его руки. Принц повернулся и увидел, что на Хуа Чэне всё ещё надет облик молодого симпатичного парня, но во взгляде его заплясало пламя гнева, вздымающееся до самых небес. — Что ж, он облажался. — сказал Пэй Мин с непринужденной улыбкой, наслаждаясь сценой чрезмерно заботливого любовника. Несмотря на не исчезающую с его губ улыбку, Се Ляню было доподлинно известно, что истинные чувства Хуа Чэна спрятаны глубоко внутри. И принц никогда раньше не видел такого всепоглощающего гнева в его взгляде. Проследив в том же направлении, куда смотрел Хуа Чэн, в следующий миг Се Лянь ощутил, как даже выдох застыл в горле. Перед роскошной кушеткой на коленях стоял человек. Внезапно Се Лянь крепко уснул, прислонившись к Хуа Чэну, перепугав всех присутствующих. — Ваше высочество! — Сяньлэ! — Гэгэ! Закричали все в страхе и шоке. — Не волнуйтесь, я просто заставила его уснуть. — заверила Линн. — Следующие несколько сцен - это то, что он не должен помнить. Хуа Чэн, готовый убить Линн, тут же успокоился и осторожно положил голову Се Ляня к себе на колени. — У вас что, нет подходящего места для его сна? — Думаю, сейчас ему удобно. — сказала Линн с дерзкой улыбкой, глядя на спящего принца на коленях призрака. Так могло показаться на первый взгляд. На второй же становилось понятно, что на самом деле это лишь каменная статуя, выполненная точь в точь по размерам реального человека. Статуя выглядела весьма необычно — вырезанная в коленопреклонённой позе, она стояла спиной к принцу, понурив голову. При одном взгляде на неё в голову приходило лишь одно описание — «неприкаянная душа». Поразмыслив, можно было догадаться, что такую статую создали лишь с одной целью — оскорбить изображаемого ею человека. Се Ляню не требовалось даже обходить статую с другой стороны, ему и без того было известно — облик каменного изваяния полностью повторял его собственные черты. — А ему все равно. — Му Цин нахмурился. — Самоотверженный идиот. У него не осталось никакого фильтра, так как теперь ему не нужно было беспокоиться о реакции Се Ляня. — Ах, я действительно хочу убить их. — сказал Фэн Синь, свирепо глядя на экран. Тем временем большинство людей в ужасе смотрели на него, не в силах представить, что почувствовал принц, когда увидел это. — Они глупцы. — Юйши Хуан впервые разозлилась, произнося эти слова. — Он добровольно отказался от своей божественности, чтобы попытаться помочь им, но они отплатили за его доброту злом. — Тебе следовало просто убить их всех. — Ши Уду сказал Лан Цяньцю, который в ужасе смотрел на экран. — Как видишь, у них есть привычка отплачивать за добро злом. Как же Хуа Чэн мечтал убить тех людей из Сяньлэ, но, к сожалению, все они были смертными, которые уже умерли.