Желанный кошмар

«Потянуть вниз и отрегулировать узел, пока он не станет аккуратным и ровным… и убедиться, что широкий конец галстука висит чуть ниже пряжки ремня,» — мысленно проговаривал инструкцию по завязыванию галстука Питер. Он отрегулировал узел и затем убрал руки, чтобы оценить проделанную работу. Красный, как маска на его лице, галстук идеально контрастировал на фоне белой рубашки. Парень пригладил складки на белоснежной рубашки и тряхнул головой, посмотрев на своё отражение в зеркале. На нём была белая рубашка с ярко-красным галстуком на шее, на ногах были чёрные брюки, а ниже ботинки. На лице же была алая маска с узором паутины и с круглыми, но с заострёнными концами линзы, обведённые чёрной каймой. Позади него красовались дверцы от кабинок туалета, на одной из которых висел чёрный аккуратный пиджак. Здесь было так тихо, что только капли, падающие с крана, нарушали тишину. Лампа на потолке создавала мягкий и тёплый свет, который создавал фантомное тепло. Он мягко ложился на каждую плиточку, переливаясь. На фоне очень тихо играла музыка, она была спокойной, но всё же ритмичной, под которую подойдут размеренные движения, чем быстрые или медленные. Питер упёрся руками об край раковины и чуть наклонился, устремив взгляд в одну точку, куда с крана капала капля воды, после соскальзывала в слив. Дыхание стало более медленным, а глаза закрылись с тяжёлым вздохом. Мысли начали кружить вокруг, то перемешивались, как игральные карты. Время будто замедлилось в несколько раз, а каждый стук капли об поверхность раковины отдавался эхом. Умиротворённая музыка на фоне стала словно затихать, становясь похожей лишь на шум, как комар летающий под ухом. Постепенно в ушах начал появляться писк, а сердцебиение было настолько громким, что будто сердце было прямо под ухом. Ритмичные стуки били по ушам и отстукивали по телу, словно внутри не было: ни органов, ни костей. Писк же резал слух, было чувство, что будто нитка проходила внутрь ушной раковины через мозг и выходила через другое ухо. Дыхание чуть участилось, аж потребовалось Питеру теперь дышать через рот. Воздух, кажется, оседал внизу лёгких и тянул их вниз, тем самым надавливая на сердце. Резкий и громкий хруст костей ударил по слуху. Питер сразу же вышел из транса, панически оглянувшись. Он был всё ещё один, всё было на своём месте. Тяжёлый выдох сам вырвался из уст, заставив грудную клетку опуститься, но чувство давки на сердце не уменьшил. Паук тряхнул головой, отбрасывая мысли, взял свою пиджак с дверцы кабинки и одел его. Чуть подправил и оттянул галстук, чтоб тот был поровнее, и поспешил к выходу. Выйдя, он оказался в бесконечно длинном коридоре. Коридор был таким широким, что сюда помещалась бы огромная толпа людей. Свет был также тёплым, но по сравнению с уборной был гораздо ярче, что позволяло ложиться на каждую поверхность и выступ, отбрасывая слабую тень и не давая тьме захватить ни один свободный уголочек. На полу был бордовый махровый ковёр, что издавал глухое шуршание при шаге. На стенах обои в приятных тонах, что не резали глаз. Потолок имел золотые узоры, которые переплетались между собой, создавая рисунок. Если посмотреть налево, то конца коридора не было видно. Он распластался всё дальше и дальше, пока не превращался в мутное пятно. Питер глянул на направо, вдалеке среди красных и нейтральных оттенков красовалась большая дверь из дуба. Человек-Паук направился к ней. По мере приближения всё громче слышалась умиротворённая музыка. Она будто протискивалась через щель двери и стремилась вперёд, чтобы потом мягко провести по ушам. Питер прислонил руки к двери. Под тканью алых перчаток чувствовалась текстура дуба, тонкие лини, что гладили кожу, если проводить руками выше или ниже. Парень пару секунд думал, что ему всё же стоит уйти, но он взял храбрость в кулак и надавил на двери, чтобы те открылись. Двери распахнулись, и перед ним показалось огромное помещение, что вмещало сотни людей. Пол был в незамысловатых узорах, что заплетались в рисунки. Стены шли вверх, где медленно шли в одну точку, превращая помещение в купол. На них были колонны, что предавали объёма и держали украшения, а также были и золотые узоры. С самой верхушки купола свисала люстра, что была украшена множеством конструкций и рисунками. Она освещала всё несильно тусклым светом, что позволял мраку захватить несколько углов, к которым свет не мог проникнуть. Множество пар кружили в танце, создавая круг в самом центре зала. Мужчины были одеты в чёрные костюмы, а на шеях были то ли галстуки, то ли галстук-бабочки. Женщины были в обширных и красивых платьях, концы которых красиво кружили над полом. Платья были разных цветов, но в основном были тёмно-синего и белого цвета. На их лицах аккуратный макияж, что подчеркивал их красоту, а к дополнению были их бережно уложенные волосы, что вздымались на небольшую высоту в воздух при повороте, чтобы потом упасть на плечи. Правая рука мужчин покоилась на левой стороне бедра чуть ближе к спине партнерши, а левой рукой мягко держали её правую руку и держали приблизительно на уровне своего плеча. Женщины держали левую руку на плече партнера. В центре этого круга было достаточно большой круг, что был пустым. Лишь девушка в одиночестве стояла спиной к зашедшему Питеру, пока вокруг всё кружились в танце. Человек-Паук начал протискиваться через множество танцующих пар, пока не оказался в центре. Девушка всё ещё стояла спиной, но теперь Питер смог увидеть её длинные и шикарные блондинистые волосы, что свисали на спину. Парень стал медленно шагать к ней. В уши снова ударило сердцебиение, которое заглушило музыку. Сердце ударяло прямо в такт шага, снова и снова ударяя по слуху. Время будто нехотя двигалось, вовсе замедлилось. Наконец Питер дошёл до девушки. Он боялся что-либо сделать и поэтому предпочёл остаться стоять за её спиной в надежде, что она повернётся к нему. Почувствовав присутствие за спиной, девушка повернулась к Питеру. «Гвен…» — эхом прозвучало в мыслях Паркера. Сердце перестало стучать в ушах и точно стало наполняться любовью. Её кожа гладкая и светлая, как утренний свет, что придаёт ей фантомную мягкость и тепло. Скулы, высокие и аккуратные, словно выточены, подчёркивают её утончённость, а лёгкий румянец добавляет очаровательной естественности. Глаза глубокие, светло-голубые, они напоминают голубое небо после дождя. Длинные, изогнутые ресницы дополняют эти глаза. Её длинные светлые волосы как шёлковый водопад, будто впитали свет солнца. Стоило ей увидеть до боли знакомую красную маску с большими белыми линзами, то её губы изогнулись в мягкой полной любви улыбке. Её рука плавно поднялась и прикоснулась к щеке Паркера. Тот, как кот любящий ласку, прижался к ней, бережно и мягко положив на её руку свою, будто чтобы не дать ей убрать руку. Тепло, которое излучала рука Гвен, не было обычным. Оно точно смешивалось с привязанностью и сладостью, которую нельзя попробовать на вкус, а лишь ощутить. Глаза под маской расслабились и чуть не слиплись, что и отразили линзы на маске. Чёрная кайма вокруг линз сузилась, что будто излучало духовное тепло и любовь. В животе начали порхать бабочки, которые на каждое малейшее движение порхали крылышками в ответ. Внутри тела стало будто теплее, чем обычно. Чувствовалась как своеобразная сладость протекала по каждой мышце, жизненно важному органу и косточке. Уже ничего не было важно, ни толпы, что танцевала вокруг, ни это странное место. Лишь бы находится здесь, рядом с Гвен… Девушка убрала руку из-под ладони Питера, но не отвела взгляда. Линзы на маске расширились, точно он пришёл в себя от чувства потери тепла. Теперь холодок, который летал по помещению, ощутился гораздо сильнее. Щека начала быстро остывать, из-за чего сердце схватила пульсирующая боль. Гвен отошла на шаг и протянула ладонь тыльной стороной вверх. Питер же подхватил своей ладонью её ладонь. Они шагнули к друг другу, Паук положил руку на талию девушки, а Гвен на его плечо. Он делает лёгкий шаг вперёд, его ботинки, отполированные до блеска, скользят по гладкому полу, словно кисть художника по холсту. Гвен в ответ смещает ногу назад, её туфли на каблуках едва слышно касаются пола. Их шаги уверенные, но плавные, как течение реки, ни одна из сторон не торопится, всё в ритме музыки. Каждое их движение — диалог без слов. Танец превращается в искусство, где ноги — это кисти, а пол — полотно, оставляющее за собой невидимый, но прекрасный узор чувства единства. В данный момент их будто связывала невидимая линия. Из-за улучшенного слуха Питера слышал как их сердца бились в унисон. Платье Гвен подхватывает каждый поворот, расцветая, будто цветок на ветру. Их тела наклоняются ближе друг к другу в поворотах. Паркер крутанул Гвен вокруг своей оси, позже сразу возвращаясь в обратное положение. На лице девушки показалось лёгкое удивление, из-за чего Питер расслабленно сузил глаза. Глаза обоих наполнены любви к друг другу. Мир словно сузился до их пустого круга, где только они при почти тусклом свете отражают свою привязанность танцем. Бабочки в животе взмахивали крылышками в каждый такт танца, словно сами находились в танце. С каждой прошедшей минутой музыки их тела сближались на пару сантиметров, пока лица не оказались на совсем небольшом расстоянии. Они замедлились, однако не отводили взгляда. Они разжали руки, которые находились на уровне плеч. Рука Гвен скользнула по плечу Питера, позже пальцы сложились в замок за шеей парня. Паркер же положил вторую руку на талию, нежно сжав её. Гвен ещё ближе встала к парню, что даже смогла ощутить, как в лицо дует слабое горячее дыхание Питера. Его дыхание было глубоким и, когда он выдыхал, то воздух едва ощутимо скользил по лицу Гвен, почти как вода стекал по коже. Она полностью прижалась к нему и уткнулась в его плечо ближе к основанию шеи, прикрывая глаза и полностью отдаваясь в этот момент. Питер уткнулся носом в её макушку, вдыхая приятный аромат, который проникал глубоко в мозг, желая его всегда ощущать и не забывать. Глаза медленно слипались, потому что её аромат всегда действовал на Питера как сладкий усыпляющий газ, который хочется всегда ощущать на стенках лёгких. Хотелось, чтобы этот момент никогда не заканчивался. Они вместе несильно покачивались из стороны в стороны, что, если честно, ещё больше убаюкивало Питера. Он ощущал как её грудь вздымалась, а позже опускалась из-за дыхания. Никто из них не знал сколько они так простояли, качавшись из стороны в сторону. Паук ощутил, как тело Гвен немного расслабилось. Он придержал её положив руку на спину, которая ранее покоилась на талии. Оторвавшись от её макушки головы, парень с теплом посмотрел на неё. Питер шагнул назад, чтобы прервать объятия. Тело Гвен ещё больше расслабилось, из-за чего Питеру пришлось уже двумя руками её придерживать. Пальцы, которые девушка сложила в замок, разомкнулись и скатились по плечам парня, повиснув. Паук ещё не успел прийти в себя, поэтому не смог удержать тело, когда-то уже полностью расслабилось. Но он успел подхватить, пока над полом оставалось всего несколько десятков сантиметров. Голова от такого падения опрокинулась назад. Паркер с ужасом бросил тело на пол, панически отходя от него на пару шагов. Тело со стуком упало на пол. Волосы распластались по поверхности, как волны на воде. Глаза были широко открыты и стеклянными, совсем не отражали тепло и жизнь. Из носа текла тонкая алая струйка крови. Голова была почти прижата к основанию шеи с задней стороны, а кожа на шее была натянута, показывая каждый выступ трахеи, что была изогнута в неестественном угле. Кожа бледная, как высушенная бумага, тонкая и ломка с синими прожилками. Тот мягкий румянец на щеках, глаза полные любви, слабая улыбка… этого теперь нет. Тело лишено тепла, как слежавшийся снег, который вот-вот начнёт таять, но так и замёрзнет навсегда. Щеки впали, показывая пустоту и холод. Чем больше Питер вглядывался в мёртвое тело, то ещё сильнее его руки тряслись. Ноги чуть подкосило, угрожая упасть. Сердце забило с той скорость, с которой ещё никогда не било, из-за чего его сковывала режущая боль, которая усиливалась при каждом стуке. Сердцебиение отстукивало в ушах, собираясь порвать тонкую барабанную перепонку, что тряслась при каждом стуке. Дыхание стало тяжёлым и участилось. В глазах помутнело, всё сливалось в один мутный ком. Ком в горле, как ком снега с горы скатывался, всё увеличиваясь. Кадык задёргался, а губы трясясь всё произносили шёпотом короткое «нет…». Каждая пара, что раньше кружила вокруг Питера и Гвен, теперь стояли и молча смотрели на Паркера, не отрывая взгляда. Музыки не было, а лишь тишина, которая проникала глубоко в сознание. Тишина была гробовой, аж было слышно только непрекращающееся сердцебиение героя. — Убийца… — сказал один из толпы. Слух словно накрыла пелена, поэтому Питер никак не отреагировал. — Убийца, — промолвил другой. — Убийца! — крикнуло несколько людей. Наконец парень услышал. Он поднял голову, обернувшись и поняв, что всё пару сотен глаз смотрят только на него одного рядом с мёртвым телом. Дыхание его затряслось, а к глазам уже подступили капельки слез. — Убийца! — орет половина толпы, указывая пальцем на Человека-Паука. Паркер медленно плетётся назад, всё приговаривая короткое «нет». — Убийца!!! — хором выкрикнули все. Человек-Паук срывается с места и бежит к двери. Он протискивается через толпу и толкает двери. Те распахиваются и сталкиваются со стеной, издав громкий стук. Он бежит, не оборачиваясь ни на секунду. Толпа начинает бежать за ним, создавая громкий топот из сотен ног. Топот всё приближался к Питеру, словно начинал бить по голове. Паркер приметив дверь в уборную, начал тормозить, а затем быстро открыл её, сразу же закрыв за собой и прижавшись к ней спиной. Люди начали ломиться к нему. Они дёргали ручку, которая уже готова была сломаться, пинали дверь, от стуков дверь толкала тушу Питера. Он сильнее прижимался, чтобы не дать им достать его. Но по тому как дверь начала чуть ли не срываться с петель, парень понял, что долго так не продержится и вскоре они достанут его. Парень резко оттолкнулся от двери, что позволило толпе открыть дверь, но Паук в тот же момент стреляет паутиной из запястий. Липкая и вязкая паутина притягивает дверь в обратное положение, но несколько рук успевают протиснуться через щель и начали болтаться из стороны в сторону в надежде поймать Человека-Паука. Паутина заканчивается, а веб-шутеры издают щелк, говоря о пустом картридже. Питер тихонько чертыхнулся. Долго он здесь не протянет. Паутина уже начала издавать треск и звук натяжения. Паркер взвывает от безысходности. Он оглядывается в надежде найти что-нибудь для его спасения от разъярённой толпы, которая точно готова разодрать его на куски и убить. Его глаза примечают прямоугольное узкое окно, что располагалось высоко над полом. Оценив на глаз, Питер сделал вывод, что сможет пролезть через него. Он подбегает к нему и цепляется руками за плитку на стене, карабкаясь к окну. Прокрутив и дёрнув за ручку, то открывается. Паук пролезает сквозь него в самый последний момент, когда паутина не выдерживает и рвётся, впуская внутрь взбешённых людей. Человек-Паук падает в очередной бесконечно длинный коридор с тем же махровым ковром и стенами. Питер встаёт на ноги и мысленно проклинает это место. Топот ног снова слышится, и Паук двигается с места, снова начав бежать, так как выбора больше не было. Он не знал куда этот коридор ввёл, поэтому он мчался куда глаза глядят. Пиджак из-за создающегося порыва ветра при беге развивался как плащ. Герой, не останавливаясь, снял его, ведь уже начинал мешаться и бесить. Ноги сами затормозили, когда перед глазами предстал огромное помещение. На полу также был бордовый махровый ковёр, стены были в приятных тоннах и имели колонны, что были изрисованы узорами. С потолка свисала большого размера люстра, которая вся сияла. По центру была большая лестница, что имела разветвление на ещё две лестницы и те уже ввели на второй этаж. Лестница и второй этаж имели заборы из маленьких белых колон, соединённых линией сверху и снизу. Высота между первым и вторым этажом была довольно большой, что если бы три человека встали на головы друг друга, то достали бы до маленьких колон забора. Паук прошёл чуть дальше, но сразу остановился, когда из другого проёма перед ним начала выходить та толпа. Он уже собрался бежать обратно, но другая часть толпы начала выходить из коридора. Бежать больше некуда. Паутины нет, а драться с ними со всеми это то же самое как пойти с зубочисткой на танк. Люди медленно и мучительно шли к нему, переодически сжимая кулаки, будто показывая, что готовы прямо здесь убить его. Герой пятился назад, становясь спиной к лестнице, пока толпа шла на него. Он неожиданно сорвался с медлительного шага на бег и побежал по лестнице. Люди не стояли как истуканы, поэтому тоже сразу поспешили за ним. Питер поднялся по лестнице, а затем и по другой, которая вела на правую часть второго этажа. Продолжил бежать, благо сил и выносливости у него ещё было много. Он мчался мимо забора, что отгораживал от пропасти. Однако у разгневанной толпы были свои планы. Внезапно на шею Паука прилетает верёвка. Она продевается через голову, оставаясь на шее, и тянет назад героя. Это заставляет его упасть и больно удариться затылком. Он пытается убрать петлю с шеи, параллельно вставая, но верёвка снова тянет его, и он опять падает. Толпа скоро оказывается рядом с ним и тот, кто держал верёвку затягивает её поуже, чтобы герой не смог её с лёгкостью снять. Они хватают Паука руками, прижимая его руки и ноги, дабы он не сопротивлялся. Тот дрыгается, пытаясь выбраться, как рыба на суше. Они поднимают его над полом и кладут его на забор. Глаза Паркера расширяются, когда он понял, что они собрались с ним сделать. Он начал кричать и умолять не делать этого, пытаясь вырваться из цепких рук. Паника начала укутывать всё тело. Руки задрожали, сердце забилось быстрее, а дыхание стало учащённым. Но толпа уже решила своё и сталкивают его. Он пролетает пару метров, пока люди не хватаются за верёвку и не тянут на себя. Петля начинает печь шею, впиваясь в кожу так сильно, что казалось, она вот-вот прорежет её. Каждый вздох превращался в короткий хрип. Лёгкие горели, а в голове нарастала тупая, раскалывающая боль. Ноги в беспомощной судороге дёргались, будто пытались найти землю. Руки скользили по верёвке, но хватка становилась слабее с каждой секундой. Грудная клетка вздымалась в отчаянной попытке вдохнуть хоть немного воздуха. Безумно сильная паника и страх резали сознание и проникали глубоко в кровь. Сердце начало биться быстрее и быстрее, словно сейчас лопнет от напряжения. Кровь бешено пульсировала в висках, барабаня словно молот, а сознание становилось туманным, ускользающим. Мысли цеплялись за реальность, но пальцы, рефлекторно сжимавшиеся вокруг верёвки, уже не могли её ослабить. Перед глазами начало плыть то ли от слез, то ли от нехватки воздуха, а может и всё вместе. Секунды стали часами. Они тянулись, точно, чтобы продлить пытку Паркера. Мир начало захватывать темнота, пока от него не осталась лишь маленькая точка… Питер резко вскочил с кровати, схватившись за шею. Из-за этого кот громко мяукнув вскочил с шеи парня и убежал в неясном направлении из-за полной темноты. Паркер глотал воздух, будто с самого рождения не дышал. Сердце билось быстро, но получая долгожданный кислород успокаивалось. Когда уже начала кружится голова от большого количество кислорода, то Питер наконец успокоился и упал спиной обратно на кровать. Никогда в жизни осознание, что произошедшее было сном не было настолько приятным и радостным. Из кромешной темноты послышалось мяуканье и пара зелёных глаз. Затем на кровать запрыгнул кот и он сразу лёг на живот парня, принимая удобное положение. — Господи, Вейдер, — сказал Питер немного хриплым голосом. Он мягко провёл ладонью по шерсти кота под его мурлыканье, — ты меня чуть не задушил… Похоже тебе надо перестать столько есть, а то ведь реально задушишь так во сне. Паркер усмехнулся, но воспоминание о сне заставили улыбку упасть с лица. С одной стороны сон вообще не из приятных, особенно когда его подвесили. Но Гвен… Ох… Уже прошёл почти год с её смерти, а Питер всё не может её отпустить. Каждый раз ему сняться кошмары, где он снова и снова не успевает её спасти и видит её мёртвое тело. Желание спать теперь давалось через силу, ведь силы восстанавливать надо, но опять видеть кошмар не хотелось ни одним уголком разума. Смотреть каждый раз на её бледную кожу, сломанную шею и бездыханный взгляд это сродня пытке. Каждый раз он просыпался посреди ночи, полностью в страхе и с комом угрызения в горле. Этот кошмар попадал в коллекцию кошмаров, но он не был совсем обычным. Единственный раз ему разум дал шанс снова увидеть живую Гвен. Её тепло в глазах и каждое движение пропитанное любовью к Питеру. Он даже смог станцевать с ней. Он держал её за руку так бережно будто она была живой и смогла бы ощутить боль, если бы он сжал ладонь сильнее. Прижимал к себе, ощущая её вздымающеюся от дыхания грудь и сердце, что билось в неторопливом ритме. Ком в горле начал давить изнутри, как огромный и тяжёлый булыжник. Глаза начало щипать, а слезы не спеша скатывались с щёк. Кадык затрясся, а каждый выдох становился рваным. Он приложил к щеке руку. Пальцы были ледяными и вовсе не излучали тепло, но в глубине души он чувствовал фантомное тепло от рук Гвен. Питер готов был пожертвовать чем угодно, лишь бы снова ощутить тепло от касания рук Гвен к его щеке. Паркер закусил губу, и челюсть, которая тряслась от желания выпустить все накопившеюся эмоции и слезы, сильнее впивалась в губу, точно оставляя там след от зубов. Это был единственный кошмар в его жизни, который он готов пережить ещё раз… Снова и снова, пока он не сможет отпустить её смерть и жить дальше, потому что она бы этого хотела. А пока он снова и снова будет просыпаться посреди ночи с комом в горле и со стекающими слезами по щекам, будучи виноватым в её смерти. «Ох, Гвен… Дай мне станцевать с тобой ещё раз.»