Безликий пересмешник

«Привет, Энни. Боюсь, что это письмо станет тебе последним. В нем я всего лишь хотела поблагодарить за то, что ты была со мной все эти годы. Твоя Рут Магато, ненавистный марлийский командир».

854 год, конец лета.

***

Габи дрожала, запихнув голову между коленей. Что-то в происходящем было неправильным. Не так должен был закончиться праздник. Совсем не так. Господин Тайбер — красивый статный мужчина, про которого шушукались с соседних рядов всего пару минут назад, — исчез в пасти титана. Этого она раньше не видала. Темные спутанные волосы свисали на его лицо канатами. Как шерсть. Точно, он же зверь, а не человек — тварь, ничтожество и цель номер один. Когда эти мысли плотно укрепились в ее голове, дышать стало немного легче. Писк в ушах стал проходить, и она наконец расслышала голос Кольта, который что-то горланил ей и указывал в сторону трибун. Туда, где сидел почти весь офицерский состав. Генерал Марлии. Капитаны, лейтенанты, старшие офицеры. Больше сотни людей, которые удерживали империю последнее десятилетнее, погибли. Перетерлись в пыль вместе с деревянным помостом, когда Атакующий Титан метнулся к ним всем телом. Она знала, кто скрывается внутри. Габи не глупая — она слушала все отчеты, все рапорты с Парадиза, к которым ее только допускали. Видела, как поджимала губы офицер Магато, и оттого слушала усерднее. Боялась не угодить. Упустить нечто важное. Но теперь настал тот самый момент, когда Габи поняла: эта информация ей ничего не давала. За личиной громадины скрывался Эрен Йегер. Убийца. Узурпатор. Дикарь с острова. Все, что Габи могла сделать, это схватить винтовку с трупа обезглавленного камнем солдата и рвануть вместе с Кольтом в безопасное место. Ей хотелось сражаться. И она могла — могла помочь. Но уж точно не с середины площади, которая, казалось, вот-вот рухнет под землю. Ее рукава пропитались кровью. Ноги увязали в бесчисленных телах, заслонявших землю. Она бежала, пытаясь поспеть за Кольтом. Бежала, ничего не видя за слезами и пылью. За спиной послышался очередной рев. Куски дерева и камни долетели даже до края площади, когда позади Йегера материализовался Молотоборец. Габи была на войне. Видела войну. Глядела на титанов, сражающихся с танками. Но это — это было совсем другое. Кольт убежал вглубь города на руках с Удо. Габи не думала о нем. О его кровившей голове. О раздавленном теле Софи. О том, что половина ее близких, которые пережили долгую войну, были уже мертвы. Если позволить этим мыслям закрепиться — она труп. Нельзя было думать о таком. Нельзя. Никак. Она не успевала следить за происходящим. Молотоборец задавливал Йегера. Пушки стреляли ему в шею. Казалось, вот-вот — и Марлия докажет, что она не зря выходила победителем многие десятилетия. Когда из Атакующего титана показался человек, Габи едва смогла его разглядеть. Такой крохотный. С большого расстояния он казался ей беззащитным и хрупким. Как мог один этот человек так сильно напугать империю? Как один человек мог принести столько бед? Молотоборец замахнулся. Габи задержала дыхание. Послышались свист и взрывы, и площадь снова заволокло дымом и пеплом. Когда Габи увидела мелькающие в воздухе фигурки, маневрирующие между домов и выстрелов пушек, внутри у нее все похолодело. Захотелось снова сжать голову между коленей и спрятаться. Такое привычное желание, о котором никто не знал. Никто, кроме офицера Магато. Она как-то спустилась к Габи во время авиаобстрелов. Кандидаты сидели в укрытиях, земля сыпалась им на головы. Магато натянула свою шапку на Габи и усмехнулась едва заметно — так, как умела только она. Сказала, что ей тоже страшно. Сказала, что иногда ей это помогает — свернуться калачиком в углу, подальше ото всех, закрыть уши, чтобы было слышно только свое сердцебиение. И представить, что звуки вокруг — это всего лишь праздничные салюты. Вот только сейчас нос дразнил запах гари. Марлийские солдаты перестреливались с разведчиками. Взрывы слышались по всему городу. И советы Магато совсем не помогали. На площади появился Порко, и рассмотреть все со стороны стало сложнее. Габи сжимала винтовку руками. Вот бы сделать что-то. Помочь хоть как-то. Сердце билось как бешеное. В глазах щипали слезы. Это было несправедливо. Они столько всего пережили, чтобы все закончилось вот так? Дьяволы… Чертовы дьяволы с острова Парадиз. Едва не убили Порко. Кто-то подрезал ему ноги, он едва успел отскочить. Габи казалось, что она сходила с ума. Будто мелькнула на миг марлийская форма и тут же исчезла. — У них есть стрелок, который знает, куда стрелять! — донесся до нее рык Пик откуда-то сверху. Габи задрала голову и увидела, как Фингер с Порко вцепились в угол дома и смотрели на приближающегося Зика. Хотя бы он здесь. Все шло гладко. Да, гладко. — Он отстреливает всех наших, его нужно найти! Из танкового экипажа Пик вывалилось мертвое тело. Вблизи послышался грохот, повалились камни. Габи прижала винтовку к себе и перекатилась, откашливаясь от пыли. В ушах снова зазвенело, веки задеревенели от пыли. Все смешалось в одну массу: дьяволы, титаны, солдаты Марлии. Армия оцепила гетто, бежать нападающим было некуда. Совершенно некуда. Кто-то схватил ее за плечо, кто-то отволок в сторону. Она оказалась рядом с солдатами и старшим Магато, который за что-то ее ругал. Вычитывал. На его виске осталась засохшая кровь. Он был напуган. Так напуган, что Габи дрожала еще сильнее. Где был Браун? Где Рут? Что, если ее задавило камнями, как и половину площади? Что, если в нее попал кто-то из этих дьяволов? Габи не пережила бы этого… Все начало крошиться на глазах, когда весь морской флот поднялся в воздух. Нападение Парадиза было спланированным. Давно. Настолько давно, что они предвидели каждый шаг, каждое решение. У Габи затряслись руки. Рядом с ними — в каких-то жалких ста футах — рухнул Звероподобный. На его теле с отвратительно гадким лицом стоял дьявол. Кажется, именно про него как-то рассказывал Браун. Олицетворение ада. Чудовище с острова. Их втроем — ее, Фалько и старшего Магато — обдало жаром и пылью. Она почувствовала себя слабой. Беззащитной. Если это чудовище захочет, то выстрелит своими странными копьями прямо в них. Слева, на балконе третьего этажа промелькнул светлый плащ. Габи мазнула взглядом в сторону и задергала старшего Магато за рукав. Там, в тени козырька, стояла Рут. Она приложила к губам палец, и надежда внутри Габи загорелась с новыми силами. Если Рут была здесь, все остальное ни по чем. Все почти что позади. В ее руках блеснула винтовка. Рут прошептала что-то одними губами и приложилась лицом к глазку, направляя дуло в сторону Аккермана. Вот и все. Сейчас этот поганец умрет. Наверняка самый сильный из них. Прозвучал выстрел. Из соседнего окна вывалился марлийский снайпер. Аккерман развернулся и уткнулся взглядом в Рут. Где-то там, вдалеке, звучала стрельба. Взрывы. Здесь, на узкой улочке, жизнь остановилась. Габи глупо моргала, глядя перед собой. Рут перепрыгнула через бортик и кубарем свалилась в шерсть Звероподобного. — Долго же ты целилась, Пересмешник, — Аккерман недовольно клацнул языком и подал ей руку. В зубах у него осталось колечко гранаты. — Ты мне жизнь теперь свою должен, коротышка,— дернув губой, ответила ему Рут. Он закрепил на ее поясе карабин и прихватил рукой. Тео едва успел сдержать дернувшуюся к ним Габи, когда прогремел взрыв. Сомнений не оставалось — Зик мертв. — Он забрал офицера Магато! Мы должны ей помочь! — Габи затрясла Тео за рубашку. Внутри все дрожало. Что-то было не так. Что-то… Что-то очень важное. Рядом с ними приземлились Порко с Пик. Напуганное выражение лиц марлийских солдат отдавало привкусом проигрыша. Это было неправильно. Будто все что-то понимали, а Габи оставили позади. Не сказали ей чего-то ключевого, меняющего ход событий. Фалько сделал шаг назад и обессиленно упал на колени. — Ей… ей не нужна наша помощь, — глухо проговорил Фалько, кидая взгляд на посеревшего Тео. — Так ведь? Нет-нет-нет. Это глупо. Разведчики притаились на крышах. Они окружили их командира— настоящего командира Рут, которая заслонила ее от ножа дурного марлийца. Которая привела их в свой дом. Которая надела на нее свою шапку. Разведчики окружили ее. Просто окружили. И ей нужна помощь. Хоть раз в жизни кто-то должен был ей помочь, почему же никто этого не понимал?! Дым медленно развеялся. Зик чудесным образом не ожил. Рут сидела на корточках между дьяволов и крепила что-то на пояс. Когда она выпрямилась, оставшись спиной к ним, внутри Габи что-то оборвалось. На площадь опустилась тишина. Габи перевела взгляд на Тео. У него дрожали губы. Первый раз в жизни она видела это. Слабость в его глазах. В глазах жестокого марлийского командира, дрессировавшего их как щенков. Рут никто не держал. Она щелкнула затвором и медленно убрала за спину винтовку. Казалось, все солдаты, оставшиеся в живых, смотрели на крышу. И даже убитый командир воинов вдруг показался не такой уж и большой странностью. — Калибр семь и девяносто два… — прохрипела Пик. — Бронебойные пули… Только марлийский снайпер мог пробить мой экипаж… Порко взобрался повыше, и в этот момент Рут обернулась. И Габи кое-что поняла. Она поняла, что, даже если она выживет, ее жизнь оборвется именно сейчас. — Молодец, Фингер, — хмыкнула Рут. — Ты всегда училась лучше остальных. Она щелкнула устройством на поясе, и в сторону Порко полетели копья.

***

Рут кричала. Нет, не так, она выла. Горланила что есть мочи, но ее никто не слышал. Может, потому что она уже давно не хотела оказаться услышанной. Так было проще. Рут заметила, как резко тишина опустилась на площадь. Как она потрескивала в воздухе, как давила на грудь. Выжимала весь воздух, который оставался внутри. Копья грома приятно тяжелили руку. Все было позади. Любые выборы и сомнения. Она уже стояла здесь, на крыше. Вместе с разведчиками. Она позволила этому случиться, позволила им выжечь половину города. Бежать было поздно, потому Рут и не бежала. Она замахнулась и выпустила копья в сторону Порко. Ногу повредила, да ничего, оклемается. Лишь бы выжил, ушел с линии обстрела с концами. Все сразу зашевелились. Выстрелы возобновились. Титаны вцепились, пытаясь разгрызть друг другу глотки. Рут достала винтовку и прицелилась. Один, второй, третий. Весь танковый взвод Пик. Солдаты, которых она знала много лет. С семьями и мечтами. С надеждами. Рут стерла все это одним нажатием пальца. Как это вообще было возможно? Раньше она отчего-то об этом не задумывалась. — Посмотри! — взревела Пик, прыгнув к ней на крышу. Пара разведчиков попытались задеть ее клинками, но она раздавила их одной лапой. В ней было столько злости, сколько в Рут уже не будет никогда. Рут маленькая. Крохотная. Больше не может вмещать в себе ничего, кроме горечи и пустоты. Вся она с ног и до головы заполнена слабостью и ненавистью к себе. Для иного места не хватит. — Посмотри! Софи и Удо мертвы! Что эти гаденыши тебе пообещали?! Пару часов назад Софи уплетала за обе щеки жареные вафли. Она до жути напоминала Энни. Сейчас ее не существовало. — Ты водила их домой, кормила, защищала — и все ради этого дня? Их жизни стоят этого?! — в ее рыке слышались слезы. Быстро же Пик сообразила. И впрямь, не глупая. Всегда могла раскусить Рут. — Эти дети стоили того? А твой ребенок?! Хорошо, что рядом никого не было. Хорошо, что ей было необязательно отвечать. Ее рука дрогнула, когда она направила на Пик копья. Жан опередил. Все расплывалось перед глазами. У нее была простая цель: защищать Атакующего титана. Проще некуда. Но Порко не сиделось на месте. Сбежал бы лучше с поля боя. Конец все равно был предрешен. Даже сквозь его челюсти, сквозь мощные лапы, шкуру и огромные глаза Рут чуяла страх Порко, когда он нападал на Эрена. Он не верил. Никак не мог поверить тому, что видел. Выходит, свою работу она выполнила отменно. Как Зик и говорил. Как приказывал. Рут умела выполнять приказы лучше всего остального в жизни. И ради чего? Она зацепилась устройством маневрирования за Эрена и приземлилась ему на плечо. — Мы договаривались, что ты не будешь добивать воинов, — Рут кричала ему на ухо. Знала, что он и так услышал бы, но просто говорить у нее не получалось. Порко собирался атаковать Эрена. Но она не могла попасть в него. Не могла. — Ты же знаешь, что у них никогда не было выбора, им приходилось сражаться за Марлию! — Делай свой чертов выбор, — Эрен показался перед ней, обжигая лицо паром. Ей хотелось воспользоваться возможностью и придушить его. Схватить за патлатую голову и приложить о винтовку. Но он оказался быстрее. Притянул ее к себе за ворот и встряхнул с силой. — Ты либо с ними, либо с нами. Знаешь, что они сделали с Парадизом?! Знаешь, скольких убили?! Конечно же, знаешь. Вспомни его. Вспомни, что они заставили тебя сделать. Никто из этих тварей ни во что тебя ни ставил! Насмехался! — За спиной разведчики пытались отвадить Порко. Рут ощутила обжигающую пощечину раньше, чем подумала о поднятой руке Эрена. Не зря ему достался Атакующий. Здравый смысл меркнул на задворках, только слова Эрена имели смысл. Защищать. Убивать. Мстить. — Ты ведь давно ждала, когда сможешь отомстить им за все. Не отступай сейчас! Оставалось вцепиться в Эрена покрепче и убеждать себя в верности принятых решений. Руки дрожали. Вот Порко бежит к появившемуся дирижаблю. Вот Микаса отрубает ему ноги. Капсула с Молотоборцем в зубах у Порко. Рут чувствовала, как теряет себя — все, чем она была, и все, чем могла бы быть. Чем могла бы стать. Будто кадры из ее будущей жизни, запечатленные на снимках, кто-то поджег. Она уже не помнила ничего, кроме пути, предписанного Зиком. Фотографии будущего, одна за другой, сгорали в ее голове. Она больше ничего не видела. Она был никем. Кровь Молотоборца брызнула ей на лицо. Рут протерла рукавом щипающие глаза. Следующим должен быть Порко. Пожалуйста, мальчишка. Рут вцепилась в его волосы. Пожалуйста. Ей хватило сил только для того, чтобы сбежать на ближайшую крышу. Теперь она закричала по-настоящему. Отвернулась от площади, всунула сигарету между зубов, тут же выплюнула. Мия сказала: «Тебе плевать на себя, но подумай о нем», — и ткнула пальцем в ее живот. Рут хрипло рассмеялась. Как будто то, что она носилась по крышам, предавая родину, было хоть чем-то лучше сигарет. Она замахнулась и ударила винтовкой о крышу. Затем еще раз. И еще. Камень и огрызки металла полетели в стороны. Руки расцарапались в кровь о черепицу. Рут уткнулась лбом в крышу, чувствуя, что сил не осталось. Совсем. Дирижабль приближался, ей надо было только не отключиться до его прибытия. Только бы не отключиться. Она надавила пальцами на глаза. До звезд под веками. До искр. Между зубов сочилась кровь. Она так долго шла — неужели к этому? Неужели она шла к этому для того, чтобы понимать, что ей не хочется быть частью происходящего. Порко на фоне выл от боли, и у Рут разрывались голова, грудь, и даже кости дробились на части от этих звуков. Элдийцев на острове было жаль. Элдийцев в Марлии, воинов, которые просто хотели отмыть народ от грязи, — тоже. Погибших под завалами марлийцев, офицеров — даже о них Рут думала. У всех были семьи. А что теперь? Что вообще, к черту, с ней стало? Когда ее стали беспокоить чужие жизни? Хоть что-то иное, кроме мести и презрения ко всем, кто ее окружал. Кто не был элитной прислугой у генерала. Кто не был высокопоставленным марлийцем. За спиной блеснула молния. На другом конце площади возник широкий силуэт. Ослабевший, разбитый и потрескавшийся изнутри. Глаза еле горели, части титана исковерканные, кривые, будто отторгали Брауна из себя. Он не должен был оказаться тут. Остаться в стороне, переждать — определенно. Быть спрятанным, закрытым от всего, что здесь происходило. Но Райнер несся на Эрена, и в каждом его шаге была мольба. Просьба закончить все это. Все, что окружало его с самого детства. Рут рухнула на колени. Зик говорил, что этот момент настанет. Когда ей придется сделать что-то, с чем она будет не согласна. Но он обещал, что такой момент будет один. Ну, пару. Может, пару десятков. Но не всю жизнь. Зик не предупреждал, что все решения, которые ей придется принимать, будут такими паскудными. — Если ты выиграешь, будешь жить. Если проиграешь — умрешь, — она бормотала себе это снова и снова. Эрен научил. Мальчишка, которого лишили всего. Мальчишка, который не годился ей и в подметки, учил ее жить. — Если ты выиграешь, будешь жить. Если проиграешь — умрешь. Мантра. Молитва, в которую Рут не верила. Она уже была мертва — что бы ни сделала, как бы ни поступила. Все ее существование было одной сплошной глупостью. Она всегда делала не то, что хотела, а то, что хотелось другим. Училась в военной академии, потому что так хотелось отцу. Достигала хороших результатов, потому что это позарез было нужно командованию. Тренировала гребаных элдийцев, ибо так науськивал генерал. Жила и лгала, лгала и жила, играла, притворялась, потому что так нужно было Зику. Бейся против элдийцев, бейся бок о бок с ним, дружи, люби, трахайся — Рут была на все руки мастер. Но никто не спрашивал, чего хотела она сама — не спрашивал так давно, что она уже и не знала. Желаний не было и, кажется, никогда и не существовало. Может, смысл ее жизни и вправду в том, чтобы служить? Может, в ней при рождении не было заложено никаких личных качеств и желаний? Поступки только на благо кого-то другого. Быть преданным солдатом — вот, что нужно. Голова противно опустела. Служить. Служить. Служить. Она поправила копья грома и спрыгнула вниз. Оттолкнулась от Эрена, зацепилась крюком. Рут не знала, как из одного из сотен разбитых окон на нее смотрел отец. Как он прижимал по бокам кандидатов и бормотал сам себе под нос: — Она не выстрелит. Не выстрелит, ведь… — Он замер, и на доли секунды на его лице отразился страх. Ведь он понял, что Рут выстрелит. Ради своей призрачной цели — всегда грязной, всегда недоступной, всем назло — она шла напролом. По чужим головам. Даже по головам тех, кто был ей дорог. Рут замахнулась этим новым, неизвестным ему устройством, и Тео понял — да, выстрелит. Снова выстрелит. Потому что это его дочь. И такой она была всегда.   И Рут нажала на механизм. По груди Райнера — раз, по руке — два. Он успел схватить Галлиарда и откатиться в сторону. Рут тяжело дышала, когда Эрен появился снова. На этот раз окончательно. В его взгляде читалось многое. Он молчал, но Рут точно видела цедящийся с языка яд: «Ты же никогда не промахиваешься». Микаса подлетела, подхватывая Эрена. Пар рассеялся, и Рут вдруг стало неуютно. Вот она стоит на плече Атакующего — она и элдийцы с острова. Плечом к плечу с врагами. Она не видела отсюда Райнера, не знала, о чем он думал. Наверное, о том, что на ней устройство маневрирования. Наверное, о том, что ее взгляд темный — темнее воды в море той ночью, когда он впервые ее поцеловал. Лицо Эрена шло невидимыми трещинами. Глиняная маска безразличия шла по швам. Взрослый хладнокровный убийца слезал с ошметками кожи, и в его глазах горел огонь — зеленое пламя ненависти. Рут на всякий случай протерла глаза, но образ не развеялся. Маленький мальчик, борющийся с несправедливостью жизни, обиженный на весь мир. Мальчик, желающий изменить все, что считает неверным. С доверием и преданностью глядящий на своего сокомандника Райнера — крепкого парня, на которого желает равняться, а затем видит всплеск молнии вокруг него. Сейчас это тот же Эрен. Обиженный. Преданный. Желавший отплатить сполна за то, что ему причинили. За доверие, которое разорвали в клочья. Рут ненавидела обоих братьев Йегер. И не могла их винить, даже если бы очень сильно захотела. Она видела, как дрожала губа Эрена, как он жмурился, лишь бы не дать своим эмоциями взять верх. Лишь бы не дать проклюнуться прежним слабостям. — Каково тебе теперь?! — взревел он вдруг, разрезая дымку разрушенной площади. — Каково стоять посреди своего дома в одиночестве, глядя, как близкие тебя предают?! Глядя, как те, кому ты верил больше всего, с кем хотел идти и в бой, и в сам ад, все это время были на иной стороне?! Эрен давил на больное. Эрен знал. Знал и потому бил по неприкрытым ранам. Забирался пальцами в болезненно пульсирующее нутро Брауна и раздирал остатки на клочья. Он знал, потому что сам испытывал примерно такую же вину, как и Райнер. Они оба в какой-то мере были нежеланными последствиями истории, выписывали летопись своими детскими неумелыми ручками. — Каково это — когда все, во что ты верил — ложь?! Казалось, это было одной из главных причин, почему Эрен решил появиться здесь. Сейчас. Утоление старого голода. Сожжение мостов, которые тревожили его с того самого момента, как он узнал, что Браун и Гувер — его закадычные друзья — являются главной причиной всех проблем их жизни. Над ними проплыла тень дирижабля. Рут хотела попрощаться. Сказать вслух обычное «Прости» или «Мне жаль, что все сложилось именно так». Никто бы не услышал ее, но Рут могла бы потом успокаивать себя, что ее слова останутся тут. В этом месте. В месте, которое она считала домом. Но сколько бы раз она ни открывала губы, ни единого звука оттуда не выходило. Они с Микасой зацепились крюками за дирижабль и, подхватив Эрена, взмыли вверх. Воздух на дирижабле был влажный и густой. Разведчики собрались у люков, что-то выкрикивая и празднуя. Когда они подтащили Эрена к командной комнате, Рут прибила его к стене за шиворот. — Там были дети! Семьи! О чем ты вообще, черт возьми, думал?! — она снова встряхнула его. — Мы так не договаривались, кусок дерьма! Ей в висок уткнулся пистолет Леви, и Рут рассмеялась. Как в старые добрые времена. Да уж, их дружба прошла проверку годами. Она развернулась, сама подставила его дуло к груди. — Ну давай. Давай, дьявольское отродье! Твой щенок убил сотни семей одной крови с вами! Детей, которые росли в худших условиях, чем вы! Недоедали, потому что Марлия презирала их просто за существование! — Те, о ком ты говоришь, были кандидатами! — Они были детьми! Лишенными выбора, потому что их эгоистичные родители захотели очиститься с помощью своих отпрысков! Потому что им с рождения вбивали ненависть к самим себе за то, чья кровь течет в их жилах! Откуда им знать, как все было на самом деле, если все, кто пытается сказать правду, оказываются расстреляны?! Вы убиваете своих же людей. Детей. Это — мир о котором вы говорите?! Это — ваши мечты?! Вот, как выглядит ваша гребанная свобода? — Это вы стали травить на нас титанов! — Очнитесь! Вам не разрушить этот кровавый цикл, если вы будете уничтожать детей до того, как они могут стать вашими врагами. Они убивают ваших детей, вы — их. И поэтому вы ненавидите друг друга, но себя считаете правыми. Будто ваша история оправдывает любое ваше дерьмо! — От Елены требовалось всего лишь позаботиться о Зубастом и Перевозчике, от тебя — о Брауне. — Леви предупредительно взвел курок. Рут только сейчас заметила, как у нее дрожали кулаки. — Вот только ты кое-чего не договорила, да, Магато? Новые переменные появились, а? — Коротышка, — тихо прошипела Рут, обхватив дуло рукой. Слышал, гад. Лучше бы он сейчас выстрелил, чем сказал это вслух. Господи… Рут впервые вкладывала во взгляд столько мольбы, но против Леви это никогда не работало. Ему было плевать на любые ее просьбы. Всегда. — Что за «твой ребенок», о котором талдычила Перевозчик, мать твою?! В гулком рычании мотора, в поскрипывании механизма и завывании ветра снаружи его слова прозвучали раскатом грома. Рут почти увидела блеснувшую молнию осознания. Как она вдруг озарила лица всех присутствующих на короткую секунду и скрылась в надвигающихся тучах. Она тяжело выдохнула. Ублюдок. Отпихнула от себя Леви и со злости смела с ближайшего стола стопку бумаг. — Этого не должно было случиться, ясно? — Рут… — первым дошло до Зика. Она даже не заметила его в полутемном помещении. Как он сидел в углу под зорким взглядом разведчиков. Как глядел вот этим вот его взглядом, близким к разочарованному. Близким к такому, который она не могла выдержать. — План был не таким! Переманить на нашу сторону. Переманить, Магато, а не трахаться с ним при любом удобном случае. — Не таким?.. — замерла она, а потом медленно, как на треснувшей кинопленке, подняла озверевшие глаза. Зик нервно дернул раненое плечо. Терять ей было нечего. Буквально нечего — все то немногое, что у нее оставалось, кануло под землю вместе с морским флотом Марлии, вместе с погибшими детьми, которые стали ей дороже империи и потухшим светом в глазах Райнера — последнего человека, любившего ее просто так. Просто за то, что она была собой. Прежде чем кто-то успел бы вмешаться, Рут подошла к Зику и зарядила ему в челюсть крепким ударом. Затем встряхнула за разорванную рубашку, наслаждаясь расползающейся растерянностью на его лице. — Ты, сукин сын, еще смеешь говорить о плане?! Это ты меня втянул в свои блядские идеи! Если бы не твои планы, я бы не вынашивала элдийского ублюдка, все из-за тебя! Она приложила его затылком о стенку, могла бы еще, и еще, но Леви ее остановил. Лежачего не бьют? Зику отрезали все, чем он мог бы причинить вред. — Меня радует твое вовремя проснувшееся рвение, — процедил Леви. — Но он нам еще нужен. Но Зика, кажется, не устроил такой конец разговора. У него многое накопилось — Рут по глазам видела. — На кой черт было спеваться с Райнером все эти годы, если ты так и не смогла заманить его на нашу сторону? — рявкнул он. — Мне нужно было время. — Ей богу, если бы не сдерживающий ее Леви, Рут бы сорвалась прямо тут. — У тебя было четыре года! — Зик злился. Очень, очень злился. — Этот идиот себе пушку в рот на днях всунул, потому что жизнь под гнетом Марлии ему, видите ли, надоела! И как я в таком состоянии должна была его переубедить за пару минут перед вашей операцией? Мне нужна была почва, которую ты разрушил! — Ты продырявила его копьями грома! Едва руку не отрубила, Магато! Отличная работа, офицер! Может, это какой-то хитрый ход, неподвластный нашему скудному уму?! — Рут чувствовала, как к горлу подступает тошнота. Зик смотрел прямо на нее и видел насквозь. Поэтому его глаза сузились. Поэтому на лице появилась недобрая гримаса. — Ах ты ж… Ход твоих мыслей, Рут Магато, я знаю лучше тебя самой, уж поверь. В героя захотелось поиграть? Душу его пропащую спасти? Думала, что, если оставишь его в Марлии, отыграешь свою роль ублюдочного предателя, так он останется там в целости и безопасности? Хороший план, Рут, но глупый. Чертовски глупый. — Мы потеряли союзника и четыре года коту под хвост, потому что ты просто не мог смириться, что я выполняла твой приказ сблизиться с ним любыми способами, разве не так?! — О да, тебя ведь так волнует, что ты потеряла союзника, — тихо пробормотал Зик, дернув губой. — Или то, что ты потеряла любовника? Рука Леви соскользнула с ее плеча. Специально или нет — Рут не знала, и это было последним, о чем она предпочла бы думать. Ее кулак снова встретился с лицом Зика. Аккерман определенно получал от этого неизмеримое удовольствие. — А ну-ка повтори, — процедила Рут в лицо Зику. — Отпусти меня, — коротко сказал он. Как приказ. Как всегда. По-другому он общаться с ней не умел. — Заставь меня, Йегер. Зик смотрел на нее и больше не видел. Больше не мог глянуть искоса и, хмыкнув, перечислить мысли. Она выдрала ключ из его рук и выкинула. Оставила в Марлии. Больше Рут Магато ему не принадлежала. В ее глазах поблескивал нездоровый огонек. Как у человека, который потерял все. Как у человека, который понял, что пути назад уже нет. Который много лет лгал себе, что все обратимо, а сейчас вдруг осознал, что сам перечеркнул возможность вернуться назад.