Шорох вороньих крыльев

Сара не боялась умереть. Перестала бояться в ту страшную дождливую ночь, когда Эрик спас ее от Топ Доллара и его сестрицы. Зачем? Ведь она знала, что смерть с ней неизбежно случится однажды, а на той стороне ее встретят друзья. Нет, она вовсе не собиралась ее торопить или — хуже того — самой искать с ней встречи: этого бы ей точно не простили. Но страха не было. Ее считали малость тронутой в школе, у нее так и не получилось толком наладить отношения с матерью. Только Альбрехт понимал ее, и когда его жизнь оборвала случайная уличная перестрелка — копы так часто гибли на улицах их дождливого города, что это никого не удивило, а Сара видела, как после похорон с дерева на кладбище спорхнула крупная черная птица — она без сожаления переехала в Город Ангелов. Выучилась бить тату и морды слишком наглым клиентам, зарабатывать достаточно на корм белому коту и краски. Кивала, как старому знакомому, ворону, иногда залетавшему к ней. И без колебаний последовала за птицей к безымянному пирсу. И так же без колебаний встала на защиту временно потерявшего силу Эша. Просто Сара не боялась умереть. Гнездо принимает ее своей: Шелли мажет нос мукой, когда учит готовить блинчики по какому-то особому рецепту, и смеется, что смерть — это еще не повод отказываться от вкусной еды; Эрик все еще хмурится и ворчит, что могла бы и задержаться еще на десяток лет; и старый ворон досадливо встряхивает крыльями — может, она сама так решила, и разве Эрик сам не бросился защищать Шелли, когда ей грозила опасность? Дэнни показывает ей свои рисунки, важно комментирует, и с каждым разом у него получается все лучше. Дэнни никогда уже не вырастет, они все застыли навеки в моменте своей смерти, и Сара иногда думает о том, что было бы неловко, если б она успела стать старше своих друзей. И вряд ли она бы встретила Эша, пока они оба были еще живы. И вряд ли смогла бы отпустить, повернись все чуть иначе, вряд ли смогла бы снова потерять кого-то важного. Ее смерть стерла границу, стерла необходимость выбирать между двумя мирами. Сара поднимает взгляд от рисунка, к которому добавляет последние штрихи, всей кожей ощутив его неотрывный взгляд. И улыбается. Люди могут умереть. Но это нестрашно, пока они любят.