Шесть зерен граната

***

      Порция вытерла вспотевшие ладони о юбку платья, прикусив губу. Она понимала, что не стоит надеяться, это может быть очередная ложная надежда, но при мысли о том, что она снова увидит свою дочь, по ее телу прокатилась волна восторга. Ее ребенок. Она невидяще уставилась на дверь, желая, чтобы она открылась. Словно услышав ее молитвы, раздался стук, дверь открылась, и в комнату вошла маленькая фигурка.       — Пенелопа, — произнесла Порция срывающимся голосом. Дочь уставилась на нее расширенными глазами, открывая и закрывая рот, словно она хотела что-то сказать, но не могла подобрать слов. Порция пронеслась по комнате и бросилась обнимать дочь. Она пахла все так же — прекрасным ароматом духов из розы и жимолости, которыми Пенелопа пользовалась с самого детства. Порция купила Пенелопе флакон этих духов на ее тринадцатилетие, желая поздравить младшую дочь с днем рождения если не словами, то действиями. — Пенелопа, — всхлипывала Порция, гладя ее по волосам.       — Мама, — тихо прошептала Пенелопа в ответ.       Порция отстранилась и вытерла слезы, после чего она взяла лицо ребенка в свои руки.       — Посмотри на себя. Ты все еще такая красивая, — прошептала Порция, прижимаясь поцелуем ко лбу Пенелопы. Выражение шока на лице Пенелопы пронзило Порцию. Неужели услышать комплимент от нее действительно было так неожиданно? Она знала, что была не самой лучшей матерью, но то, что ее дочь была так ошеломлена комплиментом, разбивало ей сердце.       Порции было трудно признать свою неправоту. Она знала, что была упрямой и твердолобой — она должна была быть такой, чтобы выжить в семье, в которой родилась, и в последующем браке. Она была настолько сосредоточена на выживании себя и своих дочерей, что никогда не оказывала им эмоциональной поддержки, в которой они нуждались. И теперь, возможно, когда было уже слишком поздно, это разбивало ей сердце.       — Мама… ты здесь, — прошептала Пенелопа.       Порция кивнула, еще раз обняла Пенелопу и сказала:       — Да. Теперь я здесь.       — Как… как ты узнала, что я здесь? — спросила Пенелопа.       Порция отстранилась, чтобы вглядеться в лицо дочери — чтобы запечатлеть его в памяти на случай, если она снова исчезнет.       — Рэй видела тебя… в таверне, — просто ответила Порция. — Или кого-то похожего на тебя. Рэй разбудила Порцию почти в два часа ночи, зная, что Порция захочет быть разбуженной при любом известии о Пенелопе. Она едва успела осмыслить слова Рэй о возможной встрече с Пенелопой, как набросила на себя одежду и побежала к двери.       — Рэй узнала меня? — озадаченно спросила Пенелопа. — Как?       — Думаю, это была скорее надежда, чем что-либо еще, — грустно улыбнувшись, ответила Порция. — У нас было несколько ложных ситуация, когда нам казалось, что мы тебя видим, и Рэй знает, что нужно звать меня каждый раз, когда это случается.       Рэй, ближайшее доверенное лицо Пенелопы в доме Фезерингтонов, неоднократно отправлялась на поиски девушки. Честно говоря, на данный момент Рэй больше платили как частному детективу, чем как горничной.       — Как вы узнали, что я здесь? — спросила Пенелопа.       — Я… не знала, — призналась Порция. — Сначала я подумала, что ты можешь быть в семье Бриджертонов, поскольку Рэй упоминала, что ты возможно была в таверне с кем-то, кто может быть Элоизой Бриджертон. Я сначала попробовала зайти в их дом, а потом сюда.       Дворецкому Бриджертонов едва удалось убедить Порцию, что Пенелопы там нет, и он посоветовал поискать в другом месте, после того как она разбудила всех слуг своим стуком. Она определенно довела его почти до безумия, подумала она с язвительным весельем. Как вообще семья Бриджертонов проспала весь этот спектакль, Порция не знала.       — Ты искала меня? Так поздно ночью? Потому что была вероятность, что я могу быть здесь? — озадаченно спросила Пенелопа.       Порция разразилась беззлобным смехом.       — Пенелопа, ты росла в моем чреве девять месяцев, но в своем сердце я хранила тебя гораздо дольше. С того самого дня, как ты родилась. Если бы мне пришлось пройти через поле адского пламени, чтобы найти хотя бы проблеск тебя… я бы это сделала, — сказала она. — Я знаю, что никогда не выражать это словами, но я думала, что вы, девочки, знаете об этом, — продолжила Порция, голос которой сорвался. — Так вот почему ты ушла? Из-за… меня?       Пенелопа, которая безмолвно и потрясенно смотрела на Порцию, испуганно вскрикнула:       — Нет! Нет, мама, — продолжала Пенелопа. — Ты не имеешь к этому никакого отношения, мама. Я обещаю.       — Тогда почему ты ушла? — спросила Порция, фыркая.       Глаза Пенелопы смягчились, она посмотрела на мать и повела их обеих к ближайшему дивану, чтобы сесть. Порция опустилась рядом с Пенелопой на сиденье, не желая разлучаться с дочерью ни на секунду.       — Я… это из-за разногласий с Колином, — сказала Пенелопа.       При этих словах Порцию пронзил гнев. Мальчик Бриджертон стал причиной всего этого?       — Я убью его, — спокойно сказала Порция, словно говоря который час. — Он будет мертв до утра.       — Мама! — воскликнула Пенелопа. — Пожалуйста, не надо!       Порции пришлось сдержать смех, услышав, как хнычет Пенелопа. Она говорила так же, как в детстве, когда не хотела идти на уроки. Ее дочь, все еще такая юная, хотя сейчас она была уже взрослой женщиной. Порция смахнула еще одну слезу, досадуя на себя за то, что ее эмоции так переменчивы.       — А почему нет? — резко спросила Порция. — Из-за него моя дочь пропала на целый год. Почему бы мне не повесить его и не четвертовать?       Пенелопа вздохнула.       — Это не его вина, — сказала она. — Мне нужно было исчезнуть, и тут случился кое-что… другое.       — Что случилось? — спросила Порция.       — Я не могу сказать тебе, мама. Это небезопасно, — сказала Пенелопа, качая головой.       Порции захотелось схватить Пенелопу за плечи и заставить ее говорить. Она слышала, как ее сердце кричит: « Я тебя уберегу. Ты мой ребенок. Я тебя уберегу. Но она придержала язык. Сейчас было не время пугать Пенелопу. Порция понятия не имела, как долго она планирует оставаться.       — Хорошо, — просто согласилась она.       — Хорошо? — озадаченно спросила Пенелопа. — Ты действительно не против того, чтобы ничего не знать?       — Нет, я против. Но я понимаю, что многого не знала. О тебе, — призналась Порция. — И если я хочу узнать, мне нужно набраться терпения. Так что если ты говоришь мне, что этот мальчик Бриджертон был не единственной причиной твоего отъезда… я поверю тебе, — продолжила Порция.       — Ты мне веришь, — повторила Пенелопа, глядя на нее безучастным взглядом.       — Да, — сказала Порция. — И это совпадает с историей, которую вдовствующая виконтесса рассказывала мне о вас двоих.       — Историю? — недоуменно переспросила Пенелопа.       Порция кивнула.       — Да. Кажется, она сравнила вас с Эросом и Психеей, — сказала Порция. — Настоящий роман.       Пенелопа разразилась звонким смехом, настолько похожим на ее детский голос, что Порция обиделась на себя за то, что заставила Пенелопу изменить свой смех на что-то «более женское».       — Я не верю, что мы похожи на Эроса и Психею, — сказала Пенелопа, все еще смеясь. — Знаешь, Элоиза назвала нас сегодня Аидом и Персефоной. Наверное, мы заставляем всех вспоминать греческие мифы.       — Аид и Персефона? Не думаю, что я знаю эту историю, — призналась Порция. — Расскажи мне ее, пожалуйста.       Вглядываясь в яркие глаза дочери, когда та пересказывала ей греческий миф, Порция почувствовала уныние от того, что никогда не делала этого раньше. Никогда не сидела с дочерью и не позволяла ей пересказывать все истории, которые были в книгах, которые она так любила. Порция не была особенно образованной женщиной — ей этого не нужно было, — и она не привила этого своей дочери. Это лишь один из многих способов, которыми она подвела Пенелопу, горестно подумала она.       Когда в последний раз они разговаривали подобным образом? Порция не могла вспомнить, когда Пенелопа в последний раз так свободно и открыто общалась с ней. Оглядываясь назад, она видела, как Пенелопа скрывала себя, боясь Порции. Сколько частей своей дочери она уничтожила за эти годы? Когда Пенелопа закончила свой рассказ, Порция нахмурилась.       — Значит, мистер Бриджертон похож на этого Аида? — спросила она. «Он скрывал тебя? — Она заговорила все громче, приходя в ярость при мысли о том, что этот человек может причинить вред ее ребенку. Если бы он что-то сделал с ней, она бы убила его голыми руками.       — Нет, нет, мама, — поспешила заверить ее Пенелопа. — Он ничего мне не сделал. Просто… он теперь кажется… более мрачным. Больше похож на виконта, чем на себя прежнего. Или, по крайней мере, Элоиза имела в виду именно это.       Порция кивнула, заметив такое поведение третьего сына Бриджертонов, когда они сталкивались друг с другом. Но, честно говоря, она была настолько захвачена своим собственным отчаянием, что ее это мало волновало.       — Хорошо, — нерешительно сказала она. — Но если он причинит тебе вред, я сделаю так, что Деметра или как там ее зовут, покажется тебе нянькой.       Пенелопа захихикала, и Порция почувствовала, как сердце ее смягчилось от этого звука.       — Я дам тебе знать, мама, — сказала она, опустив глаза. — Я обещаю. — Несколько минут они сидели в тишине, прежде чем Пенелопа взяла Порцию за руку. — Ты останешься на ночь? — нарушил тишину нерешительный голос Пенелопы. — Уже поздно, и я не хочу, чтобы тебе пришлось возвращаться домой в такое время.       Порция с готовностью кивнула.       — Ты… ты останешься со мной? — спросила Порция. — И расскажешь мне, что ты можешь рассказать о своем отсутствии?       — Да, — сказала Пенелопа, одарив Порцию прекрасной, ослепительной улыбкой.