Хрустальный лотос

      С горем пополам, шар солнца пробился сквозь занавес свинцовых туч набитых рыхлым снегом. Погода за окном стояла студеная, так что вздернутый носик искал тепла в слоях пухового пледа из гусиного пера. В комнате тепло, прохладой веяло только если скинуть ноги с края кровати. Они спали спина к спине. Она куталась в плед, он упивался живительной прохладой морозного утра. Иней водил узорами по панелям стекла задернутого шторами окна, за пределами спального помещения хлопьями сыпал снег, укутывая землю ласковыми объятиями. Тихо. Даже слишком. Шелковая нить тишины рвалась лишь на глухих шмыгах ее носа, спрятанного под одеяло, и тихим скрипом кровати под его весом, пока он искал удобного положения. Седой ежик волос после сна кажется, пережил природный «БУМ!» Превратившись в птичье гнездо, в лучшем случае. Она далеко тоже не ушла. Длинные, черные волосы назойливо лезли в лицо и рот, щекотали, посылали мурашки по бледной коже. Она ворчит, неразборчиво настолько, что кажется на другом языке. Переваливается на другой бок, встречаясь носом с мужской, прямой даже во сне спиной. Довольно фыркает и снова проваливается в царство Морфея. Спутник по сновидениям и сосед по койке шатенки при всей его любви к ласковой во сне мадам явно не разделяет ее желания в телесном контакте. Тяга и приязнь к прохладе берут свое и склоняют чашу весов в свою сторону. Душно. Горячее дыхание прожигает дыру сквозь прохладную кожу при каждом вздохе, заставляет дернуться. Он что-то пробубнил, повел плечам, в надежде найти лазейку на свободу, снова втянуть прохлады кожей, на что получает явный и твердый отказ. Тонкие, женские пальчики бегут по коже, лозой обвивают плечи, укладываясь ладонью вниз, на встречу прохладной коже его груди. Он громко стонет в тщетных попытках вырваться на свободу. Бесполезно. Толку нет, держит она его крепко, прижимает к себе, тянет все глубже в объятья. Жарко… Перевалившись на спину он наконец открывает глаза, пару секунд смотрит в потолок, после ловит себя на осознанном взгляде, привязанному к угловатым, но таким нежным чертам женского лица… Он улыбается. В последнее время губы так и тянет в разные стороны, стоит лишь поймать любимую взглядом. Рука сама, без указаний тянется за ощущением мраморной кожи под грубыми, мозолистыми пальцами. Мягкая и нежная, на вид и на ощупь, и его… Только его. Во всех смыслах, и ему это нравится до чертиков. В ответ на ласку она морщится, вертит головой, пытается увернуться от шершавых пальцев. — Не трогай… — ворчит она, пряча личико под плед. Он усмехнулся, взъерошил и без того лохматые локоны угольного цвета, — Вредина, — фыркнул он возмущенно. Смирившись со своим отвергнутым положением, он преувеличено вздыхает, зарывается носом в копну женских волос, вдыхает аромат слабых ноток вишни. — Доброе утро. — в ответ на приветствие она взирает на него опухшими после сна глазами, снова заставляет улыбнуться. — И тебе. — хрипло, и не очень восторженно ранним пробуждением отвечает она на его приветствие, снова роняет голову на подушку. — Подъем, Кучики, — наигранно, почти серьезно приказывает, подражая своим командным манерам. — через пять минут по стойке смирно на кухне. — Так точно, капитан. — сквозь дымку сна соглашается шатенка. Он улыбнулся, пихнув ее в бок. — Просыпайся, новый год и подарки проспишь! Со стоном, она нехотя продрала глаза. Все-таки, слово «подарки» звучит слишком заманчиво, чтобы сопротивляться дальше. — Встаю я, встаю… Зануда… — вздыхает она, но подчиняется, — С новым годом. Он закатил глаза, наклонился к ее лицу за порцией поцелуев, которые как дань уважения причитаются ему с утра. …Вместо поцелуя — холодная вода в лицо и Мацумото, нависающая грозовым облаком над ним, пока он устроился на сон на мягкой мебели в своем офисе. — вы снова уснули тут, тайчо! — деловито упирая руки в бока возмущается рыжуля, возвышаясь над своим капитаном. Он чуть не рухнул с дивана, сел, возмущенно вытирая лицо и волосы, смахивая воду, — МАЦУМОТО!!! — завизжал Хицугая, раздражение мальчишки влилось в ледяную корку, ползущую по периметру помещения. В ответ бестия поежилась, но быстро вернула себе прежний пыл, наклоняясь перед ним, — а что я, капитан?! Вы болтали во сне без умолку, так еще и волчком на диване вертелись! Я и подумала, что вам снится что-то дурное. Он густо покраснел. Муть событий сна отреченных от реальности живо поднялась на поверхность. Мацумото с прищуром обвела потрепанную после сна мальчишечью фигуру. — Капитааааан… Что вам такого приснилось, что вы краснеете тут как рак, а? — прощебетала она. Он тут же хотел отправить ее посыльным к черту под хвост, но его прервал скрип двери. Оба по инерции окинули взглядом вход в кабинет. Я ввалилась в дверь с кипой бумаг в руках. Мальчишка кажется впал в состояние спелого помидора. — стучать не учили?! — с судорогой в конечностях зарычал капитан, поправляя мятое хаори. Я подняла глаза, пихая дверь ногой, закрывая ее за собой, — Простите капитан, руки заняты… Мацумото уловила логическую цепочку, бегая глазами между капитаном, чье лицо давно перевалило за стадию румянца, кажется, ломая собственные приделы, краснея еще сильнее и мной. — Вооот оно что… — протянула она, тихонько присвистнув. Глянув на него она не сдерживаясь расхохоталась. — Вы что, капитан, влюбились?! Тот зашипел, швырнув в нее подушку на которой мечтал пару минут назад, — Молчи! Заткнись Мацумото! И марш за работу, пьяница!!! Утерев выступившие от смеху слезы, девушка подняла руки в жесте капитуляции, — Хорошо, хорошо… Не нужно злиться, тайчо…