шарф на двоих.

      в квартире прохладно. от этого хочется спрятать ноги под теплый плед, греть ладони о стакан и наслаждаться горячим чаем, чувствуя, как тепло напитка разливается по всему телу. Бэклунд впервые встречает достаточно низкие температуры. за последние несколько лет климат здесь словно стабилизировался, благодаря чему люди, наконец, смогли проникнуться зимней атмосферой — особенно довольны детишки, чьей любимой игрой в этот год стали простые «снежки». Клейн, иной раз проходя мимо них, изо всех сил старался сдержать малость тоскливую улыбку: нет-нет, а воспоминания о далеком прошлом настигают его, заставляя смутно припомнить свои юношеские годы.       шелест страницы газеты разбавляет уютную тишину. янтарные глаза вдумчиво проходятся по строкам последних новостей, и Клейн ощущает прилив облегчения, видя, что в городе все относительно спокойно. «приятно осознавать, что после всех событий люди, в конце концов, обрели мир», — парень безмятежно усмехается; даже спустя время кажется непривычным то, что в королевстве не происходит чего-то вопиющего, что однозначно неминуемо приведет человечество к катастрофе. если сравнивать нынешние дни с его первой парой лет в этой эпохе, то их можно было бы представить словно небо и землю — настолько разными они были. это не могло не приносить радость, хотя, в силу своего характера, Клейн соврет, если скажет, что не готов в любой момент встретить очередного предвестника апокалипсиса даже сейчас.       к счастью, это были лишь беспочвенные опасения, которые не спешили обрести под собой какую-либо основу.       негромкий стук в окно звучит ровно в тот момент, когда прохладные пальцы ухватились за предпоследнюю страницу, намереваясь ее перевернуть. в начале Клейн не придал этому значения, смахнув звук на очередную птицу, стукнувшуюся о плотное стекло. однако спустя пару минут сигнал вновь повторился, вынуждая хозяина квартиры выбраться из-под пледа и пройти к источнику звука.       — и замирает вновь душа моя в ожидании прихода твоего… — длинные руки опираются об оконную раму сразу же, как только Моретти открыл окно. молодой человек, позволивший себе это, недовольно морщится, шмыгая носом. — причем в буквальном смысле замирает. и давно ли в Бэклунде так холодно? жестоко с твоей стороны заставлять меня дожидаться, пока даже душа моя промерзнет.       Клейн ëжится: даже в довольно теплом халате напротив открытого окна довольно зябко. несмотря на это, он протягивает ладонь и небрежно смахивает крупные снежинки, затерявшиеся на темной макушке своего незваного гостя.       — а ты не пробовал хотя бы шарф носить, чтобы не было так холодно? — упрекает Клейн, выгнув бровь. он окидывает быстрым взглядом поэта: из теплой одежды у того было лишь темное пальто и коричневые перчатки, что не выглядели слишком уж плотными. — непривычно видеть тебя не в красных перчатках. я думал, у тебя даже зимние — исключительно красные, — парень не удержался от небольшой шутки, прежде чем продолжить: — зайдешь на чай? согреешься.       Леонард же лишь фыркнул:       — во-первых, я не на работе. во-вторых, я хотел предложить господину Миру прогуляться в столь чудесную погоду, — бледноватые губы поэта окрасила яркая улыбка, кажется, способная согреть почти любого в самую морозную зиму. не используя способности Клоуна, Моретти практически не удалось сдержать улыбку — его собственные губы все же неловко приподнялись.       золотисто-карие глаза метнулись к настенным часам, хотя Клейн никуда не спешил. не имея планов на этот день, у него не было причин отказываться от предложения. ему оставалось лишь попросить у дорогого поэта несколько минут на сборы и лениво прошаркать тапочками по полу на пути к шкафу, на ходу раздумывая, какую одежду на сегодняшнюю погоду стоит выбрать.       снег на ступеньках хрустит под ботинками уже через каких-то несколько минут. снежинки летят крупными хлопьями, словно неспешно вальсируя, цепляясь за темное пальто Ястреба и контрастируя на нем в яркой белизне. эта зима выглядит непривычно чистой и атмосферной для крупного города, создавая воодушевляющее чувство сказочности. Клейн, возможно, даже застыл бы на пару мгновений, поддавшись этим ощущениям, но один конкретный молодой человек, изо всех сил пытающийся как будто бы слиться со своим пальто в надежде отыскать в нем чуть больше тепла, перенимает на себя все внимание.       Клейн выдыхает в шарф, намотанный на шею, и в несколько шагов приближается к Леонарду. не дожидаясь каких-либо слов последнего, Провидец ловко наматывает уже другой шарф на поэта, заботливо прикрывая открытые участки кожи.       Митчелл выглядит удивленным, но расплывается в довольной улыбке, наблюдая за сосредоточенным выражением лица парня. по телу приятным потоком растеклось тепло, вытесняя собой мелкую дрожь, вот только Леонард не был уверен, повлиял ли на это именно этот мягкий шарф, так хорошо подходящий по цвету к его перчаткам. «неужели специально выбирал?» — смеется он мысленно, позволяя себе насладиться приятной на ощупь тканью.       — пора бы уже привыкнуть одеваться по погоде, не думаешь? — хмуро звучит недовольство, когда Ястреба хлопают ладонью в грудь — та так же оказалась бережно прикрыта концом шарфа.       — как заботливо, — смеется расслабленно Леонард, подхватывая чужую ладонь. он необычайно воодушевлен — Клейн заметил это с самого начала и совершенно не мог понять причин такого приподнятого настроения приятеля.       «вероятно, звезды сошлись для этого» — не может он удержаться от шутки, улыбаясь уголком губ и позволяя Митчеллу тянуть себя в неизвестном ему направлении. есть ли у поэта какие-то планы на прогулку или тот решил следовать фразе «куда глаза глядят» — было, на самом деле, не особо важно, ведь в приятной компании в хорошую погоду не обязательно иметь определённых планов, чтобы насладиться временем, проведенным вместе.

* * * *

      площадь, казалось, забыла, что такое «тишина». тут и там звучал смех, веселый гомон, а мимо легко могут пробежать непоседливые детишки, намереваясь толкнуть друг друга в снег, только чтобы вновь звонко расхохотаться — только и успевай уворачиваться от них. на миг Клейну даже показалось, что мир никак не изменился с его прошлой жизни, заставляя вновь поддаться мановению ностальгии.       в себя приходится прийти, когда за шиворотом резко похолодело.       — какого… Леонард, черт возьми! — чертыхается Клейн, старается вытряхнуть из шарфа, частично спасшего его от «атаки», снег.       карие глаза ищут знакомую фигуру и цепляются за искрящиеся весельем приглушенно-зеленые, чей прищур напоминал забавные полумесяцы; тонкие перчатки успели вымокнуть от лепки снежков — за темное же пальто в некоторых местах зацепились остатки от них же. погрузившись в свои мысли, Моретти и не успел заметить, в какой момент его поэта утянули дети в свою игру.       — защищайтесь, сударь, — Митчелл сгрëб снег, кажется, совершенно не обращая внимания на вымокшие перчатки. голос наполнен заразительным весельем и детской решимостью, от чего ребята за ним принялись поддакивать старшему, согласно качая красными от холода носами.       сейчас серьёзный Ночной Ястреб улыбался столь игриво, лепя этот очередной снежный шарик, пока детишки-союзники прятались за небрежно распахнутом пальто старшего, тихонько хихикая и явно готовя атаку против друга их «капитана».       тонкие губы посещает легкая улыбка. Клейн поднимает ладонь вверх, не сводя взгляда взгляда со своих противников.       — разве честно нападать на безоружного? Леонард, позволят твои товарищи мне подготовиться? — смиренно произносит Моретти, понимая, что настроение его друга, похоже, передалось и ему самому. и впрямь, заразительное веселье.       мысленно Клейн усмехается своим словам: забавно, что даже в такой простой вещи, как бой снежками, в первую очередь он задумался о подготовке. принципы Провидца за все время отложились в его сущности намертво, и, по правде говоря, это нельзя считать чем-то плохим по мнению Клейна.       Клейн потерял счет времени. подобное редко случалось с ним, ведь, как правило, он был внимателен к каждой потраченной минуте, не позволяя себе терять бдительность. но вот он: наспех комкает в ладонях снег, оглядывая нападающих на него сорванцов и вычленяя из толпы кого-то конкретного, чтобы запустить в него «снаряд»; хитрит, умудряясь незаметно выпустить свою бумажную фигурку, отвлекая внимание не только детворы — Леонард вместе со всеми купился на этот дешёвый трюк своего товарища, поплатившись за это снежком, прилетевшим аккурат в затылок; улыбается лукаво, донельзя изящно увернувшись от волны атак снежками, и чертыхается, совсем не ожидав второй волны — спина у пальто теперь покрыта слоем разбившихся о нее снежков, а Клейн думает, что совсем плохим стал, раз не учуял «опасности» позади себя. хохот льется по площади, а кто-то из прохожих качает головой — уж очень комично выглядят два молодых человека, носящихся среди ребятни, что раза в полтора, а то и два, ниже них.       кто-то выдохся и поднял руки вверх, выходя из игры, а кого-то позвали маменьки, переживающие за то, что их детишки от беготни и черти куда прилетающих снежков совсем уж вспотели. толпа поредела, однако это не заставило игры прекратиться: Леонарда с Клейном уже тянут за собой немного в сторону, наперебой предлагая «капитанам» слепить «самого-самого большого и крутого снеговика». мужчины переглянулись; глядя на эти счастливые улыбки, была ли у них возможность отказать своим маленьким товарищам? не прошло и пяти минут, как одна из девочек — щечки красные-красные, две светлые косички торчат из-под шапки, набекрень натянутой, а голосок звонкий и тонкий — уже раздавала ценные указания, мол:       — капитан Черныш! добудь нам веточки! капитан Фокусник, а ты помоги нам, э… со снежными ком… комья… комами! вот!       Леонард замер со сложным выражением лица: как-как его там назвали? капитан «Черныш»..? это что, кошачья кличка? какой вздор!       — чего замер? иди, выполняй команду, капитан Черныш, — Моретти, позволяя смешку слететь с губ, пинает локтем под бок парня, попутно кланяясь юной командирше и принимаясь за исполнение поставленной задачи. хотя их все еще и звали капитанами, но все полномочия теперь явно были не в их руках.       Митчелл совсем опешил: «и давно ли ты стал таким послушным?! и почему вообще ты «Фокусник», а я «Черныш»?!»       а делать то все равно нечего. под ну уж очень грозным взглядом их розовощекой командирши остается только повиноваться и искать только самые лучшие веточки.       — и чтоб гладенькие были! и ровненькие!       — так точно, мэм!

* * * *

      — и-и-и, раз! — мужчины подхватывают последний снежный ком в четыре руки и опускают его на самый верх «туловища», завершая снеговика.       восторженные восклицания младших товарищей вспыхивают пуще прежнего, когда Леонард, лишь мельком оценив их общее творение, без раздумий стягивает со своей шеи шарф и наматывает его на снеговика, теперь уж точно завершая его последним штрихом.       — капитан Черныш! капитан Черныш! а ты не замёрзнешь? — кто-то из детей, пока остальные давали «пять» Митчеллу, потянул того за рукав, звуча на удивление немного обеспокоенно. похоже, за пару часов их игр ребята прикипели к своим старшим «нянькам»: переживание одного подхватили другие, обсуждая, нужен ли им в таком случае шарф для снеговика? не лучше ли его вернуть, все-таки, капитану Чернышу, чтобы тот не заболел? а вдруг капитан Черныш не сможет с ними поиграть больше из-за простуды? это будет огромная потеря!       беспокойство прервал один из ребят:       — ха-ха-ха! капитан Фокусник! такой заботливый! — ребята, моргнув, обернулись на мужчин и застали до коликов смешную картину: Клейн, встав перед Леонардом, стянул с себя шарф и легко накинул его на чужую шею. тут же, пока Митчелл не успел возразить, парень закинул ткань и на себя, умудрившись обмотать их двоих одним шарфом — благо, его длина позволяла такую выходку, особенно, если удачно подгадать количество оборотов вокруг шей.       схема, без сомнений, сомнительная. длины то хватило, но вот оборотов совершенно не хватало, чтобы нормально упрятать от холода сразу двоих. к тому же, это вынуждало стоять совсем рядом, плечом к плечу, не отходя друг от друга ни на шаг — в паре слов, это было ужасно неудобно.       вот только, было ли это так важно?       — да разве я смогу заболеть, когда у меня такой заботливый товарищ? — Леонард расплылся в улыбке. вставая поудобнее, он обхватил чужую талию рукой, приобнимая Клейна, который в этот момент рефлекторно подхватил конец шарфа со своей стороны, дабы тот не развязался.       — если и заболеем, то только вместе, — шутливо вполголоса произнес Моретти, улыбнувшись.       шарф на двоих, так еще и совсем сырой от прошедшего веселья на морозе, совсем не грел.       вот только на душе все равно было тепло.       от улыбок детей, от их объятий — благодарность их капитанам за этот день и просьба поиграть с ними еще в другой раз; от улыбок друг у друга на губах и понимания, что ничего ценнее таких моментов и быть не может.       зима в Бэклунде была на удивление холодной, но холодно не было однозначно.