Complementary

Декабрь 2002-го

Газеты пестрят заголовками об их свадьбе и Теодор сомневается, что это закончится раньше, чем через несколько месяцев. Часть из них положительные, поздравляющие «молодую пару» и делающие комплименты красоте свадьбы. Часть негативные, и это куда большая часть. Равнодушных нет. Сын Пожирателя смерти! Скандальные Поттеры! Приворожил! Это немного неприятно — выслушивать упрёки, а чаще и вовсе угрозы, когда ничего из упоминаемого ты не совершал. Основная версия публики, привыкшей, что Гарри Поттер — их герой, не способный на что-то неидеальное, это Амортенция. Вторая — империус. Гарри плюётся на этих людей таким ядом, какого Теодор не смог бы из себя выдавить никогда в жизни. Он злится и взрывается, разнося дуэльный зал в крошки. Теодор никогда не лезет, подходя только к уже подостывшему Гарри с чашкой чая и какой-нибудь сладостью, чаще всего с куском пирога с патокой. Лезть под горячую руку человеку, который убил Воландеморта, будь он хоть сотню раз супругом Теодора — затея исключительно глупая. Даже если Гарри в принципе не способен ему навредить. Поттеры приехали в Британию в девятом веке. Поттеры вобрали в себя традиции Певереллов. Поттеры поглотили Блэков. Поттеры — чертовски опасная семья. Но они не могут навредить друг другу. Теодор может поднять палочку и выстрелить в Гарри Авадой и она пройдёт его насквозь. Гарри может направить на него пыточное, но оно всегда будет не сильнее щекотки. Это кстати отметает возможность использования Теодором на Гарри империуса, но это всё ещё семейный секрет, так что они не то чтобы могут о нём рассказать. Проблема ещё и в том, что позиция Теодора ставит под удар и всех остальных детей Пожирателей. Публика несомненно вспомнит о них, когда перестанет полоскать конкретно его, а этого Теодору очень не хочется. В отличие от него, за ними не маячит фигура Гарри Поттера. Так что Теодор становится буквально лицом всех, чьи родители были на стороне «зла» и кого они «толкнули в объятия тьмы». И несмотря на всю свою нелюбовь к публичности, несмотря на ненависть к чужим взглядам, взглядам толпы, Теодор пишет открытое письмо в Пророк. Это очень длинное письмо, не только ради него, не только, чтобы от него отстали, но и чтобы отстали от всех, кого судят по тому, что они никак не контролируют. Это не только такие же как он, ведь магглорождённые тоже не выбирали, у каких родителей появиться. Это очень длинное письмо, по большей части уточняющее события войны с той точки зрения, с которой ещё никто не смотрел. С точки зрения детей Пожирателей смерти, которые не имели выбора. Теодор никогда не разговаривал с таким количеством людей, но теперь ему открывают камины во все поместья. Потому что ТеодорПоттерможет рассказать их истории и наконец-то быть услышанным. Они готовы даже пить веритасерум и подтверждать всё магически, лишь бы им поверили, лишь бы не кричали «скользкие змеи, подлизывающиеся к новой власти». Письмо заканчивается несколькими личными абзацами. «Мы прошли войну, которая разгорелась из-за ненависти и жестокости. Мой собственный отец был Пожирателем смерти, это неоспоримо. Он ненавидел магглов, магглорождённых и полукровок одинаково и эта ненависть заставила его делать ужасные вещи. Вещи, за которые я не перестану извиняться. Но война закончилась. Ваша ненависть, к сожалению, нет. И вы относитесь к нам, детям Пожирателей смерти, точно так же, как Волдеморт относился к Волшебникам, имевшим маггловскую кровь. Вы ненавидите нас за то, над чем у нас абсолютно нет контроля. Прочтите записи: мои, в судах — большинство из нас никогда не хотело становиться теми, кем в итоге стали. Прошу вас, будьте лучше Волдеморта. Я не Пожиратель смерти. Я человек. Я маг. Я совсем не такой же, как вы, но в то же время мы — одинаковые. И Гарри выбрал меня за то, кто я есть, а не за то, кем все меня считали. И если вы не готовы увидеть людей за масками Пожирателей, если вы не готовы увидеть, что «Мальчик, который выжил» — тоже человек, если вы не готовы понять, что теперь у всех есть выбор и забирать его бесчеловечно… Что же. Это ваш выбор. Но не удивляйтесь, когда среди вас родится второй Волдеморт. Со всем уважением, которое положено, Теодор Тибериус Поттер» Чисто технически, нихуя это не письмо, это уже целая книга, но Теодор обращает мало внимания на такие мелочи, как названия. Гарри тоже пишет открытое письмо, но его письмо в разы короче. «Мой муж ничего вам блять не должен.» значится первой строчкой. «P.S. Я умею преодолевать ёбанный империус.» значится второй. «Гарри Джеймс Поттер» значится третьей и последней. Магическую Британию штормит ещё где-то полтора месяцев, за который Гермиона и Астория успевают проесть Визенгамоту новую плешь и изменить-таки по-дурацки принятый закон военного времени о метках и непростительных. Гарри, Теодор и Тедди уезжают посмотреть на фьорды Норвегии и посылают им открытки. А остальных — к Моргане. На всякий случай они ещё посылают открытки Драко. Он ненавидит, судя по его письмам, и открытки, и зачастивших к нему Рона и Гермиону, и тот факт, что из-за книги Теодора его теперь жалеют. Астория пишет, что он шипит на людей, но не на неё, Гермиону и Рона, хотя с последним они и ругаются чаще, чем разговаривают.

***

Январь 2003-го — Концепт, — начинает Гарри одним утром на крыльце домика посреди нигде и снега. Они в летнем домике Ноттов, в одном из многочисленных пространственных карманов в Норвегии. От летнего домика в этом крепком и очень хорошо отопленным доме одно название. — Твои друзья влюблены в моих. — Какие и в каких конкретно? — наклоняет голову Теодор. Концепт, Гарри знает, не новый совершенно, Теодор пережил практически семь лет бесконечного нытья Драко о ней самой. Причём даже не Теодору, а скорее в пространство. Панси в то же время ныла про Драко. Только Блейз, храни его Мерлин и Моргана, не забивал другу голову своими романтическими похождениями. — Хороший вопрос, — вздыхает Гарри. — В последнем письме Драко полтора абзаца распинался про глаза Гермионы, а потом два про то, что Рон спит на его диване и не хочет переезжать в гостевую комнату. Астория не лучше. О, Астория даже хуже, потому что в отличие от Драко, который Поттерам пусть и друг, но с натяжкой, она — подруга Теодора. Почти младшая сестра, а младшие сёстры могут и должны ныть своим старшим братьям о своей любовной жизни. Она же не виновата, что Теодор и Гарри так часто читают письма вместе. — Драко хотя бы не про тебя пишет, — фыркает Теодор. Из его рта вырывается пар — на улице холодно. Солнце не жёлтое, а скорее лимонное из-за дымки. Гарри закатывает глаза. Плюсы рефлексии — теперь ты знаешь, что твои попытки подёргать врага за метафорические косички были именно что влюблённостью. Всё могло сложится по-другому. — Пап! Папа! Помоги мне со снеговиком! — раздаётся сбоку и Тедди выбегает к крыльцу. Его волосы ярко-красные, как и щёки от мороза, явно специально. Тедди предпочитал делать себе такой же цвет волос, как у Гарри или Теодора, часто как у Тонкс и гораздо реже — как у Ремуса. У Андромеды почти не было фотографий Ремуса, а когда они переехали на Гриммо и Гарри откопала фотографии Мародёров, трёхлетний малыш постановил, что «у папы скучные волосы, у мамы лучше». Шрамы, правда, его зацепили и Гарри несколько недель перед сном получала от Тедди, сделавшего себе на лице шрамы как у Ремуса, «Мы одинаковые!» и пальцем в лоб. Шрам Гарри Тедди тоже нравился, но повторять его Гарри до сих пор запрещает. — Шапку, Теодор! — только и успевает выкрикнуть Гарри. Теодор уже сбегает по ступенькам, натягивая шапку на себя и вытаскивая из кармана вторую шапку Тедди. Тедди смеётся и выскальзывает из рук, но это знакомая игра, которая рано или поздно заканчивается тем, что Тедди натягивает шапку сам. А потом они будут валяться в снегу. Гарри хмыкает про себя. И этот человек считал себя плохим отцом! — Эй, подождите меня! — кричит она вслед двум красным макушкам и сбегает с крыльца.

***

Февраль 2003-го Они возвращаются на Гриммо совсем ненадолго. По крайней мере, так думает Теодор. Гарри, как и всегда, запинается на выходе из зелёного пламени, Тедди выпрыгивает из камина и Теодору приходится удерживать его за воротник — неловкость у Тедди и от Гарри, и от родной матери. Они договорились, что Тедди проведёт неделю у Билла и Флёр, с Виктуар и маленькой Роксаной, гостящей вместе с родителями у дяди. Теодор поддерживает это решение, потому что это хорошо и для паранойи Гарри, и для социализации Тедди. Да и чего уж там таить, провести время вдвоём всем родителям периодически просто необходимо. А потом оказывается, что Гарри выбрал жестокость в это утро и они выходят из камина в Министерстве.

***

— Тогда я хочу знать у кого мотоцикл моего крёстного, — говорит Гарри. Теодор поднимает на него взгляд. Сотрудник министерства едва ли не трясётся. Они разговаривают с ним всего-то минут двадцать, но Гарри успевает показать ему что такое настоящий ужас. — Мистер Поттер, Министерство… — Где мотоцикл моего крёстного? — спрашивает Гарри ещё раз. С контролем гнева у Гарри уже гораздо лучше, но Теодор видит, что ещё чуть-чуть и Гарри начнёт хватать людей за горло. А сил, чтобы такое провернуть у него достаточно. — Мистер Поттер, Министерство не может знать, где находятся вещи осуждённых, если они не были задержаны с ними… — лицо Гарри искажает гримаса. — У всех осуждённых берётся магический слепок, — ледяным тоном говорит Гарри. Теодор вздрагивает, министерский работник бледнеет до синевы. — Вы способны отследить по этому слепку принадлежавшие Сириусу Блэку артефакты. Сообщайте в необходимые органы, мы подождём. И они ждут. Теодор почти уверен, что Гарри прекрасно знает, где мотоцикл. На уши поднимается всё Министерство, архивные дела летят в разные стороны, Теодор даже ловит пару бумаг. Дела Сириуса Блэка в архивах нет. Дела многих осуждённых в архивах нет, и Гарри улыбается очень по-ублюдски. Он переглядывается с Теодором и он отзеркаливает эту улыбку. Гермиона и Астория сожрут министерских заживо, когда узнают. Судя по кислым лицам, Министерство об этом тоже в курсе. Онизнают, что Поттеры расскажут друзьям всё. Дело Драко Малфоя в архиве настолько неверное, что его можно сжечь и ничего не изменится. Министерство выплачивает им репарации за потерянный мотоцикл, за осуждение человека без суда, за оскорбление благородной семьи… До того факта, что бешеная злобная собака из двоих Поттеров — именно Гарри, магическая Британия доходит медленно, но весьма неизбежно. Мотоцикл стоит в отдельной комнате в поместье Поттеров и Гарри собирается его модернизировать.

***

Март 2003-го Гарри пересобирает мотоцикл, закопавшись в журналы по механике и много раз бегая к Артуру за подсказками. Зато сами, зато по-своему. В воспоминаниях Гарри Сириус никогда не ездит на мотоцикле, мотоцикл остался у Хагрида, когда Сириус попал в Азкабан. Теперь у мотоцикла новый хозяин, новый двигатель и новые заклинания для защиты. И коляска, на которой заклинаний вдвое больше, чем на водительской части. Коляску можно снять и в первую поездку на мотоцикле именно это Гарри и делает. Всё это происходит ночью, по двум причинам: меньше вероятность того, что обычные люди заметят их, и Тедди спит. Гарри может оставлять его в поместье одного, особенно когда он спит. И в поместье Поттеров, и в поместье Ноттов защитные заклинания ядерный удар выдержат. — Точно безопасно? — поднимает бровь Теодор. Гарри закатывает глаза. — Ты сам зачаровывал, — начинают перечислять они. — Права у меня с прошлого месяца, так что в дерево не влетим, — Теодор фыркает. Когда они тестировали заклинания автозапуска пришлось один раз начинать заново именно из-за того, что мотоцикл влетел в дерево, сорвавшись с заклинания. Больше они таких ошибок не допускали. — Ладно, верю, — наконец выдыхает Теодор. — Надевай шлем, — он кидает Гарри шлем, который они ловят с лёгкостью. Теодор много раз кидал в Гарри разные предметы, но руки и реакция ловца Гарри ещё ни разу не подвели. Шлем ярко-зелёный, с чёрной молнией сбоку. Зелёным его покрасил Тедди, а вот молнию нарисовал Теодор. У Теодора шлем был всё ещё чёрным, руки Тедди просто не успели до него дотянуться. Впрочем, Гарри собирались исправить эту оплошность. Гарри перекидывает ногу через сиденье, устраивается поудобнее. Мотоцикл куда лучше метлы, на метле сидение магическое, спадёт заклинания и просто палка, а вот мотоцикл… Гарри не обязательно летать, этот мотоцикл может быть и вполне обычным, наземным транспортом. Теодор садится позади них. Сам водить мотоцикл он не учился, он в принципе не любит летать, даже на метле, что Гарри находит несколько смешным. Теодору наплевать на квиддитч, но он выходит замуж за лучшего ловца в истории Хогвартса. Руки Теодора ложатся Гарри на талию. Ну, не совсем на талию — руки у Теодора узкие, с очень длинными пальцами, так что он переплетает пальцы где-то у Гарри на животе. Ну и не сразу переплетает, конечно же. — Руки, Теодор, — одёргивает его Гарри. — Это небезопасно, — уточняют они, когда руки Теодора всё-таки сплетаются в замок. Теодор фыркает — звук приглушён шлемом, но Гарри знает своего мужа. — Держишься? — напоследок снова спрашивают они. Теодор стучит пальцами по молнии на куртке Гарри. — Конечно, — и они начинают разгоняться.

***

— Выше! — кричит Тедди, его голос почти полностью уносит ветром. Гарри смеётся и поднимается ещё чуть-чуть. Ещё выше — и они полетят над облаками, намокнут и вернутся домой все промокшие. Домовичка Акси будет ругаться. Но Гарри взлетает выше, под звонкий смех Тедди и чувствует себя абсолютно счастливой.

***

Апрель 2003-го День рождения Тедди празднуется куда более пышно, чем дни рождения Гарри и Теодора. По крайней мере, в кругу семьи более пышно, перегнать вселенское безумие, которое наступает тридцать первого июля в магической Британии, весьма проблематично. На день рождения Тедди приглашаются только самые близкие, а не половина населения страны. Хотя они, конечно, пытаются пригласить себя сами, но Гарри пару раз ломает особо настырным журналистам камеры, перья и пальцы и истерия утихает. Теодор просто радуется, что никого не нужно выпутывать из особо заковыристых семейных Поттеровских проклятий. Поттеры затейники ещё те, каждое проклятие — произведение искусства, неоценимый опыт для разрушителя этих самых проклятий, но Теодор предпочитает видеть эти проклятия в книгах, а не на людях. Торт у Тедди шоколадный, шарики разноцветные, а подарки все до единого те, которые он хотел. Погода в поместье Поттеров идеальная, и плевать, какой шторм бушует за окном. Трава зелёная, не слишком холодно, не слишком жарко. Хорошо. Каждого гостя Тедди щедро одаривает шариками. Это оставляет его самого фактически без шариков — у Тедди очень много кузенов. На фоне рыжих макушек Тедди даже иногда теряется, хотя шевелюра у него в этот день не выходит из бирюзового цвета. Маленькая Роксана, которой едва исполнилось два, по размеру с этими шариками практически совпадает, но от того, чтобы носиться с ним по всей поляне под встревоженные вскрики дядь и тёть ей это ничуть не мешает.

***

Малфои приходят позже всех. Нарцисса Малфой одета в мягкое синее платье, неброское и удобное даже на вид. Драко в тёмной водолазке и почти что джинсах всё равно вписывается в торжество Поттеров больше, чем она. Но лицо Нарциссы хотя бы не выражает отвращение слишком явно. — Теодор, — кивает она. Теодор кивает в ответ. Они похожи с Нарциссой, в повороте головы, в умении вести беседу, в маленьких деталях, выдающих чистокровное воспитание высшего сорта. Драко, слегка избалованный своими родителями, ведёт себя чуточку иначе. Они с Нарциссой похожи бледной кожей предплечий с парой побелевших от времени шрамов, но без уродливой чернильной кляксы, в которую после смерти Волдеморта превратилась метка. — Леди Нарцисса, — почти приветливо улыбается Гарри. Нарцисса после войны встречалась с Андромедой и Тедди, когда первая была ещё жива. Ни Гарри, ни Теодор так и не поняли, хотела ли она действительно познакомится с племянником и наладить отношения с сестрой, или просто пыталась казаться более «про-маггловской». И Теодор, и Гарри уверены, что и то, и то. — Здравствуйте, Леди Поттер, — кивает в ответ Гарри Нарцисса. Несмотря на годы вполне дружелюбного общения, называть Гарри по имени Нарцисса не спешит. Драко хоть и делает вид, что кривится, к ним обоим обращается по именам. — Мы принесли подарки для Эдварда. — Благодарю, Леди Малфой, — улыбается Гарри. — Давайте я вас провожу? — Нарцисса кивает и под локоть с Гарри неспешно продвигается к имениннику. Драко остаётся. — Привет, Теодор, — выдыхает Драко. — Передай Тедди мои поздравления, — он отдаёт Теодору подарок, отдельный, явно не от Малфоев, а от самого Драко. Теодор кивает ему. — И чем вызвано… это? — Теодор мотает головой в сторону удаляющихся. Драко вздыхает. — Астория, — и хотя вздох усталый, он также кажется счастливым. Теодор фыркает про себя. Молодец, сестрица, справилась с этим упёртым бараном. — Убедила маму, что нам необходимы связи с Поттерами. — Будто они вам до этого не были необходимы, — хмыкает Теодор и приятель несильно бьёт его в плечо. — Ладно, ладно. — Астория хочет, чтобы ты был крёстным, — закатывает глаза Драко. — Поэтому мама снова наводит мосты с Поттер… Мы с Асторией пока только помолвлены, а она уже на детей строит планы… — Тебе это не нравится? — вскидывает брови Теодор. Драко вздыхает ещё раз. Очевидно, что нравится, просто с непривычки страшно. Они пережили войну и следующую за ней политическую нестабильность, разумеется они не привыкли к долгоиграющим планам, если те не политические. Прежде чем Драко успевает что-то ответить, Нарцисса и Гарри возвращаются. Теодор ловит взгляд Нарциссы Малфой на Гарри и мгновенно понимает. Это не про крёстных. Это про проклятие Астории и будущее рода Малфой.

***

Май 2003-го — Ответь мне на один вопрос, Теодор, — Гарри перекатывается на чужую часть кровати, с более твёрдым матрасом и утыкается Теодору подбородком в грудь. Они переплетаются ногами. Теодор наклоняет к нему голову. — Почему у магов так непопулярна контрацепция? Навеяно это, разумеется, послевоенным бумом рождаемости. Гарри присутствует на свадьбах всех своих друзей: у Рона с Гермионой, у Дина с Симусом, у Невилла и Ханны… Список длинный, особенно для выпускника поздних девяностых, в принципе скудных, да и к тому же прорежённый войной. Из всех этих пар через год дети не появляются только у двух: у Дина с Симусом, потому что это физически трудновыполнимо, и у Рона с Гермионой, потому что Гермиона строит карьеру. И скорее всего потому, что знает, что такое презервативы. — Магическая контрацепция абсолютно бесполезна для тех, кто в браке не по очень крепкому расчёту, — выдыхает Теодор. — Заклинания на эмоциях слетают только так. — Я в курсе, — хмыкает Гарри. Под заклинанием неслышимости невозможно нормально на эмоциях проматериться. — Но зелья? Ритуалы? — они оба отлично знают, что если есть ритуал плодородия, то и обратный ему найдётся. А ритуал плодородияесть. — В браках по расчёту это про то, чтобы поскорее выполнить долг и видеть друг друга только на балах, — бурчит Теодор Гарри в волосы. — Но в целом жизнь считается неотъемлемой частью магии. Её традиционно очень оберегают. — То есть если залетишь, то рожай. Глупость какая, — Гарри утыкается носом Теодору в ключицу и бурчит. — Дай угадаю, смерть тоже неотъемлемая часть? Поэтому медицина и страдает. Кучу неизлечимых магических болезней без магии лечат только в путь. — Страдает, — выдыхает Теодор, переплетая руки у Гарри на спине. Ладони у него, как и всегда, тёплые. — То, что мы в медицине и…защитеот обычных людей отстаём, конечно, плохо… Но говорить об этом всё ещё слегка смущающе, — Гарри поднимает на него глаза. Даже в полутьме комнаты заметно, что щёки у Теодора краснеют. — Как ты об этом вообще так спокойно разговариваешь? — Я с Гермионой о контрацепции разговаривал, — фыркает Гарри. — Меня в этой жизни уже ничего не смутит, — он укладывает голову набок и прислушивается к сердцебиению Теодора. Они проводят несколько минут в тишине. — Мы не будем заводить детей, пока не будем полностью уверены, что проклятья больше нет, — наконец произносит Гарри. — Даже если я никогда не буду уверен? — выдыхает Теодор ему в макушку. Гарри несильно кусает его в ключицу. Дурачок. — Даже если никогда.

***

Июнь 2003-го Шарлотта Нотт-Поттер появляется в своей семье неожиданно. Теодор уже три недели стажируется в Норвежском центре разрушения проклятий, учреждении куда более медицинском, чем кажется по названию. Впрочем, проклинать людей объективно проще, чем предметы, особенно если хочешь воздействие «вот прямо сейчас». Теодор звонит ей рано утром, по её времени три, по его времени — едва ли два. Подрывается Гарри сразу же, занавески героически жертвуют собой запущенному по привычке защитно-режущему заклинанию. Только подышав на счёт Гарри берёт зеркальце, которое сама смастерила пару месяцев назад. «Гарри,» — выпаливает ей Теодор сквозь связное зеркальце. «Это… Это Шарлотта. Её мать,» — его трясёт, изображение в зеркале мутное, но Гарри способна различить свёрток в руках Теодора и больничные стены позади. — «Её мать мертва, я… я не сумел спасти, проклятие было слишком…» — Ничего, Теодор, — Гарри произносит это так уверено, как может, потому что Теодору нужно успокоится, нужен якорь, за который можно зацепиться. — Моя любовь, всё в порядке, ты сейчас очень нужен Шарлотте, я всё понимаю… Теодор кивает, что выглядит так, будто у него припадок, но его руки укачивают девочку вполне уверено. У него есть опыт, Тедди всё время хотел на руки, да и сейчас хочет, хоть они его и отучают. «Ты не в ярости?» — недоумённо спрашивает Панси, перехватившая зеркало. Её руки тоже слегка трясутся, но в сравнении она будто едет по неровной дороге, тогда как Теодора трясло словно в турбулентности. Панси там по своим делам, понятное дело, снимать собственные схваченные во время войны проклятия, но приглядеть за другом она никогда не отказывается. К тому же, Теодор может быть её лучшей ставкой в принципе — в Великобританииуженет никого лучше в распутывании проклятий на людях. — С чего бы мне быть в ярости? — спрашивает Гарри в ответ. Теодор, кровоточащее сердце, легко мог удочерить девочку прямо на месте. Он хотел большую семью, хоть и очень умело проецировал это желание на Гарри, которой… А. Панси не это имела в виду. — Оу, я знаю своего мужа, Панси. «Ох, слава Мерлину,» — выдыхает Панси. — «Извини, я просто знаю, ты вспыльчивая, могла неправильно понять.» — Гарри мотает головой. Она может скандалить, может кричать, но Теодор, трясущийся над каждым движением и нервничающий перед любыми выборами, не заслуживает такого. К тому же, своего мужа Гарри действительно знает. Не стал бы. — Передай зеркальце обратно Теодору, пожалуйста, — просит Гарри. — Я хочу немного с ним поговорить, — Панси кивает, и вскоре на поверхности зеркала появляется знакомая медно-красная макушка. — Привет снова, Гарри, — зеркальце явно подвешено в воздухе, угол очень неудачный и лица Теодора Гарри почти не видит. Вместо этого ей отлично видна маленькая девочка, бледная и всё ещё слегка красная. Ох, нет, не красная. — У неё такие же волосы, как у тебя, — выдыхает Гарри, — Ты уже удочерил её? Тем ритуалом, который мы недавно нашли? — ритуал кровного усыновления нашёлся у Поттеров, где же ему ещё найтись, как не у них. Поттеры, тянущие в дом всё, что плохо лежит, тащили и людей без особых сердечных метаний. — Да, — улыбается Теодор. — Это было нетрудно. Ты точно не злишься на меня? — Гарри поджимает губы. На то, что он удочерил эту девочку? Конечно же нет, они слишком много разговаривали о детях и возможном усыновлении, чтобы такое было возможно. — Немного, — наконец отвечает она. — На то, что ты не предупредил меня, что собираешься её удочерить, а не на сам факт. Я твоя супруга, это и мой ребёнок, — Теодор слегка виновато улыбается. — Извини. В моменте этот ритуал показался мне лучшим выходом из ситуации, — Гарри прикрывает глаза. Теодор, снимающий проклятие с женщины, рожающей женщины, не мог не провести параллели между её ситуацией и своей собственной. — Её мать назвала её «Шарлотта», так? — уточняет Гарри. Теодор кивает — это понятно больше по тому, что зеркальце дёргается, а не по видимой части его лица. — Шарлотта Нотт. А второе имя? — Шарлотта Нотт-Поттер, — твёрдо говорит Теодор. — Я удочерил её первым, но это не значит, что тебя в её жизни не будет. Ты же сама сказала. Я хотел дать ей имя Жасмин. В честь Джеймса, — Гарри не видит его глаз, но знает, какие они. Сине-зелёные, смотрящие в упор, как будто Теодор одновременно в чём-то уверен и очень хочет в чём-то убедить. — Шарлотта Жасмин Нотт-Поттер, — на пробу говорит Гарри. Она не уверена, что в её голосе не слышен надлом, который есть. Имя длинное, но дома его можно сокращать до «Чарли» или «Лотти», как они сокращают имя Тедди. — Хорошо, мне нравится.

***

Гарри осторожно открывает дверь в спальню Тедди. У него чуткий слух, наследие Римуса, а Гарри очень старается его не разбудить. Во сне волосы Тедди возвращаются к своему природному тёмному цвету и больше всего он похож даже не на Андромеду, а скорее на Регулуса с его детских фотографий. Гарри садится на пол у его кровати, на мягкий ковёр, который в поместье Ноттов появился только вместе с Гарри. Она аккуратно гладит Тедди по голове. — У тебя будет сестра, — тихонько говорит Гарри. Тедди продолжает спать. — Обычно родители получают предупреждение хотя бы за несколько месяцев, — Гарри смеётся, тихо-тихо, чтобы не разбудить Тедди. — Но когда Поттеры были обычными?

***

Теодор приезжает обратно в Англию при первой же возможности. Это означает, что он приезжает через неделю, с мешками под глазами и слегка дёргающимся глазом. С детьми до года очень не рекомендуется путешествовать портключами или аппарацией. — Самолёт был ужасен, — выдыхает он, когда Гарри забирает у него из рук девочку. — Шарлотта весь полёт проспала, но видел бы ты, как на нас смотрели! — он вскидывает руки. Гарри смеётся. На них оглядываются проходящие мимо люди, но Гарри всё равно. — Пойдём? — спрашивает он. — Я арендовал у Министерства машину, — Теодор и Гарри обмениваются понимающими взглядами. «Гарри Поттер» это бренд, который не грех использовать. Гарри умер за эту страну дважды, в конце-то концов! Теодор укладывает чемоданы на задние сиденья, садится за руль. Гарри устраивается на переднем пассажирском и наконец может рассмотреть Шарлотту поближе без спешки. Она совсем маленькая, куда меньше Тедди, когда Гарри впервые его увидел. У неё красные волосы, вживую они гораздо ярче, чем медные кудри Теодора. И даже сейчас, когда у неё только пушок на макушке, понятно, что Шарлотта кудрявая, скорее как Гарри с его неуправляемой копной, чем с идеальными кудрями Теодора. Бледная, как и все рыжие, но без веснушек… Шарлотта открывает глаза и Гарри улыбается. Детская голубизна либо уже ушла, либо её никогда не было — глаза у Чарли ореховые. — Со всеми документами я всё уладил, — Теодор явно продолжает свою мысль, которую Гарри прослушал. — Так что теперь только удочерить по законам Магической Британии и всё… — У неё глаза как у папы, — невпопад отвечает Гарри. — У моего папы.

***

Июль 2003-го У Поттер-Ноттов в жизни с появлением Чарли меняется ровно три вещи. Первое, они теперь укладывают Тедди в той же комнате, где спят сами, потому что мальчик от своей новой сестры в восторге и старается проводить с ней как можно больше времени. Второе — Теодор берёт больше работы на дом. Он всё ещё посещает Мунго, когда туда попадает кто-то с проклятьем его сферы, но больше работает на дому с предметами. Как бы Гарри не любили возиться с детьми, спихивать всё на них Теодору совесть не позволяет. И третье — в доме появляется больше детских вещей. В остальном жизнь меняется минимально. — Ты знал, что у Поттеров есть традиция, — начинает Гарри и Теодор уже знает, что это что-то из тех традиций, о которых в приличных кругах упоминают только с палочкой у горла. Что, приличные круги тоже бывают разные! — Удиви меня, — всё-таки отвечает он. — Когда у Поттеров появляется ребёнок, они дарят супругам особый подарок, — начинает Гарри слегка издалека. Особые подарки в честь наследников и не только у Поттеров есть, Гарри бы не стали говорить об этом, если бы это было что-то обыденное. — Хочешь голову своего злейшего врага? Или сердце? — У меня нет врагов, — отвечает Теодор. — Был, но лицо моего отца я надеюсь больше никогда в жизни не видеть, — Гарри кивает. — Славно. Потому что подарок у меня есть, — и, прежде чем Теодор даже успевает вскинуть брови, Гарри добавляет, — И это не чья-то голова, не волнуйся, — Теодор поджимает губы. С Гарри сталось бы и чью-то голову притащить — они сейчас в полнейшем восторге от Чарли и от Теодора соответственно. Но Гарри, слава Мерлину, достаёт из кармана коробочку для украшений и протягивает её Теодору. Внутри неё подвеска в виде снитча, золотая и довольно объёмная. — Открой, — кивает головой Гарри. Теодор поддевает ногтем крылышки с обеих сторон и снитч раскрывается на три части — две округлые и одна плоская, на всех трёх рисунки. Гарри, Тедди и Чарли. Гарри в красном сари, в котором были на свадьбе, Тедди в своём голубом свитере с буквой Т на груди, а Чарли в зелёном платьице, ей лет пять на рисунке, несмотря на реальный возраст. Рисовали явно Гарри, стиль узнаваемый. — Рисунки можно исправить, а ещё добавить парочку рамок, — уточняет Гарри. — Зачаровано на неразбиваемость и всё такое… — Теодор подскакивает к Гарри и кружит их по гостиной, хотя это и довольно трудно — Гарри выше и тяжелее Теодора, в любом образе. — Я тебя люблю, — заключает он, когда ставит Гарри на пол и пытается отдышаться. Гарри смеётся. — Я тебя тоже, — улыбаются они и целуют Теодора в уголок губ.

***

Август 2003-го — Если честно, я не против, чтобы Тедди звал меня мамой, — выдыхает Гарри. Он смотрит на рисунок, который Тедди им вчера нарисовал. Тедди учится писать и над четырьмя фигурками из палочек с разноцветными пятнами вместо волос весьма чётко значится «папа», «я», «Чарли» и «Гарри». — Скажи ему об этом, — говорит Теодор. Рисунок Тедди, приклеенный к шкафу на кухне, слегка скашивается. Гарри перехватывает магию обратно, пока она не обрушила им шкаф. Такое уже бывало. — Серьёзно, Гарри, скажи. Он умный мальчик, поймёт. Ты же сам говорил, что мы не пытаемся заменить Ремуса и Тонкс. — Мы не пытаемся, — подтверждает Гарри. — Но Тедди знал Ремуса хуже чем Тонкс, грёбанный безответственный оборотень, провёдший всё наше детство на войне! — Теодор хлопает его по руке и Гарри прерывисто выдыхает. У них обоих бывают плохие дни, дни, когда Гарри злится на родителей, которые не смогли жить ради него, на Сириуса, поставившего месть выше крестника, Ремуса, который всё детство Гарри просто молчал, словно поломанная телефонная трубка. Просто теперь к этому добавляется и злоба за Тедди, родители которого предпочли сражаться. Тонкс хотя бы месяц безвылазно с сыном провела, пока восстанавливалась, а Ремус же и вовсе лишь забегал на пару дней! И хотя Гарри понимает почему они так поступили, все они, сам он так поступить себе просто никогда бы не позволил. Разум далеко не всегда способен победить эмоции в такие плохие дни. — Можешь быть вторым отцом, — предлагает Теодор. — Или твоя женская версия нравится тебе больше? — спрашивает он. Гарри закатывает глаза. Он достаточно наблюдательный, чтобы знать, что Теодор в курсе, что он действительно предпочитает женское или небинарное. — Мальчик, — буквально выплёвывает Гарри. — Преследует меня всю мою грёбанную жизнь. Мне двадцать три, а они всё также зовут меня мальчиком, — Теодор явно думает что-то похожее на «в контексте длины жизни волшебников, мы и в правду «мальчики», но благоразумно не озвучивает. Гарри думает, что за всего пару лет совместной жизни Теодор удивительно хорошо научился понимать, когда не стоит лезть под огонь, а когда можно без ущерба подраться с супругом. Попробуйте пару раз по обоюдному согласию повозить друг друга по полу тренировочного зала, для укрепления брака — настоящий цемент. — Будешь преподавать как Герта Поттер? — наконец спрашивает Теодор, пока Гарри дышит на счёт и старается собрать магию обратно внутрь, ничего не разбив при этом. Получается хорошо, сказывается опыт. В первой квартирке Гарри вся посуда была пластиковая. — Нет, как Гарри Поттер, — отвечает Гарри. — Это бренд, школе с ним будет проще, чем без. Так что Гарри Поттер будет преподавать. — Но в юбке, — понятливо завершает Теодор. Гарри хитро улыбается. Конечно в юбке, в пророке опять поднимется вой, как и всегда, когда герой не соответствует придуманному двадцать лет назад образу. Но видят Мерлин и Моргана, они постоянно о чём-то воют, «Гарри Поттер» просто самая громкая сирена.

***

Сентябрь 2003-го Школа для самых маленьких волшебников — проект вызывающий споры и скандалы, но всё, что Гарри Поттер сейчас делает, вызывает споры и скандалы. Брак, политические позиции, да даже выбор одежды! Глупо было бы думать, что Гарри Поттер будет соответствовать всему, что про него говорят — ему ещё на четвёртом курсе образ начал жать, а к моменту образования Армии Дамблдора уже всё должно было стать понятным. Но для тех, кто в этой армии не был, Гарри Поттер до сих пор оставался мальчиком с обложки. Джастин Флинт-Флетчи в АД был. Да, он никогда не был в «командующем составе», как их метко окрестили в девяносто восьмом, но он был. Родители протестовали против анти-государственных кружков, чего уж там, но Джастин ведь не против Короны шёл? У него, в отличие от многих других магглорождённых, было куда бежать в обычном мире, были связи. Школа Гарри Поттера в обычном мире тоже была зарегистрирована, фунт в копилку Поттера. Объяснить Хогвартс властям немагической Британии всё ещё оставалось той ещё задачей, с которой герой справился, по всей видимости. Джастин был одним из тех, к кому Поттер обратился в числе первых. Он был магглорождённым, богатым, к тому же прекрасно знал, как работает маггловская система образования. Школа могла быть очень и очень прибыльным вложением, а семья Флинт-Флетчи стала бы прекрасным спонсором. Только вот Поттер был злопамятной сволочью и ни второй курс, ни четвёртый не забыл. Пока они договорились, с Джастина успело сойти семь потов, а условия так и остались средне-выгодными. Джастин даже думать боялся о том, как с Поттером вели дела те, на кого он затаил реальную злобу, а не школьную обиду. Серьёзно, вести дела с другим Поттером, который раньше был Ноттом, было проще, несмотря на зелёный галстук и чистокровное воспитание! Впрочем, шляпа не зря в конце концов выбрала между Хаффлпафом и Слизерином первое и не только из-за маггловской крови. Джастин был упёртым. Поттер тоже был упёртым, въедчивым и сволочью. Это внушало уважение. Адриан Флинт-Флетчи, младший брат Джастина, пошёл в школу Поттера, когда ему исполнилось шесть. Мальчик остался в восторге и от кабинетов, и от предметов, и от учителей, особенно от «мистера Поттера, такой крутой!». Что ж, Гарри Поттер всегда был отличным учителем.

***

По мнению Парвати брак Поттеров был изначально чисто политическим проектом. Брак с Ноттом, сыном Пожирателя, был в тему Гарри Поттера, который старательно сглаживал конфликты и менял систему магической Британии — это было что-то жертвенное, на что их герой пошёл бы, чтобы уменьшить разрыв между светлыми и тёмными партиями. После свадьбы она уже не была в этом уверена. Да, возможно сплетение традиций разных стран тоже было идеей для объединения, но это было уже куда менее вероятно. Для тех, кого не любят, традициями семьи не поступаются, не такие чистокровные, как Нотт. Парвати позже работала с Ноттом, он убирал проклятье с их старого загородного домика и надо сказать, быть Поттером ему шло больше. Хотя золото, объективно, было не совсем его металлом, но тут он против семейных традиций не пошёл. И теперь Нотт хотя бы не выглядел так, будто через пару секунд упадёт замертво прямо на месте, как, исходя из смутных воспоминаний Парвати, он выглядел в школе. А Гарри взрывался в разы меньше, да и улыбался больше. Да, Парвати могла быть уверена, что это был не политический брак. Повезло. Школа была благотворительностью чистой воды, но благотворительностью в тему и по адресу, так что Парвати одной из первых вписалась в проект. У неё было много кузенов и кузин, которым как раз нужно было что-то подобное для ассимиляции в Британии. А Поттеры были основным мостиком между Индией и Британией до нескольких десятилетий назад. Поттеры знали про эти её планы, разумеется, Парвати была из Рейвенкло, а не Слизерина. И они её поддерживали, что самое важное, так что Парвати могла продолжать делать то, что делала. Главное, не использовать планы родителей. Она знала Поттера лучше них, их планы Поттеру бы не понравились. Сильно не понравились. Кузен Раджи начал обучение в школе в год её открытия. И, в чём Парвати изначально не сомневалась, был в абсолютном восторге от «Профессора Поттера».

***

Октябрь 2003-го То, что она использует Бузинную палочку как указку, до Гарри доходит не сразу. Очень не сразу. Потому что объективно, палочка эта ничем не отличается от указок, которые лежат под доской. Ручка даже удобнее. На самом деле Гарри не очень беспокоится о Дарах смерти. Да, она уронила Камень в лесу, но когда ей захотелось сделать кольцо, нашла его у себя в столе. Да, иногда она забывала Бузинную палочку то там, то здесь, но та каждый раз появлялась у неё на тумбочке и вскакивала в руку, когда Гарри вскакивала от кошмаров. Мантия невидимка была нужна ей меньше всего, но иногда они с Тедди играли в прятки и мантия сама материализовывалась на её плечах. Дары смерти были её, хотя Гарри об этом не особо задумывалась. — Можешь призвать мантию к себе? — просит её одним вечером Теодор. — Тедди решил использовать её в качестве одеяла, — Гарри улыбается. Да, Тедди научился лазать по мебели, не без помощи стихийной магии, разумеется, и теперь мог спокойно заснуть на шкафу или книжной полке в кабинетах. Искать его в такие моменты было и без добавленной мантии невидимки трудно, а уж с ней… — Хорошо, ты пока проверь его любимые места, — отвечает Гарри и сосредотачивается. Теодор, несомненно, успеет проверить несколько мест, пока мантия соизволит появиться. Мантия могла появиться в руках Гарри, когда она ей действительно нужна,тогдаэто инстинктивно. Но если мантия чисто технически не необходима, начинаются трудности. — Дары к Мастеру! — негромко выдыхает Гарри и отточенным движением выхватывает появившуюся из воздуха палочку. Мантия мягкая, так что Гарри просто позволяет ей в себя влететь. Палочка может и глаз выколоть такими полётами. — Это… твоя указка, — слегка приглушенно выдавливает Теодор. Гарри переводит взгляд с палочки на него несколько раз и пожимает плечами. Ну да, её указка. — Я подышу немного, — выдыхает Теодор и прислоняется лбом к стене. Вот где-то здесь до Гарри и доходит, что в её руках плащ невидимка, который Тедди решил использовать как одеяло, и бузинная палочка, которая изменила форму под её руку и куда больше похожа на школьную указку, чем на ту палочку, что была у Волдеморта. А ещё до неё доходит, что Теодора к ней протащило по коридорам поместья Поттеров. Потому что в кольце на его пальце блестит воскрешающий камень. Поместье Поттеров не знает спокойствия ближайшие несколько часов. Потому что Тедди не спал и то, как Теодора протащило по коридорам, отлично видел. И это, понятное дело, кажется Тедди развлечением. Так что Гарри уходит в одну часть поместья, Теодор с Тедди на руках в другую, а потом Гарри призывает дары к себе. Лицо у Теодора немного бледнее обычного, но это от тряски, а не от страха. У него в принципе с полётами не очень. Тедди сияет. Использовать бузинную палочку как указку на уроках Гарри, разумеется, не прекращает.

***

Ноябрь 2003-го Завершается последний суд над причастными к деятельности Пожирателей смерти. Если честно, это уже совсем глупое дело, на которое даже не собирается полноценный судебный состав — как на суды первых очередей. Трейси Дэвис приезжает в суд одна. К Пожирателям она не имеет никакого отношения, она грёбанная полукровка, но колесо судов покатилось уже очень и очень давно, остановить его теперь не смогли бы никакие деньги мира. В её обвинениях значится пособничество в варке жидкого империуса. Для всех, кто знает Трейси, эти обвинения пшик — зелья она варить как не умела, так и не научилась. У неё в СОВ тролль по зельям. Перелёт из Америки долгий и утомительный, но, к сожалению, необходим. Ей необходимо закрыть это обвинение, чтобы продолжить работать по законодательству МАКУСА и нормально жить дальше. Трейси сама юрист, она прекрасно понимает все подводные камни. Процесс — фарс и это понимают абсолютно все. Всё завершается за двадцать три минуты. Она никогда не общалась с Теодором Ноттом достаточно близко, но из всех её однокурсников-слизеринцев, только он сидит на скамье в зале. Теодор Нотт, с чистыми предплечьями и прямой спиной, сильно изменившийся за время, пока Трейси была в Америке. Он выглядит здоровее, чуть ярче. — Поздравляю, Дэвис, — говорит он. — Ты — последняя, — он улыбается, но это, разумеется, усталая улыбка, на которую Трейси отвечает точно такой же. — Дольше чем Нюнбергский процесс, — неловко шутит она. Как общаться с этим человеком она не знает. Единственное, что их связывает, это то, что когда-то у обоих были зелёные нашивки на школьной форме, ничего более. — Если хочешь, мы можем запустить процесс против того, кто тебя оклеветал, — тихо предлагает Нотт. Голос у него холодный, но слава Мерлину, не к Трейси. Она на всякий случай оглядывается по сторонам — журналистов нет. Конечно, зачем они, когда всем и так всё понятно. — Зачем это тебе? — выдыхает она наконец. — Мы не друзья, мы даже не общались особо, — Нотт поджимает губы и кивает. — Да, не друзья. Но это клевета, Дэвис, — выдыхает он. — Единственная причина, по которой тебе вообще пришлось сюда ехать. Если бы на закрытом заседании тогда тебя не упомянули, ты вообще не имела бы никакого отношения к судам. Я, имея связь с Пожирателями, никогда не был на скамье подсудимых. Нотт наверняка знает, что его не оклеветали только из-за сильной фамилии, из-за боязни мести, из-за страха. — Меня упомянул кто-то из наших? — спрашивает Трейси. Всё, кроме этого, она переживёт. Но подставу от родного факультета, от стоявшей кирпич к кирпичу стены… Нотт улыбается и эта улыбка почему-то напоминает Трейси злобную улыбку, которая застыла на лице Поттера во время последней дуэли. — Нет, — отвечает он и не реагирует на прерывистый вздох Трейси даже краем брови. — Все наши давали показания под веритасерумом и с наблюдением менталиста из Отдела Тайн. — Весьма… жёстко, — выдыхает Трейси. Нотт смеётся. — Поверь, это возымело противоположный эффект, — отвечает он. — Тех, кто действовал под принуждением, оправдали, Дэвис. Будешь подавать прошение? — Трейси думает пару секунд. — Нет, — выдыхает она. Всё, чего она хочет — это вернуться в свою дерьмовую квартирку в Нью-Йорке и обожраться плохой пиццы с кока колой. Она таким никогда не увлекалась, но Британия навевает на неё желания самых стереотипных Американцев. — Хочу вернуться домой и забыть про Британию, — Нотт кивает. — Тогда поздравляю, Дэвис, ты и в правду последняя, — он улыбается, а затем, совершенно неожиданно, обнимает её. Трейси даже не успевает понять, что это объятия. О том, что Теодор Поттер присутствовал на всех судах над Пожирателями, на которые только мог попасть, она узнаёт уже в Америке.

***

Декабрь 2003-го Рождественский концерт проходит отлично. Британцы любят Рождество, будь они магами или магглами. Гарри к Рождеству относится с теплотой, но от энтузиазма до потолка не прыгает, как некоторые. Семейного вечера и обмена подарками с семьёй Уизли вполне достаточно. Младшие его классы ставят Щелкунчика, от обычной версии магическая всё равно отличается минимально. Магические эффекты Гарри позволяет создавать старшим своим ученикам и они справляются на отлично. Про репетиции и подожжённые шторы все скромно молчат, но Гарри ведь не дурак. В зале он изначально ставит то, что легко заменить или починить, только потом заменяя вещи на более «презентабельные». Люди склонны всё ломать, это нормально. Девочку со спичками, которую предлагали некоторые родители для детей постарше, Гарри отвергает сразу. Количество детских сказок, которые совершенно не подходят для прочтения детям, поражает воображение. Теодор говорит, что это культ страдания, пришедший к ним из религии. Гарри просто отказывается от этой сказки. Ещё бы «Мальчика у Христа на ёлке» предложили! Его старшие классы ставят «Как Гринч украл Рождество», а родители под тяжёлым взглядом человека, который плохо реагирует на любые упоминания смерти детей, смущаются и извиняются. Рождественский концерт проходит отлично.

***

Январь 2004-го и дальше. Теодор и Гарри продолжат жить так, как жили. Публика со временем остынет к «Мальчику, который выжил» и наконец начнёт отмечать, что учеников Г. Поттера берут в обучение известные деятели Европы, а научные работы Т.Поттера будут высоко ценится в обществе разрушителей проклятий и целителей. В итоге у Поттеров будет четверо детей. Эдвард Люпин-Блэк так и останется Люпином-Блэком, несмотря на усыновление. Его факультетом станет Хаффлпафф и Поттеры пришлют ему большую коробку жёлто-золотых украшений уже второго сентября. Тедди в совершеннолетие получит в наследство всё, что принадлежало Блэкам, особенно отметив мотоцикл Сириуса Блэка. От Поттеров Тедди не отстранится, разделять имущество не полезет и семья ещё долго не будет вовлечена в скандалы. Шарлотта получит второе имя в честь Джеймса, став в итоге Шарлоттой Жасмин Нотт-Поттер. Родители и брат продолжат её обожать, хоть она и будет причиной нескольких седых прядей у Теодора. Из-за её характера все будут уверены, что она попадёт в Гриффиндор, и только Гарри окажутся правы, сказав, что она будет Слизеринкой, как её отец. Шарлотта будет играть за факультет в качестве охотника с третьего по шестой курсы, а на седьмом будет сосредоточено готовиться к поступлению в школу дизайна, проходя летом также стажировку в качестве ассистента профессора. В две тысячи шестом Поттеры удочерят ещё одну девочку, в этот раз безо всяких трагедий, как у Чарли. Иоланта Лилиан Поттер-Нотт будет названа в честь обеих своих бабушек, но, согласно традиции Поттеров, с небольшим изменением в именах. Иоланта из всех новых своих родственников будет похожа на Блэков, такая же черноволосая и бледная. Несмотря на это, характер у неё будет отчаянно похож на характер Гарри, а двигаться она всегда будет как Теодор. В раннем детстве она заинтересуется фигурным катанием и Поттеры вложат в мечту дочки довольно много ресурсов. Иоланта просидит под шляпой рекордные двенадцать минут, но в итоге станет Слизеринкой. Первый и единственный ребёнок, которого Поттеры заведут «естественным» путём, родится в две тысячи девятом и едва не убьёт обоих своих родителей. Потянув за грань вначале Гарри, а потом через магические брачные клятвы и Теодора, девочка поставит врачей в весьма затруднённое положение. Поттеры выпутаются из ситуации самостоятельно. Смерть отпустит свою «маленькую Повелительницу» и её мужа, выторговавших жизнь дочери, оставив в напоминание о переходе за грань только несколько белых прядей в волосах обоих Поттеров-старших. Маленькая Доротея будет абсолютно беловолосой. Факт того, что её коснулась Смерть, даже не обсуждается, хотя в кругу семьи Поттеры даже будут шутить, что украли цвета у Малфоев, потому что у тех дочь, родившаяся за три года до — темноволосая, как Астория. На фотографиях маленькая Доротея всегда будет в самом центре, как «сердце» своей семьи. Она никогда не почувствует, что она — лишняя. Никто из Поттеров не почувствует.