И мы вошли в эту воду однажды, в которую нельзя войти дважды

Сентябрь незаметно пролетал. И в один, на удивление жаркий день, Разумовский видимо вспомнил о моём существовании, его портрете и обещанной серии картин. Конечно же портрет я дорисовала. Он разрешил рисовать с фотографии, что я и сделала. И я даже начала рисовать ещё одну картину. Но для себя. Сергей же весь сентябрь кропотливо работал над обновлением Vmeste. Я пыталась найти идеи для восьми картин. Сначала показалось, что времени до апреля очень много. А сейчас... По-моему грехи и в целом что-то негативное легче рисовать, чем добродетелей или что-то по типу того. Надеюсь, что у меня не артблок... И вот вспомнив о моём существовании, мы договорились встретиться. Ему надо забрать картину. В прочем, работы в этом году мало. Кроме Разумовского заказов нет. «Сергей, я уже готова. Куда мне подъехать?» «К офису» «Ок» И вот я выхожу из метро, направляюсь к зданию Vmeste. А Разумовский уже идёт ко мне на встречу. — Привет. — Привет! Наконец-то на ты решила? — Как видишь. — Что-ж. Я рад. — Сегодня работы меньше, да? — Да. Прости. — За что? — Я почти не писал ничего тебе. Ты наверное даже без понятия, как выполнять тот заказ на восемь картин... — Ты не должен был. Точнее не обязан. А заказ... Ну, отчасти да. Я рисую эскизы на картину «Смелость», но что-то процесс не идёт. Обычно брала заказы, где надо рисовать портреты. А там с натуры. Или рисовала что-то под воздействием эмоций. Сильных эмоций. Потеря, горечь. Рисовать что-то мрачно мне легче... — Поехали с парашютом прыгать, — с усмешкой предлагает мужчина. — И будешь смелость свою рисовать. — Нет. — Ну тогда ты так и не нарисуешь «Смелость». А если серьёзно, то я хотел предложить съездить на природу. Может вдохновишься. — почему все наши встречу сводятся с поездке куда-нибудь? Хотя встеча это всего лишь третья, а ездили мы только в Летний сад. — Ладно. Давай. Забирай картину, кстати. — протягиваю ему запакованную в картон картину. — Я за кофе схожу и поедем. Вам... то есть тебе надо кофе? — Нет, спасибо. Дай реквизиты. Картину-то оплатить надо. — А да... Конечно. Сейчас... — Сколько кстати стоит шедевр? — Пятнадцать. Ты ещё результат не видел, а уже шедевр. — А я просто уверен в этом. Цена маленькая. Упускаешь шанс попросить миллион, ты же не просто кого-то нарисовала, а самого Сергея Разумовского. Ладно. Встретимся в кофейне. Но если я чуть задержусь, то иди к зданию офиса. Пойду картину отнесу. Ожидая свой моккачино, я залезла в телефон и увидела перевод денег от Разумовского. Ну да. Глупо было ожидать, что он переведёт пятнадцать тысяч. Перевёл тридцать. Не сомневаюсь, что мог и больше. Выпив кофе, я пошла к входу здания Vmeste. Разумовский снова идёт на встречу. Быстро он. Блин. Я смотрю на порванный ремешок босоножек. Вот почему я одела именно их?.. Хотя, а что мне ещё одевать в такую жару? — Что не так? — Ремешок у босоножек оторвался... Как мне идти теперь? — Пошли купим тебе новые. — Я так до магазина не дойду. — Понесу тебя, ma chérie — Ты серьёзно сейчас? А знаешь я лучше босиком дойду, — говорю немного возмущённо. Вот ещё, меня понесет на руках Разумовский. Зашибись. — Не, нечего босиком ходить. Ну хочешь я пойду сам куплю тебе обувь. Но потом не жалуйся, что размер не тот или не говори, что зачем я купил туфли за лям. — Да ты издеваешься, — он подхватывает меня на руки. — Я знаю. Картина чудесная кстати. Правда. — Ты поэтому перевёл мне на пятнадцать тысяч больше? — Возможно... Спасибо, что магазин недалеко, потому что идти вот так вот по многолюдной улице не очень-то приятно. А сам магазин мне не знаком, да и цены тут не маленькие. — Что опять не так? — Ты хочешь, чтоб я за раз спустила деньги с картины на туфли? — Вообще-то плачу я. — Сергей, не нужно. У меня самой деньги есть и вообще так неудобно когда... — Хочешь ещё полежать у меня на руках? Остальные магазины далеко. И забей на цены. Плачу я. Это не обсуждается. — что он всё за меня решает? И вроде бы приятно, мило, но бесит. Я так-то самостоятельный и не бедный человек. — Чего зависла? Выбирай и пошли. Водитель ждать не будет. — Водитель? Разумовский, ты реально издеваешься. — Да, водитель. Представь себе, миллиардеры часто имеют личных водителей. Он даже еды успел купить. На пикник. — отвечает он на мой видимо вопросительно-возмущеный взгляд. — И почему же издеваюсь? Наоборот, как я ранеее сказал, вдохновишься природой. А ещё вижу тебе фамилия моя нравится. Но честно сказать, давать я её тебе не собираюсь. — А я и не хотела. Да и чего нравится-то? Я ее сегодня почти и не говорила. — Говорила. Да и кто там про вежливость говорил в саду? Хочешь тоже по фамилии звать буду? — Ой, всё. Молчу. — я стала выбирать новую обувь. И в итоге, выбор пал на белую пару на небольшой платформе. Сергей оплатил покупку, и мы направились к машине. Через пятнадцать минут мы уже выезжали из города, а через сорок, поблагодарив водителя, уже шли к месту пикника. Место оказалось довольно живописным. Озеро, лес, свежий воздух. Когда последний раз была за городом? Людей кроме нас здесь нет. Нет здесь и беседок. Это придаёт какую-то особую атмосферу что ли. Мужчина постелил на землю плед и принялся раскладывать продукты. Пицца, сыр, фрукты и вино. — Сергей, я не пью. — Вообще? — Почти. По праздникам бывает. Но стараюсь не пить. — Да брось ты. Сегодня повод есть. Давай выпьем за удачное сотрудничество! — он разлив по бокалам вино и я не хотя взяла бокал. И дело не в том, что я за ЗОЖ, нет, просто обычно меня клонит в сон после алкоголя, при чем даже если его мало. — Юля, а пресса уже нас женить готова. — Да? — Да. — он показывает мне видео, где несёт меня до магазина. Под ним комментарий: «Сергей Разумовский, кажется наконец нашёл девушку. Этой счасливицей оказалась не менее известная, чем он девушка — Юлия Петровская. Ранее они были замечены в Летней саду.» — Ну круто. — Очень, — как и я, с сарказмом сказал Сергей. — Ты же айтишник, не можешь заблокать всё это? — А зачем? — Действительно. — Какая уже разница. Да и я предупреждал. Кстати, с парашютом мы всё-таки будем прыгать. — С чего это? — Пока мы ехали, записался на прыжок. — Ты прикалываешься? — Видимо. — Всё, Разумовский! — Что всё? — Сумку мою дай, довел ты меня. — Ты меня бить собралась? — Нет. Рисовать. — Очень страшно, Петровская. И что же ты нарисуешь? — он передает мне сумку, и я достаю маленький скетчбук с карандашом. — А вот не скажу. Сначала на бумаге появился его обычный портрет в анфас, но спустя время... В общем, на рисунке был нарисован Сергей, но через лет шестьдесят. А вот нечего художников бесить. Мы на самом деле, люди опасные, карандаши точим так, что и кожу проткнуть можно. — Знаешь, Юля, у меня теперь желание научиться рисовать появилось. — сказал мужчина, когда увидел результат. — Ну это можно устроить. Только я не буду тебя учить людей старить. — Как печально! — с наигранной грустью сказал он. Когда всё было съедено, мы вернулись в город. Я спросила Разумовского куда он повесит картину, на что он любезно согласился провести мне небольшую экскурсию по небоскрёбу и показать варианты дизайна будущего особняка. Но перед этим мужчина ушёл обсудить срочный вопрос по работе, а я осталась ждать его в холле на диванчике. Через некоторое время: Я открываю глаза. Комната, где я нахожусь мне не знакома. Белые стены, дизайн в минималистичном стиле. Я лежу на кровати. Весьма удобной кстати. Окна закрыты жалюзями. Так... Я с Разумовским ездила на природу. А что я делаю тут? Решаю выйти из комнаты. Комната, из которой я вышла привела прямо в его кабинет. — Mon petit bijou, выспалась? — чё это за французской флирт? — Как я оказалась в твоей спальне? — Ты заснула в холле. Я решил, что тебе не помешает поспать, не хотелось будить... Отнёс сюда. — А мои вещи?.. — Здесь, — он указывает на диван. — Который час? — Девятнадцать ноль пять, ma chérie. Время ужина. Ты не останешься? — девятнадцать... Ему было сложно разбудить? — Я хотела поработать над картиной... — Картиной? Ты не говорила, что у тебя сейчас есть работы. И о чем же твоя картина? — Я не хочу говорить. Я рисую её для себя. Не буду её выставлять и продавать. — Даже мне? — Даже тебе... Ты особенный что ли? Всем не покажу, значит и тебе. — Что в этой картине такого? — Это личное. Он усмехнулся. — Ладно. Так ты останешься? — Останусь... — а куда я денусь? А ещё надеюсь, что есть мы будем нормальную еду, а не устриц с шампанским. Алкоголя на сегодня хватило, а устрицы... Как их есть вообще? Они же противные. Сергей сел за уже накрытый стол, а я последовала его примеру. Ура, утриц нет. На столе стоит карбонара и графин воды. — А кто твой любимый художник? — решил заполнить тишину Разумовский. — Скорее художники. Вот раньше был один. Но это было давно, да и сейчас уже не любимый. — И кто это был? — Ой, не помню имя художника, но фамилия Волков. — Волков? — Разумовский чуть не подавился шампанским. — Да. Волков. А что? — Ничего. — Нет. Что? — Да друг у меня есть с такой фамилией. Олег. — И где он сейчас? — С девушкой путешествует. Потом у меня работать собирается. — Тоже в айти? — Нет. — А чего так реагируешь? — А я должен говорить? — Не хочешь, не надо. — Юля, если честно, он мой единственный лучший друг. С его девушкой Аней мы тоже дружим, но это не то. Мы дружим с детдома. А теперь он с ней. Я его понимаю, сам бы так поступил. Но одиночество съедает. Вроде бы радоваться надо, деньги, популярность. А вот нет. Самого важного у меня нет. Родительской любви не было. Про друзей уже сказал. — Сочувствую. Я не мастер поддержки, к сожалению. Даже не знаю, что сказать. А фамилия Волков очень популярная на самом деле. Александр Волков — автор детских книг, ещё слушала про девушку с этой фамилией. Волкова Надежда Терентьевна, кажется. — Про неё знаю. В школе Олег как раз сочинение какое-то писал... Больше за ужином мы ни о чём не говорили. Но после он показал мне один из этажей. Сначала зал для собраний его сотрудников. Именно туда он и хочет повесить портрет на первое время. Потом мы зашли в другое помещение, где на мое удивление сидели люди. Сегодня выходной, а они вот сидят работают. У стены, как и в кабинете Сергея, стоят автоматы с газировками. У этих автоматов стояло два человека: девушка и парень. Увидив Разумовского, они прям замерли с банками газировки в руках. — Адам, есть пятьдесят рублей взаймы? Я кошелек забыл, как обычно. Никак не приучу себя деньги с собой носить. — парень, которого как выяснилось, зовут Адам вытащил бумажник и протянул полтинник Сергею. Разумовский набрал пару цифр и достал коричневую банку. — Шоколадная газировка, просто с ума сойти! Придумают же. Очень сладкая, после двух банок уже зубы ноют. Поэтому я себе никогда не заказываю. Ставлю условие — хочешь шоколадную газировку — найди время, проведай ребят. Как у вас успехи? Подчиненный стал ему рассказывать про работу. Честно, я не понимаю все эти термины программистов, поэтому стала просто оглядывать кабинет. Из разговора поняла, что всё хорошо и сроки работы они даже опережают. А потом Разумовский «выгнал» их из офиса, потому что по его словам и так много работают, допил газировку, кинул банку в «алюминий» и покопавшись в ящиках стола, нашел чертежи особняка. — Ну в общем, так оно и будет выглядеть. Надо потом найти специалиста, решить что в саду садить, куда скульптуры лучше ставить. А картину перевешу вот сюда. — он показал на фотографию будущего интерьера особняка, а конкретно первого этажа. — Понятно. А я вижу у вас здесь прям трудоголики работают. — с улыбкой сказала я. — Ну это да. Сам год назад по шестнадцать часов сидел, работал. Да и в вузе. По ночам бета-версию Vmeste разрабатывал. — И не зря видимо. — Видимо, — повторил он. — До дома сама доберёшься? — Да, конечно. Спасибо, что вытащил на природу. Давно там не была. — Не благодари. Тебе спасибо, что компанию составила. Опять в одиночестве сидеть такое себе. А с тобой и поговорить можно... До встречи, Юлия. — До встречи... — теперь я узнала его лучше. Теперь понятно, почему он такой. Почему ищет общение, почему предлагает все эти встречи. Мне теперь его даже жаль. Это состояние одиночества мне очень знакомо. Очень. В дополнение к печальному настроению, воспоминаниям и рассуждениям начался ливень. Дома, перед тем как ложиться спать, я увидела сообщение от Сергея. — С парашютом прыгать через неделю будем. Кинул какие медосмотры нужны. Надо успеть пока не сильно холодно. Влипла я. И влипла сильно. Но пути обратно видимо уже нет...