Антихриста. Продолжение истории

      На другой день Христа на лекции села ко мне за парту. Переменчивые чувства обуревали меня. Разум твердил: «Не общайся с ней! Забыла сколько страданий из-за этой девчонки вынесла?», а сердце противоречило ему. От моей соседки исходил нежный цветочный аромат. Окутанная этим великолепием, я немного расслабилась и на некоторое время перестала думать о ней как враге.       В какой-то момент на половине её стола я заметила под учебником по «Семейной психологии» кусочек тетрадного листа с фрагментом рукописного текста. Это был явно почерк Христы – я прекрасно помнила каждый наклон заглавных и прописных букв, выводимых подругой. Да и откуда было взяться чужому тексту здесь? Слова были написаны на немецком. Этот несколько грубоватый язык я так и не взялась изучить, о чем сейчас немного жалела! У меня проснулся дикий интерес к данной бумажке и захотелось под любым предлогом выудить это… Но как? Возможно, текст является чем-то вроде интимного дневника. Однако желание и возможность вести личный дневник на Христу непохоже – экстраверты вроде неё обычно используют чужие уши в качестве своеобразной воронки для излияния своих потаенных мыслей. Впрочем, не исключено, что в недалеком прошлом, «моя подруга» прикидывалась красивой картинкой для того, чтобы противопоставить себя мне. Возможно ли такое? Как известно для адекватного человека каждое действие должно иметь какой-либо смысл. Здесь же явного смысла не прослеживалось. Лично для меня было бы унизительно строить из себя глупышку, находясь рядом с умным человеком.       Тем временем лекция подходила к концу и я в плену вышеупомянутых размышлений совершенно потеряла суть того, о чем вещала нам Хлое Дебуа. Неприятности меня будут ждать потом, когда придется сдавать экзамен, если конечно мне заблаговременно не удастся раздобыть материал этой лекции у кого-либо из присутствующих. Интересно Христа что-нибудь записывала? Я кашлянула. Моя соседка повернула ко мне голову:         - М, тебе что-то нужно?         - Ты записывала лекцию?- вполголоса спросила я.         - Только самое основное, так сказать тезисно, - ответила Христа и добавила с прищуром, - А ты?         - Нет, меня неожиданно взволновали другие мысли, - смущенно проговорила я.         Христа хохотнула.         - Это что-то новенькое! С тобой раньше такого не бывало!         - Ну да! – буркнула я.         - Будешь как обычно обижаться? – насмешливым тоном спросила Христа.         - Если ты поставила цель обидеть меня…, - я не договорила, потому что она взяла меня за руку. Впервые. Я ощутила, как между нами словно пробежал электрический ток.         - Христа, скажи мне одну вещь, - с прежним смущением произнесла я.         - Что?- с полуулыбкой спросила она.         - Что там за листок под учебником?         - Ах, это мое сочинение о тебе. Хочешь почитаю? – она вытянула тетрадный лист.         - Я заметила, что написано на немецком, - я решила продемонстировать свою догадку.         - А ты угадала, - подмигунла Христа, - Но я прочту тебе на твоем французском, сразу переводя.         - А ты так сможешь? – неожиданно вырвался глупый вопрос.         - Конечно, - снисходительно ответила она.       Бланш страдала от необычного состояния, которое можно было бы описать как полное растворение в мире художественной литературы, граничащее с психозом. Ее одержимость чтением, в частности романами, переходила все границы. Это не было просто увлечением или даже страстью к чтению – это было искажение восприятия реальности, своеобразный аутизм, где художественная выдумка полностью затмевала реальный мир. Можно предположить несколько причин такого состояния: неспособность различать вымысел и реальность, недоразвитость критического мышления, или, возможно, чрезмерно развитое воображение, которое позволяло ей не просто читать, а «жить» в книгах. Можно провести параллель с феноменом "фанатского погружения" – когда человек настолько увлечен каким-либо художественным произведением (книгой, фильмом, игрой), что его повседневная жизнь начинает отражать мифологию и эстетику этого произведения. Но в случае Бланш это переросло в клиническое состояние. Ее восприятие искажалось до такой степени, что она не просто переживала эмоции героев, а отождествляла себя с ними, присваивая себе их судьбы и поступки. Ее "чтение" было не пассивным восприятием текста, а активным участием в выдуманном мире. Она не просто следила за сюжетом, а "чувствовала" его структуру на физическом уровне: угадывала шрифт по характеру событий, ощущала абзацы и знаки препинания как некие пространственные демаркационные линии. Это демонстрирует необыкновенную степень включенности и искаженное восприятие символов. Возможно, у нее были особенности сенсорной переработки информации, которые приводили к такому необычному синэстетическому опыту. Нельзя исключать и роли генетической предрасположенности или психотравмы в формировании этого состояния. Во сне это состояние усугублялось. Ее сны были не просто сновидениями, а продолжением чтения. Она "читала" свои сны, воспринимая их как завершенные художественные произведения, с четко определенным сюжетом, композицией и стилем. Более того, во сне она становилась полноправной героиней своих сновидений, живя в мире, созданном ее собственным воображением, но при этом ощущая некое внешнее вмешательство, некую "авторскую волю", задававшую рамки ее действий, а возможно, даже сама тоже осознавая себя как "автора". Такой уровень погружения может свидетельствовать о серьезных расстройствах психики, требующих профессиональной помощи. Диагноз может включать в себя элементы психоза, диссоциативного расстройства и возможно, некоторые редкие формы сенсорных расстройств. Бланш необходима консультация психиатра и психотерапевта для диагностики и подбора адекватного лечения. Самолечение в этом случае невозможно и чревато негативными последствиями. Ее случай является уникальным и показывает грандиозную роль воображения и его влияния на восприятие реальности. Дальнейшее изучение ее состояния могло бы принести ценную информацию для науки, помогающую лучше понять механизмы взаимодействия психики, воображения и реальности.       Я онемела от изумления. Что позволяет себе эта нахалка?         - Христа! Тебе не кажется, что этим литературным трудом ты меня оскорбила?         - Я писала это, когда мы еще находись в ссоре. Надо были выбросить эту бумажку! – невозмутимым тоном произнесла она и тут же добавила, - Ты, надеюсь не станешь обижаться на прошлое?         - Попробую, - стиснув зубы, ответила я. Мне захотелось влепить ей пощечину. Но в то же время, я понимала, что в чем-то моя «подруга» оказалась права. Жить настоящей жизнью я не умела ни тогда, ни сейчас.         - Надеюсь, это письмо останется между нами, - сухо промолвила я.         - Ты боишься, что о тебе узнают? – засмеялась Христа.         - Только не в таком ключе, - я старалась говорить спокойно.         - А в каком бы ты хотела?         - Ни в каком, - отрезала я.       Не желаю на сегодня более общаться с Христой, я наспех свалила книги в рюкзак и выскочила из аудитории.