не груби обслуживающему персоналу!

      Это был далеко не первый день, когда она приходила сюда. И вовсе не первая её работа на кого-то. Сара — опытная служанка, домработница; пускай ей ещё нет 25 лет, всякий из тех, у кого она работала, особенно, в последние 3 года, может без сомнения назвать её настоящим профессионалом.       Не без помощи своего какого-то особенного чувства Сара совершенно точно заверила себя, что сегодня в студии работы будет не слишком много, что беспорядка такого уж сильного не будет. И оказалась права. После того как она открыла дверь с помощью ключей, которые ей дал Рафаэль, сама даже немного удивилась, смотря на всё вокруг. От красок нет пятен, полы ещё не слишком пыльные, быть может, на досуге Рафаэль и сам кое-где прошёлся тряпочкой (ну а вдруг?).       Самого же хозяина данного помещения Сара не наблюдает. Хотя спальню проверить не спешит, вероятнее всего, Рафаэль спит, на часах 9 утра. Не каждый просыпается в это время. Сара сама не прочь поспать до обеда в выходные дни, когда нет никаких дел и никуда не нужно спешить.       Замечен небольшой беспорядок на книжной полке, там и пыль уже накопилась, книжки разбросаны и стоят неправильно; Сара идёт туда, думается ей, что она делает свою работу в полном одиночестве, пока хозяин сладенько спит, лёжа в кровати. Но как бы не так: хитрый Рафаэль зашёл в туалет, приоткрыл дверцу и втихаря наблюдает за своей служанкой. Он старается вести себя как можно тише, чтобы Сара ни в коем случае не заметила его.       Чего ради он это делает? Во-первых, интереса ради; Сара пришла раньше обычного, а Рафаэль по случайности в это же время был в туалете, оттого и сразу любопытство берёт над ним верх: как же выглядит горничная, когда думает, что она совсем одна? Ну а во-вторых, слишком уж красиво Сара выглядит в своей свежевыстиранной форме, не хотелось бы ему спугнуть такой очаровательный объект внимания. Чёрное короткое платье с недлинными объёмными рукавами и с белыми кружевными вставками, множество бантиков, ленточек и подвязок, фартук такой же белоснежный, головной убор и что самое удивительное — туфли на высоченных каблуках. Нет, они бесспорно идут Саре, её образу симпатичной сладкой горничной, но не думается ли, что в такой обуви ей неудобно выполнять свою работу? Наверно, если бы это было так, то она бы не надевала их, правда?       В максимально спокойной обстановке, к тому же ещё и в приподнятом настроении Сара вытирает пыль с полок, расставляет книженции, не думает ни о чём дурном. Складывается впечатление, что она искренне наслаждается своей работой, тогда как вокруг полно людей, считающих такой вид деятельности "отстойным" и даже унизительным... Не Саре ли плевать на эти слова? Она всегда считала, считает и будет считать, что всякая работа, в которой нужно помогать другим, делать их жизнь проще и приятнее, — работа очень хорошая и вызывает уважение.       Одну из книжек она поставила на место, и тут послышался звук откуда сзади. Сара подумала, что это Рафаэль проснулся, но когда она развернулась, то не обнаружила его присутствия позади себя. А прогремело-то чем-то в стороне туалета. "Должно быть, показалось", – и работа продолжается. Как только Сара повернулась обратно, кто же перед ней вдруг так неожиданно, нежданно-негаданно нарисовался? — Я тут стою, стою, а она всё молчит и молчит, – Рафаэль звучит максимально недовольно. — Всё жду, когда же она уже поздоровается с тем, у кого в студии работает, но нет, этого не происходит! Мне что, нужно высматривать, когда же ты наконец-то меня поприветствуешь?! — Доброе утро, господин Рафаэль, – Сара несмотря на крайне сердитый тон хозяина, отвечает на его претензии совершенно спокойно, даже с небольшой улыбкой. — Простите меня за это, по прибытии я не нашла Вас здесь, решила, что Вы ещё спите.       Рафаэль закатил глаза, скрестив руки у груди. — И потом, – сказала Сара, – откуда мне было знать, что Вы не ушли куда-нибудь? — Если ты не забыла, я не люблю покидать студию лишний раз и уж особенно в такую рань, я тебе об этом уже говорил, – он говорит с некоторой степенью язвительности, которую безо всякого труда Сара игнорирует.       Как следует выказав своё недовольство, Рафаэль благополучно вернулся в туалет, захлопнув дверь за собой. Думаете, у него диарея, поэтому он бегает то в туалет, то обратно? Вряд ли, потому что перво-наперво он моет ручки с мылом, а спустя несколько секунд приоткрывает дверцу и опять в щёлку наблюдает за Сарой, за тем, как она убирается. Ну а она уже заканчивает с пылью на полках и книгах, и идёт именно туда, где запрятался наблюдатель. Чтобы спросить у него, какого лешего он высматривает втихаря? Нет, чтобы вымыть грязную от пыли тряпку. Скорее всего, Сара даже не заметила, что на неё смотрят.       Как можно скорее дверь закрывается и получше, без всяких щёлок; она приближается и стучится в туалет, на что Рафаэль ничего не отвечает, просто молча впускает Сару. Должно быть, она почувствовала себя некомфортно, но тот всё ещё выглядит недовольно, ничего не говорит, смотрит на неё с приподнятой головой. Как только Сара сполоснула тряпочку, они оба вышли из туалета, а Рафаэль не прекращал смотреть ей в спину. — Чем могу служить? – спрашивает она, видя, как он замешкался, будто был не в состоянии что-то сказать. — Хочу выпить чаю, – Рафаэль зашагал в противоположную сторону, уселся в кресло.       Не мешкая, с привычным для неё положительным настроем Сара пошла к чайнику и остальным чайным принадлежностям и посуде. Ароматный Earl Grey, любимый английский чай с бергамотом; щедрую ложку с горкой она насыпает для чаепития, заливает кипяточком покрепче и разливает в очаровательную чайную чашечку (а по этой чашке и не скажешь, что тот, кто чаёвничает, может вообще когда-либо в своей жизни сердиться) и наконец-таки подаёт, ставит поднос на журнальный стол около кресла, где Рафаэль уютно расположился.       Наверно, это дело привычки, но Сара не обращает абсолютно никакого внимания на то, что хозяин студии уже не просто смотрит на неё и как она выполняет поручения, а откровенно пялится. Пялится — это почти всегда неприятно. Пока она наливала чай и пока убирала столовую посуду, он не отводил глаз ни на минуту.       Послышался вдруг возглас, Рафаэль обжёгся и из-за этого горячий напиток оказался у него на руке, оставив след от ожога, а также и пролился на пол. Ну, хотя бы чашку не разбил. — Всё в порядке? – Сара тут же быстренько подбежала и принялась вытирать лужу кипятка с пола.       Секунд 5 Рафаэль всхлипывал и фыркал, кривя лицо и держась за ожог на руке, а потом вдруг неосторожно бросил взгляд на Сару... И что же, спрашивается, он там увидел? Чай пролился куда? На пол? Да. А чтобы протереть с пола тряпочкой без помощи швабры нужно сделать что? Наклониться. Куда же так пристально и в некоторой степени ошарашенно смотрит Рафаэль? На красивейшее нижнее бельё Сары, обзор на которое благополучно открылся ввиду её короткой формы и положения туловища.       Приличия ради следовало бы отвести взгляд, но, разумеется, увиденное слишком ему уж понравилось, и просто так, не "досмотрев до конца", он не будет отводить куда-нибудь ещё свой взгляд. И хотя буквально через несколько секунд Сара поднимается, Рафаэлю этот миг показался целой вечностью. Но и это ещё далеко не всё.       Момент, который продлился бы для него дольше, чем данный, наступил практически сразу. Потому что Сара не увидела (наверно, из-за освещения) полностью всю лужу, которую обеспечил разлитый чай, и хорошенько навернулась, когда наступила неосторожно своими ножками прямо сюда. Сара упала... на живот, естественно. Тут же произошло что? Юбка. Взяла. И. Предательски. Задралась.       Когда Рафаэль увидел это, сразу начал краснеть. Его щёки порозовели, как и уши, уши даже сильнее. Кто бы мог подумать, что у Сары там, под платьем такое красивое нижнее бельё с кружевами? Но не время думать о трусах, переключая внимание на само падение девушки, Рафаэль встаёт с кресла и подходит к ней. — Смотри под ноги! Как ты будешь убираться в студии, если сильно ударишься? – Сара повернулась лицом к нему, видя его покрасневшего. — Хотя меня это не касается, это исключительно твои проблемы, – он демонстративно отвёл взгляд, тем не менее протягивает ей руку, чтобы помочь подняться.       Она смело взяла его за руку и тут же посмотрела на его пальцы, пока поднималась. К счастью, Сара не ранена и обошлось без сильных ссадин. — А Вы покажете мне свою коллекцию пилочек для ногтей, господин Рафаэль? – спросила она с ухмылкой, переведя взгляд с его пальцев на лицо.       Как и следовало ожидать, Рафаэль сердито фыркнул в ответ и моментально отдёрнул свою руку. Вот он уже открывает рот, чтобы сказать что-то недовольное, а, может, и чтобы прикрикнуть, как Сара показывает ему пальцем у своих губ жест "тише", затем говорит мягким и успокаивающим тоном: — Ваш ожог, – смотрит на красное пятно от горячего чая на его руке. — Нужно наложить повязку, – и снимает у себя с одежды одну из ленточек.       Не спеша Сара берёт руку Рафаэля, смотря за тем, как его успокаивает её забота о нём, а потом вдруг медленные и спокойные движения сменяются быстрым и неожиданным захватом обеих его рук. Ленточкой она крепко связывает запястья у него за спиной. — Что ты делаешь?! – Рафаэль запаниковал и тут же начал сопротивляться и пытаться развязать узел, но это оказалось безуспешно. — Сейчас же развяжи меня! Что ты себе позволяешь?!       Сара и её стоический образ никуда не делись после этих воплей и отчаянных попыток что-либо предпринять. Она хорошенько наступает ему на ногу своей, прямо-таки каблуком. Естественно, преднамеренно. — Ай!!! – он вскрикивает от такой сильной боли, Саре же совершенно плевать на все его возгласы. Она встаёт позади него и, держа за связанные руки, направляет к креслу, где пару минут назад он восседал и наблюдал за ней. Сажает рядышком, на пол, давая опереться спиной о нижнюю часть кресла. — Что ты делаешь?! – злость в лице Рафаэля постепенно сменяется некоторой степенью страха. — Господин Рафаэль, – Сара присаживается рядом на пол, близко-близко к нему, – Вы вели себя капризно и очень некрасиво по отношению к своей служанке и поэтому будете наказаны за своё поведение. — Что ты собралась делать со мной?! – он выглядит ошарашенным. — То, что захочу, – ответила она ему шёпотом, приблизившись к уху.       Не успевает он ничего ей сказать в ответ или даже, вероятно, придумать, что ответить, потому как Сара прячет вот эту вот маску сдержанной и скромной слуги. Она снимает с него рубашку, выкидывает куда-нибудь подальше, чтобы не мешалась; далее подбирается к брюкам, расстёгивает ремень и вытягивает его. — Постой! – Рафаэль нервно заёрзал, когда к нему ещё ближе подошло осознание ситуации, на его лице становится меньше злости и недовольства.       Сара встаёт и на один кружочек заматывает у себя на руке ремень Рафаэля, делая петлю в стороне где железная застёжка. Снова в ход идёт её великолепная обувь; ногой она толкает его в грудь, отчего тот падает на спину и вскрикивает. А кто бы не вскрикнул? — Больно! – на его груди даже немного остался след от тонкого каблука.       На пару секунд он закрывает глаза, в это время Сара уже снова села рядышком с ним на колени, сложила ремешок в два раза и подняла руку, держащую его, явно с намерением замахнуться. — Нет.., – дрожащим голосом сказал Рафаэль, когда увидел, как её рука поднимается. — Не смей!       После замахивания следует очень хороший удар ремнём прямо в грудь. На всю студию разносится стон Рафаэля, который от боли даже слегка выгнул спину. — Это за грубые слова сегодня утром, – сказала Сара, опять её рука наготове.       Следующий удар пришёлся на живот, оказался, правда, чуточку менее болезненным, всё же Рафаэль опять вопит. — А это за грубые слова, когда я поскользнулась и упала, – Сара самодовольно ухмыляется, очевидно наслаждаясь болью, которую испытывает Рафаэль. — В этом ты сама виновата была! Нужно было смотреть под ноги внимательно! – выкрикнул Рафаэль, опять сделав своё фирменное выражение, олицетворение тотального недовольства.       Ухмылка Сары становится шире. Ногой она переворачивает его со спины на живот, в положение куда более дискомфортное, неудобное и в некоторой степени более уязвимое. Далее она не делает никаких перерывов и пауз на лирические отступления и просто несколько раз подряд, точно больше 5, ударяет изо всех сил ремнём по спине. Уже во время стеганий она ему даёт свои комментарии: — Это за все предыдущие разы, когда Вы мне грубили, а их, как сами помните, немало.       Надо ли говорить, что даже и окна-то едва задрожали от воплей Рафаэля. Из его глаз потекли слёзы. Он плакал, лёжа на животе и принимая болючие звонкие хлысты от кожаного ремня. А следов-то как много остаётся... — Господину Рафаэлю следует уважительно относиться к обслуживающему персоналу, – сказала она, после, наверно, 12-го удара, затем остановилась. — Планируете ещё капризничать и грубить своей служанке? — Нет! Нет! Нет! – отвечает он сквозь слёзы и мотает головой. — Обещаю, такого больше не будет! Пожалуйста, прости меня! Прости меня, Сара! Прошу тебя, – он заплакал ещё больше, – переверни меня на спину, мне так неудобно!!!       Рафаэль сильно заёрзал на месте как рыба, выброшенная волной на берег. В течение нескольких секунд Сара любуется его исполосанной спиной, практически по всей поверхности покрытой красными отметинами. Затем применяет всё тот же способ переворачивания, ногой. И тут уже если и смотреть, так это на рыдающего Рафаэля, на его мокрое от слёз лицо. Она присаживается к нему на колени и хватает его за волосы, тянет на себя, заставляет принять положение сидя. — В знак доказательства Ваших слов требую увеличить заработную плату, – сказала она, крепко держа за волосы. — Что? — В полтора раза.       Он не спешит ответить, по его виду можно понять, что не слишком уж ему хочется повышать зарплату. Сара недолго думает; приобнимает его, на пару мгновений кажется, что всё вышесказанное — несерьёзно, что она просто решила его таким образом помучить, но как бы не так. Недавно была она на маникюре и вот решила воспользоваться преимуществами длинных ногтей в ведении переговоров, впилась ими хорошенько в и без того неслабо отхлёстанную спину, отчего Рафаэль вскричал и дал-таки свой ответ: — Хорошо, я сделаю, как ты скажешь! Повышу твою заработную плату! – слёзы на лице всё ещё не высохли. — Вот и чудненько, – она улыбнулась, удовлетворённая ответом.       Сара "прячет когти"; с какой она только что грубостью безжалостно обращалась с ним, с такой же нежностью и чувством вдруг поцеловала его в губы, обхватила шею ладонями. Рафаэль вытаращил глаза и снова краснеет. На губах она не собиралась останавливаться, следами от поцелуев покрываются и щека, и шея, и мочка уха, и плечо, и ключицы. Сара тянется к ремню, который использовала чуть раньше, затем обвивает его вокруг шеи Рафаэля и подтягивает, сделав импровизированный поводок с ошейником.       Рафаэль озадаченно и растерянно наблюдает за всем, что делают с ним, ему остаётся только догадываться, что задумала его служанка. А она поднимается, стоит над ним и принимается одну за другой развязывать ленточки на форме горничной сверху, оголяя грудь. Выяснилось, что под костюмом нет никакого лифчика. Смотря на это и предвкушая дальнейшие её намерения, Рафаэль заволновался, часто задышал, но не мог отвести глаз (хотя и почувствовал себя немножечко странно). После этого Сара снимает с себя нижнее бельё, бросает куда-то в сторону, а потом встаёт перед сидящем на полу Рафаэлем на колени, с помощью ремня тянет его голову на себя. Он будто на инстинктивном уровне прижимается к её грудям. — Нравится? – спрашивает Сара, смотря на него вниз и наматывая ремень себе на руку. — Д-да.., – тихо отвечает ей Рафаэль.       Она сама собиралась приказать ему действовать, но он опередил её, к тому же соски — наиболее эрогенная зона у девушек. Когда-то они оба читали, что при воздействии языка и губ на женские соски в мозге активируется та же область, что и при воздействии на клитор. Он целует её грудь, ласкает, а потом принимается сосать и вылизывать соски.       Вряд ли Рафаэль сказал бы Саре в ближайшее время, что уже давно мечтал увидеть её грудь, не говоря уже о том, чтобы дотронуться до неё.       Вдоволь насытившись всеми этими ласками, Сара вскоре встаёт и, скажем так, решает сменить зону воздействия его языка. Она приподнимает юбку костюма и тянет ремень, отчего Рафаэль невольно подаётся вперед и прислоняется к её ляшкам; он пару раз поцеловал их, и понял, где нужно ему действовать. Стал двигаться выше, а когда дошёл до нужного места, то принялся отлизывать, делать кунилингус.       Наверно, Сара не ожидала, что Рафаэль снова так быстро сообразит, что ему нужно делать, к тому же он отбросил своё недовольство. Она хватает его за волосы, кладёт ногу на его плечо, чувствует, как язык упрямо и настойчиво делает ей приятно. В порыве наслаждения она слегка царапнула его спину каблуком. Он вылизывает клитор и половые губы, затем проникает внутрь языком и двигает им внутри. Сначала медленно и нежно, а потом всё сильнее и быстрее.       Кто мог подумать, что за милым личиком Рафаэля может прятаться такой извращенец-мазохист? Всё, что он делает с Сарой, то, каким образом делает ей приятно, получается у него настолько хорошо, насколько меньше всего ожидаешь. Она снова... приятно удивлена.       Такая стимуляция даёт Саре испытать приятнейшее чувство; она прижимает голову к своей промежности и стонет. В этот момент Рафаэль почувствовал нехватку воздуха, но тут же Сара выпустила его волосы, восстанавливая дыхание после оргазма. После этого она потянула ремень на себя, приблизилась к его лицу. — Вы хорошо потрудились, господин Рафаэль. Я отблагодарю Вас за это, – затем приказала ему встать, что он и сделал, а потом толкнула его в сторону кресла, куда он и сел.       Стоя над Рафаэлем, Сара выпускает из рук ремень, снимает его с шеи и убирает прочь. Она медленно опускается на колени, приближается к его телу, оставляет поцелуи на груди, на животе, прямо в тех же местах, где ранее прошлась ремнём. Далее спускается к области половых органов, не медля стягивает брюки вместе с трусами и наблюдает, как за всё это время Рафаэль сильно возбудился; она тихонько целует его в кончик члена, принимается делать минет. А он сам не прекращает смотреть ей в лицо, испытывая невероятную смесь из чувств; и трепет, и предвкушение, и наслаждение и много ещё что в хорошем смысле. Она посасывает половой член сверху, а снизу воспользовалась рукой и мастурбирует по всей оставшейся длине.       Ещё несколько минут назад Рафаэль был крайне ошарашен происходящей ситуацией в его студии, никак он не мог вообразить, что на всё это способна его горничная. Пожалуй, удивление не только у Сары. У Рафаэля тоже.       Вся страсть и непрекращающееся чувство нужды заставляют тело Рафаэля дрожать; он стонет, запрокидывает голову, но не может схватить Сару за затылок, так как руки по-прежнему связаны. Когда она ускоряется, он больше не в силах сдержать это рвущееся наружу чувство; его семя попадает до самой последней капли в её рот, она проглатывает.       Ему нужно некоторое время, чтобы отдышаться, Сара охотно позволяет ему немного расслабиться, а пока он это делает, она встаёт, надевает своё нижнее бельё, прячет грудь, поправляя верх платья, и развязывает руки Рафаэля. — Что я могу сделать для Вас, господин? – спросила она, когда шагнула назад.       Ответа не последовало. Рафаэль всё, что делает, так это тяжело дышит и смотрит вниз растерянным взглядом. Тогда Сара решает оставить его и самостоятельно найти, что нужно ещё сделать, и этой работой оказывается немытая посуда в раковине. Пока она занимается этим, Рафаэль одевается, всё таким же растерянным взглядом окидывает свою горничную; он не может выдавить из себя ни слова. А Сара преспокойно моет посуду, споласкивает блюдечко с чашкой и чайной ложкой. Она ещё раз огляделась в поисках чего-то, что можно сделать, но всюду порядок и чистота. В общем-то, как и предполагала изначально Сара утром, пока шла в студию. — Если сегодня ещё понадобятся мои услуги, господин Рафаэль, у Вас есть мой номер телефона.       Он молча смотрит ей вслед, наблюдает, как Сара направляется на выход, на несколько мгновений Рафаэль будто забыл все слова на свете, он колебнулся, прежде чем поспешить остановить её, хватая за руку. — Сара... Не уходи, пожалуйста, – его голос был не таким, как раньше; она поворачивается к нему. — Я хочу сказать, что мне... очень давно хотелось испытать что-то такое, что делала со мной ты. Ты моя служанка, и я в некоторой степени чувствовал над тобой власть, и я так к этому привык, что мне даже это надоело... Поэтому я был таким недовольным, грубил тебе, прости меня... Но когда ты стала властвовать надо мной, отдавать мне приказы, я почувствовал себя... как-то иначе, как не чувствовал никогда раньше, и мне это очень-очень понравилось! Сам того не осознавая, всё это время я мечтал о такой девушке как ты, которая не стала бы терпеть мой несносный характер, а просто взяла бы и поставила меня на место за все мои выходки!       Он берет её запястье уже обеими руками, смотрит ей в глаза, она говорит: — Рада знать, господин Рафаэль, – и осторожно улыбается. — Не надо никакого господина. Просто Рафаэль.       Сара улыбнулась шире. — Хорошо, – отвечает ему, он после этого подошёл к ней вплотную и заключил в свои тёплые объятия.       И Сара, и Рафаэль прижались друг к другу. Наконец-то он тоже улыбнулся ей в ответ.