Сердце бейся

— Че с тобой? — спрашивает сходу, потому что не видит смысла в долгих прилюдиях. Если к Каяо подходить с вопросами «из далека», есть вероятность, что она вообще не ответит. — Ничего, — отворачивается и мельком проверяет руки. Напульсники по-прежнему скрывали следы преступления Майки. Этот козел явно вчера старался, чтобы оставить на ней отметины. Каяо ненавидит уйму вещей, а то, что она действительно любит, хватит и пяти пальцев. Чифую, естественно, первый в этом списке. Потом уже адреналин, деньги, шоколад, а также боль. Как причинять другим, так и принимать самой. Синяки на руках походили на наручники и Каяо, к своему стыду, испытывала от этого мрачное удовольствие. Она шумно выдохнула и раздражение не укрылось от зоркого взгляда Чифую. — Я же вижу, — упрямо стоит на своем. — Сумочка не понравилась? — так и знал, что надо было вести ее в магазин, а не выбирать на свой вкус. Но он же помнит, как она заглядывалась на этот клатч (так вроде называется) каждый раз, когда они проходили мимо витрины. — Понравилась, — он всматривается в ее черные глаза, пытаясь уличить во лжи. — Она милая, — едва ли лакированную кожаную сумку красного цвета можно так назвать, но пускай. Когда он ее подарил, Каяо запрыгала от радости и после минут пять прижимала вещицу к себе. Хотя могла и его обнять. Ну так, для приличия. — Тогда, что не так? Он садится перед ней на корточки и держится за тонкие щиколотки, чтобы не упасть. Целует острые коленки, покрытые синячками. Каяо частенько падает, либо ударяется, а некоторые оставил он сам, но не специально, а из-за своей дурости. Чиф после такого сердечно извинялся и, буквально, зализывал раны. А Каяо с блеском в глазах проводила по ним подушечками пальцев и любовалась. Она гордилась своими метками, потому что их оставил он. Последнее время вошло в привычку смотреть на нее снизу вверх. Чифую приклонялся перед ней и совсем не стыдился. Ему нравится, как Каяо гладит его, ее самодовольный взгляд и наглая усмешка. Она наслаждается этим так же, как и он. Скользит губами на несколько сантиметров выше и прижимается к внутренней стороне бедра. Яо не знает, что порой его одолевали мысли спрятаться с головой у нее под юбчонкой, потому что вся кровь приливала к члену. Сдерживать себя с каждым разом было сложнее. — Устала, — пожимает плечами. Бедная. Тяжело наверное было играть в змейку на телефоне, пока он выполнял работу за двоих. Кому и следовало жаловаться, так это Чифую. Только нытье не в его характере. Он за шесть часов обслужил человек двадцать, минимум, а Каяо со скукой изредка собирала букеты. Она зарывается пальцами в его жестких, из-за химии, волосах и сжимает у самых корней. Он уже больше не морщится от легкой боли, и смиренно признается себе, что ему — мало. Кажется, Миура сделала из него самого настоящего мазохиста. Или он стал таким по собственной воле, из-за постоянного желания быть ближе, забраться к ней под кожу, обернуться грязью под ногтями, и неутолимой потребности касаться. Чифую уже не может разобрать, где кончается он и начинается она. Каяо полностью поглотила его разум и душу. Глаза цепляются за белые напульсники, в которых она проходила весь день. Обычно Каяо снимает все цацки перед сном. Он осторожно поддел одно пальчиком, но она резко вывернула руки. — Почему не снимаешь? — в голову само собой закрались плохие мысли. Чиф боялся, что она скрывала порезы. Она же не могла, верно? Его Яо сильнее, чем кажется и никогда бы не стала заниматься чем-то подобным, так ведь? Каяо до скрежета зубов ненавидела каждую клеточку своего тела. Но она была слишком труслива, чтобы заниматься самоповреждением. — Почему ты меня не целуешь? — тянет его за волосы со всей силой к своему лицу. Он сдавленно мычит и жмурится одним глазом. — Я тебе противна? — глаза зачесались от рези. А ведь она почти поверила ему, что совсем не мерзкая, а прекрасна такая, как есть. — Не говори глупости, — его ехидная улыбка касается ее щеки. Ведет губами по скуле и останавливается на козелке. Хватка в его волосах ослабляется и она грудью льнет к нему, чтобы прижаться ближе. — Я, пиздец, как этого хочу, — шепчет на ухо, словно какой-то секрет. — Тогда, целуй, — приказывает и он не сдерживает смешка. Такая забавная, когда пытается командовать. Бледно-розовые губки соблазнительно приоткрылись, требуя от него немедленных прикосновений. Она съеживается, когда он встает на ноги. Стопы сводят судороги, но он упрямо стоит прямо, и убирает волосы с лица. — Хорошо, моя госпожа, — нежно очерчивает щеку и спускается к шее. Склоняется, чтобы оставить влажный след на лбу. Каяо недовольно хмурится, но на его прозорливую улыбку ничего не говорит. Прекрасно понимает, что он просто дразнится. — Закрой глаза, — и после прижимается к векам. Не обделяет вниманием вздернутый кончик носа, и заостренный подбородок, прежде чем прикоснуться к заветной цели. Каяо ахает и цепляется за его футболку, почувствовав, что теряет равновесие. Он не лезет языком ей в рот, а нежно посасывает губы, пока она застыла каменным изваянием, боясь пошевелиться. Его руки крепко держат за плечи, не позволяя сдвинуться с места. Это намного отличается от того, когда ее засасывал жирный свин. Может, права была Эмма и с любимым человеком и поцелуи и секс должны быть в сто раз приятнее? Хотя откуда бы это знать неумелой и наивной девственнице? Миура пыталась стереть из памяти вчерашний день, но в голове так и всплывали моменты, как тот уродец поплыл, стоило Эмме только снять рубашку. Каяо не впервые сидит перед Чифую в одном нижним белье, но он опять твердолобо пялится на ее лицо, будто ничего не видит больше. Балбес. Чифую напряжен, как струна, и совсем не дышит — боится напортачить и сделать что-то не так. О поцелуях он только читал и до сегодняшнего дня никогда не применял свою теорию на практике. — Довольна? — спрашивает, когда отстраняется. Ему неловко, лицо горит, но он всем своим видом показывает, что для него подобного рода близость — расплюнуть, будто занимается таким каждый божий день. А внутри хочет броситься к окну и заорать от души, чтобы каждый человек в этом чертовом мире понял — он только что поцеловал девушку, которую любит. — Еще, — с силой тянет его за воротник и они врезаются в друг друга. Он упирается коленом ей между ног и пытается держать спину, чтобы не упасть на нее. Чиф шумно выдыхает ей в рот, когда Каяо перехватывает инициативу и слюняво целует его, совсем неумело, и он отвечает ей с животной страстью, не заботясь об имидже крутого парня, которого пытался из себя строить. Они плавно переходят в горизонтальное положение. Он старается не наваливаться и локтем одной руки упирается возле головы. Оба рвано дышат и почти задыхаются, но не могут оторваться друг от друга. Каяо чувствует, как жар расползается по всему телу, и скапливается где-то там внизу живота. Она плавится под ним, когда Чифую кладет руку на ее округлый животик, пересчитывает ребра, большими пальцами забирается под топик и гладит под грудью. — Собери… слюну, — его голос хрипит. Она втягивает щеки внутрь, проводит языком по зубам, и демонстрирует, как справилась с поставленной задачей. Чифую жадно высасывает все до последней капли и ещё облизывается, будто испил божественный нектар. Он не замечает, как треться бедрами о ее промежность. В последний раз, когда она ощутила его стояк собственным бедром, Каяо чуть не ебнулась от внутренний паники. Но этот раз был другим. Она чувствовала что-то странное. Какое-то внутреннее превосходство, что довела его до такого состояния. Каяо нравится, что Чифую превозносит ее до уровни богини и готов ради нее на все. Нравится, как он смотрит на нее. Как закусывает губы, стоит всего лишь провести по его напряженным плечам. Ей хотелось свести его с ума. Каяо приподнимается на локтях, снимает с себя топик и выбрасывает куда-то в сторону. Они, правда, сделают это? Чиф болезненно сглатывает, а в штанах стало на порядок теснее. Хотя казалось бы, куда ещё? Ее пробрали мурашки и предплечья покрылись гусиной кожей, хотя в комнате нереально душно. Лето в самом разгаре, но окна приходилось держать закрытыми, потому что Пек Джею только повод дай, чтобы сбежать и он тут же удерет. Ореолы неприятно защекотало и Каяо быстро смекнула, что у нее встали соски. Как же это вульгарно. Чифую на протяжении полугода одергивал себя не пялиться на ее сиськи, что теперь боялся опустить глаза, но пощупать взялся сразу двумя руками. Он так трогательно стонет, как будто это не просто два куска жира, а бесценная реликвия, требующая к себе бережного отношения. Каяо бы нахуй их отрезала, потому что они порой притягивают к себе излишнее внимание, да и мешают во многом, но от его реакции подумала, что все же от них польза есть. Каяо хнычет и извивается под ним змеей, когда он осыпает поцелуями грудь, облизывает и прикусывает соски. Он на пару секунд садится, чтобы снять футболку. Из-за спешки или из-за дрожащих рук выходит не с первого раза. Лунный свет почти не доходил до кровати, но Чифую отчетливо видел каждый изгиб, влажные блестящие глаза и припухшие губы, поджатые в одну линию. А ведь это его заслуга. Каяо под ним такая разгоряченная, надрывно ловит воздух и смотрит затуманенным взглядом — такое и в самых смелых фантазиях он не мог представить. А они не слишком спешат? Разве до этого момента не должна пройти, как минимум, тысяча свиданий? — Все хорошо? — ответь да. да. да. да — Если не нравится или некомфортно — скажи, — просит обеспокоено. Как бы он ее не желал, последнее, что ему хотелось — это принуждать или склонять Яо к сексу. Он бы себе такое никогда не простил. — Повтори свое обещание. — Обещаю, — глубоко выдыхает, — что всегда буду рядом, — слова даются с трудом, — и буду заботиться о тебе. Рука его тянется к животу. Каяо худая и с хорошей фигурой, но у нее все равно проглядывался небольшой жирок. Мило. — Ты, пиздец, какая красивая. Из нее вырывается непроизвольный стон, когда его пальцы без стеснения пробежались по трусикам и надавили на сосредоточение жара. Каяо не думала, что может издавать такие звуки. Тварь тоже стонала под своими хахалями, но так — никогда. Чифую над ней пышет огнем и ей доставляет невообразимое блаженство, что он стал таким из-за нее. Опыта у него совсем не было, но Чифую смотрел много порно (проводил расследование) и часами сидел на женских форумах, чтобы как можно больше узнать, как доставить женщине удовольствие. Как там было? Круговыми движениями. — Ну, как? — он пристально всматривается ей в лицо и будто пытается поймать губами ее стоны. Каяо в ответ только и может, что промычать. Мысли с трудом собирались в кучу. — Раздвинь ножки, — просит, когда она сжала его руку в тиски между бедер. — Умничка, — от его ласкового голоса внутри все сжимается. Каяо хочется, чтобы он говорил бесконечно и без остановки звал ее по имени. — Что ты? — она не узнала свой голос, когда он пополз вниз и уткнулся лицом между ног. — Стой! — пищит, пытаясь за волосы оторвать его, но безуспешно. Чифую, словно приварился к ней, и ни за что не собирался отцепляться. — Нет, нет, нет, нет, — шепчет, как заведенная и мотает головой. — Я сейчас… обоссусь, — пытается уползти наверх, но Чифую держит крепко и притягивает к себе обратно. — Хорошо, — «и что в этом хорошего?!»хочется ей заорать. — Сделай это. — С ума сошел?! — как в бреду она костерит его последними словами, пока по всему телу не проходит разряд. Ее выгибает дугой, перед глазами проносится сноп искр, и с губ срывается особенно громкий стон. — Блять, — он возвышается над ней, внимательно разглядывая блаженное лицо. Каяо впервые чувствует себя расслабленной, а в голове абсолютная пустота. — Это было ахуенно. Зазвенела бляжка ремня, а затем на пол полетели штаны. Он натягивает дрожащими руками презерватив, член ноет от желания скорее войти. Ужасно смущает стоять перед ней со стояком, но Каяо ни черта не видела и пришла в себя, только когда почувствовала его у лона. — Обними меня за шею, — она беспрекословно подчиняется, впиваясь ногтями ему в спину. — Расслабься. Я никогда не сделаю тебе больно, — и она верит. Чифую входит осторожно. Внутренности гудят от наполненности. Они стали одним целым. Каяо только от одного этого факта испытывает море удовольствия. Это даже несравнимо с тем, что Чифую сделал с ней своим языком. — Сука, — шипит куда-то ей в шею, наваливаясь на нее всем телом. И Каяо больше не страшно. Она мечтает всю жизнь провести вот так. Под ним. — Ты чего? — спрашивает его, когда он несколько секунд лежал на ней трупиком. Ее и так все устраивает, конечно, но разве он не должен, типа, двигаться? — Я все, — мрачно. Сердце бешено колотилось в груди, а тело било мелкой дрожью после накрывшего оргазма. — Что все? — Блять, Яо, — чуть ли не хнычет: решил, что она над ним издевается, — мне и так хреново. — Да в чем дело-то?! Он отстраняется и стыдливо поворачивается спиной, как несчастный трус, чтобы стянуть презерватив и завязать его. Каяо резко стало холодно и она приподнялась на локтях, внимательно наблюдая за его действиями. Чифую даже оправдаться не мог, что он вовсе не законченный скорострел и что это у него впервые. Потому что это был его, буквально, первый раз. — Тебе не понравилось? — он поднимает глаза к потолку и сдавленно стонет. Вот же позор на его бедную голову. — Понравилось, — старается держатся хладнокровно. — Даже слишком… — он услышал, как она усмехнулась, и его запоздало накрыло смущение. Он вскакивает с кровати, чтобы найти свои трусы. Поднимает с пола свою футболку и накрывает ее голову, чтобы она не пялилась на него. Она без лишних слов надела ее на себя. Когда они в обнимку укладываются, она берет его за руку и перекрещивает пальцы. Его запястье неприятно трется о шершавый напульсник. А он ведь почти забыл о них. — Почему не снимаешь? — повторяет свой недавний вопрос, хотя по ощущениям казалось прошло уже несколько часов, минимум. — Они мне не мешают, — хмыкнула, будто это вообще не стоило внимания. — Мне мешают, — а ему было важно знать, что под ними ничего нет, только нежная бархатистая кожа без изъянов. — Снимай, — она попыталась расплести пальцы и отвернуться от него к стенке, но Чифую не позволил. — Не хочу, — яростно отбивается и визжит, когда он с силой стал стягивать браслеты. — Чего пристал?! — Это что такое? — он мгновенно побледнел, а затем его охватила ярость. — Кто? — она не произвела и звука, отведя взгляд. Чиф мягко повернул ее лицо к себе за подборок, но глаз она так и не подняла. — Яо, я спрашиваю, кто это сделал? — ему стоило огромных усилий проговорить это мягко. — Никто. — Ты, блять, прикалываешься надо мной? — рычит сквозь зубы. С кем она там виделась на днях? Эмма — точно не могла такого сделать, силенок бы не хватило. — Майки? — «пожалуйста, скажи нет», умоляет в мыслях. Но она упрямо молчит. — Я его, нахуй, урою. — Не надо, — жалобно. Вот и призналась. Ресницы ее затрепетали, когда она робко подняла взгляд. — Я сама виновата. — Он не должен был так поступать, — кулаки чесались. Он еле сдерживал себя, чтобы сию секунду не забить Майки стрелку. — я… я разозлилась и. и, кажется, вцепилась ему в волосы… — Ты что сделала? — Мацуно накрыл лицо рукой. Щеки обдало жаром, а его самого накрыл стыд. Каяо выбрала себе совсем не равного противника. Майки не трогает девушек — было всегда ясно, как Божий день, а он сегодня убедился в обратном. И плевать ему, какие там были обстоятельства. Чиф также не понимал, как у нее рука поднялась. — Я все равно скажу ему пару ласковых. — Ты что, мой папа? — вы только посмотрите: она ещё и недовольна тем, что он собрался вступиться за ее честь. — Ага. И дед и брат впридачу. — Ну, Чифуяяя! — Не знаю таких. Здесь только Чифуююю, — передразнивает ее. Она сильно нахмурилась и принялась усиленно шмыгать носом. И сразу в слезы, хочет закатить глаза, но ведется на этот фарс, как последний дурак. В какой-то степени его это даже успокоило. — Болит? — невесомо провел пальцами по синякам. — Немного… Поцелуешь? — он усмехается, но все же просьбу выполняет, не сводя с нее глаз. — Если он ещё раз поднимет на тебя руку. Блять, клянусь Богом, я его уничтожу, — говорит передельно серьезно. И ее развязная улыбочка в ответ, ему совсем не понравилась.