Сердце бейся

Юбка-карандаш, как называет ее Каяо, обтягивает пышные бёдра и сильные икры (естественно они должны быть сильными, у Чифую иногда голова кружится от того, на каких «ходулях» она порой ходит). Она, в принципе, любит доводить его до белого каления своими пестрыми (а иногда откровенными, а иногда — все сразу) нарядами. Но стоило отдать ей должное — любой образ ей был к лицу. Юбка под цвет его глаз, словно вторая кожа, словно у Каяо место ног русалочий хвост. Он еле удерживает руку, чтобы не провести кончиками пальцев. Хочется проверить на ощупь, ощутить собственной рукой упругость девичей кожи. Но он не посмеет без разрешения. А Каяо, как бы она сама не набрасывалась на него, сколько бы не тянула к нему свою ручонку, чтобы одарить его малейшим прикосновением, как бы сильно не прижималась к его спине, сидя на байке, к себе чужой вольности не позволяла. Миура вздрагивала каждый раз, когда он легонько хлопал ее по ладони, чтобы привлечь внимание. Ее руки мелко подрагивали, когда он неожиданно брал ее за плечо со спины. И потому он никогда не садился рядом, когда она пластом растекалась по его кровати. Присаживался рядом, когда в ногах, когда у изголовья, но никогда на одну поверхность. В последний раз Каяо отпрыгнула к стенке и сильно ударилась головой. На удивление Чифую, с Каяо было не только интересно, но и весело. Она могла поддержать любую тему разговора и активно расспрашивала про его увлечения. И беззаботные дни пролетали в ее компании, словно радужный коледойскоп. Так необычно, странно, но очаровывает с первых секунд и отрываться совсем не хочется. Общаться с ней было легко, найти общие интересы — ещё проще. Сначала он был просто соседом, потом знакомым, следом другом и ключевая стадия — стал водителем. Чифую возил ее в школу, потому что с переездом она не перевелась и теперь приходилось ездить в другой район. Доставлял до работы, куда Каяо пристроила его, потому что ему нужны были деньги. На выходных отвозил в Акихабару или Йокогаму, чтобы она закупилась новыми шмотками. Иногда они вместе тусовались в компах или развлекались в залах с игровыми автоматами. Часами зависали в манга-клубе, ходили куда-нибудь вкусно поесть иностранной кухни или мчались на другой конец города, чтобы попробовать вкусную выпечку, десерты и выпить пару-тройку молочных коктейлей. Когда ему было слишком скучно (просто хотелось поднять ей настроение) и если собраний не предвещало, он мог отвезти ее к морю. А зимой он планировал рвануть на горячие источники. Каяо его идею приняла с радостью, но кажется все же не поверила его словам. Она вообще не строила планов не будущее. А он уже выбрал место, да бюджетное, но зато они вдвоем и его матушка смогут как следуют отдохнуть. Все началось банально просто: она просто забегала в душ, так как у нее сломана лейка, а его мать слишком добрая, чтобы отказать девушке в беде. Да и он сам точно такой же. Она строила грустные глазки, зажимала нос и показательно оттягивала от себя ворот широкой футболки, лишь бы не почувствовать свой «дурной» запах, как он мог ее не пустить? К слову, от нее ни разу не воняло, когда она приходила. Не то чтобы он к ней принюхивался… Чифую сам не понял, как Миура оккупировала их ванную комнату. Там у нее есть личный контейнер, содержащий множество разноцветных бомбочек, каких-то таблеток, масочек для лица, скрабов и ароматных гелей. И семья Мацуно без зазрения совести нагло пользовались ее благами. С разрешения, естественно. Матушке уж очень нравились все эти штуки для лица и она потом подолгу любовалась в зеркало, что помолодела лет на десять. Один раз он вообще застал их сидящими над кастрюлями с горячей водой. Миура вычитала в каком-то модном журнале, что перед процедурами лицо надо хорошенько распарить. Долго ему смеяться не позволили: в отместку посадили рядом, а потом ещё какую-то жижу на морду намазали. Он до сих пор уверен, что это был клей, так как после отдирали это нечто в три пары рук. Но надо признать, что личико его после этого было, как у младенца. Второй причиной зайти на огонек оказалась стиралка. Каяо было стыдно просить об этом и она слезно клялась, что ей хватит того, чтобы просто прополоскать вещи. Ставила время на минимум и чтобы не мозолить глаза (хотя его мама была не против ее компании), уходила к себе. Она сама покупала порошок и различные амортизаторы, рекламировала их Минори и настоятельно просила ее пользоваться ими. Может она просто не хотела показаться какой-то нахлебницей, но это был хороший ход. Потому что Мацуно-старшая перестала сама покупать стиральные средства. Со временем Каяо уже ставила стирку на час — не меньше и после на сушку. Она заваривала себе чай (который сама принесла им в качестве благодарности), болтала с его мамой, либо отсиживалась в его комнате за чтением манги, иногда за ноутбуком. К тому времени, когда Каяо стала оставаться с ними на ужин, семья Мацуно в ней души не чаяла. Правда, она толком ничего не ела, потому что «худеет». А его матушка только подкладывала ей побольше, так как растущему организму нужна еда и энергия. И только она отворачивалась — подростки менялись тарелками. Каяо вообще была очень привередлива в еде. Горячее она не ест, острое не любит, от мяса тошнит, твердую пищу она тяжело переваривает, а жидкую ей есть противно. Будь ее воля, Чифую точно знает, она бы питалась только шоколадом и солнечным светом. Чифую, в свою очередь, у нее в гостях бывал не часто и понял, почему она свободное время предпочитает тусоваться с ним. Это была даже не квартира — комната. Она долгое время пустовала и не могла найти хозяина, так как условия там были практически не человеческие: 14 квадратных метров и ванная комната. И от того отдавалась практически даром. Но Каяо ни разу не жаловалась. Миура была прекрасным цветком в этом гадюшнике. Холодном, убогом, с пашарапанными стенами, с плесенью в душе с не работающей лейкой, старой разваливающейся мебелью и одним единственным малюсеньким окном под потолком. Складывалось впечатление, что она живет в подвале. Удивительно, но Миура смогла создать там какой-никакой уют. И спустя пару месяцев Чифую уже не брезговал заходить туда. Комната обросла мебелью, а точнее огроменным шкафом, который пришлось собирать ему. Каяо в это время грелась под котацу. Кухонный гарнитур и холодильник она лично покрасила, после чего переехала к ним на время, потому что едкий запах напрочь отказывался выветриваться. Обои подклеила и повесила на стены гирлянды и картины, которые она нарисовала сама. Чифую не силен в искусстве и мазня Каяо ему совершенно не пришлась по вкусу. Ей он этого, конечно же, не сказал. Он долгое время не мог понять, что его так смущало, когда осматривался, и гадал каждый раз, когда заходил к ней. А потом его осенило. У Каяо не было самой важной женской вещи — зеркала. Ни в туалете над раковиной, ни в прихожей, ни в шкафу, и даже самого крохотного в сумочке. А Чифую наивно полагал, что любая девчонка просто обожает заниматься самолюбованием. Тому пример были его одноклассницы и собственная матушка, которая не выходила из дома, если не посмотрит минимум три раза в зеркало. Когда он спросил, Каяо ответила, что ей противно на себя смотреть. Если бы он только мог отдать ей свои глаза, чтобы она поняла, какой он ее видит, то сделал бы это не раздумывая. — Больно ты весёлая, — говорит настороженно, но в душе рад, что она в хорошем расположении духа. — Что это? — его сердце падает в пятки, когда он заглядывает в свой ноутбук. — Сайт знакомств, — строит дурочку и весело болтает ногами в воздухе. — Бля, — прикрывает глаза, чтобы успокоиться, ведь понимает, что она делает это ему назло. Каяо была злопамятной, а то, что он ее отверг — достаточно весомый повод насрать ему в душу. Ей же невдомек, что он сам себя наказывает за это. — Сдались тебе эти отношения? — Да, у меня недотрах, — от столь резкого выражения, он покраснел до кончиков ушей. Какой же милый. Каяо не испытывала потребности в сексе. Более того — он ей омерзителен. Но Чифую это знать не обязательно. — Оно и видно, — себе под нос и пристально смотрит, что она пишет в графе «о себе». — Ищешь спонсора?! — подскочил. Ему потребовалась вся его выдержка, чтобы не захлопнуть крышку, так как боялся ударить ее, если она не успеет убрать пальчики. — Я с тебя хуею. — А что в этом такого? — хмыкает и продолжает печатать по клавиатуре про свои интересы. — Мне не в чем ходить. — Да у тебя одежды столько, сколько я бы за всю жизнь не смог перемерить! — чистая правда. Шкаф, который ему пришлось собирать, уже был заполнен до верхов, а помимо этого что-то она продает через интернет, и раз в месяц он помогает относить некоторые тряпки для Мицуи в швейный клуб. Удивительно, но количество вещей от этого не уменьшается. — Не нуди, — морщится от громкости его голоса. У него вся кровь вскипела внутри и удержаться от крика было выше его сил, как бы он не старался. — Мне очень нужна сумочка от Прада. Иначе я умру, — она всегда так говорила. С настолько безрадостным и безразличным выражением на лице, что он невольно ей верил. И переживал, что она что-нибудь с собой сделает. — Сколько стоит? — так спрашивает, как будто может себе позволить покупать ей роскошные подарки. Зарплата в цветочном не особо большая, но на жизнь хватает. Плюс взять немного у матери на карманные расходы и может попросить выплатить пораньше аванс или даже выйти на какую-нибудь подработку. Так что Чифую вполне себе мог подарить ей эту сумочку на день рождения. Так он думал. Каяо скролит ленту какого-то сайта, где продают подержанную одежду. Она быстро находит вещь, которую ей надо. На фото — обычная сумка, у Каяо таких целое множество и почему ей взбрело искать «папика» ради такой посредственности — не ясно. Глаза Чифую округляются, когда натыкаются на сумму. — Я разве так много прошу? — спрашивает его, невинно хлопая ресницами. — Я бы сказал — дохуя! — он все же отнимает ноутбук из ее рук, долго гипнотизирует взглядом картинку, будто мог вытащить эту несчастную сумку через экран или уменьшить количество нулей. — Сильно хочешь? — косит на нее взгляд. Каяо, казалось, уже и думать забыла. Повернулась на спину и скучающе сверлила потолок взглядом. На его вопрос она резво поднялась на локтях и очаровательно улыбнулась. Блять. За такое он и звезду с неба снимет. — Да! Очень! — Ладно, — своего рода обещание. Не будь Чифую слишком благородным, то давно бы обшманал лохов по всему району, и эта сумка бы была у него на руках через пару недель, месяц — край. Отбросив не нужные мысли, Мацуно покачал головой и сменил вкладку в браузере. С презрением стер всю информацию, что она успела вбить и на всякий случай еще удалил профиль. Надо отвлечь ее, чтобы она больше не забивала свою головушку всякими глупостями. — Пошли, отвезу тебя на работу, — он поднялся на ноги и оставил ноут на столе. — Но ведь ещё рано! — бросает взгляд на часы и хмурит брови. — Заедем попить какао. — Ах! — она подорвалась и кинулась ему на спину. Если бы не юбка в обтяг, она бы закинула на него и ноги. — Чифуя! Я тебя обожаю, — слова исходят из самого сердца и внутренности ее наполняются теплом. Они оба краснеют, но упорно делают вид, что все в порядке вещей. Будто Каяо ему каждый день в чувствах признается. — Чуфую я! Чи-фу-ю! — поправляет ее, лишь бы перевести тему и понизить градус неловкости. Конечно она знает, как его зовут. И Чифую в этом не сомневался. Просто это было своего рода игрой, а проигрывать из них никто не хотел. Чифую бы и мог ей поддаться, как не раз это делал, но, блять, не в этом случае. Это же не какой-то пустяк по типу армрестлинга или аэрохоккея. На кону его собственное имя. Для Каяо эта игра значила куда больше, чем он мог представить. Сначала это было пренебрежительное «Чи-фу-Я», чтобы он отвалил и не приближался. Каяо всю жизнь была одна и одной ей было хорошо. А из-за вынужденных обстоятельств им пришлось контактировать. Потом это было средством поиздеваться, потому что Мацуно забавно пыхтел себе под нос и чуть ли не рычал. Сейчас он к этому относится, куда спокойнее, а она сама не заметила, как за оскорбительным коверканием стала мысленно кричать обрати внимание. посмотри на меня. заметь меня. Для Каяо это была гарантия: как бы сильно она не выносила ему мозг, как бы сильно он не злился из-за этого, пока Чифую ее исправляет — он никуда не уйдет. Ее так не пугала смерть, как возможность того, что она может ему наскучить. Что он сдастся, махнет рукой и бросит ее. Ноги Каяо волочатся по полу, когда он с ней на спине подходит к двери и тихонечко ее приоткрывает. В нос сразу же бьет аромат пряностей и мяса, а до ушей доносится шум воды и звон посуды. Каяо поудобнее подхватывает его за плечи и вытягивает личико вперед. Он замирает, не смея пошевелиться. Всеми силами борется с собой, чтобы не приложиться щекой к ее, а она делает это с завидной легкостью. Как только Каяо может быть настолько тактильной, когда не любит чужие прикосновения? Настоящая загадка. — Ненавижу карри, — она мажет носом ему по скуле. Проще назвать то, что она любит. И ответ будет всегда один — ничего. — Почему Минори всегда готовит то, что я не ем? — дует губы. — Ха! — и вправду возмутительно, почему же чужая мама не считается со вкусами всего лишь будущей невестки соседки? — Просто тебе не угодить, — отвечает уклончиво, чтобы ее не обидеть. Первое время Чифую часто замечал, что Каяо как будто ревнует его маму к нему, и это было, по меньшей мере, странно. Но когда они узнали друг друга поближе и он несколько раз ее осадил, ему казалось она поумерила пыл. — У тебя бы получилось, — бурчит куда-то ему в шею, вызывая стаю мурашек по спине. Рука его, что придерживала дверь, дрогнула и с силой ту захлопнула. Он сомневался в сказанном, но за грудиной разлилась приятная нега. Чифую это списал на жар от близости. Ему очень хотелось поверить, что он имеет такую же власть над Каяо, как и она над ним. Но такое и в самых ярких фантазиях не мог представить. А мечтал он о ней неприлично много. И если бы Каяо узнала, то кастрировала на месте и четвертовала. Благо она ещё не научилась читать мысли, но это вопрос времени. Ведьмы же и не такое умеют, да? Они действуют по старой отработанной схеме: Каяо спешит к выходу, обувается и ссылаясь на дела, пулей вылетает из дома. Чифую следом идет в прихожую, торопливо одевается, а мама на пороге задаёт ему наводящие вопросы. Он не умеет врать, поэтому всегда смотрит в пол, придумывая очередные глупые отмазки. А Минори улыбается иногда снисходительно, иногда умилительно, и лукаво спрашивает «поссорились, да?», «что опять натворил?», «у нее что-то случилось?» Уже сидя на железном коне, привычно просит ее держаться крепко, потому что Чифую любит скорость и низко заваливается на поворотах, а Каяо любит раскидывать руки и воображает себя птицей. В первый раз он так перепугался, что чуть не потерял управление. Чифую пьет капучино без сахара — единственная горечь, которую он готов выносить в этой жизни. Сладкоежка Каяо предпочитает какао, горячий шоколад или молочный коктейль и обязательно к этому ещё добавляется десерт. Кофе она не выносит и забавно морщит носик, когда он наслаждается своим напитком. Цветочный магазин, с довольно ужасным названием «Флора Люкс» на английском, находился на углу в центре и многие проходили через него. И практически всегда — мимо. Чифую не разбирался в цветах вообще, но старался понатаскать себя, чтобы его продажи пошли в гору. Он даже нашел мангу по этой теме, но на середине ему стало скучно и он забил. А Чифую все дочитывает до конца. Миура работала здесь уже второй год, а в тринадцать она ходила в кружок по икебане и немного да понимала. Но, в основном, она говорила людям отсебятину и то, что они хотят услышать. Вот эти красные розы к долгой страстной любви. Желтые тюльпаны к расставанию, но если клиент хочет именно их, они становились и на счастье и на благополучие в доме. «Да, конечно, — ласково приговаривала она, — это самый лучший выбор для беременной жены». В магазинчике, помимо них, работали тетушка Каяо и ещё одна девушка. Тетушка Марико милая полноватая женщина. Сначала она к нему относилась скептически, потому что он пацан, да и к тому же был побитый на момент знакомства. Но она быстро сложила два и два, и Мацуно на полставки стал грузчиком: выходил по вторникам и четвергам, когда привозили поставку. Ягами Саори — двадцатипятилетняя студентка на заочном в филфаке. Сама по себе очень эмоциональная и голос у нее слишком писклявый и громкий. Отношения у них были дружеские и они спокойно могли подменить друг друга или попросить задержаться, если кто-то из них опаздывал. — А вот и наша сладкая парочка, — улыбается Ягами, когда они заходят в помещение. В нос сразу же бьет тошнотворный аромат различных цветов. Каяо целенаправленно игнорирует девушку и идет в подсобку сбросить вещи и переодеться, а Чифую облокачивается на стойку, чтобы перекинуться парой слов со знакомой. В цветочном довольно прохладно, но Каяо ненавидит жару, поэтому на работе она ходит в джинсах и сеточной водолазке, благо рабочий фартук скрывает интимную область (что только распыляет его фантазию). — Над чем смеетесь? — спрашивает недовольно, когда выходит наружу. — Да так, — Ягами отвечает уклончиво и стреляет в него глазками, будто просит его молчать об их общем секрете. Которого, к слову, не было. Она скидывает фартук, запихивает в сумку и параллельно с этим сдает свою смену. Каяо с деловитым видом проверяет отчеты и сходится ли касса с чеками. — Ну, все, тогда, — выходит в зал, когда Каяо не нашла к чему придраться и засеменила на выход. У самой двери она обернулась к нему и спросила с невинным видом: — идешь? — Подожди меня на улице, — кидает ей. Брови Миуры в недоумении ползут вверх. — Попросила ее подвезти до дома, — зачем-то объясняется, будто его поймали на измене. — Что? Я думала, ты останешься со мной! — ее нижняя губа задрожала, будто она собиралась заплакать. Чифую не верил слезам Каяо, потому что когда она получала желаемое, через секнду от потопа не оставалось и следа. Но каждый раз продолжал вестись на этот цирк. — У меня и свои дела есть — надо съездить кое-куда, — он всегда завуалировано говорил о том, что едет раздавать пиздюлей, хотя Каяо ни разу его не осуждала. — И ты поедешь с ней? — складывает руки на груди и злостно смотрит исподлобья. — Я же не на свидание с ней собираюсь, — Миура его ещё ни разу не ревновала и он не мог сдержать улыбки. Такая милая. — А ты бы хотел?! — Ну, — тянет, отступая к двери, — вообще она симпатичная, — и в него тут же прилетел плюшевый медведь со стеллажа за прилавком. Да чем Каяо хуже это простушки? Старая, одевается скучно, без капли вкуса, фигура не ахти, и каре ей совсем не идет! А эта вызывающая родинка на щеке такая уродливая, что Каяо с радостью содрет ее своими зубами. — Дурак! — он бессовестно ржет, когда она тянется за ещё одной игрушкой. — И довольно милая, — продолжает провоцировать, когда в ход пошел третий. Пусть почувствует на себе какого ему было, когда она искала себе «спонсора». — Предатель! — он дергает стеклянную дверь на себя, закрываясь ей как щитом, и показывает наружу только макушку. Каяо тяжело дышала, а слезы горечи текли по ее щекам. — Шучу я, — решил не продолжать дальше провоцировать ее. — Вечером заеду, как закончишь! — и издевательски послал воздушный поцелуй на прощание. Колокольчик над дверью зазвенел и та закрылась. Миура мрачно смотрела через окно, как они весело переговариваются между собой, садятся за мотоцикл (как смеет эта шалава так близко прижиматься к его спине?) и уезжают. Каяо грузно села и опустила очки на нос. На Чифую она злиться не могла: он ведь такой хороший, по доброте душевной решил помочь бедняжке, но все равно было обидно. Почему он не остался с ней, а выбрал эту дрянь?