Я погибну на войне

Паскаль был трезв уже неделю. Работы было так много, что даже опытные протекторы валились с ног. А в скорпионе было так много кофеиновых капсул, что наверное его организм только и функционировал за их счет. Сначала повысилась активность сплитов в районе одной из самых старых котловин на юго-востоке Азии, потом падшие решили устроить диверсию в западной Европе на четырех дозорных пунктах одновременно. Проблемы сыпались вперемешку с обычной работой и не думая прекращаться. Погибло с десяток адъютов и один протектор. Можно махнуть рукой и сказать сопутствующие потери, но скорпион не мог. Первый выходной выпал на день похорон Лиры. Девушка и трёх лет не протянула после обряда посвящения. Он не помнил какой по счету это был протектор под этим знаком. После четвертого он уже не считал. Привязываться слишком больно и страшно. Так что без надобности он ни с кем не общался. Всегда только по делу. Церемония прошла как обычно, после окончания все быстро разбежались заниматься делами или же тихо посидеть почтить память потерянных друзей. Он остался сидеть на скамье около урн окутанных теплым светом свечей. Но смотрел он только на одну из множества. Даже спустя почти сотню лет он чувствовал горечь утраты и вины которая скребла где-то в груди, когда он слышал или видел что-то напоминающее о первой Лире в его жизни. Так и сейчас, что-то в танцующих тенях на стенах усыпальницы напоминало ему о прошлом.

***

После того как в душе Льва Токаря произошел раскол, и по Соларуму раздался сигнал тревоги, скорпион еще совсем молодой, неопытный, сидел с Коулом в кабинете. – Паскаль, ты настоял во время прошлого экстренного заседания на том, чтобы твоего наставника не придавали обливиону. Ты понимаешь, что ответственность, за его обращение и последующие действия всецело лежит на твоих плечах? Змееносец держал руки за спиной стоя рядом с перепуганным скорпионом. Тот сидел, потупив взгляд в пол, его руки сжимали синюю ткань мундира сильнее от каждого слова. – Я-я.. Я понимаю. Н-но ведь все показатели были в норме все три дня, я лично их перепроверил по меньшей мере пять раз. Всё было нормально! – Паскаль, – Коул устало потер переносицу, этой проблемы вообще быть не должно. – Я знаю, и сейчас же отдаю тебе приказ, уничтожить источник тьмы. Что-то оборвалось внутри Фавро. К горлу подкатила тошнота, а глаза болезненно заблестели. – Уничтожить источник тьмы? – Прозвучало это совсем жалко и тихо. – Да, Паскаль. Это приказ. Приступить к исполнению немедленно. – Харрис звучал непоколебимо это требование оспорить было невозможно. Паскаль не реагировал с пол минуты. Смотритель схватил протектора за грудки и встряхнул, заставляя посмотреть себе в глаза, следующие слова он уже сказал не спокойно, а злобно прошипел – Твои соратники и друзья могут прямо сейчас погибнуть из-за твоей прихоти. Из-за твоей чрезмерной привязанности к наставнику. Возьми себя в руки и выполни приказ. Паскаль подчинился. На ватных ногах он покинул кабинет под пристальным взглядом Змееносца. Дальше провал в памяти.

***

Из болезненных воспоминаний в реальность его вернул тихий голос Коула. Интересно давно он за ним наблюдает? Паскаль и не заметил как потягивал кофеиновый концентрат из флажки. – Паскаль, ты же знаешь, распитие спиртных напитков в Соларуме запрещено. – Привет Коул. Тоже выходной? – Он не глядя протянул фляжку к Коулу, но тот жестом отказался. Тогда Паскаль без зазрения совести допил остатки. – Да, хотел позвать поиграть в карты, поговорить. Тяжелая была неделя, да? – Да. Не то слово. – наконец удалось отвести взгляд от урны и он взглянул на Змееносца. И без того бледное лицо при таком освещении смотрелось совсем не живым, а круги под глазами казалось были не от недосыпа, а будто того избили ночью в подворотне. – А в карты может позже? Я так и не успел поспать за последние… – Он не помнил сколько. – Да, конечно, я понимаю... Как ты себя чувствуешь? Что за бессмысленный разговор? Коулу поговорить что ли не с кем? Да чего он жалуется, ему самому было не с кем говорить. – Я устал. Раньше мне казалось что это недостаточно ёмко звучит. Теперь понимаю. Оно звучит так глубоко и обширно, что ничего больше и говорить не нужно. Я устал. Неожиданно даже для себя разоткровенничался Скорпион. Коул присел рядом и как-то грустно усмехнулся. К запаху воска, который был здесь, примешался удушливый запах парфюма. Вместе они смешались создавая какое-то ускользающее ощущение церкви. Только песнопений не хватало. – Ты можешь попросить у Ханны дополнительный выходной, она на правах смотрительницы думаю не откажет тебе в просьбе. – Нет уж. Без работы я точно с ума сойду. Да и о другом я совсем. Разве ты не устал за столько столетий? Столько ответственности на плечах и тяжелых решений. – – Да, в этом плане я тоже устал, но только эта ответственность, за вас, за весь Соларум мне и не дает сойти с ума. – Коул тихо вздохнул посмотрев на свою перчатку – Думаю каждый находит что-то, что позволяет ему жить дальше. Такова наша судьба. – Вот, значит ты меня понимаешь. Выполнять работу и следовать слепо приказам гораздо проще, чем быть наедине с мыслями, – Фавро нахмурился и слишком серьезно добавил – с самим собой. Харрис с некой тревогой посмотрел на лицо Скорпиона. Он никогда не был так откровенен с ним. Даже когда они играли или пили чай, всё же больше говорили об искусстве, работе, но никак не о чувствах. Это выбивало из колеи. – Мне жаль, но ты ведь понимаешь, что алкоголь не поможет тебе убежать от себя? – Коул мягко забрал флягу из чужих рук закрутил крышку. – Нет всё же не понимаешь… – Паскаль засмеялся – Знаешь что мне снится каждую ночь когда я трезв? Коул, я боюсь что всё что мне снится однажды я увижу наяву. Повисла тишина, только фитили свечей тихо потрескивали под натиском пламени. Змееносец не знал, что ответить, просто решил выслушать, кажется Скорпион в этом нуждался больше чем в напутствии и нравоучениях. – Ты знаешь… – продолжил протектор уже тише – Мне порою снится поле, окутанное дымом. Таким который оседает серой вязкой слюной во рту и я там… я сдаюсь без боя. И я погибну на войне… Каждую ночь я вижу как погибаю не только я, но и все вокруг. И ведь это правда. Вот опять Лира покинула нас… А я даже не знал её. А потом придет новая, и всё повторится. Думаешь обо мне кто-то будет скорбеть? Он согнулся упираясь локтями в колени и зарылся пальцами в кудри подпирая голову. – Если завтра мой последний день. Обещай что позаботишься о Ханне и всех остальных, даже если они такие же полные придурки как Дан. Он хотел ещё много чего сказать, но ком встал поперек горла, а из глаз медленно покатились слезы. Ему было жаль остальных, а не себя. А его пожалеть никто не мог. Да и не надо. Им будет легче после его отправления по дальнейшему пути. Но одиночество душило и сжирало изнутри. И было так страшно. Но страшнее, если бы он повторил судьбу первой Лиры в своей жизни. Потому что кому-то из близких придется убить его.

***

Скорпион помнит как спустился в холл и его сразу же встретили свежерастерзанные трупы Журавля и Цефея, их грудные клетки были изуродованы, их душ больше не было. Все мысли заглушала сирена и собственный стук сердца. Существо бывшее когда-то Львом Токарем дожирало какого-то адъюта. Его наставник и самый близкий человек в соларуме был теперь уродливым олицетворением смерти. Фавро достал стрелу с наконечником из света, натянул тетиву, прицелился. Никаких мыслей, только приказ. Сплит обернулся, Паскаль был готов поклясться, что из глазниц черепа на него смотрели зеленые глаза, а не пустота. Но он нажал на спусковой крючок. Стрела была выпущена прямиком в эфирный центр твари, и та с оборвавшимся воем и хлюпаньем упала навзничь без признаков жизни. Потом была истерика, Ханна буквально за шкирку оттаскивала его от останков протекторов. Они не должны были умереть. Он лично обрек их души на гибель. Чудовище здесь только он. Ещё он не видел как убирают тварь бывшую раньше Лирой, так что еще с год Паскаль по привычке приходил после тренировок к двери его комнаты. Мозг просто отказывался принять его смерть.

***

Он смотрел в пустоту, дыхание сбилось, а слёзы и не думали останавливаться, если бы не объятие. Трепетное, будто Паскаль состоял из тончайшего стекла. – Мне страшно. Я … – Я знаю Паскаль, знаю… Змееносец прижал того ближе позволяя побыть слабым, почувствовать некую защиту в его лице. Скорпион не сопротивлялся, лишь обмяк более не в силах держать эмоции под контролем. Он заплакал в голос, надрывно, как множество раз до этого в своей комнате. Но сейчас его боль разделяли, понимали и становилось легче. Коул и правда понимал все эти чувства как никто другой. Он прислонился щекой к кудрявой макушке и прикрыл глаза. Сколько они так просидели уже после того, как Паскаль успокоился одной вселенной известно. Они молчали, но говорить больше не было нужно. Только тихое умиротворенное дыхание и тепло тысячи свечей.