И всё идёт по плану

Никто не знал, что Гней Виндекс окажется таким мстительным. Он обещал потом сам наказать своего капитана за нападение на Рогала Дорна, и выполнил обещание спустя десяток лет после инцидента. Если бы он просто разжаловал Геттора в рядовые, это было бы слишком просто, но нет, он выбрал более...тонкий метод наказания. Прямо сейчас Геттор, плотно сжав губы, стоял вместе с пятью десятками астартес Второго Легиона на Просперо, новой родине Пятнадцатого Легиона, Тысячи Сынов. Если бы не долг быть на острие битв в сегментуме Ультрамар, Виндекс бы оказал честь личной встречи своему брату, как и всем до него, но в этот раз изменил традициям и отправил на встречу небольшой отряд Невыносимых и Геттора Лесса во главе них. И Гнея Сцевола, своего младшего брата, дав ему печать дипломата и неведомые Геттору тайные наставления о миссии. Примарх Пятнадцатого Легиона, Магнус, выглядел чрезвычайно странно для незамутнённого магическими искажениями взора Невыносимых. Он был на две головы выше Виндекса, рыжий до красноты и с глазами непонятного цвета. Он беспокоил Геттора, беспокоил всех Невыносимых, как любой мощный псайкер, и если бы не блокатор на шее, Геттор бы инстинктивно окружил себя защитной аурой вплоть до превращения в пустое место. Все уже знали о проклятии Изменения Плоти, медленно пожирающем Тысячу Сынов. Нетрудно догадаться, что их примарху известны истинные масштабы происходящего. Невыносимые никогда не приходили на помощь Пятнадцатому Легиону, никогда не встречались с ними лично, и те платили взаимностью. Это было правильно: окажись Тысяча Сынов и Невыносимые рядом, то будут лишь мешать друг другу на поле битвы, не давая в полной мере использовать уникальные дары друг друга. Геттора устраивало такое положение дел, и поэтому он даже не думал о том, как может проходить первая встреча обожаемого примарха с примархом легиона псайкеров. Это казалось невозможным, а разум Геттора не допускал мыслей о невозможном. Но вот они стоят в Тизке, кругом сады и пирамиды, и чужой примарх смотрит на них с таким же удивлением и настороженностью, как и его гости. Кроме Сцевола. - Приветствую благородного примарха Тысячи Сынов, - с неуместным воодушевлением прозвучал юношеский голос. - Моё имя - Гней Сцевол, я сводный брат Гнея Виндекса, вашего брата. Не прошу считать меня роднёй, но надеюсь на более тёплый приём, чем сейчас. Успокойтесь, господин Магнус, мы пришли помочь. Брат просил осмотреть ваших легионеров и кое что попробовать. - Что ж, я приму посланников от моего собрата примарха...и не откажусь от помощи в поисках лекарства, - осторожно проговорил Магнус. - Я впечатлён вашим контролем над психической энергией. - О, я бы не назвал это "психической энергией" - улыбнулся Сцевол и чуть склонил голову, бесстыдно привлекая внимание к блокатору с одной-единственной подвеской. - Скорее, полной её противоположностью. Белое и чёрное, жар и холод, материя и пустота...У меня есть пара гипотез, и, с вашего разрешения, я их проверю в деле. Гней Сцевол выглядел (и был) немного моложе Виндекса, и тем не менее, несмотря на полное отсутствие генетического родства, внешне весьма напоминал его. Чуть светлее волосы, чуть тоньше и острее черты лица, куда более выразительные брови, но глаза того же цвета, почти такого же оттенка, и наглец научился придавать им то же доброжелательное выражение, что и сводный брат-примарх. Ещё в бытность неофитом он ясно дал понять, что его взгляд на псайкеров и собственные силы пустого сильно отличается от традиционных даже на Септиме Рекс, что уж говорить про остальной Империум. Тем не менее, Виндекс дал брату свободу в исследованиях проклятья Тысячи Сынов и запретил Геттору мешать Сцеволу, обязав приглядывать и не слишком зазнаваться, при этом прекрасно понимая бесполезность приказа. Это и было великим наказанием Геттора Лесса за его собственный необдуманный поступок. Сцевол слишком быстро начал командовать, распоряжаться даже первым капитаном, да что там, даже примархом. Он засыпал того вопросами о достижениях Просперо в изучении и систематизации псайкерской магии, а Геттора заставил записывать ответы. Попутно и сам отвечал на вопросы Магнуса о силах пустого. Самовольно снял блокатор и дал как следует изучать устройство из "сини". - Я уверен, опыт Септимы Рекс будет очень полезен вашему легиону. Сам я родился уже после свержения последнего императора, но много изучал практики псайкеров и даже общался с некоторыми из них. Я должен больше узнать про ритуалы Тысячи Сынов, но у меня есть предварительный ответ на вопрос, почему они начинают изменяться, - заявил Сцевол, сидя в цветущем саду обители примарха. Геттор, застывший близ клумбы с какими-то жёлтыми цветами, старательно изображал статую. - Я слушаю, - кивнул Магнус. - Прежде всего спрошу: болезнь поражает всех псайкеров, только сильных, только слабых или практикующих особые техники? Есть ли закономерность? - Насколько мне сообщили, изначально Изменениям были подвержены не имеющие дара легионеры, также слабые псайкеры. Но течение этой...болезни...не зависит от того, какими силами обладает поражённый. Некоторые псайкеры полностью теряет облик за считаные месяцы, некоторым простым астартес удаётся сдерживать Изменения годами. Но возможна и обратная ситуация. Изменения будто бы провоцируются резким повышением концентрации магии в определённой области, но в то же время могут появиться и во время перелёта, и во сне. И если поначалу случаи были единичны, то в последние годы всё больше астартес попадают под действие болезни. - А вы уже выяснили тот условный "порог", после которого легионер становится имуннен к этой хвори? - Поднял бровь Сцевол. - М? - На моей родине, да и у Невыносимых в целом, есть градация способностей по тому, сколько металла "сини" нужно для полного подавления нашей ауры. Когда говорят про пустого трёх подвесок, то я примерно представляю, какой у него уровень сил. У моего брата, кстати, десять подвесок, ну так он и примарх. Среди псайкеров Септимы - мы их называли чувствующими, и это название мне кажется правильным - тоже была градация, но я в ней разбираюсь хуже. - Силы, которыми мы владеем, хуже поддаются точной оценке стандартным методом, - немного насмешливо сообщил примарх. - Что считать слабостью, что силой? Тот, кто может создавать сложные иллюзии и читать души на другом конце планеты, может совсем не владеть биомантией и боевой магией. - Именно это и считать, - теперь брови Сцевола изгибались насмешливо. - Какими бы ни были категории, внутри каждой есть градации мощи. Кто-то может читать мысли? Считать слабее того, кто может мысли внушать, но сильнее того, кто может лишь бегло оценить настроение. Биомант, сращивающий кости, слабее того, кто выращивает новую ногу. На Септиме было так. Я запрошу более точные критерии, но суть такова. - Не думаю, что тонкое искусство можно грубо впихнуть в стандартные критерии. - Конечно, не думаете. Вы ведь псайкер. Для вас колдовать так же естественно, как дышать. Даже естественнее, чем ходить и говорить. Знаете, чувствующие Септимы более трезво смотрят на свой дар. Для них дар магии - просто ещё одно чувство, примерно как зрение или слух. Полезное, да...но оно не должно перекрывать прочие. Если бы последний император не забыл об этой мудрости, мой брат, быть может, и пощадил бы его. Какое-то время псайкер и пустой сидели молча. Магнус обдумывал другую точку зрения. Сцевол ждал. Геттор отчаянно хотел уйти, но он обещал примарху не оставлять Сцевола одного. - Что происходило с псайкерами твоей родины, когда они слишком полагались на магию? - Наконец спросил Магнус. - Много разного, - коварно улыбнулся Сцевол. - Некоторые заглядывали туда, куда не следовало, и превращались в чудовищ. Некоторые так сильно полагались на одно чувство в ущерб прочим, что их мог победить один-единственный невыносимый, причём даже без оружия. А кто-то так долго смотрел в мир чувств, что за ним приходили гости из варпа. - Что? - Моргнул Магнус. - Ты имеешь в виду обитателей той стороны? - О, вы меня понимаете, славно. У нас их называли просто гостями из мира чувств, но недавно оказалось, что на Септиме миром чувств называют варп. Тот самый, через который летают наши корабли. Да, согласен, довольно иронично. О, вы как-то побледнели. Ну что, мне продолжать рассказ, или мы перейдём к практическим испытаниям? У меня есть несколько идей, как можно помочь вашему легиону, хе-хе... Магнус никогда не видел парий до знакомства с Невыносимыми и уже очень жалел, что на Просперо их не было. Он уже понял, что его мироощущение, стройное и даже вполне упорядоченное, не учитывало пустых, неодолимую преграду. Да, Магнус всё ещё мог использовать оружие, косвенное воздействие, он всё ещё может победить пустых, но как простой смертный, а не могущественный примарх, далеко продвинувшийся в познании. Магнус слишком привык быть правым и совсем забыл о том, что если никто не возражает, то это не означает твоей правоты. Появление Гнея Сцевола и других Невыносимых ослепило, но развеяло мрак пещеры. Или, как позже скажет Виндекс, впустило в застойный воздух Просперо немного отрезвляющего холода. Как бы то ни было, смелый и ироничный Сцевол действительно помог Тысяче Сыновей. Пусть и неожиданным для Магнуса способом. Увидев Легионеров на начальных этапах Изменения Плоти и как следует пройдясь меж стазисных капсул, Сцевол мрачно хмурился и рассуждал вслух - путано, рвано, просто говоря всё, что придёт в голову. Мрачная тень следовала за ним и записывала его мысли, вычленяя ключевые слова и даже нумеруя предложения. Блокатора с четырьмя подвесками явно слегка не хватало для полного перекрытия антипсихической мощи капитана Невыносимых, и Магнус порой ловил себя на неестественном для примарха желании уйти от бледноглазого призрака подальше. Сцевол контролировал себя лучше и просто не ощущался на психическом плане. Необычно, но это просто доказательство правоты псайкеров с далёкой Септимы Рекс: нельзя позволять одной лишь магии определять твой взгляд на мир. Иначе однажды реальность настигнет тебя, и ты можешь не пережить её жестокий урок. Сцевол был исследователем, и разум его был открыт для всевозможных идей. Очень необычное качество для астартес, показавшихся Магнусу несколько закостенелыми (это, конечно же, не касается Тысячи Сынов, ни в коем случае), но, с другой стороны, Сцевол довольно молод, он явно недавно прошёл трансформацию, а главное, он был сводным братом примарха и пользовался своими привилегиями по полной. Так или иначе, Сцевол поговорил с Азеком Ариманом, сильнее прочих озабоченным поиском лекарства от Изменений Плоти, ибо от этой напасти страдал его родной брат. - Я не вижу его будущего. Точнее...не так, - плотно сжал губы Азек, отводя взгляд от Сцевола. - Я много раз видел будущее. Ни в одном из вариантов я не увидел Ормузда рядом с собой. - Я могу представить, что ты испытываешь, - признался Сцевол, и меж бровей его залегла морщинка. - Мне говорили, у меня должен был быть родной старший брат, но он родился чувствующим, я никогда его не видел. Должно быть, его поглотили гости. Но если что-то случится с моим сводным братом, я стану смертью, разрушителем миров. На нём не было блокатора, он снял его ещё в саду, но до этого момента его дар никак не проявлялся. Теперь же идеальный контроль исчез. Магнус стоял чуть поодаль, аура пустоты лишь едва коснулась его, и тем не менее он вздрогнул, как от пощёчины. Но Азеку, стоявшему вплотную, было намного хуже: он отшатнулся, побелев от шока. Его сердца стучали, как в разгар тяжелейшего сражения, а ведь Сцевол утратил контроль над аурой всего на секунду. Тяжёлая атмосфера схлынула так же резко, как возникла. - Прости, пожалуйства, прости, я не хотел тебя пугать! - Зачастил Сцевол, подошёл к Азеку и начал как-то очень тщательно его осматривать, словно мог аурой нанести физический вред. - Как будто бездна обратила на меня свой взор. - Ох...- Сцевол сглотнул и отвёл взгляд. - Прошу прощения. - Давай ещё раз. - Что? - Тут уже опешили и Магнус, и Сцевол, и Геттор Лесс, тот самый призрак. - Я хочу изучить твои силы. Я чувствую, что ключ к исцелению совсем рядом, и я готов вытерпеть твою мощь, - взгляд Азека стал уверенным, из ауры исчез даже намёк на страх. Теперь в нём проявлялось что-то иное, связанное с жаждой познания, но не полностью равное. Восторг осознания. Надежда. Интерес... - Мне нравится твой азарт, - на лицо Сцевола вернулась улыбка, но теперь совсем лёгкая. В янтарных глазах загорелись огоньки. - Конечно, мы должны изучить взаимодействие наших сил. Именно это я и собирался предложить, но даже не надеялся встретить единомышленника. Я уже могу называть тебя по имени? - Да, только скажи: почему первый капитан твоего легиона так смотрит на нас? - Не обращай внимания. У него всегда такое лицо, когда я открываю рот. Но если он тебя смущает, можем отойти в более укромное место. - Конечно, пойдём скорее. Ты уже был в библиотеке? А впрочем, почему обязательно в неё, мы же будем экспериментировать... - Да, красавчик, я пойду с тобой куда пожелаешь... На несколько секунд повисла тишина. Магнус опешил. Азек опешил. В общем-то, опешил и Сцевол, словно сам не ожидал от себя такого. Но не опешил первый капитан. Он в один шаг оказался за спиной Сцевола и, крепко схватив за плечо, потащил прочь, виновато глянув на Магнуса. Магнус неопределённо мотнул головой, совершенно забыв, что пустые не улавливают переливы его ауры, но его определённо поняли и молча удалились. Азек смотрел вслед, но его миг удивления прошёл. Теперь он что-то обдумывал, и Магнус мудро не стал заглядывать в чужие мысли слишком глубоко. - Мне есть над чем поразмыслить, - прошептал он. - У моего брата очень необычный легион... - Ну, и зачем вы это сделали? - Недовольно поморщился мальчишка, которого Геттор оттащил обратно в сад. Их могут слышать, но, по крайней мере, не примарх. - Ты позволил себе недопустимую вольность. - Всего лишь назвал его красавчиком, это даже правда, - Сцевол мечтательно улыбнулся, явно представив что-то неправильное. Недопустимое. Порочащее честь Невыносимых. Геттор ударил его без замаха, не столько причиняя боль, сколько вырывая из дурного наваждения. Сцевол ошарашенно уставился на капитана, словно увидел впервые в жизни. - Симптомы соответствуют приливу неясного течения, начальная стадия. Отправляйся на корабль. Я выдам необходимые материалы. Ты изолирован на две недели. - А, да, точно, Марлон предупреждал. Капитан, я отказываюсь выполнять бессмысленный приказ. - Ты...- Геттор ошарашенно вытаращил глаза на наглеца, но Сцевол отошёл от него на некоторое расстояние, не позволяя схватить себя одним махом. - Да, капитан, я знаю про то, что вы называете "приливом". Знаете, апотекарии больше не считают его болезнью. - "Прилив" опасен. Он порочит честь Невыносимых. Он недопустим. Нельзя, чтобы в других легионах узнали, что... - Что Невыносимые человечны? Что иногда на нас находят человеческие страсти? Что мы такие же, как... - Нет. - Геттор похолодел. Он отчаянно не желал, чтобы Сцевол заканчивал предложение, но не успевал его остановить - Как наш... - Нет! - Такие же, как наш примарх. Геттор обнажил меч и бросился на Сцевола. Ни мыслей, ни чувств, ни желаний - всё существо подчинялось единственной программе, рождённой из глубин пустоты на месте души Геттора Лесса. Он мог покалечить Гнея Сцевола. Мог убить. Его ждёт трибунал. Его ждёт казнь. Хорошо. Ничего не имело значения. - Тот, кто говорит недопустимое, должен понести наказание. Не имеет значения, за хулу, за клевету, или за чистую правду - От первого удара мечом Сцевол чудом увернулся, перекатившись через кусты, и одним рододендроном в саду Магнуса стало меньше. Второй удар пришёлся в каменную дорожку. Третий удар остановил Азек Ариман, неспособный прямо воздействовать на Геттора, но сумевший прикрыть Сцевола поднятой телекинезом скамьёй, а затем оттащить в сторону собственными силами. Четвёртым ударом Геттор едва не снёс голову непрошеному свидетелю, но того спасла реакция Сцевола, в последнюю долю секунды оттолкнувшего псайкера в сторону. Пятый удар принял на руку Магнус, и тяжёлый, пробивающий керамит клинок едва не разрубил его предплечье, дробя кость и разрывая плоть в мясо. Шестого удара не последовало - Геттор вдруг понял, что Разгоняющего Тьму в руках больше нет, а сам он прижат к земле. Это была первая мысль в его голове с момента... Нет. Только не снова. Он зажмурился и силой замотал головой, осознавая, что после краткого мгновения ясности из разума снова исчезают мысли, а руки сами тянутся к оружию. Нет. Пожалуйста, нет, достаточно, Невыносимым не нужен второй Ван Кретист, Геттор не смеет портить репутацию ордена, ему срочно нужно успокоиться! Он лихорадочно начал оглядываться по саду в поисках хоть чего-то, на что сможет переключить внимание Стекленеющий взгляд задержался на жёлтом пятне в саду. Какой-то мелкий, простой, не имеющий никакой ценности цветок, похожий на солнце, похожий на золото, похожий на... Геттор перестал как-либо сопротивляться чужому примарху и подоспевшей охране. Его просто перестали волновать такие мелочи. Его разум не прояснился, но жажда нести смерть исчезла. Не было ни радости, ни грусти, ни страха перед неизбежным наказанием. Только золото, предвестник его погибели. - Теперь я понимаю, что случилось тогда на Ван Кретист, - чуть позже, настояв на том, чтобы Геттора Лесса не заковали в цепи, а просто изолировали на крейсере, Сцевол начал объяснять Магнусу и Азеку вероятную причину вспышки гнева казавшегося равнодушным капитана Лесса. - Капитан Лесс кажется невозмутимым, но есть одна вещь, которая неизменно выводит его из себя. И вы только что сами увидели, в кого он превращается. - Что именно ты имеешь в виду? Помни, я не могу прочитать твои мысли и лишь недавно воссоединился с Императором и своим легионом, - напомнил Магнус. Азек тоже не знал, что было на Ван Кретист: Тысяча Сынов уже давно была в изоляции от других легионов. - Примарх Имперских Кулаков публично оскорбил моего брата. Геттор терпит все мои выходки и стерпит что угодно, но Рогал Дорн назвал его обожаемого примарха шлюхой. Вот и получил Пустой Удар с кучей проблем вдовесок. Теперь Имперские Кулаки в опале, про Невыносимых ходят шуточки, а теперь этот болван то ли ищет смерти, то ли сходит с ума. - А теперь я задам нескромный вопрос, - предупредил Магнус. Азек, сглотнув, отчего-то отвёл взгляд. После той беседы со Сцеволом Ариман чувствовал себя как-то не так, потому и пошёл тогда следом за Невыносимыми, но теперь странное чувство вело его в неизвестность. - Да, мой брат и правда занимается сексом с примархами, и да, его легионеры тоже не против, - спокойно сказал Сцевол. Повисла поражённая тишина. Азек почувствовал на себе чужой, непривычно тяжёлый взгляд, поднял глаза и увидел сияющего удовлетворением Сцевола. Невыносимый, поистине, был доволен учинённым сумбуром. Он смотрел на Азека и, теперь в том не было сомнений, собирался смутить ещё сильнее. - Но пример Винда натолкнул меня на интересную идею. На Септиме некогда был интересный ритуал: чувствующий занимался сексом с невыносимым, и в момент высшего блажества резко оказывался в ауре пустоты. Опасный ритуал, не спорю, может привести к смерти или безумию. Но те, кто выживали, потом лучше контролировали свои способности. - Вау, - только и выдавил Ариман. - Это, конечно, очень интересная практика, но... - А теперь я скажу следующее: судя по тому, что Изменение плоти поражает только астартес вашего легиона, то причина в вашем геносемени. Назовём источник проблем "геном", хотя это и не совсем точный термин. Примем, что если он есть - есть и склонность к изменениям. Судя по тому, что от него не страдают сильные псайкеры, то его можно подавить именно магией. - Мы множество раз использовали биомантию на братьях, но она не работала! - Указал на ошибку Азек. - Вы боролись с проявлениями, а надо искать корень проблемы. Единственный способ излечить эту хворь - убрать этот самый "ген". Только тогда ваша биомантия хоть что-то исправит. И тут мы возвращаемся к традиционным септимским представлениям о магии, - улыбнулся Сцевол. Коварно, но не злобно. - Псайкеры берут силу из варпа, но варп - проклятый бульон, в котором растворено коллективное бессознательное чуждых людям рас, и обитающие в этом бульоне гости только и ждут возможности подловить неосторожного чувствующего. Зачем? Не знаю, я не философ. Я практик, и как практик я говорю: геносемя примарха позволяет Тысяче Сынов черпать силы из варпа, притом, по-видимому, из одного и того же источника. Это логично: один примарх, одно геносемя, один источник магии. Предположим, этот источник загрязнён. Значит, нужно его очистить, либо найти другой. - Для того, кто не владеет псайканой, ты очень хорошо представляешь работу магии. То, что ты говоришь, я должен как минимум проверить. Недавно я услышал голос некой сущности из-за грани, и после твоих слов его предложение больше не кажется мне единственным выходом, - кивнул Магнус. - Но ты неспроста упомянул тот...интересный ритуал. - Примархи связаны с легионом. И если моё предположение насчёт общего источника сил Тысячи Сынов верно, то необязательно заставлять всех и каждого проходить через, напомню, очень опасную близость, - Сцевол улыбнулся, но Азек дрогнул: он представил, как его брат-близнец погибает под...или на Сцеволе, и ему стало дурно, причём сразу по многим причинам (но почему-то отвращения среди них не было). - Я понимаю, к чему ты клонишь, - примарх не был дураком, Сцевол и так очень аккуратно подвёл их к ответу. - Я обдумаю твоё предложение. Я должен провести несколько экспериментов, и если твоя теория подтвердится хоть частично, я готов рискнуть. Но стой, я догадываюсь, что ты скажешь дальше. Ты предположишь, что для разрыва связи с источником психических сил мне, как примарху, потребуется пустой столь же невероятной мощи. И так вышло, что единственный равный мне кандидат - наш с тобой общий брат, который не откажет мне. - Да, верно. А вы умный человек, господин Магнус, - кивнул Сцевол. - Могу заверить, мой брат не откажется помочь. Все примархи очень его ценят, а Рогал Дорн просто болван. Интересный примарх интересного легиона. Но если уж Азек Ариман (не без оснований считающий себя довольно сильным псайкером) в ауре не самого мощного пустого почувствовал себя на волосок от гибели, то какого будет Магнусу? Особенно в такой...интимной обстановке, в пикантный момент. Разумеется, примархи намного крепче любого астартес, и всё-таки опасность предложенного Сцеволом ритуала признаёт даже сам пустой. И тогда Сцевол посмотрел на примарха Тысячи Сынов, потом на Азека, и на лице его появилось горячее предвкушение. Магнус с улыбкой кивнул, и в следующий момент руку Азека обхватила чужая горячая ладонь. Совершенно невинно, но почему-то по телу прошёл ток. - Я рад, что встретил столь же увлечённого исследователя, что я сам. И как исследователи, мы оба прекрасно знаем, что любая теория мало что стоит, если не... - ...если не подтверждается практикой, - закончил Ариман. Стеснение ушло. Когда речь идёт о спасении легиона, стыду места нет. Ради Тысячи Сынов, ради примарха, ради родного брата Азек Ариман готов переспать со Сцеволом, с примархом Невыносимых, а если будет действительно нужно, то даже с первым капитаном Лессом. Но лучше всё-таки с коллегой-исследователем. Они дошли до его кельи, закрылись и сели на кровати. - С чего начнём? - Немного неловко спросил Сцевол. - Я думал, ты знаешь. - С чего бы вдруг? - Ты был таким смелым минуту назад. Я был убеждён, что у тебя уже есть опыт. - Откуда? Когда меня начали переделывать, у меня даже поллюций не было. - Аналогично. - Тогда даже не знаю, с чего начать, - впервые за весь день Сцевол выглядел сбитым с толку (чего Азек не видел даже во время безумия Геттора Лесса), и Азек невольно улыбнулся. - Может, для начала хотя бы познакомимся поближе? - Предложил он. - Могу рассказать о Терре. Вина? Алкоголь на десантников не действует, но слово "вино" уже много тысячелетий ассоциируется у человечества с романтикой, так к чему отказываться от славных традиций? Попутно Ариман раздумывал, позволит ли физиология астартес если не возбудиться, то хотя бы расслабиться для проникновения. Но вы ведь понимаете, что из всех методов познания Ариман предпочитал практический? Потому он повернулся и решительно коснулся чужой руки... - Да...кажется, всё так, правильно, - шептал Ариман, неумело, но старательно двигая рукой по истекающему смазкой члену Сцевола. Они всё ещё сидели рядом, вжимаясь друг в друга, но теперь раздетые, разгорячённые, впервые познающие плотские удовольствия. Сцевол пытался в ответ на ласку доставлять удовольствие, но получалось неловко, неумело, смазанно. Впрочем, Азеку всё равно нравилось. Так странно было сидеть рядом с человеком, которого не чувствуешь, не можешь даже увидеть его ауру, и тем не менее привыкнуть удалось быстро. Ариман совершенно забыл про силу Сцевола и про ритуал. Ему слишком нравилось. Слишком новые, интересные ощущения, и чужая реакция волновала сильнее, чем он был готов признать. В какой-то момент они наконец поняли, что нужно делать, забрались на кровать целиком и прижались друг к другу. Чужой жар обжигал сильнее полуденного солнца, и куда более волнующим, чем удовольствие от соприкосновения членов, оказалось простое объятие, когда горячие руки широко и влажно огладили спину. Только теперь он понимал все прелести чувственного познания. Он чувствовал, как меняют течение и наливаются силой прежде не задействованные энергитические каналы в паху, как собственная сила прорывается наружу искрами и неоформленными, ничего не значащими видениями. Удовольствия постепенно становилось слишком много - больше, чем он мог вынести, и в один миг оно захлестнуло его, прорвалось наружу. Все щиты рухнули, и несколько секунд Ариман наслаждался не только физическим удовольствием, но и ощущениями от одновременного раскрытия каналов, от прохождения через тело мощного потока неоформленной энергии. Постепенно магия вернулась в привычные рамки, оставив только приятную лёгкость в теле и неприятную липкость на коже живота. Отдышавшись, Азек открыл глаза и едва не зажмурился снова: раскалённый янтарь чужих глаз был слишком близко, почти поглощал. - Такой красивый, - чужая рука убрала с его лба мокрые пряди. - Как самая чудесная картина, самая прекрасная фреска, как дар познания...хочу держать тебя в постели, ласкать раз за разом и видеть, как тебе хорошо. - Я...я польщён, - Азек отвёл взгляд, чувствуя, что утихший было жар медленно возвращается. - И знаешь, нам и правда придётся повторить, - усмехнулся Сцевол. - Я так залюбовался тобой, что совсем забыл про этот фрагов ритуал. - Ну... - Ариман сглотнул, невовремя вспомнив ощущения от контакта с аурой пустого и в красках представляя, каково ему будет, если в миг эйфории, в миг полного раскрытия всех щитов его окатит мертвенным холодом. - Я...эм... - У меня есть деловое предложение, - к Сцеволу вернулось коварство. - Давай соврём, что эксперимент удался, и просто посмотрим, что будет. - Ты с ума сошёл? Подвергнуть такому риску моего примарха, так ещё и без каких-либо гарантий на успех? - Слушай, он же примарх. Переживёт. - Я... - Ариман всерьёз задумался. - Я всё ещё не могу... - Всё равно наш пример ничего не докажет. Только то, что один конкретный псайкер может пережить ритуал с одним конкретным пустым. Станет ли кому-то по ту сторону варпа плохо, когда ему на голову через Магнуса вывалится мощь пустого десяти подвесок - неизвестно. Но звучит интересно. - Да, - на лице Аримана появилось почти такое же коварное выражение, как и у Сцевола. - Да, звучит интересно. И может сработать! - Обязательно сработает, - закивал Сцевол. - Так и скажем - может сработать, нужны дальнейшие эксперименты. И они закрепили договор старым добрым символом единения - поцелуем.