Never love

      Хенджин стоял рядом, не решаясь подойти ближе, но он понимал, что между ними оставалась преграда. Его слова на утро, его холодность, всё это было невыносимо для неё. И в этот момент он понял, что хотя бы немного должен попытаться сгладить их конфликт.       — Я… прошу прощения, — сказал Хенджин, и в его голосе появилась некоторая напряжённость. Он не был уверен, что это поможет, но его не оставляло чувство вины. — Я не должен был говорить так. Это не оправдание, но мне сложно воспринимать всё происходящее.       Ёнми взглянула на него, её лицо оставалось непроницаемым, но она ощущала, как её сердце начинает медленно успокаиваться. Она не ожидала извинений, но он всё же сказал их. Что-то в её душе тихо отозвалось на эти слова, но всё же её боль не исчезла.       — Но я не могу раскрыть тебе всё, — продолжил Хенджин, стараясь говорить сдержанно. — Есть вещи, которые тебе не следует знать. И я не собираюсь отвечать на твои вопросы. Это не из-за того, что я не хочу, а потому что ты просто не готова понять.       Ёнми почувствовала, как снова поднимется волна разочарования. Она снова не получила того ответа, которого надеялась. Её руки сжались в кулаки, но она сдержала свой гнев. На мгновение её мысли унеслись в прошлое, в тот момент, когда всё было проще.       — Ты всегда был таким, — тихо сказала она, и в её голосе сквозила боль. — Помнишь, когда мы были детьми, и ты обещал мне, что всегда будешь рядом? Мы с тобой тогда играли, а ты пообещал, что никогда не оставишь меня.       Хенджин замер. Он не ожидал, что она вспомнит об этом. Эти воспоминания были из их далёкого детства, когда всё казалось таким простым. В те дни, когда их мир был полон беззаботных игр и мечтаний. Он помнил, как они часто гуляли вместе, как смеялись, играя в простые игры, и как в конце дня он обещал ей защиту и поддержку, даже если что-то шло не так.       — Ты говорил мне, что будем всегда друг для друга, что никогда не разлучимся. Мы были детьми, Хенджин, ты не мог знать, что будет потом, но ведь ты сказал эти слова. Почему теперь ты так поступаешь? Почему теперь ты так отстраняешься от меня?       Хенджин почувствовал, как его сердце сжалось. Он не мог не вспомнить те беззаботные дни. В его памяти всплыли моменты, когда они вдвоем играли в саду, и как он защищал её, обещая, что всегда будет рядом, несмотря ни на что.       Но теперь всё изменилось. Он сам изменился.       — Я не могу вернуть время, — сказал он, пытаясь контролировать себя. — Я не могу быть тем, кем ты хочешь, чтобы я был. То, что было раньше, осталось в прошлом. Сейчас у нас есть другие обязательства, и я не могу позволить себе быть тем, кем ты меня помнишь.       Ёнми стояла в тишине, её глаза стали немного влажными. Она почувствовала, как её душа теряется, пытаясь найти ответ на этот сложный и болезненный вопрос. Когда-то она верила, что всё будет по-другому. Она верила, что Хенджин останется тем же, каким он был в детстве, но теперь…       — Тогда зачем ты женился на мне? Зачем ты заключил этот брак? Если ты всё равно не собираешься быть рядом, если ты не готов раскрыться, зачем всё это?       Её слова прозвучали как вызов, как искренний вопрос, на который она не могла найти ответа. Хенджин, как всегда, оставался холодным и отстранённым, но его взгляд немного смягчился. Он молчал, не зная, что ответить. Он не мог ей сказать правду — правду о вампирах, об их миссии, о том, что он действительно не имел другого выбора.       И тут, как будто на секунду, его взгляд изменился. Он подошёл к ней, но на этот раз не был таким холодным.       — Ты не понимаешь, — тихо произнёс он. — Я не мог бы сделать иначе.       Ёнми снова почувствовала, как её сердце сжимается, но тут её взгляд вдруг упал на его руки. Её взгляд стал настойчивым, будто она пыталась разглядеть в нём что-то важное.       — Я никогда не смогу понять, пока ты не откроешь мне правду, — сказала она, сдерживая слёзы. — Пока ты не скажешь, зачем мы в этом браке, зачем ты меня выбрал.       Хенджин на мгновение задумался. Он понимал, что не может больше оставаться равнодушным. Эта девушка, несмотря на всю свою боль, оставалась с ним. И, возможно, что-то внутри него начало меняться. Он не знал, что делать с этими чувствами, но теперь ему было сложно игнорировать её.       — Иногда, чтобы понять, нужно пройти через многое, — сказал он, почти шёпотом. — Но я не уверен, что тебе нужно это знать.       Ёнми только кивнула, пытаясь сдержать слёзы. Внутри неё снова возникло ощущение пустоты, но она всё равно стояла перед ним, не желая уйти.       — И что же будет с нами? — спросила она, её голос стал тихим, почти беспомощным.       Хенджин не ответил. Он просто стоял, смотря на неё, и на секунду ему стало ясно, что их связь будет гораздо сложнее, чем он предполагал.       Хенджин молчал, смотря на неё, и тут же, как будто будто наткнувшись на неожиданное открытие, он не сдержался и выдал:       — Ты и правда считаешь, что я так просто буду раскрывать свои секреты? Ты вообще знаешь, сколько времени я тратил, чтобы создать этот мистический имидж? Ты думаешь, я вот так просто сдамся? Нет, это не для меня. Я — человек тумана, загадка в облаках.       Ёнми, посмотрев на него, не смогла сдержать усмешку.       — Туман? Ты серьёзно? Ты выглядишь как человек, который несколько часов не мылся. Никакого тумана не нужно, чтобы понять, что ты — совершенно неразгаданный ребус.       Хенджин приподнял брови, в его глазах мелькнуло недовольство, но потом он посмотрел на неё и чуть не рассмеялся.       — Ах, так значит я «неразгаданный ребус»? Хорошо, буду знать. Ты знаешь, что я, например, мог бы быть отличным агентом секретных служб? Мне бы такие роли подошли.       Ёнми, зарывшись в свои мысли, едва не сдержала смех.       — Да, конечно. Ты бы идеально подходил для роли шпиона. Особенно, когда стоишь на крыше, куришь и смотришь вдаль, как будто весь мир завис от твоей души. Прямо Джеймс Бонд, только вместо пиджака — толстовка.       — В толстовке я могу сделать всё, что угодно, — сказал Хенджин с таким уверенным видом, что Ёнми не могла не рассмеяться в ответ.       — И не забывай про твои всегда задумчивые выражения лица. Ты можешь смотреть на кого-то, как будто ты в глубокой медитации, а на самом деле думаешь, что будет на ужин.       Хенджин покачал головой и нарочито зажал ладони в уши, как будто защищаясь от её смеха.       — Ты меня разоблачила, — сказал он с притворным сожалением. — Не могу больше скрывать свою истинную сущность. Я… я на самом деле просто люблю пельмени.       Ёнми, смеясь, провела рукой по волосам и наклонилась, будто готовая скрыться от его шуток.       — Пельмени? Ну, ты прямо развенчал все мои сомнения о твоей глубокой таинственности. Хенджин посмотрел на неё с удивлением.       — Ты не веришь, что я серьезно? Ты знаешь, как они важны в жизни мужчины? Особенно, если он с ними в паре… на ужин.       — Серьезно, Хенджин, ты меня немного пугаешь. Как только ты начинаешь говорить о пельменях с таким выражением лица, становится немного не по себе, — улыбнулась она.       — Ну что, я же тоже могу быть немного загадочным, — сказал он с невозмутимым видом. — Но это только на случай, если ты решишь, что я не просто идеальный шпион, а ещё и гурман.       Ёнми вздохнула, все ещё улыбаясь.       — В любом случае, ты всё равно остаёшься самым странным человеком, которого я когда-либо встречала.       Хенджин с ухмылкой подошёл ближе, немного подшучивая.       — Странный? О, нет, я как раз тот, кто нуждается в объяснении. Я просто не хочу обременять тебя всякими сложными вещами. Например, почему я всегда держу в холодильнике пельмени.       Ёнми тихо рассмеялась.       — Ну да, тебе бы лучше начать с того, чтобы не выносить голову всем окружающим этими драматичными монологами. И ещё, тебе нужно немедленно поделиться пельменями с другими.       — Пельмени — это святое, — ответил Хенджин, серьёзно кивая. — Я их только себе оставляю. Остальным — ничего.       Ёнми, не выдержав, хихикнула. В этот момент атмосфера между ними немного разгладилась. Вместо вечной тяжести они начали, пусть и с некоторым сарказмом, но хотя бы находить в друг друге не только источник раздражения.       — В таком случае, не забудь поделиться, если когда-нибудь решишь прогуляться за пельменями, — с улыбкой сказала она, готовая продолжить разговор, но чувствуя, как немного легче стало на душе.       Хенджин оглядел её, немного растерянно, но всё же с искоркой в глазах.       — Может, поделюсь. Или, может, я буду держать их при себе, — сказал он с ухмылкой. — Это зависит от того, насколько ты будешь дальше утомлять меня своими теориями.       Ёнми слегка покачала головой, но уже с ощущением, что может быть с ним легче, чем она думала.       — О, я буду стараться. Это же твоё решение. Но на всякий случай, у меня есть пара других вопросов, которые я собираюсь тебе задать. Начну с того, как ты вообще мог стать таким таинственным и серьёзным. Ты когда-нибудь смеялся всерьёз?       Хенджин усмехнулся и снова шагнул назад.       — Да, я смеюсь. Но только когда ты говоришь, что я слишком таинственный. Ты начинаешь терять этот образ… а он мне нравится.       Они оба стояли, улыбаясь, забыв на мгновение о тяжести своих взаимоотношений. И пусть это не решало всех их проблем, этот маленький момент был тем, что им нужно было, чтобы немного расслабиться. Стало холодно и было уже поздно, поэтому они решили разойтись.          Когда они спустились с крыши, холодный вечерний воздух действительно пробрал до костей, и Хенджин, заметив это, предложил:       — Пора идти внутрь. Ты, наверное, замёрзла.       Ёнми кивнула, её щеки были слегка покрасневшими от холода, а дыхание, хотя и лёгкое, становилось видимым в ночном воздухе. Вместе они направились в дом, и Хенджин открыл ей дверь в её комнату.       — Спокойной ночи, — сказал он, чуть наклонив голову. Его голос был мягким, но в то же время в нём сохранялась привычная холодность, как будто он старался быть сдержанным.       Ёнми заметила это и, как бы пытаясь вернуть лёгкость разговора, ответила:       — Спокойной ночи. Спасибо, что провёл меня. И… спасибо за разговор на крыше. Это было неожиданно.       Хенджин немного скривил губы, но его взгляд стал мягче.       — Не переживай, всё нормально. Ты тоже веди себя там осторожнее, — сказал он, словно привычный советник, и, сделав шаг назад, закрыл за собой дверь.       Когда дверь закрылась, Ёнми глубоко вздохнула, облокотившись на стену. В голове всё ещё крутились слова Хенджина, и она не могла точно понять, что между ними происходит. Вроде бы его слова становились мягче, но всё равно оставались таким же загадочными, как и сам Хенджин.       Хенджин, отойдя немного, направился к Сынмину, который всё это время ждал его в одной из комнат. Он сразу заметил выражение лица друга.       — Ты её оставил? — спросил Сынмин, не скрывая любопытства. — Давно не видел, чтобы ты с ней так мило разговаривал.       Хенджин оглядел его сдержанно.       — Не надо заговаривать об этом. Мы просто поговорили.       Сынмин бросил на него подозрительный взгляд и усмехнулся.       — Ты серьёзно? Ты вообще видишь, как она переживает из-за тебя? Она вон вся заплаканная была же сегодня днем. Ты ведь её обидел, и теперь что?       Хенджин нахмурился, но ничего не сказал сразу. Он сел на кресло напротив Сынмина, его лицо стало более сосредоточенным.       — Мне не нужно, чтобы она что-то обо мне знала, Сынмин. Мы заключили этот договор, и больше ничего. Если она будет задавать вопросы, мы не можем ей отвечать. Тем более я попросил прощение у нее.        Сынмин не мог сдержать усмешки.       — Да уж, ты с ней на крыше повел себя как… “загадочный муж”, который не имеет никакого отношения к её переживаниям. Думаешь, она поверит, что ты просто выполняешь свою роль? Ты же сам не знаешь, чего хочешь от этой ситуации.       Хенджин злобно покачал головой.       — Я знаю, что хочу. Всё, что я делаю — это для нас всех. Ты не можешь просто взять и раскрыть ей все секреты. Она не готова. И я не собираюсь её волновать.       Сынмин расслабился, но его взгляд оставался острым.       — А ты уверен, что её не волнует? Ты её ранил, и не просто так. Она плакала, ты видел, как она уходила. Скажи, ты вообще не видишь, что происходит между вами?       Хван молчал, глядя в пол. Вопросы Сынмина пробивали его молчание, и он понимал, что он прав. Однако его гордость и стремление сохранить дистанцию с девушкой оставались непоколебимыми.       — Это всё слишком сложно. Мы должны держать себя в руках, — наконец сказал Хенджин, поднимаясь. — Ты сам знаешь, как это должно быть. Всё будет как всегда.       Ким покачал головой.       — Думаешь, она не заметит, что ты ведёшь себя как ледяной камень? Я бы на её месте точно уже задала кучу вопросов. Ты-то хотя бы понимаешь, почему она так переживает? Это твоя вина, Хенджин.       — Мы все здесь по одной цели, Сынмин, и никто не может быть отвлечён от этого, — сказал Хенджин, вновь возвращая в разговор привычный холод и отстранённость. — Она не должна знать больше, чем нужно. Всё будет так, как мы договорились.       Сынмин, заметив его упорство, решил больше не спорить, но в его взгляде осталась доля беспокойства.       — Ладно. Но помни: мы не можем продолжать держать её в неведении слишком долго. Она не та, кто будет просто сидеть в тени.       Хенджин, немного задумавшись, посмотрел на него.       — Я знаю, Сынмин. Но для начала давай просто дадим ей время. Всё постепенно устроится.       В комнате снова повисла тишина, и Хенджин, чувствуя, как его внутренний мир пытается найти баланс между долгом и непониманием, вернулся к своим мыслям, поглощённым их сложными отношениями.                            ***       Джисон сидел в своем уютном кресле, погружённый в тишину своего дома, наслаждаясь отставкой. Он уже несколько дней не чувствовал никакой ответственности за происходящее вокруг, и это давало ему чувство свободы, которого он так давно ждал. Напиток в его руке не торопился остывать, а мысли текли неспешно, как в спокойный вечер.       Но, когда он услышал стук в дверь, настроение немного переменилось. Кто-то пришёл — и не было похоже, чтобы это был кто-то из тех, с кем он обычно общался.       — Кто там? — спросил он, не вставая с кресла.       — Минхо, — ответил голос снаружи.       Джисон поднялся с места, знал, что этот человек никогда не появится без причины. Открыв дверь, он увидел Минхо, который стоял с явным выражением задумчивости на лице.       — Ты что-то хотел? — спросил Джисон, глядя на него.       Минхо с небольшой улыбкой ответил:       — Да, просто думал, что не помешаю. Можно войти?       Джисон кивнул и отошёл в сторону, чтобы пропустить его. Минхо прошёл в комнату и присел на диван, расслабившись, но не сразу приступив к разговору.       — Как ты? — наконец спросил он, глядя на Джисона, который снова устроился в своём кресле.       — Как всегда, — ответил тот, но по его взгляду было видно, что сейчас он больше настроен на отдых, чем на разговоры.       Минхо молчал несколько секунд, прежде чем спросить:       — Как ты думаешь, что на самом деле произошло с Хенджином и Ёнми на их свадьбе?       Джисон, слегка удивлённый вопросом, покачал головой.       — Это странный вопрос, Минхо. Ты что, веришь, что там могло быть что-то особенное? Я даже не думаю, что они вообще имели брачную ночь.       Минхо задумался, слегка хмурясь.       — Ты уверен? Ведь все об этом говорили, а Хенджин такой холодный, что мне не верится, что он не захочет хотя бы немного посвятить себя этому.       Джисон улыбнулся, но его лицо оставалось невозмутимым.       — Если это и было, то я бы не стал на это обращать внимание. Зачем тратить силы на это? Хенджин всегда держит себя на расстоянии. Думаю, в этом случае он точно ничего не хотел показывать. А что касается его брака с ней — это всего лишь формальность, он и сам об этом не раз говорил.       Ли вздохнул, протирая лоб.       — Я понимаю, но знаешь, что самое странное? То, как она на него смотрит. Бывают моменты, когда я чувствую, что она всё равно верит в их брак. Её глаза. Ты видел её вчера на ужине? Она совсем не такая, как обычно. Мне кажется, она на самом деле верит, что между ними может быть что-то настоящее.       Джисон откинулся назад, обдумывая слова Минхо.       — Ты что, правда думаешь, что они могут стать чем-то большим? — спросил он, приподняв бровь.       Минхо не ответил сразу, его взгляд был задумчивым.       — Может быть. Но Хенджин слишком сильно скрывает себя, чтобы дать ей шанс узнать его. Он всегда будет играть роль, как и мы все. Ты ведь тоже понимаешь это.       — Да, — с лёгким вздохом ответил Джисон, — но ты, похоже, поддаёшься этим фантазиям. Хенджин не изменит свою природу, он всегда будет холодным и отстранённым. Ты же это знаешь. А она, похоже, просто наивна в своих ожиданиях. Может быть, именно поэтому она и делает такие шаги. Потому что думает, что у них будет что-то большее.       Минхо задумался на мгновение, затем кивнул, соглашаясь.       — Ты прав, конечно. Но мне интересно, что на самом деле происходит в голове у Хенджина. Он не тот, кем кажется.       Джисон посмотрел на него с лёгкой улыбкой.       — Все мы не те, кем кажемся. И не стоит слишком много размышлять о том, что не в нашей власти.       Минхо, казалось, был готов сказать ещё что-то, но вдруг его взгляд стал более серьёзным.       — Всё-таки, если бы между ними был настоящий момент близости, ты бы почувствовал, что это может изменить их отношения? Или ты думаешь, что это всего лишь обман?       Джисон усмехнулся и, откидываясь на спинку кресла, тихо ответил:       — Не знаю, Минхо. Всё возможно, но пока что Хенджин ведет себя так, будто всё это — просто игра. И, как я уже говорил, она должна быть готова к тому, что всё будет не так, как она себе представляет.       Минхо задумался над его словами, но не ответил. В комнате повисла тишина, и оба мужчины погрузились в свои мысли, не зная точно, что их ждёт в этой сложной игре, которая лишь начиналась.                              ***       Офис был освещён тусклым светом настольных ламп. На столе валялись документы, а чашки с кофе уже почти остыли. За окнами мерцали огни города.       — Ты серьёзно думаешь, что эта свадьба — хорошая идея? — сказал Чанбин.       — Не наше дело. Они сами решат, что им делать, — ответил Чан.       — Ты видел её? Она выглядит так, будто сама себе не верит. А он… как будто хочет что-то доказать всем.       — Он всегда был таким. Ему важно быть правым, даже если это рисково.       Пауза. Один из них задумчиво проводит пальцем по краю стола.       — У меня плохое предчувствие, — говорит Бин с тревогой. — Это закончится катастрофой.       — Катастрофой или нет, это их выбор. Мы не можем всё время вмешиваться.       — А если это не просто свадьба? Если за этим стоит что-то большее?       Тот, кто молчал, смотрит на него с настороженностью.       — Ты что-то знаешь?       — Нет, — отвечает он, — но я чувствую, что что-то не так.       — Если ты прав, это может обернуться куда хуже, чем мы думаем.       Всё затихло. Только шум города доносился из-за окна.                                 ***       Утро началось с того, что я снова проспала. Это было почти нормально для меня, потому что, честно говоря, что-то заставляло меня думать, что с каждым днём я становлюсь всё хуже в том, чтобы просыпаться вовремя. Открыла глаза, увидела тусклый свет и часы, которые показывали, что я опоздала на завтрак. Чудесно. Я выскочила из кровати, даже не потрудившись распрямить свою пижаму, и направилась в ванную. Я, конечно, могла бы снова лечь и закрыть глаза, но слишком поздно. Время для отдыха давно прошло.       После короткого перерыва на попытку привести себя в порядок я выбежала в коридор. Открыв дверь, заметила, что, несмотря на всё моё утреннее замешательство, мир за окном был удивительно спокойным. Но мне не было до этого дела. Дела были в другом месте — я спешила вниз на завтрак.       Как обычно, в кухне царила привычная утренняя тишина. Словно каждый знал, что лучше не нарушать её, пока не пройдёт хотя бы несколько часов.       Я почти уже собиралась взять чашку кофе, когда из-за угла появился Феликс. Он выглядел немного так, как будто тоже не совсем проснулся, но в его глазах всё равно было что-то весёлое и игривое.       — Ну и где это ты так рано? — я с улыбкой взглянула на него, наливая кофе. — Я думала, ты будешь спать до обеда.       Он усмехнулся и взял с полки пару тостов.       — Кто сказал, что я не могу быть дисциплинированным? Просто мне кажется, что утренний кофе — это обязательная часть успешного дня, — сказал он, поднимая чашку.       Я кивнула, не пытаясь спорить. Он был прав. Этот момент тишины и уединения с чашкой кофе всегда был чем-то магическим, даже если ты был окружён целым домом людей. И вот сейчас, с Феликсом рядом, я вдруг почувствовала, что утро стало чуть легче.       — Ты что, уже приготовил себе завтрак, а я только из ванной выбежала, — я поднимала брови, улыбаясь. — Ты на работу собираешься?       — Нет, — Феликс засмеялся, — я просто не хотел ждать. Ты, кстати, не хочешь, чтобы я порезал тебе что-нибудь? Ну, на завтрак, например.       — О, пожалуйста, — я сделала знак, будто бы не против, и сама села за стол. — Ты знаешь, как угодить человеку.       Феликс поднял нож и начал резать хлеб с таким видом, как будто это       было важным моментом дня. Мы продолжали беседовать, всё больше смеясь над мелочами и странными утренними ритуалами, и мне стало совсем неважно, что всё вокруг было несколько беспорядочно.       Эти моменты были именно тем, что мне нужно было — простое утро, не требующее ни решений, ни переживаний. Просто кофе и тосты с другом, который всё так же мог вызвать у меня улыбку даже в самый беспокойный момент.                                  ***       Комната была наполнена запахом книг. Хенджин сидел за длинным столом, на котором разбросаны карты, документы и несколько бутылок воды. Минхо, Чан и Сынмин сидели напротив, обсуждая детали операции, которую Хенджин тщательно готовил уже несколько недель. Его лицо оставалось спокойным, даже если внутри нарастала напряжённость. Это было не просто дело. Это было их будущее.       — Мы можем продолжать с тем, что обсуждали, — сказал Минхо, сдвигая документы. — Сначала захватить его территорию, а потом уже поговорим с Дживоном. Это будет не так сложно.       Хенджин кивнул, его взгляд был затмён мыслями, которые он не хотел показывать. Он давно научился контролировать эмоции. Всё, что ему нужно было — это стратегически правильно расставить все фигуры на поле.       — Проблема в том, что Дживон слишком осторожен, — вмешался Чан. — Нам нужно что-то, что будет неожиданно, чтобы сразу вывести его из равновесия. А если мы атакуем его сразу, рискуем нарваться на слишком сильную оборону. Он не простой противник.       Сынмин, сидящий на другом конце стола, вдруг с улыбкой взглянул на Хенджина. Это была та самая улыбка, которая означала, что у него есть идея, и это всегда было настораживающим.       — Почему бы не использовать её? — его взгляд был заострён на Хенджине. — Мы знаем, как он связан с семьёй Ёнми. Что если ты начнёшь проводить с ней больше времени? Может быть, её доверие к тебе откроет дополнительные пути для воздействия на Дживона.       Минхо и Чан обменялись недоумёнными взглядами, но Хенджин даже не моргнул.       — Ты предлагаешь, чтобы я стал ближе к девушке, чтобы выудить информацию о её отце? — его голос был холодным и ровным, но в нём звучала некая угроза. Он мог бы легко отказаться от такого плана, но теперь ему было интересно, куда это может привести.       Сынмин кивнул.       — Точно. Ты можешь допросить её, ничего не подозревая. А она вряд ли заподозрит, что ты используешь её для своих целей. Если мы получим информацию о слабых местах Дживона, мы сможем действовать быстрее и точнее. Меньше жертв, больше власти.       Минхо хмурился, но он знал, что это был один из тех моментов, когда нужно было идти на риск.       — Это опасно, Хенджин. Мы не можем позволить себе ошибки. Если что-то пойдёт не так, это будет конец.       Чан, сидящий рядом с ним, взглянул на Хенджина с недоверием, но молчал. Он знал, что Хенджин способен на всё, и всё будет зависеть от того, как он решит действовать.       Хенджин взглянул на Сынмина. Его лицо оставалось невозмутимым, но мысль о том, что ему нужно будет проводить время с Ёнми, не казалась ему столь уж невыносимой. Наоборот, это было как шанс получить дополнительные карты в их игре.       — Хорошо, — сказал он, вставая. — Мы действуем по плану. Я буду с ней. Но только если это поможет нам закончить всё быстрее.       Все трое мужчины обменялись взглядами, но в их глазах не было сомнений. Это было логично. Они все знали, что война за власть не прощает ошибок. И Хенджин был готов идти до конца.