Сказание о Рагнарёке

      Долгожданный день настал в Блуа. Их любимый и дорогой монарх, родившийся и выросший здесь был объявлен королём, и тот решил в честь этого прокатиться по его улицам. Хоть и осталась формальная коронация в Реймсе, но народ этим было не остановить. Несмотря на раннее утро, когда даже солнце не вышло из горизонта, на улицах города можно было увидеть суетливо перебегающих людей. Всё говорило о том, что простая прогулка Людовика XII может стать невероятным событием, что случилось в этом скромном месте впервые за его историю.       Семейство Ферриаль тоже не отставала от остальных. И также в самую рань была активна. Мария напевая себе под нос мелодию подшивала буфы на шутовском наряде. Николя же любезно стоял в качестве манекена смотря на себя уставшего через зеркало. — И последняя деталь. Готово! — торжественно промолвила она, и оторвала нить с буфа, не забыв завязать в красивый узелок. — Ну как? — спросила ткачиха, ожидая ответа у своего сына, который уже почти минуту осматривал результат работы матери. Видя его колебания, она того заверила. — По мне ты теперь превосходно выглядишь. Уверена, ты пару людей точно заставишь усмехнуться. — Я не думаю, что дополнительные вставки сделают меня смешнее, — скептично сказал карлик. — Ну пусть ты там никого и не рассмешишь, но, наверняка, будущий король подметит твой наряд, — с милой улыбкой уверила она. — Не думаю, что он, вообще, обратит на меня внимание, — с ещё большим скепсисом проговорил Николя. — Всё может быть, — пожала плечами Мария. — Возможно, он сделает тебя своим личным шутом, если заметит. — Ага, разумеется, — усмехнулся карлик, Мария видя это, невзначай промолвила, собрав остатки нитей в моток: — Говорят, если подарить улыбку королю, то народ будет счастлив и сыт. — Хех, интересно, а кому тогда надо подарить улыбку, чтобы все люди в мире были счастливы? — с интересом спросил Николя. Данный вопрос на миг застал врасплох Марию, что та аж замерла. Но быстро придя в себя с ехидством ответила: — Разве только богу. Других вариантов я не представляю. — Эх, сложно это будет, — томно вздохнул Николя, продолжая смотреть на себя в зеркало. — Ты что? На самом деле думаешь это сделать? — с улыбкой спросила Мария, с умилением глядя на своего сына. — А почему бы и нет? — в ответ спросил Николя. — Всё-таки, для нас крестьян легче уж с богом встретиться, чем с королём. — Не то слово, — согласилась с сыном женщина, с грустью опустив глаза.       Больше месяца прошло с тех пор, как юный Ферриаль вновь начал шутовское дело. За то время, как он был трубочистом, тот и позабыл почему ему это когда-то нравилось и даже удавалось развлекать толпу. Хотя, вроде прошло всего четыре года. Однако, сейчас же смотря на себя в зеркало и осознавая приближение празднества, у него в голове зажглась слабая искра понимания. Вот только этого было недостаточно, будто бы чего-то не хватало. — Кстати говоря, матушка, ты не знаешь где отец? А то, я с утра его не видел, — вдруг спросил Николя. — Андрэ сейчас на площади, наверное. Готовит игрушки для праздника, — ответила Мария. — А зачем он тебе, вдруг понадобился? Обычно просто так, ты о нём не вспоминаешь, — с ехидной улыбкой спросила она. — Да так, хотел с ним об одном обсудить, — неохотно признался Николя отводя свои глаза от матери, которая с умилением смотрела на него.

***

      В это время на площади, несмотря на ранняя утро собралось приличное число людей. Но это ещё мелочь, ибо в основном это были торговцы и ремесленники, что готовили палатки к предстоящему празднику. Среди них был и Андрэ, со своим скромным столиком и маленьким шатром. Тот бережно клал деревянные игрушки, статуэтки различных животных и людей. Вдруг он остановился на шуте, который издевательски и насмешливо высовывал язык. С тёплой улыбкой разглядывал его, и аккуратно пальцем оттирая пыль с неё. Так бы и продолжал любоваться старший Ферриаль на своё творение, пока кто-то его не окликнул: — Ха, смотря на эти лохмотья, и не скажешь, что передо мной стоит ландскнехт.       Подняв голову, Андрэ увидел долговязого мужчину, с слегка крючковатым носом и облаченный в блестящий доспех, на котором где только можно красовались гербы. Для Ферриаля было ясно, перед ним стоял рыцарь. — Чем могу Вам помочь, месье? — вежливо спросил Андрэ.       Незнакомец вместо прямого ответа, взял фигурку кота и рассматривая его с восхищением отметил: — Хорошая работа. Сколько мелких деталей. Я даже могу отчетливо видеть объём шерсти на нём. Это невероятно, особенно для бывшего наёмника. — Благодарю, — с неловкой улыбкой растерянно произнёс Андрэ. — Мало кто так хвалил мой труд, разве только родные. Кстати, как насчёт маленькой скидки для первого моего покупателя за сегодня? — Нет, я тут не за этим, — с улыбкой покачал головой мужчина, поставив фигурку на место. — Вот как? Хорошо, тогда что Вам надобно? — любезно спросил Андрэ. — Я хотел узнать, знаете ли Вы человека по имени Олаф Зигмур? — томно вздохнув, наконец, задал свой вопрос незнакомец. — Олаф Зигмур? — с недоумением переспросил Андрэ, всем видом показывая, что в первый раз слышит это имя. Но для приличия, он всё же попытался вспомнить, однако, ему на ум никто не приходил. — Извините, ничем не могу помочь, — с сожалением произнёс Ферриаль. — Да ну? А Вы ещё попытайтесь. Может что-то и вспомните, — уже более настойчивым тоном говорил рыцарь, чем вызывал лёгкую настороженность у доппельсолднера. — Простите, месье, но я честно ничем не могу помочь, — вежливо попытался отмахнуться Андрэ. — Фридрих фон Оппенбауэр, — вдруг коротко и сухо промолвил он. А Ферриаль услышав это имя замер на месте, как вкопанный. Заметив такую реакцию, незнакомец внутри себя ухмыльнувшись продолжил. — Именно так звали твоего полковника, у которого ты служил под Кёльном. — Извините, месье, — серьёзным тоном и грозно из-под лба смотря на мужчину начал Андрэ, — но можно спросить Вас. Кто вы? — Ганс Зигмур меня звать, — ответил он. — Олаф — мой младший брат. Он служил с тобой в одной армии. А также и был в том самом кровавым окружении, в котором выжил лишь только ты, — проговорил рыцарь укоризненно смотря на Ферриаля — Ясно, — с неожиданной улыбкой на лице выдал Андрэ. — Старший брат, не вынес потери близкого, и решил выместить злобу на хоть ком-то. — Отчасти, — поправил его Ганс. — Когда я узнал, что мой брат погиб в окружении, я принял это с достоинством. Ведь наша семья живёт военным делом. Но, как только я узнал, что из той резни выжил лишь один ландскнехт, и при этом ещё и являющимся доппельсолднером, то тогда у меня появился резонный вопрос. Как? — спросил он обеими руками оперевшись об стол, и пристально смотря за взглядом уже хмурого Андрэ. Тот не растерялся, и тут же ответил: — Месье, я как понимаю, Вы тут устраиваете своего рода расследование, но могу Вас заверить, Фридрих фон Оппенбауэр и его приближённые… — …всё проверили и убедились, что вы не были предателем, благодаря чему и выжили, — закончил вместо него предложение Ганс. — Мне это ещё в Кёльне сказали. И знаете, когда они ещё представили доказательства, и показали место побоища, я им не поверил. — Ну и не верьте, месье. А пока извольте, пожалуйста, освободить пространство перед моей лавкой, — вежливо попросил Андрэ, коему еле-еле удавалось скрывать раздражение в лице. А рыцарь продолжал пристально смотреть на него. Ландскнехт устало вздохнул. — Эх, месье Зигмур. Я глубоко соболезную Вашей утрате. Но месть это не выход. Вы же именно этого сейчас хотите, верно?       Ганс молча покачал головой, при этом не смыкая глаз продолжая смотреть на Ферриаля, чем вызывал у него уже чувство тревоги. — Тогда зачем Вы занимаете моё драгоценное время? — с раздражением спросил Андрэ. — Вот для этого, — загадочно произнёс Ганс, убрав руки и отойдя от стола.       Вдруг позади недоумевающего Андрэ двое мужчин, которые незаметно подкрались ему за спину во время его разговора с Гансом, скрутили тому руки за спину, а после со всей силой ударили головой об стол, что та аж чуть не треснула, а фигурки подпрыгнули в воздух и попадали с неё. А Ферриаль же от такого, камнем рухнул на землю и потерял сознание.       Из-за того, что на площади в тот момент все были на суете из-за предстоящего события, они даже и не заметили, что прямо у них под носом вырубили человека. И даже тогда, когда двое крепко сложенных мужчин, понесли на своих плечах бывшего ландскнехта не проявляющегося признаков сознания в сторону, то они и этого не заметили. Однако, Ганс для предосторожности осмотрелся по сторонам, чтобы убедиться, что никто точно не видел сделанного. Удостоверившись, что никого точно не привлекло это происшествие, рыцарь вдруг обратил внимание на фигурку шута, которая единственная не упала со стола, и взяв его как сувенир, он закрыл палатку.

***

      Королевская карета с открытым верхом, выбранная для того, чтобы каждый житель Блуа видел будущего правителя Франции в лицо, в добавок тёплая погода предрасполагала к этому, медленно приближалась к площади. С каждым метром, звуки празднества и запах яств становились всё отчётливее, что заставляло монарха нервничать всё сильнее и сильнее. Это заметил сидевший рядом с ним кардинал и министр короля Жорж д’Амбуаз: — Что-то не так, сир? — Ничего, — с улыбкой пытался не подавать виду Людовик. Удавалось это у него не очень. — Я, Вас, прекрасно понимаю. Для меня тоже было неожиданностью такая ранняя кончина Карла VIII, с которым Вы кое-как начали находить общий язык. Но не стоит горевать из-за этого. Жизнь ещё впере… — Я не из-за этого волнуюсь, — вдруг перебил его Людовик. Жорж с недоумением посмотрел на него. — Конечно, как бы это странно не звучало из моих уст, но смерть Карла без сомнение было для меня ударом. Однако, я боюсь, что народ меня не примет. — «Не примет», говорите? — усмехнулся кардинал, смотря на разукрашенные стены и вывешенные флаги и фамильные гербы Людовика. Монарх же заметив этот взгляд Амбуаза, мигом поправил его: — Это только в Блуа, где меня знают чуть ли не с детства. Но вот в других регионах, я больше известен, как горделивая особа, что когда-то пыталась отобрать трон у малолетнего ребёнка, и с треском проиграла. Это ещё не учитывая про опустевшую казну. — Да уж, соглашусь. Спорить тут глупо, — устало вздохнул кардинал. — Но что же Вам мешает попытаться разгрести то, что наворотил Карл, и тем самым расположить народ к себе? — предложил монарху Амбуаз.       В тот миг из-за совета кардинала, в голове у Людовика предстали все возможные варианты, как он мог бы это сделать. Однако, все они были настолько невозможными и ничтожными, что о них думать было глупо. Всё упиралось о прошлое монарха и пустой казне. А также добавляло то, что из-за нахождения в темнице три долгих года в ужасных условиях сделали его крайне пессимистичным человеком, у которого окончательно потух запал и жизнерадостность в глазах, который был у него будучи молодым.       Жорж заметив неожиданный апатичный взгляд господина после его предложения, хотел было его окликнуть, как вдруг вместо него это сделал громогласный горн, оповещавший их о том, что те, наконец, приехали на площадь. Людовик от неожиданности чуть было не подпрыгнул с места, но быстро собравшись, он поправив свой дорогой наряд готовился встречать горожан, что с радостными возгласами уже приветствовали своего графа, который скоро станет королём.       Монарх сдержанной улыбкой махал своим подданным, а те, в свою очередь, кидали в него розы. Людовик с восхищением и с долей умилением наблюдал за этим. Казалось, что та тревожность сошла на нет. Однако, вдруг, в его глазах цветы превратились в огненные стрелы. Проморгавшись всё встало на свои места. Вот только, когда тот перевел взгляд на жизнерадостных людей, то они перед ним предстали в виде разозленной голодной толпы с вилами и факелами на перевес. С каждой минутой, как он думал о своём будущем правлении его перспективы быть свергнутым становились всё вероятнее и вероятнее. А остальные даже не подозревая о таких внутренних переживаниях Людовика беззаботно продолжили гуляние.

***

      Время уже шло к полудню. Площадь уже окончательно заполнилась людьми, а стены, что смотрели в сторону площади и ведущей к ней улицу были разукрашены всевозможными разноцветными лентами, красками, а также разумеется королевскими флагами Франции и фамильными гербами Людовика XII. Воздух был наполнен ароматами свежей выпечки и вкусных яств приготовленных для продажи. А звуки барабанов, дудок, гитар эхом разносились по городу, будто бы напоминая всем, что сегодня большой праздник.       Все были в предвкушении увидеть вот-вот новоиспечённого короля Франции. Все, кроме Николя. Тот уже больше часа искал своего отца. Расспросив почти что всех кого можно и осмотрев, где только можно, он его не обнаружил. Юному Ферриалю это было необычным, даже для Андрэ, ведь бывший ландскнехт уж точно не пропустил бы такое событие. Пробравшись через тесную толпу, и выйдя к палаткам торговцев, что расположились в ряд, дабы передохнуть, к нему обратился один из её владельцев, который на фоне остальных был особо настойчивым: — Эй, коротышка! Подходи! Быть может тебе, как шуту привлечет эти забавные безделушки?! — задорном голосом прощебетал он. — Простите, я не заинтере… — хотел было Николя отказать ему, как его взгляд зацепилась на эти самые безделушки, коих тот рекламировал. Это были деревянные фигурки животных. Подойдя поближе, тот окончательно убедился, что это поделки его отца. Мало ещё этого, как оказалось даже палатка и стол, на коим стоял товар были также собственностью Андрэ. — Ох, вижу всё же привлекли! — радостно произнёс мужчина. — Что выберешь?! Сову?! Кошку?! Собаку?! Или медвед… — не успел он договорить, представляя свой ассортимент, как вдруг Николя резко схватил его за воротник, и со всей силой притянув к себе сквозь зубы процедил: — Откуда они у тебя? — Эй, малыш тише, — с нервной улыбкой проговорил он, параллельно пытаясь отцепить от себя шута, однако быстро осознал, что хватка его была подобно медвежьему капкану. А Николя тем временем не унимаясь спрашивал: — Откуда они у тебя? — Ты про фигурки? Я их сделал, своими руками. Честный труд, так сказать, хе-хе, — пытался приврать проныра, но за это Николя резко схватил его своей железной хваткой за плечи. От чего, тот невольно вскрикнул, но из-за музыкальных инструментов и шума толпы никто того не услышал. Поняв, что ему не поверили, он через боль всё же признался. — Хорошо, хорошо. Это не мои фигурки! — Тогда откуда они у тебя? — продолжал карлик задавать один и тот же вопрос, выжигая проныру своим злобным взглядом. — Парень, клянусь, когда я пришёл сюда, тут никого не было! Только пустая палатка с этими безделушками! — после последних слов, Николя ещё сильнее сжал плечи мужчины. — Фигурками! Фигурками! — поправил себя проныра, и шут мигом чуть ослабил хватку. — Хорошо, поверю. Но только потому, что мой отец никогда не уступил бы такому, как тебе, — успокоившись промолвил Николя. Но вдруг его взгляд упал на еле заметную вмятину на столе и несколько красных пятен на нём. Шут точно помнил, что их не было раньше, и тогда же, в голове у юного Ферриаля стала вырисовываться примерная картина произошедшего.       А в это время королевская карета вошла в площадь под аккомпанемент горна, дудок и криками радостных горожан.

***

      Громогласный горн заставил Андрэ с трудом открыть свои глаза. Из-за звона в ушах и головной боли нахлынувшие его после пробуждения, тот издал протяжный стон. Это услышали трое мужчин в дальнем тёмном углу помещения, уплетавшие жареные куриные ножки. — Ха, проснулся! — подметил один из них. Андрэ же, через звон в ушах узнал в нём Ганса. — Даже больше часа не прошло. Сразу видно матёрый ландскнехт.       Ферриаль попытался встать, но не вышло. Посчитав, что просто не достаточно собрался с мыслями, он сосредоточившись, согнув колени и резко подпрыгнул. Никакого результата, тот даже и на миллиметр не поднялся с холодной земли. Чуть погодя, когда зрение Андрэ привыкло к темноте, то тот увидел, что они находились в пустом складе, а сам он был туго привязан к огромному тяжеленному ящику. — Не советую дальше пытаться, а то грыжу себе заработаешь, — промолвил Ганс. — Прям, как Дитрих, когда пытался один перенести осадное орудие, — с издёвкой сказал мужчина с ярко выраженными широкими скулами и мощным телосложением, и указывая на своего напарника, что был наоборот упитанным. — Свен! — с обидой вскрикнул мужчина, чуть было не выплюнув курицу из набитого рта. — А что, так всё и случилось же! То как ты пытался отчаянно поднять орудие по пьяни просто умора! Из головы это у меня никогда не выйдет, — смеясь говорил Свен. — Ха-ха, обхохочешься, — с сарказмом сердито посмеялся в ответ толстяк Дитрих. — А вот мне не до смеха. Я несколько лет лечился, что аж разжирел, и между прочим то осадное орудие, мы вместе должны были таскать, но ты решил шляться по борделям! — Эй, ребята, у нас тут не собрание воспоминании о былых злоключениях, — серьёзным тоном окликнул их Ганс. — Давайте приступим к делу, — сказал он, беря в руки маленькую булаву, и медленно подходя к Андрэ. — Постой, а разве мы не должны ждать Жана? — остановил Ганса Дитрих. А Ферриаль же, когда услышал имя домовладельца, то у него в голове встало всё на место, и тот залился громким хохотом. — Чего смеёшься? — раздраженно спросил старший Зигмур. — Я смеюсь, что этот пройдоха нанял вас троих, только чтобы вытрясти с меня денег! — через смех и слёзы объяснил Андрэ. — А Жан не врал на счёт него. С головой у него, и вправду не все дома, — с любопытным задором подметил Свен. — А ты думал, что все ландскнехты адекватные? — упрекнул его Дитрих. А после, тот спросил Ганса. — К слову, мы всё же будем ждать Жана? — А с чего нам его ждать? — спросил в ответ Зигмур. — Он же сам сказал. Без него не начинать. — Какая разница? — недоумевал Ганс. — Может он садист, что любит смотреть на истязания человека? — предположил Свен. — Вполне возможно, — согласился Дитрих. — Кстати, а можно узнать, сколько он обещал вам? — с интересом спросил Андрэ, еле сумев остановить истерический смех. — Не удивлюсь, если это приличная сумма, что хватило бы на покупку целого дома. — Это не твоё собачье дело, — грубо процедил Ганс. — На самом деле ещё больше, — вдруг промолвил Дитрих, за что Зигмур неодобрительно окинул его злым взглядом. А Андрэ разразился ещё большим смехом, чем прежде, что аж стёкла на окнах чуть задрожали. — А вы быстро его привели, — вдруг донёсся голос Жана, который незаметно для всех остальных из-за хохота вошёл в склад. — Всё-таки, не зря, я пришёл заранее, — говорил он подходя к своим наёмникам, при этом засучив свои рукава. — Дружище, как дела? — с доброй улыбкой поздоровался Андрэ. — Слушай, а ты удачный день выбрал для всего этого, конечно. Не мог, что ли выбрать любую другую дату? — Да, не мог, — холодно ответил Жан. — Всё дело в том, что сегодня день выплаты аренды за жильё, Андрэ. А я знаю, что ты мне не заплатишь той суммой, которой нужно. Вот поэтому, я и нанял этих ребят, чтобы они тебя силой отучили платить мне за аренду по старой цене. — И сколько, ты им заплатил? — с ухмылкой спросил Андрэ. — Достаточно, — сказал домовладелец, и сигналом указал Гансу начинать. Тот с довольной улыбкой, крепко схватился за булаву, и с размаху ударил в солнечное сплетение доппельсолднеру.       Андрэ громко взвыл от боли. Он ощущал, как будто все его органы резко переместились в грудную клетку, а из рта начал чувствоваться вкус железа. Дыхание его стала прерывистым и хриплым. Ганс уже было готовился к новому удару, как того вдруг остановил Жан, что с равнодушным взглядом приподнял голову Ферриаля, с предложением: — Просто согласись на новую цену аренды, и всё. Ради чего ты себя мучаешь?       Андрэ с широкой улыбкой, выпячивая свои окровавленные зубы и смотря прямо в глаза Жану ответил: — Чего это ты себя мучаешь, жадная свинья? — Это бизнес, дружище. Я уже не та мелкая сошка, так что поблажек никому не могу дать, даже другу детства, — цинично проговорил домовладелец, и сигналом указал Гансу продолжать, а позади него Дитрих со Свеном уже готовились к своей очереди.

***

      Оглушительные возгласы радостной толпы эхом разносились по пустым улицам Блуа. И лишь один карлик нёсся по ней, безуспешно разыскивая своего отца. Николя даже заглянул в дом, но никого там не обнаружил. Он успел также заскочить на рабочее место матери, однако и там Андрэ в помине не было сегодня, чем ещё сильнее заставляло нервничать шута, ведь это совсем не было похоже на отца.       Вдруг в голове у юного Ферриаля просочилась одна очень резонная мысль: «А зачем я беспокоюсь?». И ведь, верно, для карлика это был логичный вопрос, так как зачем нервничать из-за отсутствия отца, что периодически сам отсутствовал долгое время. Наверняка, он решил выпить из-за праздника или и вовсе ввязался в какую-то авантюру не уведомив его и Марию. Но с каждой секундой, как он думал об этом, в его груди будто бы разгоралось неприятное жгучее пламя и давление на неё.       Из-за чего такие эмоции могли возникнуть? Ведь, всё вышесказанное было более чем вероятно. Так думал шут, бесцельно бродя по пустому Блуа, не в силах найти Андрэ и вынужденный слушать издалека звуки музыки и пение радостных горожан. Так и шёл бы дальше Николя, пока тот не прошёл мимо той самой улицы, на котором его отец рассказал ему, что он больше не будет работать трубочистом.       Остановившись, и развернувшись, шут перед глазами представил то событие, и проецировал его на это место так, что наблюдал со стороны. Тогда казавшиеся безрассудной выходкой Андрэ, теперь выглядело благородной, так как тот уберёг его от вредной работы. А поступок и поведение Николя же уже выглядело трусливым и жалким. Но даже после побега, из воспоминаний юного Ферриаля его отец не был зол на него. Даже наоборот, тот словно хотел наверстать упущенное, всё время не отставал от него, и искренне радовался, когда он добивался какого-то прогресса. Помогал ему даже в тех ситуациях, где тот откровенно ничего не знал о теме или ремесле.       Прокручивая всё это в голове, у Николя невольно начали стекать слёзы с глаз. Как только, он осознал, что тот не ценил время проведённое с отцом, письмо от полковника о демобилизации, и также странное исчезновение Андрэ в такой важный день заставило юного Ферриаля тихо плакать. Слёзы лились словно река, с каждым мигом всё набирающий поток. Ему было противно и тошно, от самой мысли того, что он так небрежно думал об отце. Правду всё-таки говорят, мы не ценим того, что имеем.       Но как бы парадоксально это не было, именно эта мысль помогла Николя собраться и вытерев слёзы, он решился на уже более тщательные поиски Андрэ. Раньше, тот разыскивал его в тех местах, где тот мог бы быть. Сейчас же юный Ферриаль решил искать не своего отца, а кое-кого другого.

***

      Хруст очередного ребра разнеслось эхом по пустому складу, но из-за песнопения и музыки толпы снаружи, их почти что не было слышно. — Стоять! — приказал Жан Свену, что уже был готов ударить со всей силой кулаком по лицу Андрэ, за то что тот плюнул ему в лицо. Запыхавшийся наёмник нехотя остановился, и ушёл в сторону к изрядно уставшим Гансом и Дитрихом. — Крепкий ублюдок, — со смехом процедил Свен, вытирая кровавый плевок с лица. — Итак, ты будешь платить арендную плату по новой цене? — спросил Жан, приподняв повисшую голову Андрэ. Доппельсолднер же ухмыляясь, и смотрел на Жана своим единственным целым глазом, ибо другой уже заплыл из-за синяка. И им тот выражал искренние своё призрение к нему. — Нет, — коротко и ёмко прохрипел ландскнехт. — Да боже мой! — не выдержав закричал Дитрих. — Сколько мы его уже избиваем?! Да после меня он уже должен был, как минимум вырубиться! А ему хоть бы хны! — Спокойствие, Дитрих, спокойствие, — невозмутимо уверял его Ганс. — Какое к чёрту спокойствие?! Я своими глазами видел, как ты ему ногти вырывал, а этот ублюдок, лишь простонал, как будто ты ему не ноготь вырывал, а заусенец! — с ужасом указывая на Андрэ говорил Дитрих. Но после тот заметил, что он смотрел на него, и ехидно улыбался. — Боже правый, да перед нами настоящий демон. Это объясняет, как он выжил под Кёльном. — Не неси чушь! — выпалил Ганс. — Он выжил там, только потому, что является жадным до денег ландскнехтом! Что ради них он загубил целую армию! — Ха-ха-ха, — вдруг Андрэ тихо и хрипя засмеялся, обратив на себя внимание всех присутствующих, в особенности Зигмура. А Ферриаль взглянув на него с укоризненным взором, проговорил. — Значит, врал, что тебе безразлично смерть брата. Не хорошо таким быть. Не хорошо… — Я не говорил, что мне безразлично, — парировал Ганс, — я сказал тебе, что принял смерть брата с достоинством. Но я не принял тот факт, что в том окружении помимо него были похоронены сотни храбрых и поистине достойных рыцарей!       Андрэ ничего не ответил, а лишь молча смотрел на Зигмура, с крайней неприязнью. Это заставило Зигмура самоуверенно коротко посмеяться, ведь для него казалось, что тот подтвердил его убеждение о том, что Ферриаль всё же был предателем. Жану был безразличен весь этот конфликт. И поняв, что двум мужчинам уже нечего было друг другу что-то сказать, он приказал Свену продолжить пытку, но как вдруг доппельсолднер промолвил: — Знаешь, пока меня избивали, я, кажется, вспомнил твоего брата, — Зигмур услышав это, грубо схватил Свена за плечо, остановив того. — Хорошим парнем был. Отважный и улыбчивый юноша. Всегда пытался встать в первые ряды с доппельсолднерами, из-за чего всё время получал от меня и остальных словесный нагоняй. — внезапно Андрэ остановился, но через некоторое время усмехнувшись, видимо вспомнив нечто забавное продолжил. — А ещё во время привалов, он любил травить нас одной и той же историей, как тот случайно в детстве вместе с братом облили священника помоями. И за это их обеих пороли так, что они месяц не могли сидеть. — Милая история, бесспорно — подытожил Жан. А затем повернувшись к Гансу спросил. — Но как насчёт того, чтобы продолжить? — Да, — кивнул Зигмур, который слушал рассказ от начало и до конца, и по выражению его было понятно, что оно было правдиво. Свен же уже было занёс булаву для удара, как его снова остановил Ганс. — Но не этим, бери лучше что-нибудь по острее, — с ухмылкой сказал тот, громила поняв намёк товарища, с радостной улыбкой обратился к Дитриху. — Дружище! Неси сюда цвайхендер!       Толстяк с неохотой смиренно кивнул Свену. При этом не забывая с опаской поглядывать на подозрительно ухмыляющегося Андрэ. Однако, как только он обернулся, то заметил, что меч и остальное вооружение, которые должны были лежать в углу пропали.       Не успел Дитрих сообщить остальным о пропаже оружии, как вдруг из темноты рядом с тем самым углом что-то блеснуло, и через секунду в его сторону со стремительно скоростью полетел кацбальгер направленный гардой в него. Шансов на то, чтобы уклониться у толстяка не было, но даже успеть закричать. Громкий глухой стук и падение меча об землю, эхом разнеслось по помещению.       А когда Дитрих камнем рухнул спиной, то все собравшиеся озадаченно оглянулись, и увидели лежащего в без сознания товарища, у которого на лбу красовался огромный синяк, и рядом с ним был кацбальгер. Все в тот миг встрепенулись, и начали вглядываться в тени и прислушиваться к каждому шороху. И лишь Андрэ хрипя злорадно смеялся. — Какого черта здесь происходит? — раздраженно вопрошал Жан, схватив за лицо Ферриаля. — Пожалуй, я соглашусь. Карлики могут быть не только забавными, но и жуткими, — с улыбкой промолвил Андрэ. — Что ты несёшь?! — недоумевая закричал Жан небрежно откинув голову ландскнехта. — Его бесполезно спрашивать! — процедил Ганс, затем заметив пропажу оружия в углу спросил у громилы. — Свен, что там помимо меча лежало? — Годендаг и цвайхендер, — отчитался тот не переставая с тревогой на душе пристально следить за тенями и прислушиваться к любому подозрительному звуку. Последнее было гиблой затеей, ибо из-за шума и гама снаружи ничего не было слышно от слова совсем. Это и сыграла в злую шутку.       Подождав нужный момент, пока трое растерянных и напуганных злоумышленников отвернулись друг от друга, пристально вглядываясь в тени, маленькая тёмная фигура стремительным темпом помчалась в их сторону. Мало того, что из-за музыки снаружи ничего нормально нельзя было что-либо услышать. Так ещё и сам незнакомец несмотря, что в руках держал годендаг, а на спине висел цвайхендер, двигался на цыпочках так бесшумно, что и без постороннего шума, его не удалось бы услышать.       И вот, когда тёмная фигура добежала к группе, он первым делом с разбега прыгнул и с разворота ударил годендагом по ничего не подозревающему Свену в висок. Оно было с такой силой, что куски черепа разлетелись на несколько метров, а сам нападавший не смог удержать в руках оружие и обронил его.       Услышав грохот, Ганс и Жан мигом обернулись. Бездыханно лежащий в луже собственной крови, громила с пробитой головой произвело на них неизгладимое и ужасающее впечатление. Но ещё больше жути на них нагнал карлик, в костюме и гримом шута и безмятежно стоящий рядом с трупом. Вытерев остатки серого вещества Свена, тот злобно зыркнул на оставшихся двоих. Домовладелец в этот момент прищурившись узнал в нём того, кого не ожидал здесь увидеть. — Николя?! Что ты здесь делаешь?! — недоуменно вскрикнул мужчина. — Это же твой склад, и к тому же, мне было хорошо известно, а ваших тёрках с моим отцом, — кратко объяснил шут. — Кто он?! Ты знаешь его?! — не понимая с раздражением спрашивал Ганс. — Это сын Андрэ. Тот самый их недоношенный отпрыск, о которым я говорил, — с шёпотом ответил Жан, тихо отходя за спину Зигмуру. — Это он?! — не веря процедил рыцарь. — Ты не предупреждал нас, что он умелый боец! — ещё сильнее разразился Ганс, смотря на бездыханные тела своих товарищей. — Откуда мне было знать, что этот уродец умеет владеть оружием?! Он же работал трубочистом последние несколько лет! — на высоких тонах отвечал ему Жан. — Закончили? — вдруг спросил Николя, сверля своим взглядом Жана и Ганса. — Слушай, парень, — с льстивой улыбкой начал домовладелец, пытаясь расположить к себе юношу. — Я понимаю всё то, что тут происходит ужасно. Но это вынужденная мера. По-другому твой отец не понимает, что платить надо по фиксированной, на данный момент, цене! — Хех, даже в такой ситуации, ты не преклонен, — с хрипом усмехнулся Андрэ.       После слов домовладельца, Николя с гневом и бушующими огнями в глазах начал медленно приближаться к Гансу и Жану. Последний дрожа и паникуя отходил, однако Зигмур уверенно пошёл на встречу карлику, который уже обнажил цвайхендер из-за своей спины. Рыцарь по пути взял кацбальгер рядом с корчищим от боли Дитрихом.       Несмотря, что оружие шута было длиннее, в следствии чего, у него было преимущество перед Гансом. Однако, за последним был боевой опыт. Ибо тот уверенно осознавал, что даже самые опытные рыцари неспособны овладеть цвайхендером в полной мере, даже спустя пять лет службы с ней. А про пацана и подавно об этом думать. Такое плюсуем, что за наёмником было непреодолимое желание отомстить за своих сослуживцев, коих из-под носа Зигмура бесцеремонно устранили.       Закономерным и очевидным итогом стал, неприкрытый и резкий выпад рыцаря. Клинок вот-вот уже должен был достигнуть глаза Николя, и даже казалось, что тот на это даже не среагирует. Вот только это зрение, а вот у тело же было своё мнение на этот счёт.       Резким движением шут поднял горизонтально меч над головой, отразив тем самым кацбальгер Ганса. После, без промедления и запинок, он изящным выверенным до идеала круговым движением кончиком цвайхендера перерезал Зигмуру горло. Тот от шока и не веря в это, в панике схватился за неё бросив кошкодёр. Тёплая алая жидкость обильно льющейся на землю сквозь пальца означало конец битве. А Николя в это время, отошёл на шаг назад, и равнодушно наблюдал за постепенно угасающим рыцарем, который сперва пошатнувшись упал на колено, затем на обе, а финалом стал его протяжный хрип и падение лицом вниз на лужу своей собственностью крови. Повторив судьбу Свена. — Как? — тихо и недоуменно спросил Жан, до конца не осознавая, что только что произошло, и смотря на бездыханное тело Ганса, будто бы искренне надеясь, что он каким-то чудом вот-вот встанет. Но прошла одна минута, две, три, а рыцарь так и не поднялся. Домовладелец с ужасом осознав его погибель, дрожа и бледнея на глазах, поднял взгляд на Николя, который медленно подходил в его сторону. Он рационально понимал, что никак не сможет убежать, из-за чего прикусив губу и зажмурившись приготовился уже к своей скорой кончине.       Однако, вместо этого он услышал удар металла по дереву. Открыв глаза, тот увидел, что карлик вместо того, чтобы убить его, освободил своего отца разрубив верёвки. Обессиленный Андрэ упал по холодной земле, словно тряпичная кукла. В недоумении Жан посмотрел на Николя, тот заметив это спокойно проговорил, пристально смотря тому в глаза: — Чего стоишь? Проваливай.       Жан сию же минуту выполнил приказ, и сияя пятками побежал к выходу. — Почему?.. — вопрошал Андрэ, собрав все возможные силы, смотря в след за убегающим домовладельцам, который уже вышел из склада, и так поспешно он это сделал, что тот аж позабыл закрыть за собой. — Он просто не смеялся. А рассмешить его у меня не было желание, — сухо и без эмоции объяснил свои действия Николя.       Узнав это, Андрэ несмотря на адскую боль и жжение в груди с хрипом в перемешку с кровавым кашлем засмеялся. Ведь, то что сказал его сын, было точно тоже самое о чём он ему говорил несколькими неделями ранее. Обеспокоенный Николя перевернул таки своего отца на бок думая, что он захлёбывается в собственной крови, но увидев довольную лыбу папы с облегчением вздохнул. — Любопытно, что же тебя сподвигло следовать моим принципам, сынок? — спросил Андрэ. — Эх, не знаю, — честно ответил Николя. — Быть может, я как раз проникся твоими принципами? Или же не хотел, чтобы со смертью Жана, не случились грызни за его тёплое место? — предполагал он.       Андрэ в свою очередь взглянул боковым зрением на лежащего Дитриха, который подавал признаки жизни, стоная от боли и держась за голову. — Хех, учитывая этого толстяка, я думаю, что первое. Кха… Кха… — вдруг приступ кровавого кашля схватил Андрэ.       Николя понял, что так уже продолжаться не может, из-за чего тот немедленно бросил меч в сторону, и посадил своего отца на свою спину. Убедившись, что он крепко схватился за его шею, шут приподнял его ноги по бокам, чтобы те не волочились по земле — Срочно надо идти к матушке! — ответственно заявил Николя, и как только это было возможно, то быстрым шагом помчался прочь из этого злосчастного места.       Выйдя наружу, их сильнее ударил не яркий дневной свет, а также крики и звуки издаваемые празднующей толпой. Карлик лично на секунду поразился этим, ибо когда тот незаметно проникал в склад, народ не был таким громким. — А веселье всё нарастает. Может пойдём туда? — с искушением предложил Андрэ. — У нас на это нет времени! — резко отвергнул эту затею Николя, и вместо этого помчался вдоль улицы. — Да не переживай, сынок, я ведь доппельсолднер. Меня ещё не тем мутузили в сражениях, — шут не слушал своего отца, а концентрировался на дороге перед собой. Поняв это, Андрэ решил сменить тон. — Кстати говоря, хотел тебя спросить об одном. — Отец, ничего не говори! — грубо прокричал шут. — Твоё состояние и так, хуже некуда! Хочешь ещё больше загнать себя?! Я и так много времени потерял разыскивая тебя! — Я, как раз об этом. Зачем ты пришёл меня спасать? — от этого вопроса Николя чуть вздрогнул, и снизил темп бега, но собравшись, он вернул прежнюю скорость и ответил: — Что за глупый вопрос?! Разумеется потому, что матушка разволновалась бы, если бы ты исчез! — И всё? — вдруг нагнетающим тоном спросил Андрэ, прямо над ухом у своего сына. — Это больше звучит, как оправдание. — Это так сейчас важно, что-ли? — раздраженно вопрошал Николя. — Да, — без капли сомнении ответил отец карлика.       А сам шут, видя не присущую мрачность и невозмутимость в лице Андрэ, с неохотой пришлось таки ответить на заданный вопрос: — Я переживал за тебя, — данный ответ вогнал главу семейства Ферриаль в искреннее удивление, ибо из всех людей, Николя последний, который бы переживал настолько о нём. И будто бы сам карлик понимая это, поспешно начал объясняться. — Я понимаю! Это странно! Но… Но… — тут шут остановился собираясь с мыслями. — Но, как я мог оставить на произвол судьбы того, кто сделал многое для нас, и в особенности для меня. Это как минимум неправильно, я считаю, — а позже еле сдерживая слезы, он всхлипывая тихо добавил. — Прости меня, папа, что был таким идиотом.       Целую вечность Николя стоял на месте, будто бы ожидая ответа отца. Он в голове уже представлял его смех, и фразу о том, что «я же пошутил» или же и вовсе безразличие. Но вдруг, карлик ощутил ладонь у себя на макушке. А это был Андрэ, что с доброй улыбкой, медленно и нежно хлопал ему по голове. — Ты молодец.       Эти искренние слова отца заставили чёрствое от сажи и угля сердце Николя окончательно растопиться. А также это заставило его, наконец, вспомнить благодаря чему, тому так нравилось быть шутом, развлекать людей и при этом любить это дело. Точнее говоря, не «благодаря чему», а «благодаря кому». Ведь с самого раннего детства, Андрэ был тем, кто был с ним всегда рядом. А когда его обижали и насмехались, он вместо тумаков над обидчиками сына, тот оборачивал это в шутку или комедийное представление, что помогало юному Ферриалю. — Эм, сынок, может всё-таки пойдём? — спросил Андрэ, по доброму постучав ему по виску. — Отец, — вдруг окликнул Николя, Андрэ. — Мама сказала мне, что если подарить улыбку королю, то все люди в королевстве будут счастливы. Как считаешь, возможно ли это?       Ландскнехт окинул на своего сына удивленный взгляд. А после тихо посмеявшись ответил: — Звучит наивно, — шут не обиделся от этого честного ответа отца. Он лишь ухмыльнулся с самого себя. — Но, если не попробуешь, то не узнаешь, — вдруг с загадочной улыбкой добавил Андрэ.       Этот ответ более-менее уже удовлетворил Николя. После вздохнув с облегчением и собравшись, он с воодушевленной улыбкой, как будто ему камень с плеч сбросили, продолжил свой путь. Однако звуки празднества подозрительно становились всё громче и громче. Шут хотел было думать, что это просто ему кажется или же к толпе за это время присоединились ещё люди.       Но, когда тот повернул на другую улицу, то увидел перед собой беснующиеся народ, что пели песни и всячески одаривали цветами Людовика, что сидел на карате в самом центре этой марширующей массы. Оценив обстановку вокруг, Николя неутешительно понял, что ему придётся пройти через эту толпу. Обойти никак нельзя, так как обход займёт много времени, а оно не на стороне Андрэ, что постепенно с каждой секундой будто бы угасал, словно увядающее пламя.       Вздохнув с полной грудью, шут помчался в сторону толпы. Для обычного человека такое решение можно было сравнить со штурмом замка в одиночку без оружия. Но благодаря исключительной реакцией и чувством равновесия юного Ферриаля, для него это было пустяком. Ловко уворачиваясь то от неожиданно вскидывающихся рук, ног, то от размахивающих из стороны в сторону флажков и духовых инструментов, а также параллельно анализируя вокруг пространство, тем самым находя самые оптимальные варианты прохождения через такой густой и живой поток людей.       Как бы-то это не было странно. Но никто из празднующих даже и мельком не замечал карлика с изрядно избитым до кровищи взрослым на спине. Вот только Николя понимал, что это только начало, ибо как он приближался до центра, проходы между людьми становились всё уже.       Теперь скрыть своё присутствие было уже не просто. Люди начали замечать, что что-то толкает или тычет их в спину. И после каждого такого столкновения концентрация у шута всё ухудшалась, из-за чего тот делал больше глупых ошибок и терялся на ровном месте. Итогом всего этого стало то, что перед лицом карлика встала непроницаемая стена из нескольких высоких мужчин, через которых невозможно пройти, как с остальными позади. Но парень быстро сориентировался в данной ситуации, и сделал лишь одно действие, которое изменило его жизнь навсегда.       Людовик сидя на карате безучастно смотрел за радующимися и поздравляющими его людей. То и дело в него кидали ему розы, и разного рода красивые сувениры. Тот, чтобы не обижать их пытался через силу натянуть на своё лицо улыбку. Но всё было четно, так как каждая секунда проведенная в окружение них, у монарха всё нарастало чувство собственной обречённости. Он уже в голове представлял, как эта же толпа будет праведным гневом свергать его за ещё более ухудшающейся ситуацию в королевстве.       Но, вдруг, с боку от кареты Людовик услышал среди этой какофонии выделяющийся возмущенные возгласы. А через секунду, он увидел, как нечто оттуда высоко выпрыгнуло. Первым в противоположным от них сидении приземлился мужчина весь в крови, ссадинах и синяками. За ним рядом с ним приземлился карлик в вычурном разноцветном шутовском наряде. Тот быстро поправив шапку, переведя дух и проверив самочувствие своего спутника, уже было начал осматриваться для дальнейшего манёвра, как вдруг заметил удивлённого монарха и возмущенного кардинала Жоржа Амбуаза от такой наглости.       Осознав в какую ситуацию он влип, и своего отца впридачу. Николя хотел было мигом же удрать, ибо кардинал уже был на взводе, чтобы закричать. Но вдруг его глаза зацепились на монархе. Те хоть и выражали долю удивления и недоумения, но большинстве своём в них карлик разглядел грусть, разочарование и обречённость. Все это было знакомо шуту, примерно это тот ощущал, когда он устраивался работать трубочистом из-за безысходности. Переглянувшись с отцом, который заметив зрительный контакт между своим сыном и Людовиком, с улыбкой подмигнул первому, молча дав тому добро.       Увидев это, Николя повернулся к Людовику, тепло улыбнувшись ему, и смотря прямиком в его очи промолвил: — Вы не один такой, месье. — Что? — озадаченно спросил было монарх, как вдруг шут в тот же миг оказался между ним и кардиналом, и обняв того за шею: артистичным и язвительным голоском прощебетал: — Я говорю, Вы не единственный, кому весь этот балаган не по душе, сир! — Ах, ты мелкий ублюдок! А ну прочь с кареты! Стра…! — возмущенно закричал Жорж, и хотел было позвать охрану, что следовали позади них на лошадях, но Николя мигом заткнул тому рот, и проговорил: — Оу, месье, ну не надо так кричать. И так уши вянут от толпы вокруг, так ещё и Вы кидаете камень в огород, — а затем повернувшись к Людовику шут спросил того. — Признайтесь же, я ведь правильно говорю?       Людовик неловко признался: — Да, пожалуй, соглашусь. — Хотя, это странно. Вы же без пяти минут король! Как Вы можете сидеть с грустной миной, когда происходит такое грандиозное событие! — величественным тоном говорил Николя, при этом продолжая удерживать рот кардинала, который отчаянно пытался её убрать, однако рука шута была подобна самым прочным кандалам. — Честно сказать, я затрудняюсь ответить, — робко сообщил Людовик. — Ох, неужели боитесь, что Вас настигнет участь Вашего предшественника, Карла VIII? То-то я думаю, почему Вы выбрали карету с открытым верхом, — язвительно подметил шут. А монарх от этой шутки еле сдержал смешок. — Довольно! — закричал Жорж, сумевший из последних сил убрать руку Николя со рта. — Сейчас же сгинь с кареты, и забирай своего пьяного дружка! А иначе, я вызову стражу! — пригрозил он. — Не стоит так резко ругаться, — попытался успокоить Людовик кардинала. — Видишь же, парень нас развлекает. — Господин, с премногим уважением к Вам, я не могу допустить нахождение этого без культурного нахала здесь! — возразил Амбуаз. — Хех, ну Вы слышали, сир? «Без культурный». И это говорит тот, кто заляпал мою ладонь своей слюной. Смех да и только! — с усмешкой парировал Николя. — Что ты себе позволя… — уже было хотел разразиться тирадой кардинал, как его неожиданно обнял Андрэ, исполняя роль алкаша. — Месье, ну что Вы? Сегодня же праздник! Веселиться надо! Не так ли, народ?! — спросил он у толпы рядом с каретой, которые вначале недоумевали кто эти люди рядом с Людовиком и Амбуазом, но увидев улыбку монарха и в большинстве своём позитивный настрой исходящей оттуда, те успокоились, и хором дали утвердительный ответ:

ДА!!!

      Даже стражники, что позади сопровождали карету не видели в присутствии незнакомых людей рядом с монархом ничего плохого.       И с этой нотой и до конца прошёл этот странный праздничный марш. То и дело Жорж Амбуаз пытался подать сигнал страже, чтобы те силой убрали наглецов, думая что те просто его не слышат. Но после примерно десятой попытки, кардинал окончательно понял, каких некомпетентных людей он набрал. И просто сложив руки в замок, тихо смирившись начал со стороны наблюдать за всей вакханалией вокруг.       А Людовику, наоборот, было по душе такая кампания. Каждая шутка, импровизация и номер шута заходила на ура монарху. Настолько, что тот позабыл обо всех подводных камнях, которые его ожидают после коронации. Для него сейчас всё это было неважно. Всё чего хотел вельможа, так это услышать новый остроумный подкол от карлика.       Сам же Николя, впервые за долгое время начал наслаждаться работой шутом. То ли всё так удачно совпало с каретой и монархом или то, что сейчас рядом с ним находился его отец, который несмотря на тяжёлые раны находился с ним, и подыгрывал тому в импровизации и в шутках.       Так случайное стечение обстоятельств, привели ко встрече двух таких с первого взгляда непохожих, но так хорошо понимающих друг друга людей. Закономерным итогом этого стало назначение Николя шутом для Людовика. Благодаря первому, новоиспечённый король смог преодолеть тяжёлые времена, о которых тот с тревогой опасался. И даже больше.       Шут с помощью колких комментариев смог указать королю на проблему в экономике Франции, что там процветал, из-за которых цены росли, как на дрожжах. А Людовик целеустремленно принял это, и начал их исправлять: снизил налоги, улучшил организацию правительства, урегулировал отношения между крестьянами и владельцами, расширил полномочия королевских судей и сделал шаги к борьбе с коррупцией в юридической системе, упорядочил запутанный французское законодательства в один большой кодекс и т.д.       Во внешней политике, хоть и дела у Людовика шли с переменным грандиозным успехом и обидными поражениями. Но самое главное, улыбка у монарха почти никогда не спадала, благодаря Николя, который уже получил своё знаменитое прозвище —Трибуле.

***

      Афина уже заносила копьё для добивания израненного шута, который был весь в крови. Тот даже и не думал сопротивляться, а наоборот развёл руки в стороны, закрыл глаза и улыбнулся. — «Хех, мама, я и впрямь сделал это», — не веря говорил себе Николя. — «Я и вправду рассмешил бога.»       И вот, когда копьё богини уже находилось буквально в двух сантиметрах у головы шута. Последний улыбнувшись ещё шире проговорил: — «А это значит, что можно действовать!»       И в последний момент, Николя воспользовавшись тем, что под ним была лужа крови, специально поскользнулся на нём. Благодаря чему, тот резко увёл голову назад, и атака богини ушла в молоко впечатавшись об пол, а также, что самое важное, колокольчики вновь прозвенели: — «Чего он этим хочет добиться?! Он не может нормально продолжать открытый бой! Да и призывать Эвримедонта нет смысла, ведь он видел, что тот против меня один на один бесполезен!» — искренне недоумевала Афина, перед тем, как комната погрузилась во мрак.       Яркий свет. Богиня уже очутилась в комнате, обставленной всё преимущественно темно-красными тонами. Угловатая мебель, мрачный интерьер и картины с сюжетами о смерти, всё это создавала жуткую давящую атмосферу вокруг. — Это как-то на тебя не похоже, — подметила Паллада. — В этом нет ничего удивительного, — вдруг подал голос Трибуле. Обернувшись Афина обнаружила шута сидящего на кресле, с необычной высокой спинкой. Сам он был серьёзен и строг лицом, держал руки в замок у живота, и пристально смотрел за богиней. — Ведь, это уже конец представления, мадам. Все с нетерпением ждут кульминации нашей дуэли. А будет ли оно тем, который подарит улыбки людям или отберёт у них, зависит только от нас самих, — зловеще промолвил Николя и со скрежетом поднялся с кресла, и выхватил из-за подлокотника кацбальгер, а после поднял её в сторону Паллады. Затем пристально смотря на неё, спросил ту. — Вы же не меньше меня хотите закончить весь этот фарс, не так ли? — Ты чертовски прав, — с улыбкой и уважением во взгляде ответила Афина приняв боевую стойку.       Окончание странного рандеву вот-вот настанет. Кто же выйдет победителем в эти пятьдесят пять секунд?! Шут, что хочет обрадовать всё человечество или богиня, что хочет спасти своего возлюбленного? Всё решиться в этой комнате.