Утро станет сном

На первый взгляд Элис казалась слишком легкомысленной и даже чуть глуповатой. В самом деле: что ожидать от девушки, которую, судя по ее разговорам, интересует только одежда, парфюмерия и путешествия? Белла почти попалась на удочку ложного первого впечатления, если бы не этот взгляд. Глаза у Элис были почти такие же яркие, как и у всех членов ее семьи, яркие и магнетически притягательные. Так завораживают круги на остывшей глади воды, гипнотизирует танец сухих осенних листьев в парке и влекут подернутые поволокой хищные глаза кошки. Вместе с этим взглядом пришло ощущение большой тайны, которая прячется в уголках длинных ресниц, и, казалось, ни одна живая душа в мире не могла иметь столько богатств, сколько необходимо отдать за владение этим секретом. Играла ли девушка с кошкой, подпевала очередному хиту по MTV, поливала суккуленты или, быть может, охотно рассматривала старые фото на каминной полке — все выглядело так, будто она делала это не одну сотню раз, не одну тысячу дней, не один миллион жизней. В любой день недели, при любой погоде, она выглядела великолепно: выспавшаяся, веселая, одетая с иголочки. На каждом уроке она блистала своими глубокими знаниями философии, теологии, психологии, культуры, музыки, и, казалось, не было ни одного вопроса, который мог бы застать ее врасплох. Как можно быть такой безупречной? В то время, как Элис по праву заслуживала звание идеальной ученицы, Джаспер, Эдвард и Эммет были ее полной противоположностью. Если бы Белла не знала, что эти парни — обычные подростки, то назвала бы скуку, написанную на их лицах не иначе, как старческой. Раз за разом собиравшись отдельно от остальных, они садились за самый неприметный столик в углу столовой и лениво переговаривались друг с другом, ковыряясь вилкой в картофельном пюре. Свон старалась не наблюдать за этим сборищем унылых школьников, но каждый раз, когда ее взгляд натыкался на их столик, ей казалось, что люди, входившие в собрание представителей штатов и написавшие в 1787 году первую версию американской Конституции, выглядели более жизнерадостно после долгих прений и чудовищно медленных обсуждений каждой буквы будущего закона. Но самой загадочной персоной из всего семейства по праву можно было назвать одну лишь Розали. Непохожая на остальных, она выглядела глубоко погруженной в себя, и в каждый момент времени она не отрывала взгляд от внутренних врат, за которыми скрывала личные драмы и глубоко спрятанные свинцовые сундуки, оставленные в прошлой жизни. По ощущениям, она была настолько стара и глубоко сломлена, что даже члены ее семьи порой не знали, как подобрать те самые слова утешения, которые Розали за свою жизнь еще не слышала. Говоря с остальными, девушка сыпала загадками, ответы на которые знали лишь она да кроны сосен, обдаваемые шумным соленым ветром, идущим со стороны моря. Неудивительно, что в ее присутствии было так же холодно и одиноко, как на опустевшем пляже Ла-Пуш. — Мне нужно сделать пару звонков, если ты не против. Папа просил связаться с ним ближе к обеду, а Джессика точно знает, что нам задали на завтра по биологии, — Элис засуетилась, предвкушая пятнадцать минут неуемной болтовни, а Свон нехотя улыбнулась, наблюдая, как ее новая знакомая надевает свое баснословно дорогое пальто и выходит во двор. Как только дверь в дом захлопнулась, Белла проверила свой телефон на предмет новых сообщений. Ожидаемо, почтовый ящик был пуст, как и журнал звонков, и все мессенджеры. По телевизору не было ни одной более-менее достойной программы, поэтому пульт улетел куда-то под одну из диванных подушек. Дорога до кухни не заняла много времени, а размышления над нехитрым ужином — и того меньше. Взяв в руки разделочную доску и нож, Свон начала резать мясо, мурлыкая себе под нос заразительную мелодию, никак не желающую покидать ее голову вот уже второй день. Девушка не сразу поняла, что Элис, при всей своей любви к болтовне, поразительно долго отсутствует. Намереваясь выглянуть в окно, как только закончит с овощами, Белла ненадолго успокоилась, переключая внимание на рагу. Аппетитное бульканье напоминало то далекое ощущение детства, когда все в доме спорилось в маминых руках, а папа помогал своей дочери мастерить кормушки для птиц. Тогда они были семьей, настоящей командой, нерушимой монолитной глыбой, которая не дрогнет, даже если на нее навалится весь мир. — Я дома, дорогая! Нож едва не выпал из вмиг ослабевших пальцев. Это не был голос отца или кого-нибудь, кто имел бы право так говорить. Белла медленно развернулась к выходу, невидяще, скованно, обличающе. — Иди же ко мне, моя красавица...— половицы скрипели под тяжелыми шагами человека в грубых рабочих ботинках. Из-за поворота показалась фигура в черной куртке. По открытым участкам тела не было понятно, кто стоит перед Беллой, потому что этих открытых участков тела не было: пальцы скрывали плотные черные перчатки, а горло вместе с большей частью лица было спрятано под тканью снуда. — Скучала без меня? Вижу-вижу, ждала: обед вон готовишь... — шаг, еще шаг, и еще. — Майкл... — Шшшшш, — рука в перчатке предупреждающе легла на горло, пока несильно, но достаточно ощутимо сжав тонкую шею. Во второй ладони блеснул короткий самодельный рыбацкий нож. Таким обрубком можно лишь резать запутавшиеся сети, вскрывать консервные банки или конверт с уведомлением о выселении. Белла судорожно сглотнула, и тут же ощутила, как кончик ножа предупреждающе опустился в ямку между ключицами. Свон вся сжалась, рефлекторно пытаясь отдалиться от источника опасности, но ее грубо прижали к столешнице, лишая хоть какой-то возможности для маневра. Стало ясно: пути назад не было, а впереди виднелся лишь клинок, грозящий войти в едва теплую от страха плоть, лишь только маленький лебедь дернется. — Ого, чем это так вкусно пахнет?! Ты что-то готовишь, Белла? — в прихожей послышался звонкий голосок Элис, которая, как-то неестественно бодро проследовала на кухню, небрежно скинув прямо на пол свое кашемировое пальто и неудобную обувь. Показавшаяся в дверном проеме хрупкая фигура, смотрелась по-детски относительно габаритов замершего на кухне гостя. — Стой, где стоишь, — прорычал мужчина в маске и чуть сильнее сжал горло жертвы, отчего Белла тихо простонала. Свон не могла понять, в какой момент времени на пороге дома оказались доктор Каллен и ее отец. Более того, она не понимала, как Карлайл смог так быстро оказаться рядом и оттащить нападающего. Послышался шум и звуки борьбы: это подоспевший Чарли выбивал всю спесь из злоумышленника. Несмотря на оперативность, рубиновые капли все же пролились на любимую клетчатую рубашку Беллы, и Свон осела на пол, пытаясь спокойно дышать. Зрачки Карлайла почернели, когда он проследил за тонкой красной струйкой, медленно впитывающейся в кожу, превращаясь в акварельные разводы на мраморе, будто неумело нанесенный грим. Отчего-то ему подумалось, что именно поэтому никто в кино не использует настоящую кровь: высохшая, она выглядит неправдоподобно, даже если текла из артерии. Удивленный вздох вырвался из груди Элис, когда Чарли снял с нападающего маску: это был не Майкл. Белла перевела взгляд на суетившегося вокруг нее Карлайла, и, слабо улыбнувшись прошептала: — Я в порядке...правда...Где Элис? С ней все нормально? — Я здесь, Белла, не волнуйся. У тебя просто царапина, ничего страшного, — шептала Элис, поглаживая руку девушки. Ладонь младшей Каллен была холодна, как лед. — Как вы так быстро оказались рядом? Прошло лишь мгновение, — Свон переводила любопытный взгляд с Карлайла на Элис и обратно. Закончивший с обработкой раны, доктор опустил снова вспыхнувшие желтым глаза и стиснул зубы, но младшая Каллен нашлась с ответом: — Это просто выброс адреналина, — неловко улыбаясь, заключила девушка, и в этот момент к Белле подошел отец. Опустившись перед дочерью на одно колено, мужчина взял ее руку в свои. Только сейчас девушка увидела сбитые в кровь костяшки и в удивлении посмотрела за спину Чарли. Злоумышленник лежал без сознания с заведенными за спину руками, на которых блестели целых две пары наручников. — Папа, я в норме. Папа, не плачь, — снова и снова повторяла Белла, как только ее сжали в медвежьих объятьях.

***

— Да что вы ко мне приебались-то?! Не знаю я никакого Майкла Коллинза!!! — Я тебя суку заживо сгною, — прорычал Чарли, брезгливо рассматривая испачканное кровью лицо. — Отвечай быстро: кто тебя подослал? — Неделю назад ко мне в баре подошла баба. Красивая такая, с сиськами. Имени не знаю, — арестованный развел руки в красноречивом жесте. — Ну поговорили. Она предложила работу. Сразу отдала аванс. — Какую работу? — удар. — Отвечай! — Да блять... Проследить за домом. Поначалу, — мужчина приложил испачканную руку к разбитому носу в надежде остановить кровь. — Почему она подошла с этой целью именно к тебе? Откуда она знала, что ты два дня как откинулся из Каллам-Бей? — Чарли обошел помещение и снова сел на стул. — Ну может татухи мои увидела или я ей по пьяни чего сболтнул. Ну не знаю я, начальник! — Как эта женщина передавала тебе указания? — Каждые два дня оставляла письма у бармена. Я приходил из гостиницы неподалеку и забирал. — Ладно, проверим. Что было дальше? — Дальше она захотела, чтобы я нашел способ навести шороху, напугать девчонку. Я стучал в окна, ходил по газону, спускал колеса, сливал бензин. А сегодня я должен был украсть ее и привезти в Шува. Больше я ничего не знаю, клянусь! — Зачем ей понадобилась моя дочь? — Я не знаю! — Тц-тц-тц, Рикки-Рикки...Говори правду, как тебя учила мамочка, — недовольно цокнул Чарли. В карих глазах следователя плясали черти. — Ведь это ты довел ее до самоубийства своими рассказами? Арестованный застыл, глотая ртом воздух. Без надежды ухватиться хоть за что-то, что спасло бы его от нового срока, он молчал, сверля следователя глазами. В комнату допросов вошел Карлайл и обворожительно улыбнулся. — Оставляю его на вас, доктор Каллен, — слащаво протянул Чарли и, не оборачиваясь, вышел.

***

— Доктор Каллен, что..что вы делаете? — лепетала секретарша, пятясь. Будто ангел мести, он стоял перед ней в белых одеждах с пятнами запекшейся крови на мраморных скулах и рубашке. Стоял и улыбался. Безумно так, наотмашь. Некогда идеально уложенная шевелюра сейчас ниспадала бронзовыми прядями на лоб, пытаясь закрыть горящие безумием глаза. Тщетно: такое не скрыть. — Зачем, Райли? — прошелестел доктор, с трудом глотая вязкую слюну, стекающую по горящему горлу. Хотелось крови. — Неужто не был я к тебе добр? — шаг. Еще шаг. — Это Майкл. Это он меня заставил...— девушка начала заикаться, как только сильные руки оперлись о стену по обе стороны от ее головы. А ведь она когда-то мечтала, чтобы симпатяга-доктор вот так зажал ее в ординаторской и взял прямо на столе. Все бесспорно получилось бы, если бы не эта девчонка... — Ты лжешь, Райли, — прошептал Карлайл прямо над ухом, — ты снова лжешь. — Д-доктор...я не х-хотела, — зашлась девушка в истерике. Хватка холодных пальцев обвила ее шею, и воздуха вмиг стало мало. — Где Майкл? — прошептал Карлайл прямо в губы девушки. — В Шува, — секретарша яростно закивала в подтверждение своих слов. — На Салмон Драйв живет один из его знакомых. Я больше ничего не знаю, клянусь! Хватка ослабла так же быстро, как подкосились ноги секретарши. Не оборачиваясь, Карлайл вышел из кабинета, с трудом пряча обнажившиеся клыки. Райли осела прямо в лужу собственной мочи.