Османское сокровище

      Первосекундная эйфория после открытия век сменилась резкими вспышками произошедшего. Перекореженное лицо брата с удавкой на шее, куча трупов, запах гари и невероятно удушающее чувство отчаяния вбивались в голову, словно осиновый кол. Я резко подскочила на мягкой постели, сжимая в ладонях влажные простыни. Судорожный вздох вырвался из моей груди, прежде чем я сомкнула полуоткрытые губы и облизала их, ощущая то, насколько они были сухими. В комнате тихо потрескивало пламя в камине, было пусто. Нервно откинув с себя увесистое одеяло, я опустила ноги на пол и попыталась подняться. Сил было немного, поэтому я не сразу почувствовала себя устойчиво на ногах, машинально придержавшись за стену.       Яркие солнечные лучи проникали через промерзшие оконца, отражаясь бликами, рассеивая мрак и боль, которые ощутимо висели в этой комнате. Однако угнетение и тяжесть, которые намертво засели в моем сердце — они не могли рассеять. Пройдя шатающейся походкой к одному из окон, я сощурилась, вглядываясь в насыщенное голубое небо. Легкий ветерок подымал недавно выпавший снег, сдувал снежинки, словно пыль с потертых книг. Кристаллики витиевато кружились в воздухе, искрясь и играясь на свету. Прижав ладонь к холодному стеклу, я прикрыла глаза, позволяя лучам ложиться на мою кожу и согревать.       Ни одна из мыслей не терзала меня. Я не думала о том, что я буду делать дальше, оставшись одна. Я не думала о мести или о том, чтобы отправиться вслед за теми, кого я любила. Была лишь пустота и невероятная легкость, совсем не свойственная этой ситуации. Мне оборвали крылья по самые корни, лишив возможности летать и дышать полной грудью. Но я все еще здесь, я жива и должна жить в память о тех, кто принес себя в жертву ради бессмысленной наживы.       Легкий скрип за дверью заставил встрепенуться и повернуть голову. Айше осторожно заглянула ко мне, ожидая, что я все еще в постели, однако ее лицо вытянулось в удивлении, когда она заметила меня у окна. Мягкая улыбка растянулась по ее щекам, она вошла в комнату.       — Кесем, я так рада, что ты пришла в себя. Ты меня очень напугала… — Она говорила спокойно, естественно, еще не зная о том, что стало с командой и Адемом. Однако, что-то в ее голосе было не то. Словно она осторожничала, ходила вокруг, не решаясь говорить прямо. — Открыла дверь, а ты без сознания…думала, что-то наверняка случилось…но…может и нет…может это просто твоя болезнь…или нет?       — Команда погибла, — Отрезала я, повернув голову обратно к пейзажу за окном. Айше на секунду замялась, а затем неестественно ахнула, прикрыв рот ладонью.       — Как же…как же так…? — Если бы я продолжала смотреть на нее, то наверняка бы заметила, что подруга бегала глазами по комнате, не зная, куда их спрятать.       — Одна часть во дворце. Другая…сгорела на нашем судне, — Подумав об Адеме, я почувствовала, как боль закипела в моей груди, а к горлу подкатил ком тошноты. В глубине души я надеялась, что Айше догадается сама и мне не придется произносить участь брата вслух.       — Бедные ребята… Да покарает Аллах тех, кто сотворил с ними это… — Айше замолчала, сжав губы в тонкую линию. Ее взгляд был прикован к моему лицу, считывая каждую эмоцию, словно ища ответы на главный вопрос.       — И тех, кто к этому причастен, — Процедив сквозь зубы, я сжала кулаки и развернулась к подруге, внимательно посмотрев в ее глаза. — Адем…был задушен…султаном… — Напряженная грудь Айше вмиг опустилась, и она зажмурила веки, закрыв лицо ладонями. Я сощурилась, выгнув бровь, отчасти не понимая ее реакции. Я ожидала, что она непременно закричит, рухнет на землю и обольется слезами, но она просто замерла, переживая бурю внутри себя. Быть может эта реакция была куда болезненней и отчаянней, чем вопли и сокрушение.       Я сделала пару шагов к девушке и мягко приобняла ее, разглаживая ладонью теплую ткань одежды на ее спине. Я чувствовала ту мелкую дрожь, которая прокатывалась по ее телу, говоря о том, что именно испытывает Айше в этот момент. Отстранившись от нее, я обвела глазами ее лицо и опустила взгляд, проходя медленной походкой к двери.       — Мне нужно пройтись… вернусь позже… — Возможно мне не стоило оставлять ее одну, однако у меня не было сил на поддержку и чужие истерики. Завернувшись в теплый кафтан, я поправила платок и приоткрыла дверь, впуская в жилище свежий прохладный воздух.       Солнце и белый снег щипали глаза своей яркостью. Я активно вдыхала зимнюю прохладу, проходя по узкой улочке ближе к рынку. Протоптанная тропинка приятно поскрипывала под ногами, создавая монотонный и успокаивающий звук. Холод пробирался под полы кафтана, но встречался с теплом моего тела и растворялся. Я шла около десяти минут, пока не добралась до небольшого холма, с которого открывался отличный вид на море. Темно-синяя вода, не взявшаяся даже тонкой ледяной коркой, игриво перекатывалась волнами, прибиваясь к заснеженному берегу.       Машинально я выискивала глазами то, что осталось от нашего корабля, хотя останки уже наверняка где-то на дне. Осознавать себя единственной выжившей казалось невыносимым. Пришедшая пустота в миг сменялась болью утраты, отчаянием и какой-то решимостью. Горячие капельки слез выступили на мои щеки вместе со сдавленным вздохом. Я оперлась плечом на ледяной камень и с силой сжала переносицу, словно пытаясь отогнать это наваждение.       Легкий хруст за спиной заставил сердце забиться чаще. Выждав пару секунд, я довольно резко обернулась, но никого не увидела. Лишь пару птиц с силой взмыли вверх с заснеженных елей, заставляя ветки всколыхнуться и скинуть с себя снежную шубку. Мои глаза резко и вкрадчиво прошлись по картине позади меня, однако я никого так и не заметила. Четкое ощущение чьего-то присутствия не отпускало, заставляло мои щеки загореться жаром, а вески запульсировать. Словно какая-то опасность поджидала меня, охотилась.       Избавиться от чувства тревоги не удавалось, пока я находилась на этом месте. Чтобы хоть немного притупить тревожность, я двинулась в сторону рынка.       Люди суетливо мелькали меж товарных лавок, снуя и крича что-то друг другу. Клубы пара от горячего хлеба или щербета взмывали в воздух, кто-то без умолку обсуждал порядок дел на рынке. Жизнь здесь кипела, продолжалась, несмотря ни на что. Я стояла в тени под небольшим козырьком прилегающего здания и всматривалась в пеструю толпу горожан, задумавшись о чем-то своем. Сердце неожиданно всколыхнулось, прибивая мои мысли мощной волной на землю. Я вытаращила глаза, всматриваясь в спину высокого мужчины. Он не казался мне знакомым, однако все мое нутро кричало о том, что нужно немедленно к нему подойти. Я сделала решительный и твердый шаг, выпуская себя из тени.       — Красавица, не проходи мимо, посмотри какие украшения! На всем белом свете такие вовек не сыщешь! — Веселый и вкрадчивый голос пожилого мужчины заставил меня обернуться. Его шершавая, дряхлая, но довольно сильная ладонь покоилась на моем предплечье. Я подняла взгляд и встретилась с черными, словно ночное небо, глазами. Лукавый смотрел на меня прямо, без доли сомнения, что я не откажусь от покупки. Внезапная волна гнева и раздражения прокатилась внутри меня, выливаясь на торговца испепеляющим и злым взглядом. — Не смотри так на меня, лучше обрати свой взгляд на товар! Украшения не простые…       Я повернула голову туда, где видела спину высокого мужчины, но его и след простыл. Горький вздох вырвался из моей груди, и я наконец обратила свое внимание на небольшую лавку с невзрачными украшениями.       — И что в них такого? Это даже не золото и не драгоценные камни… — Скучающе и даже как-то разочарованно проговорила я, проходясь кончиками пальцев по холодному металлу.       — Ценность не всегда определяется дороговизной материалов. Их ценность в их силе. Вот это кольцо, например, — Он поднял тонкое кольцо с каким-то розоватым, почти белым камнем. — Дает силы на то, чтобы преодолеть все трудности и невзгоды. С его помощью ты забудешь о том, что такое печаль и слезы… А вот это ожерелье… — Он рассказывал и, казалось, что ничто не сможет его остановить, пока мои пальцы вдруг не остановились на маленьком колечке с камнем бурого цвета. Я молчаливо натянула украшение на свой палец и покрутила ладонь, любуясь вычурными переливами на солнце. Торговец изумленно выгнул бровь, а затем молчаливо кивнул мне. — Оно твое…       — Сколько с меня? — Не привыкшая что-либо покупать, я задумчиво покопалось в карманах своего кафтана, обнаруживая, что с собой у меня почти не было денег.       — Нисколько. То, что изначально должно принадлежать тебе — не продается, — В его голосе слышалось благоговение, от чего я удивленно вздернула бровь.       — Так не бывает. Назови его цену и перестань меня за нос водить, — Я раздраженно фыркнула, все еще любуясь камнем необычного цвета.       — Я говорю серьезно. Это кольцо я не мог продать с десяток лет. Никому оно не приходилось на палец, даже если казалось, что размер с точностью подходит… Ты первая, кто смог его примерить. Оно будет помогать тебе, но как, я тебе не скажу… — С этими словами он стал поспешно сворачивать лавку, заворачивая остальные украшения в плотные ткани. Я попыталась достучаться до него, разговорить, но некогда веселый и разговорчивый старик вдруг замолчал, игнорируя всякое мое присутствие. Мне оставалось лишь недоуменно смотреть ему в след, ощущая липкий холод на коже от металлического украшения.       Чувство досады засело в сердце, пока я вдруг вновь не заметила фигуру высокого мужчины. Он что-то купил у одного из торговцев и поспешил уйти. Лишь на секунду он повернул голову в мою сторону, и я почувствовала себя так, словно землю выбили у меня из-под ног. Густые брови сходились на переносице, губы были напряженно сжаты, а карие глаза словно подсвечивались на ярком солнце и выделялись на фоне белого города. Волна мурашек прокатилась по всему телу, вгоняя его в озноб.       — К…Кеманкеш? — Задыхаясь прошептала я одними губами, не понимая, что испытываю в этот момент. Радость или же злость за то, что он был жив все это время, но не объявил о себе. Быть может он и вовсе подстроил свою смерть, чтобы сбежать от той жизни, которой он жил. Но почему не позвал с собой? Я терзала себя мыслями, всматриваясь в его глаза, которые, кажется, теперь совсем меня не замечали.       Оцепенение отпустило меня довольно быстро, и я поспешила к нему. А он, словно заметив или почуяв мое приближение, поспешно двинулся в сторону толпы, которая большим количеством людей неслась к только что открывшейся лавке со сладостями из-за границы. Толпа орущих людей неслась перпендикулярно мне, от чего протиснуться сквозь нее было довольно трудно. Я из последних сил вытягивала шею, чтобы не потерять из виду Кеманкеша, который без особых усилий пробирался к небольшой таверне. В какой-то момент меня довольно сильно и больно толкнули в плечо, от чего я немного растерялась, меча взгляд от обидчика к бывшему пирату. Лишь на мгновение мне удалось заметить, что мужчина скрылся за стенами паба.       Всего через полминуты я оказалась в довольно душном помещении, в котором в ноздри впивался одурманивающий пряный аромат. Мой взгляд обвел присутствующих, но ни в ком из них я больше не узнавала родного мужчину. Он словно испарился, оказался видением, которые мучали меня изо дня в день с момента его исчезновения.       «Снова показалось…», — Пронеслись удручающие мысли в моей голове. Я вышла на свежий воздух. Рынок казался опустелым, даже той толпы, что неслась здесь несколько минут назад, не было.       Вернувшись к Айше, я столкнулась с опустевшим домом. Подруги ни где не было, и хоть я не заострила на этом особого внимания, что-то все же было не так. Может распахнутое настежь окно было источником моего беспокойства? Я мягко ступила по скрипучему полу и заперла створки, перекрывая поток холодного воздуха. Отсутствие хозяйки дома было даже к лучшему. Я не хотела сейчас с кем-либо говорить, тем более обсуждать горе, с которым мне пришлось столкнуться. Все, чего я хотела: поскорее вернуться в постель и вновь провалиться в глубокий сон, который, хоть и ненадолго, но все же снимал боль.       Несмотря на свое острое желание поспать, провалиться даже в легкую дремоту никак не получалось. Сон обрывался, когда вихрь мыслей врывался в мою голову, заставляя вновь прокручивать все то, что случилось ранее. Но чаще всего я возвращалась к Кеманкешу, которого, как мне показалось, я видела на рынке. Верить, что это очередное видение уже не хотелось, однако и отрицать такую возможность я не могла. Что если он жив? Быть может ищет меня, команду?       От мыслей отвлекло жгучее неприятное чувство на безымянном пальце, куда я надела недавно приобретенное кольцо. Вынув руку из-под тяжелого одеяла, я заметила, что украшение потемнело и было горячим. Попытка снять кольцо с пальца не увенчалась успехом, и я поспешно вскочила с постели, направляясь на кухню, где стояла миска с прохладной водой. Опустив руку в воду, я облегченно вздохнула.       Резкий звук со спины заставил развернуться, и я едва ли не выбила миску со стола, чудом удержав ее на самом краю. Отчетливый скрип где-то в глубине дома вбил в душу легкий страх, от чего сердце зашлось.       — Айше? — Подавать голос было не лучшей идеей, однако, если там кто-то был, он наверняка знал, что я в доме. — Айше, это ты?       Ответа не последовало. Опустив правую руку к бедру, я с досадой поняла, что оставила свой кинжал в покоях. Глаза быстро нашли туповатый кухонный нож для разделки мяса. Я покрепче обхватила пальцами его потертую рукоять и медленно двинулась в сторону, откуда предположительно был скрип. Едва ли я дошла до коридора, соединявшего вход и кухню с покоями, как вдруг в двери раздался настойчивый стук. Он стих так же резко, как и прозвучал, но затем повторился. Толкнув ногой некрепкую дверь, я с облегчением опустила плечи, но нож все еще держала наготове.       — Здравствуй, Кесем хатун, — Старик не смотрел мне в глаза, опуская взгляд куда-то в пол, пропуская его сквозь меня. Позади него стояла пара стражников, держащих в руках два небольших сундука. Я удивленно вскинула брови, настороженно обратившись к Хаджи Аге.       — Что вам здесь нужно? Султан отправил вас добить меня…? — Вопрос вырвался сам собой и я недоуменно замолчала.       — Ты ведь сама видишь, что нет. Я не знаю причину, по которой повелитель отправил нас, но он просил передать вам два этих сундука. Примите и больше мы вас не побеспокоим… — Хаджи говорил сдавленно, без присущей ему уверенности и надменности. Словно он жалел о том, что все так сложилось. Я молча кивнула, пропуская стражу в дом. Те поставили дары посреди комнаты и вышли обратно на холод. Хаджи ага наконец взглянул на меня, поджал губы и проговорил. — Я верил, что вы невинна, словно ангел…испытывать разочарование в отношении вас крайне больно…       С этими словами мужчина развернулся, и они ушли, не дав мне шанса хоть как-то развеять его печаль. Любопытство поглотило мой разум, подталкивая к тому, чтобы немедля открыть каждый из сундуков и увидеть, что же послал мне Ахмед. Надежда на то, что там не скопа ядовитых змей или крыс развеялась, когда я открыла первый сундук и увидела в нем невообразимой красоты платок с вышивкой. Так же на дне сундука лежало письмо, которое я немедля прочла.       «О, как странно упрекать тебя за то, кем ты была всю свою жизнь. Я просто не имею на это право… Каждый из нас исполняет свою роль в этом безбрежном мире. Уверен, имеются те, кто осуждает меня за то, что я удостоился чести быть падишахом… Есть те, кто гневается даже на самого Аллаха… Но моё разочарование и боль — это те чувства, что мне никак не удается заглушить. Я ведал о том, что кто-то замышляет ограбление. В этих играх оказалась замешана ты… И это ранило меня гораздо сильнее… В тебе была невинность, и мне казалось, что ничто и никто не сможет её отнять. Ты проявила жестокость к тем, кто был готов доверить тебе своё сердце и поделиться местом на своем троне. Прими же эти дары в знак моей неугасимой любви к тебе. Более того, наши пути не сведутся вновь.»       Пробежавшись по холодным строкам несколько раз, я скомкала бумагу и до боли сжала ее в кулаке. Ахмед сумел поселить в моей душе чувство стыда и отчаяния. Принявшись открывать второй сундук, замок которого никак не поддавался, я оторопело отпряла от него, когда крышка, наконец, распахнулась, открывая моему взору то, что могло остановить быстро бьющееся сердце. Что-то большое, замотанное в окровавленное тряпье, неприятно пахло. Взяв рядом лежавший нож, я осторожно и медленно откинула один край тряпок, пытаясь понять, что же внутри.       Мои плечи резко поднялись, воздух застрял в горле, а губы разомкнулись, когда из окровавленных тканей показалось лицо Адема. Это была его отрубленная голова. Меня словно парализовало самым колким холодом, стягивая кожу в болезненном спазме. На ряду с тем тошнота закручивалась узлом где-то чуть ниже груди. Руки затряслись, когда я попыталась судорожно вернуть ткани на прежнее место, лишь бы не видеть того, что видела.       Не помня себя, я захлопнула крышку сундука и кое-как поднялась на ноги. Буквально волоча их по скрипучему полу, я добрела до спальни, мечась по ней, словно загнанная в клетку птица. В голове не укладывалась представшая после прочтенного письма картина. Опустившись на колени перед постелью, я уткнулась лбом в ее край, обняв саму себя руками, с неистовой силой сжимая кожу. Отчаяние липло ко мне, отбирало всяческие силы на продолжение жизни. В этих агонии и забвении я не заметила, как уснула. Сон был крайне коротким, как мне казалось. Из него меня вырвал громкий хлопок входной двери.       Я настороженно подняла голову, вглядываясь в темноту комнаты, которую поглотила наступившая ночь. «Это наверняка Айше», — пронеслось в мыслях, и я поспешила подняться, чтобы поскорее убрать сундук. Этого зрелища она точно не вынесет.       Потирая глаза и щеки от засохших слез, я вышла в большую комнату, где оставила «подарок» от Ахмеда. Вокруг было темно и только попадающие бледные лучи неполной луны слегка освещали пространство, давая ему четкие очертания.       — Айше… Где ты была так долго? — Задала я вопрос в пустоту, наблюдая темную фигуру в проеме между большой комнатой и кухней. — Зажги хоть свечу, ничего не видно…       Ответа от подруги не последовало, однако я не обратила на это внимания, слишком озабоченная тем, чтобы поскорее спрятать сундук. Только я согнулась и мои ладони коснулись прохладного материала, как вдруг в горло вцепились горячие грубые пальцы, намертво сжимая шею и перекрывая кислород. Нападавший заставил меня выпрямиться, устоять на ногах. То, что это был мужчина — не было никаких сомнений. Он держал меня со спины, одаривал тяжелым дыханием и цепкой хваткой. В следующую секунду с мощным толчком он впечатал меня в стену, и я едва ли удержалась, чтобы не рухнуть на пол, скатившись по прохладной шершавой поверхности. Щека засаднила.       Нападавший не оставлял шанса, хватал снова и снова, ударяя, душа. В какой-то момент мне удалось схватить его руку и с силой вывернуть ее, давая себе преимущество в завязавшейся борьбе. Послышалось легкое недовольное кряхтение, когда я наконец смогла развернуться на него и замереть, теряя всякие силы.       Лицо мужчины, освященное холодным сиянием луны, предстало передо мной. Горящие карие глаза нашли мои, вцепляясь в них леденящим душу взглядом. Кеманкеш, словно восставший из мертвых, смотрел на меня с такой ненавистью, которую нельзя было вообразить даже в самом страшном кошмаре.       Сердце заколотилось так, словно вот-вот выпрыгнет из груди. Из моих уст вырвался сдавленный звук, едва напоминающий крик или стон. Мне катастрофически не хватало воздуха и я пыталась всеми силами его ухватить. Моя ладонь замерла на его ладони, не решаясь отпустить. Страх и трепет переполняли, не давая понять, что именно я чувствую.       — Ты…как? Почему? — Я пыталась задать хоть какой-то вразумительный вопрос, но сознание путалось, готовясь меня оставить. Теперь это был точно не сон и не происки шайтана. Мужчина был вполне реальным, был так близок, но в тоже время был вовсе не со мной, где-то далеко.       Он не отвечал, но и не действовал. Он будто оцепенел, молча сверля меня глазами, сжимая кулак, которого я касалась. Осторожно пройдя ладонью по руке к плечу, я коснулась его щеки, разглаживая большим пальцем заросшую бороду. Ощущать его тепло было так странно, учитывая, что в глубине своей души я давным-давно его похоронила. Кеманкеш выдерживал мои слезы, мою мольбу в глазах, совершенно не реагируя даже на касания. Он выждал всего минуту, прежде чем снова занес руки и сомкнул их на моей шее.       — Ты поплатишься. Поплатишься, как поплатился твой брат! — Из его уст вырывалось шипение, смешанное с ядом. Я вновь начала задыхаться, а моя ладонь все еще покоилась на его щеке. Помимо той боли, которую причинял мне мужчина, я вдруг почувствовала довольно острую и прожигающую боль в пальце, на котором было то самое кольцо. Я так и не сняла его после первого случая. Кажется, Кеманкеш тоже почувствовал его жар, доводящий до точки. Мужчина резко отпрянул от меня, вздернув бровь. — Что это?!       Одернув от него руку, я почувствовала резкое облегчение. Кольцо в миг стало холодным. Словно придав мне сил, оно позволило мне выиграть шанс на спасение. Немедля ни секунды, я схватила первый попавшийся под руку предмет — им оказался канделябр. Выставив его вперед, покрепче схватившись обеими ладонями, я угрожающе прошептала.       — Сделаешь шаг, и я…ударю… — Запинка выдавала мои сомнения и неуверенность. Я бы точно не ударила, не смогла бы. Мужчина гортанно рассмеялся, а затем, вынув кинжал, двинулся прямо на меня. Секунду спустя я неслась в свою спальню, судорожно думая о том, где лежал мой кинжал. Тяжелые шаги за спиной свидетельствовали о том, что Кеманкеш нагонял меня.       Ворвавшись в покои, я схватила с постели кинжал и попыталась вынуть его из ножны, но, словно на зло, он не поддавался, доходя лишь до половины лезвия. Услышав, что мужчина совсем близок, я схватила рядом стоявший кувшин с водой и плеснула ею ему в лицо, а затем, собрав в себе последние остатки сил, толкнула его от себя так, что тот пошатнулся, влетев спиной в стенку. Он оторопело остановился, резко вздохнув и закрыв глаза. Время в комнате остановилось, заставляя нас обоих замереть. Мне больше было некуда отступать.       Кеманкеш медленно протер ладонью мокрое лицо, смахивая с него остатки воды. И когда его глаза распахнулись, я вдруг уловила в них что-то до боли знакомое и родное. Мужчина недоуменно смотрел на меня, будто не понимая, что происходит. Его взгляд медленно спал до кинжала в его руке, затем вернулся ко мне.       — Кесем…? Что…что я делаю? Что происходит? Где мы? — Словно очнувшись резко от вполне реального кошмара, он не понимал, где явь, а где сон. Я, все еще настороженно держась от него в стороне, медленно вытащила свой кинжал.       — Ты мне скажи…я ничего не понимаю. Что случилось с тобой, когда ты пропал? Почему пришел сейчас и собирался убить меня? — Дыхание наконец восстановилось, и я смогла заговорить спокойно, правда с небольшой хрипотцой из-за удушья.       — Пропал? Убить? Любимая, о чем ты? — Брови мужчины сошлись на переносице, а лицо исказилось в явном негодовании. Я не могла понять, действительно ли он удивлен или блефует, чтобы отвлечь мое внимание. Хотя, этого не требовалось, я и так в ловушке. Кеманкеш медленно коснулся тремя пальцами своего лба и надавил, зажмурившись, будто голову пронзила острая боль. — Грх…кажется…кажется я начинаю вспоминать…какие-то странные обрывки… — Он устало вздохнул, а глухой удар его кинжала об пол заставил меня вздрогнуть.       Вкрадчивым шагом я подошла к нему совсем близко и вновь коснулась его щеки, разглаживая ее. Руку с кинжалом я держала за своей спиной. Мужчина поднял на меня голову, его глаза были пропитаны трепетом по отношению ко мне и непониманием по отношению к ситуации. Я видела, что он действительно искренен и тогда послышался второй глухой удар от моего упавшего кинжала. Я крепко обняла за шею, утыкаясь носом в его кожу. Знакомый аромат дурманил, вновь сводил с ума, как и раньше. Прикрыв глаза в блаженстве, я сделала глубокий вдох, захватывая его запах как можно дольше.       — Это действительно ты…не сон и не видение… — Прошептала я, чувствуя, как уголки глаз мокреют.       Следующие полчаса я посвятила рассказу о том, что произошло с ним от моего лица, что было после и что приключилось с командой. Услышав про Адема, мужчина на некоторое время замолк, переживая этот момент, не отпуская мою руку. Наши пальцы были крепко переплетены, внушая надежду друг другу. Когда я увидела, что Кеманкеш был готов говорить, я осторожно задала вопрос по поводу того, что все же с ним случилось.       — Кажется, теперь я все понял...Это был не кошмар...Я очнулся в чьем-то доме…смутно помню, что было до этого момента… Очнулся от того, что какая-то белокурая девушка смачивает отваром мои раны на груди. Все тело болело и щипало… Она запрещала мне разговаривать, говорила, что мне нужно беречь силы. Каждое утро и каждый вечер опаивала меня чем-то, похожим на лечебный отвар. Но после каждого употребления я становился словно сам не свой. Я пытался вспомнить, что со мной случилось, кто я и откуда. Она постепенно все рассказывала мне, убеждала, что моя команда предала меня и этому поспособствовали ты и Адем. Она внушала мне каждый день, что я должен убить его, а затем и тебя. И я искренне верил, что вы мои враги, что я должен вам отомстить… — Услышанное повергло меня в шок, я догадывалась, кто был спасительницей Кеманкеша, однако не перебивала его, продолжая выслушивать. — Она дала наводку мне, где находится ваш корабль, рассказала про твою подругу Айше и про ваш план с кражей у падишаха. Я должен был сделать все, чтобы ваши мечты разбились о реальность потери и горя. Иногда я начинал думать о том, что это все неправильно, что я чувствую к тебе нечто иное, нежели ненависть… Но очередная порция отвара возвращала мой гнев.       — Что было дальше? — Я в нетерпении сжала его ладонь, не отрывая взгляда.       — А дальше… Кесем, Айше… Та белокурая девушка ходила к ней, угрожала, что если та не расскажет все, что знает про план грабежа, то мы немедля убьем Адема и тебя. И под страхом потерять вас, она все рассказала… Затем эта девушка послала письмо падишаху, предупредив его. Пока одна часть команды была во дворце, другую я и еще один человек, служащий ей, погубили, расстреляв корабль горящими стрелами… Прежде мы пробрались на судно, заперли ребят в трюме, чтобы они не смогли выбраться… — Слушая этот рассказ, я замечала, как у мужчины волосы встают дыбом. Кажется, только сейчас он осознал, что натворил. Я опустила голову, не в силах сдержать слезы. И винить мне его было не за что, ведь он действовал под воздействием дурмана.       — Кто эта белокурая девушка? Как ее имя? — Я прекрасно знала ответ, но все же хотела его услышать.       — Айдан… — Мои зубы заскрипели, а челюсти намертво сжались, дабы сдержать весь тот гнев, что одной мощной вспышкой загорелся в груди.       — Значит Айдан… — Прошипела я и резко повернула голову на Кеманкеша. — И где же сейчас эта змея?!       — Где-то близь рынка, ждет от меня результата… Кесем, родная, — Мужчина вдруг взял мои похолодевшие ладони в свои и крепко сжал их, обдавая горячим дыханием. — Раз наша прошлая жизнь закончена…раз нас больше ничего здесь не держит…прошу, давай уедем? Вернемся в Грецию…или еще куда-нибудь, куда ты захочешь? — Я не покину Османские земли, пока голова этой змеи не будет снесена с плеч! Я отомщу ей за брата, за ребят…и за нас с тобой…       Через пару десятков минут я и Кеманкеш двигались в сторону заброшенной хижины около рынка, где, как сказал мужчина, его ждала Айдан. Порывистый ветерок срывал с моей головы платок, но я старательно поправляла его, решительно двигаясь навстречу с главным злом своей судьбы.       Покошенная дверь противно заскрипела, когда Кеманкеш вошел внутрь, а я следом за ним. В дальней комнате, сидя у почти прогоревшей свечи была Айдан. Она сидела в пол-оборота и не видела меня.       — Наконец-то…сколько можно тебя ждать?! — Ее раздражение заполонило комнату, вязко ощущалось на плечах. — Покажи мне кинжал с ее кровью.       — Хочешь увидеть мою кровь? — Айдан резко вскочила, повернувшись на нас всем корпусом. Ее глаза расширились, она явно не ожидала увидеть меня здесь, по крайней мере живой. — Тогда тебе придется самой убить меня. Расправиться собственными руками, а не чужими!       — Значит не подействовал дурман…значит любовь сильнее…ну-ну… — Растерянная еще секунду назад, она вдруг приняла уверенную позу, сложив руки на груди. — Даже если ты будешь жить, Кесем, мне от этого только слаще. Приятно будет знать, что ты понесешь такой же груз скорби и потери. Твое сердце будет так же болеть и пылать в адском огне! И поверь, настанет час, когда ты останешься совсем одна, даже Кеманкеша не будет рядом. — В этот момент она одним выверенным движением вынула правую руку и метнула кинжал, остриё которого проблеснуло в темноте, в сторону мужчины. То с глухим ударом вонзилось в его грудь и Кеманкеш закряхтел, сгибаясь. — Кинжал отравлен, милая. Он не протянет и до утра.       — Шайтан во плоти! — Я ринулась к ней, однако не успела пересечь и половины комнаты, как выпущенный ею кинжал ей же и вернулся. Кеманкеш вынул его из груди и метнул в нее, попав в ключицу. Воспользовавшись ее замешательством, я быстро подоспела к Айдан и повалила ее на пол, придавливая коленом, душа ее тонкую шею. — За что ты так с нами?!       — За что? Грх… — Она хрипела, сдерживая мои руки, но не особо сопротивлялась, кажется, понимая, что ее конец близок. — Это месть, Кесем… Месть за мою команду, которая была мне как семья. Месть за моего капитана, который был моим дядей и заменил мне родителей. Твои псы не пощадили никого из них… Так почему же я должна была пощадить вас? — Она говорила это с усмешкой, иногда кашляя и хрипя. Я оторопело слушала ее. — После той схватки, когда моя команда потерпела летальное поражение, я подкупила вашего идиота Али и он услужливо рассказывал мне обо всем, что происходило на вашем судне. Но когда он умер, мне пришлось самой следить за вами в городе. Так я узнала, что вы собираетесь за травами…подкупила пару янычар, рассказав им, что негодяи-пираты собрались на вылазку. Надеялась, они расправятся с Кеманкешем, но тут сподручно пошла и ты. Адему было бы вдвойне больно, он остался бы последней пешкой… Но ты сумела спастись… А Кеманкеш…       — Его бы нашли мы, но ты оказалась быстрее. Забрала его, выхаживала, а затем опаивала дурманом, решив исполнить свой план во что бы то не стало. У тебя получилось, ты забрала у меня брата, забрала команду. Но со мной тебе не справиться… — С этими словами я сомкнула пальцы на ее шее как можно сильнее, пока не почувствовала, что ее тело обмякло, а пульс, который бешено бился — остановился.       Я рвано отпрянула от нее, чувствуя, как дрожит все тело. Я впервые убивала человека и не могла принять тех эмоций, которые переполняли меня. Но на рефлексию не было времени. Позади раздался приглушенный стон, это Кеманкеш пытался справиться с ранением. Я обернулась в его сторону, сердце забилось быстрее. Кеманкеш медленно опустил взгляд на землю, из его груди продолжала сочиться кровь, а лицо искажалось от боли.       — Кеманкеш! — Я подлетела к нему, пытаясь оценить степень ранения. — Мы должны сделать что-то…       — Не трать силы, Кесем, — произнес он с трудом, сквозь зубы. — Это… уже конец для меня.       — Нет…нет, слышишь? Мы только обрели друг друга, и я не позволю нам вновь потеряться! — Оторвав приличный кусок ткани от своей накидки, я накрепко стянула ею его грудь, пытаясь остановить кровотечение хоть как-то. Позволив ему опереться на меня, мы мелкими шагами двигались обратно к дому Айше. Я с ужасом замечала, как быстро ткань пропитывалась кровью, а пятно разрасталось.       Чудом дотащив мужчину, который был на грани сознания, я помогла расположиться ему на постели, а сама стала судорожно стягивать с него верх одежды. Рванная глубокая рана кровоточила, не давая никаких намеков на улучшения. Я зажимала ее первыми попавшимися тряпками, смачивала водой. Найдя в запасах Айше кое-какие отвары и измельченные в порошок лечебные травы, я сыпала их на порез, видя, что те значительно спасают ситуацию. Кеманкеш несколько раз отключался, но затем вновь приходил в себя, вскрикивая и мыча от боли.       Когда в ход уже пошла простынь, края которой я обрывала, я заметила, что кровь стала сочиться медленнее и к моему лицу припал жар, возвращая здравые мысли обратно в голову. Я замотала его грудь плотными повязками, нанеся на них предварительно затягивающую мазь, а затем без сил рухнула на пол рядом с кроватью, потирая вспотевшее лицо. Кеманкеш лежал с закрытыми глазами, стараясь восстановить дыхание, хотя иногда постанывал от пульсации, которая вызывала боль.       Лишь сейчас я заметила, что мои ладони были испачканы в его крови. Омыв руки водой, которую я приносила для него, я повернулась к мужчине и провела пальцами по его щеке, убеждаясь, что с ним все в порядке.       — Ты вернула меня к жизни, родная…но надолго ли? Она говорила, что лезвие отравлено… — Он приоткрыл глаза, говоря охрипшим голосом.       — Я думаю, она блефовала… — Мы замолчали, держа руки друг друга. Я прикладывала его пальцы к своим губам, не веря в происходящее. — Кеманкеш…что с Айше? Она пропала и до сих пор не приходила.       — Ее больше нет. Айдан и еще один ее служащий пес выманили девушку из дома и…       — …Не продолжай! — Не желая слушать про смерть подруги, я остановила мужчину и отвернула голову, позволяя скупым слезам прокатиться по щекам.       Утро для нас двоих было долгожданным. Мы убедились, что кинжал Айдан был не отравлен, а мази значительно затянули рану. Кеманкеш всячески показывал, что у него достаточно сил, чтобы двигаться и делать все самостоятельно, однако я настаивала на том, чтобы он соблюдал покой и больше отдыхал. Через пару дней, с помощью небольших связей Серхата, нам удалось сесть на рыбацкий корабль и отправиться в Грецию.       Родные земли встретили теплой и солнечной погодой, словно смывая с нас всю ту грязь, кровь и боль, которые не оставляли нас в Османской Империи. Судно медленно причаливало к берегам, а я и Кеманкеш стояли у его носа. Мужчина крепко обнимал меня, позволяя положить голову на его сильное плечо. Мы открывали для себя новую главу нашей жизни, пронося в нее память о тех, кто остался в прошлом. Впереди было только совместное будущее, в котором мы сумеем залечить друг другу раны, заполняя жизнь счастьем и любовью.