Сборник драбблов с Саймоном Райли

Если Газ и умеет что-то делать, так это затыкать рот. И если и было время применить этот навык, то только сейчас. Сейчас, после того как он застыл, наблюдая за тем, как вы двое воссоединяетесь вместе после тяжелой ситуации. После того как он узнал твой маленький грязный секрет. Внезапно почувствовав себя как Икар, пролетевший слишком близко к солнцу. И вновь падает на землю. Он был уверен, что, когда двинется с места, под ногами останется кратер, куда провалился его живот. Он так позеленел, что другая медсестра подошла и осторожно взяла его за руку, чтобы проверить, все ли в порядке. Он закрыл челюсть, кивнул и пробормотал что-то невнятное. Но он заставил себя покинуть медблок. Оставив вас двоих за занавеской, где, оглянувшись напоследок, он увидел, что твои ноги все еще аккуратно стоят на больших ботинках Гоуста. Приподнявшись на носочках, ты смогла обхватить его за плечи. Он придумывал какие-то отговорки, чтобы не встречаться с тобой в тот вечер. Он едва смог посмотреть тебе в глаза, когда ты встретила его в коридоре, и выглядела гораздо веселее, чем утром. Ты поинтересовалась, все ли у него в порядке, потрогала его лоб тыльной стороной ладони, но он заявил, что стресс от их миссии просто доконал его и ему нужно поспать. Ему потребовалось несколько недель, чтобы преодолеть первоначальный шок. Не мог стоять рядом с Гоустом во время тренировок. На встречах и в транспорте старался сидеть в углу, чтобы меньше всего шансов случайно поймать его взгляд. Ощущение, что он сильно исказил идею "Гоуста". Размыл границы между человеком, которого знал Газ, и тем, кем он был в личной жизни. Он попытался образумить себя. Не забывать о том, что он видел признаки, но не смог сам до конца расставить все точки. И это была случайность. Он никогда бы не стал специально лезть в твою личную жизнь. Это было не в его характере. В том, что вы оба скрываете свой брак, не было ничего плохого. Наверное, это был бы кошмар для отдела кадров. Пришлось бы перевести вас обоих. Он был уверен, что у вас обоих были веские причины скрывать это. И лучшего человека, чем он, было не найти. Он бы действительно смог сохранить это в тайне. Соуп тут же разинул бы рот. Влезет в интерком и прокричит новость так громко, как только сможет. Прайс отвел бы вас обоих в сторону и постарался бы поговорить по душам. Не то что бы это было плохо, просто это чувствовалось слишком принужденно. Ничего хорошего не вышло бы. В итоге он смирился. Он больше никогда не спрашивал тебя о твоем браке, а ты не проявляла особого желания выполнить его просьбу, высказанную несколько месяцев назад. Пыль улеглась в его голове. Он отложил информацию на полку, как старую книгу. Жизнь продолжается. А потом погода меняется. Становится холоднее. Первые несколько недель холода после лета, когда ветер жалит чуть сильнее. Пробирается сквозь куртки и форму чуть более ловко. Солдаты подхватывают болезни и передают их друг другу, словно соревнуясь в том, кто заразит всю базу. В медпункте многолюдно, но совсем не так, как летом, когда самое время выполнять миссии. Медикам поручено собрать всех солдат на базе и сделать прививки от гриппа, чтобы предотвратить дальнейшее распространение. Ранним утром ты добираешься до офиса Прайса. Он замечает, что ты выглядишь слегка бледной. Край глаза и кончик носа покрыты пятнами. Нежно-розовый оттенок, который, как он считает, связан с погодой или простудой, которую ты наверняка подхватила. Немного поболтав, ты выясняешь все детали, ведь у тебя не было такой возможности уже несколько недель. Сообщаешь что, ему и мальчикам нужно будет как-нибудь прийти в медблок, чтобы сделать снимки. Тебя немного мутит. Ты прижимаешься к дверному косяку и сжимаешь его в кулак, чтобы не упасть на месте. Он немного обеспокоен. Спрашивает, не нужно ли тебе взять несколько дней, чтобы прийти в себя. Ты отмахиваешься от него, говоришь, что ничего страшного не случится, но он настаивает на том, чтобы проводить тебя обратно в медблок. И он рад, что так поступил, потому что на обратном пути тебе пришлось забежать в темную комнату для совещаний, чтобы сблевать в мусорный бак. Он поддерживает тебя за талию, когда ты, спотыкаясь, выходишь в коридор. Он качает головой, когда ты извиняешься. Замедляет свои обычно длинные шаги, чтобы тебе было удобнее. Осторожно опускает тебя на койку и велит оставаться на месте, а сам отправляется на поиски других медиков, которые могут распределить между собой твою работу на этот день, чтобы у тебя был выходной. Он отправляет тебя домой, несмотря на твой протест. Ты уже вернула свой цвет. Ты заявила, что, должно быть, съела что-то не то. Он не согласился. Сказал, что не позволит своему лучшему медику распространять болезнь, из-за её упрямства оторваться от работы на несколько часов. Он чуть строже, чем обычно, потому что знает, что иначе ты не послушаешься, но он приносит тебе имбирный эль и сидит рядом с твоей кроватью, пока ты не допьешь его. Позже в тот же день, когда они с ребятами наконец-то добрались до медблока за вакцинами, он замечает, как глаза Гоуста шарят по сторонам, словно он что-то ищет. Его плечи напрягаются, когда видит, что твой пост пуст, а через несколько мгновений после того, как он сделал укол, Прайс замечает, что тот отполз в угол, чтобы позвонить по телефону. Он не придает этому значения. Он пытался дать Гоусту свободу. Поэтому он просто пожимает плечами. Пусть заканчивает свои дела, пока они не вернулись к работе. У ребят вошло в привычку брать недельный отпуск, когда тает снег. Как раз перед тем, как весна принесет дожди и нежные почки новых листьев на деревьях. Неофициальная традиция, предложенная в самом начале, позволяла отдохнуть еще несколько дней, прежде чем дела неизбежно снова набирали обороты. Обычно это давало ребятам время навестить родственников или отдохнуть от работы. Отдохнуть, потому что Бог знал, что в будущем у них не будет такой возможности. В свободное от работы время Соуп оказался немного севернее Манчестера. На пару дней он отправился к своим крестным родителям в Болтон, а затем вернулся в Ивернесс к родителям. Прогуливаясь по супермаркету, он купил бутылку вина для своей крестной и бутылку бурбона для себя. Он мог поклясться, что увидел Саймона, свернувшего за угол в конце прохода. Он списал это на обман зрения. Видит всякое после месяцев, проведенных в тесном контакте с Л.Т. Но потом он снова увидел его. Он стоял в очереди у мясного прилавка. Без маски, но с тем же кривым носом и подстриженными светлыми волосами. Тот же шрам на челюсти. Сменил форму и снаряжение на толстую кожаную куртку, белую рубашку и джинсы. Его можно было бы не узнать, если бы Джонни не знал его так хорошо. Он уже собирался подойти к нему, чтобы поздороваться. Он собрался сказать что-нибудь мудрое про то, что Гоуст слишком сильно скучает по нему, но на мгновение замер, когда к Саймону подошла женщина. Она подкатила к нему свою тележку и толкнула его бедром в бок. Он улыбнулся ей - единственной улыбкой, которую Саймон когда-либо видел. Зубов не было, только изгиб губ, но она полностью изменила его лицо. Гоуст что-то сказал женщине. Она потянулась к воротнику его куртки. Джонни увидел, как слегка вздрогнули ее плечи, и услышал тихий звонкий смех. Он был совершенно потрясен. Представь себе его удивление, когда женщина отвернулась от Гоуста, а это была ты. Только ты выглядишь совершенно иначе. Он хорошо знал твое лицо, но после почти шести месяцев, когда ты не ходила в медблок каждую неделю, что-то изменилось. Даже в безразмерной толстовке он видел, как она обтягивает твой выпуклый живот. Видел, как твоя рука обхватывает ее, словно так и надо. Он даже не заметил, что бутылка вина выскользнула из его пальцев, пока не увидел, как Саймон повернул голову в сторону звука. Уши навострились. Он напрягся, словно внезапно оказался на поле боя. Его глаза на мгновение полыхнули, когда он обшарил весь зал, и лишь немного успокоились, когда он нашел тебя. Это как в меме про Человека-паука, где они втроем встречаются и указывают друг на друга. Джонни улыбается овечьей улыбкой (в кои-то веки), у тебя от удивления отпала челюсть, а Саймон смотрит на Джонни с кинжалом, словно это он виноват в том, что вы все оказались в одном месте одновременно. Ты первая начинаешь двигаться. Подбегаешь к нему так быстро, как только можешь - сейчас ты двигаешься немного неловко из-за непропорционально большого веса твоей беременности. Спрашиваешь, все ли с ним в порядке. Схватила его за руки, чтобы убедиться, что стекло не порезало его. Саймон шел за тобой хвостом, как громадная тень. Он смотрел на Соупа с чертовски свирепым видом. Он даже не дал ему времени сказать, что с ним все в порядке. Он оттащил тебя назад, взяв за запястья, с такой мягкостью, которой Джонни никогда не знал у Л.Т.. Ты недовольно скривила лицо, отбивая его руки и выходя из-за стены, которой был твой муж. Не обращая внимания на вино и мягкий хруст стекла под ботинками. К полному недоумению Соупа, Саймон стоял на месте. Не попытался оттащить тебя назад, не выразил протеста, просто сжал рот в жесткую линию и позволил тебе пройти мимо него. Он потерял дар речи. Возможно, впервые в жизни у Джона Мактавиша не нашлось слов. Он не мог извиниться за беспорядок. Не мог пошутить. Не мог даже поздороваться. Он был в полной растерянности. Каким-то образом он позволил тебе отвести его от беспорядка, который он устроил, окрасив плитку в багровый цвет даже после того, как недовольный сотрудник подошел, чтобы все вытереть. Он обрел голос, когда ты потащила его за собой и Саймоном к кассе, где ты настояла на том, что заплатишь за бутылку бурбона, которую он не успел отправить на пол. Он пытался сказать тебе "нет", но ты уже отправил ее на кассу. И пока ты рылась в сумочке в поисках карточки, Саймон уже закончил расплачиваться и убирал бумажник в задний карман. Вместе с вами двумя он вышел на парковку. При этом он старался держать дистанцию между собой и Саймоном, который одной рукой толкал тележку, а другой крепко держался за твою спину. Всегда ходил по обочине встречного движения. Джонни пытался поддержать твой разговор. Расспрашивая его о перерыве. Где он остановился и надолго ли. Как он провел время. Но он был напряжен. Он чувствовал взгляд Гоуста на затылке. Взгляд прожигал его насквозь. Он чувствовал себя так, словно к его черепу прикрепили прицел. Он быстро попрощался, когда Гоуст помог тебе сесть на пассажирское сиденье вашей машины. Ты сказала, что скоро увидишься с ним, и если у него будет свободное время до их отъезда, то он должен зайти к вам на ужин. Саймон закрыл дверь, прежде чем ты успела сказать что-то еще. Вид у него был ужасно недовольный. Двое мужчин стояли в удушающей тишине, пока Саймон выгружал продукты в багажник. Джонни старался не обращать внимания на блеск серебряного кольца на пальце ЛТ. Он отблескивал свет каждый раз, когда укладывал новый пакет в багажник. Джонни не был уверен, отпускают ли его или же Гоуст просто выжидает, пока не убедится, что ты не услышишь удары, которые ему предстоит получить. Но все оставалось довольно спокойным. Может быть, преддверие урагана. Саймон толкнул бутылку бурбона ему в грудь, прежде чем захлопнуть багажник. - Буду признателен, если ты оставишь это между нами. Гоуст заговорил первым, и слова прозвучали в его горле так, словно не желали вырываться. - Конечно. Голос Джонни был не намного лучше. Оба переминались с ноги на ногу. Они не привыкли к таким разговорам. Им было неловко, что их отталкивают от привычной динамики. Саймон просто кивнул и двинулся толкать тележку обратно в загон. Джонни последовал за ним. - Как долго ты это хранишь? - Некоторое время. Его ответ был плоским. - Похоже, в последнее время ты стал человеком-загадкой Л.Т. Соуп не удержался и подколол его. Улыбка закралась в его голос. - Не нагнетай. Саймон огрызнулся. - Бонни - хорошая девушка для такого грубияна, как ты. - Джонни… - Выглядишь готовым взорваться. Гоуст сурово вздохнул. Он потянулся в карман куртки, словно собираясь достать сигарету. Когда рука показала пустоту, он сжал челюсти. Он хмыкнул в знак согласия. - Несколько месяцев. К этому моменту они уже добрались до машины Джонни. Она стояла через несколько рядов на парковке. Стояли у водительской двери, вновь перебирая ногами. - Кен, он будет похож на тебя? Он не удержался и спросил. Он никогда не представлял себе Гоуста в роли отца, но теперь эта мысль зародилась в его голове. - Надеюсь, что нет. Саймон хмыкнул в ответ. Джонни фыркнул. - Мальчик или девочка? Это вызвало недобрый взгляд, но он решил, что и так уже глубоко вляпался. Никакого вреда от вопроса. - Девочки.

***

Джонни пришлось просидеть в машине в тишине около двух часов, чтобы полностью осмыслить произошедшее. Он пытался задать тысячу последующих вопросов в каком-то быстром темпе, но его встречала стена каменного безмолвия. Так продолжалось более двух минут, пока Гоуст не стукнул его по виску ладонью. Чуть грубее, чем могло бы считаться в дружеской обстановке, но отнюдь не опасно. Это помогло вернуть его на землю. - Переведи дух, сержант. Низкий гулкий голос Саймона едва перекрывает глухой гул машин вокруг них. - Пошел ты. Джонни выглядит менее ошеломленным, чем чувствует. - Следи за своими манерами. Перекур. Должно быть, он бросил курить рядом с тобой на время. Он стал еще более язвительным, чем обычно. - Не могу поверить, ублюдок. Хранил от нас такой большой секрет все это время? Саймон тяжело вздохнул. Вздох такой, словно напряженные мышцы зажали его легкие. Он бросил косой взгляд в сторону вашей машины, стоящей через несколько рядов. Словно проверяя, на месте ли ты. Он поджал губы и потер переносицу, сказав что-то насчет того, чтобы Соуп ни при каких обстоятельствах не согласился на твое предложение поужинать. Повернувшись на пятках, он направился обратно к тебе, не попрощавшись. Джонни уже подумывал о том, чтобы ослушаться, но решил не делать этого перед тем, как отправить тебе сообщение в последний день своего отпуска. Он удалил составленный им текст и решил, что, когда они вернутся на базу, попытается побольше надавить на Саймона. Он, как настойчивый ублюдок, пытался выпытать у своего Л.Т. больше информации. Когда вы поженились. Почему он ничего не сказал. Почему его не пригласили на свадьбу? А была ли свадьба? Кто-нибудь еще знает? Все без толку. Каждый раз отказ. Он бы обиделся, если бы за эти годы не узнал Гоуста так хорошо. Он скрытен даже в самой душевной обстановке, поэтому нет ничего удивительного в том, что он держал это под замком. Настоящий шок вызвало понимание того, что это вообще произошло. Джонни было трудно представить, что такой добрый и приветливый человек, как ты, каким-то образом сошлась с таким стоическим и грубым, как Гоуст. Он пытался придумать множество ситуаций, в которых вы встретились бы и в которых ваша связь была бы логичной, но так и не смог найти подходящую. У тебя начались роды на месяц раньше срока. Всего через несколько недель после возвращения ребят на базу. За четыре часа до того, как ребята должны были сесть на рейс, который отправлял их на три недели. Это был единственный раз, когда Саймон опоздал на вызов. Джонни послал его разыскать необычайно энергичный Прайс. Он нашел его готовым к отъезду, с винтовкой за спиной, как солдат. Он вышагивал по коридору возле своей комнаты в отсеке. По короткому коридору в задней части, где обычно проводились операции. Он смотрел на него китовыми глазами и раздраженно реагировал на звук ботинок Джонни, отдававшийся эхом по кирпичу. Было странно видеть его таким встревоженным. Его громадная фигура ощутимо дрожала от тяжести надетых на него вещей. Он и впрямь подумывал о том, чтобы просто уйти. Наплести какую-нибудь историю о дезертирстве, ведь это было не так страшно, как попытаться заманить в угол такого зверя, как Гоуст. В конце концов Джонни уговорил его уехать. Это был уже не вариант, просто затащить здоровенного ублюдка в вертолет. Потащить его было все равно что взять на поводок одичавшую собаку. Он рвался вперед, натягивая поводок и задыхаясь всю дорогу по посадочной площадке. Он не переставал рычать, пока Прайс не усадил его в кресло и не заставил заткнуться.