Третья Луна Тамриэля (часть вторая).

Весь следующий день я была в пути до Имперского Города, стараясь не тратить время на привалы. Ночью луны почти не виднелись, небо было ясным, но наступила такая темень, что видно было только звёзды и непроглядную чащу крон деревьев. Мне чудилось, будто сам Ситис радуется смерти Адамуса Филиды и опустил свою Пустоту на Нирн. В такой темноте лошадь сильно пугалась, да и мне не шибко хотелось куда-то ехать, на привал всё-таки было решено остановиться. Разведя костерок, я приготовила куропатку, которую так удачно углядела в высокой траве и подстрелила. До этого я почти ничего не ела, отужинав, почувствовала, что какая-то стойкая усталость, которую я перестала замечать, начала угасать и мне становилось легче телом, но, к сожалению, не душой. Я очень много раздумывала как над тем, что слышала от Филиды, так и над тем, что убила того, кого не должна была. «Попался под раздачу, — с досадой размышляла я, — стыдно… Нельзя было этого делать. Чёрт, я очень надеюсь, что эти чёртовы Розы не отправляют души несчастных сразу в Пустоту… Да лучше бы я в стену попала… Стрелу эту мне вообще не жаль. А вот смерть невиновного теперь на моей совести.» Мне так было тяжко думать об этом, что я долго не могла уснуть, всё прокручивая в голове варианты того, что бы я могла сделать, чтобы не допустить такого. Но в голову ничего не шло. Вдруг из темноты прозвучал голос: «Ты ведь знаешь, что убила куда больше невинных, помимо этого несчастного стражника.» Я вздрогнула и вскочила. В слабом свете костерка я еле как разглядела саму себя, сидящую рядом. Она грустила, на плече её лежала коса, а одета она была в одну лишь рубаху, причём не мою. Это была рубашка Винсента, в которую она закуталась, как в плед. — Какой смысл страдать над тем, кто явно далеко не первый. — Она не смотрела на меня и тон её голоса был безразличным. — И точно не последний. — Не знаю, — отозвалась я, — у меня перед глазами лицо этого парня. — Забудь. У тебя полно других проблем, о которых стоит волноваться. Ты знаешь о том, что это убийство тебе было поручено неспроста. — К чему ты клонишь? — К тому, что твоими руками ещё не такое зверство совершат. — Она посмотрела на меня, в её глазах я увидела страх, вместо привычной мне ненависти. — И у тебя опять не будет выбора. — Неужели ты боишься? Почему? — У меня очень плохое предчувствие… на счёт… Винсента. — Опять собираешься его очернять? — Я недовольно нахмурилась. — Нет. — Она медленно помотала головой. — Я боюсь именно за него. И ты тоже. Вернее… это твой страх, который ты передаёшь мне. — Зачем ты всё усугубляешь опять, — возмутилась я, — сама говоришь, что знаешь, что я чувствую, а значит понимаешь, как мне паршиво! Зачем ты меня изводишь? — Я не извожу. — Голос её был тихим и печальным. — Напротив, поддержать пытаюсь. А ты, как всегда, ищешь подвох. — Поддержать?! Да какие боги с неба упали, чтобы ты меня поддержать захотела? — У меня предчувствие. Точнее, у тебя. И если ты можешь это игнорировать, то я — нет. Я помню твой сон. Винсент тоже о нём помнит. Я только хотела сказать, что… Возможно, когда-нибудь тебе понадобится моя помощь. — Помощь? От тебя?! — Я нервно хохотнула. — Да я скорее этого яду выпью, чем тебе поверю. — Ты сама о ней попросишь в час нужды. Она явно мёрзла и жалась, кутаясь в одну только тонкую рубаху так, будто это самое тёплое, что есть на земле. На манжетах рубашки я заметила странные пятна, похожие на следы от копоти. Она дрожала и сжимала рукой мягкую кремовую ткань так сильно, что краснели пальцы. — Хочешь сказать, что этот час ближе, чем я думаю? — Именно это я и хочу сказать. Есть кое-что, от чего Винсент не сможет тебя защитить. И себя тоже. Не советую сердится на него за меры предосторожности. Только напомни ему про сон и скажи, чтобы не носил ничего, что получил от Лашанса. — Она поднялась на ноги и медленно побрела в темноту. — И сама тоже не делай этого. Это не безопасно. Она ушла, пропала в непроглядной тьме, а я проснулась, чувствуя, как стало холоднее от того, что ночной ветер задул мой костёр. От этих слов её я ощутила какую-то непонятную неприятную тревогу. Сразу подумала об амулете хамелеона, который он отдавал в качестве премии, и который мне так и не помог, а только всё испортил. «Не надену больше его, — подумала я, — и вообще верну его Лашансу… А вдруг это его разозлит? Хм… может, сказать, что он не работает? Чуть задание из-за него не провалила. Так и скажу. Чтоб знал, что халтуру делает… Н-да… винить в своей ошибке зачарованный амулет — так себе оправдание. А всё равно верну. Пусть что хочет, то и делает.» В смешанных чувствах, я снова попыталась заснуть, но не получилось. Дождавшись первой зори, я двинулась дальше по направлению к столице, добравшись туда благополучно к полудню. Дело осталось за малым и самым простым — подбросить палец с печатью Адамуса Филиды его приемнику в ящик письменного стола. Под невидимостью даже днём проникнуть в Бастион не было для меня проблемой, тем более как раз наступило время обеда. В записях, данных мне Люсьеном, было указано, где искать кабинет командора. Туда я и подсунула палец. Дело обстряпано быстро, долго задерживаться в Имперском Городе не было необходимости. Тем более я хотела скорее вернуться в убежище. Я планировала провести серьёзный разговор с Винсентом, касательно его последней выходки, о которой я всё ещё помнила и мне всё ещё было неприятно. Также была ещё пара вопросов о Чёрной Руке и ассасинах, отрезавших себе языки. Мне хотелось выяснить, что было на самом деле, и Винсент не мог об этом не знать, так как произошло сие около десятка лет назад, а Винсент, судя по всему, был осведомлён обо всём, что творится в Братстве. С мыслями об этом я продолжила путь, направляясь в Чейдинхол. В убежище я вернулась под вечер, там, на удивление, никого не обнаружила, тренировочная комната и общежитие были пусты. Тогда я направилась к Винсенту. Проходя мимо комнаты Очивы, увидела, как дверь открывается, оттуда высунулась хозяйка убежища, увидев меня, широко улыбнулась и с радостным возгласом подскочила ко мне, начав меня обнимать. Она восклицала, как рада видеть меня, а я изумлённо смотрела на неё, старательно скрывая, что данный порыв чувств мне не слишком приятен. Очива радостно восхваляла меня: «Ты расправилась с Филидой! Сам Ужасный Отец хвалит тебя, а Матерь Ночи гордится тобой, как и всё Тёмное Братство.» Держа в себе злобу, я думала: «Как же мне это надоело, ты же просто подлая лицемерная ящерица… Неужели Ужасному Отцу нужны именно такие слуги? Неужели Мать Ночи одобряет такое? Как же тяжело мне здесь находиться, как мерзко говорить с ней… Так, спокойно, Мира, расслабься. Выдохни, сосчитай до десяти. Раз… Два… Надо дотерпеть… Три… Четыре. Скоро это закончится. Пять, шесть, семь, дыши, восемь… Она перестала ко мне липнуть, о Ситис, спасибо. Девять. Кажется, легче. Десять.» С трудом сохранив видимое спокойствие, я обернула свою неприязнь в смущение и опустила взгляд, давя улыбку, имитирующую кроткость. Очива продолжала стрекотать, потащив меня в свою комнату. Она так хотела услышать рассказ об убийстве командора. Аргонианка с восторженным нетерпением усадила меня на стул, а сама села напротив, уперев локти в стол, готовясь к истории, и обратилась в слух. Рассказ свой я слегка скорректировала, не стала говорить о том, что один из стражников меня раскрыл и поэтому я потратила на него Розу Ситиса. Я сказала, что приняла его за Филиду, так как со спины он был похож на него. Ну а после, момент с подливанием яда пересказала как есть, опустив долгие разговоры командора с его телохранителем, а также нашу с ним прощальную беседу. — Невзирая на досадную потерю Розы Ситиса, — сказала аргонианка, — ты сделала дело! Ты потрясающая! А про стражника забудь. Сопутствующий ущерб. — Она ехидно засмеялась, потирая руки. — Три попытки… Три! Понимаешь? И вот удалась только четвёртая! — А как осуществлялись предыдущие попытки? — Я понимала, что, даже если Очива знает правду, она не расскажет всё целиком, но мне было интересно, что она знает, а что согласится поведать, ведь со стороны Филиды я слышала о нападениях, но хотелось узнать и что бы об этом сказал ассасин. — Ах, ну первая была не при мне, — начала Очива, слегка растерявшись, — на вторую была отправлена одна из самых одарённых убийц кватчевского убежища. Я не помню её имени, тогда я была юна. А вот Люсьен рассказывал нам о её ловкости и силе. Но даже она не смогла подступиться к, тогда ещё, капитану стражи. Её взяли в плен и только Ситису известно, как Филида над ней измывался. — Женщина взволнованно сглотнула, заметно было, как пугала её эта тема. — Третья попытка была десять лет назад. Тогда на этот контракт Чёрная Рука объявила конкурс среди ассасинов. Самых ловких и умелых принимали в особый отряд, который мы назвали Чёрным Туманом. Они должны были быть смертоноснее любого убийцы во всей семье. Тейнава тоже хотел попасть в этот отряд, но Люсьен не позволил. — Почему же? — Не знаю. Когда брат изъявил желание попасть в Чёрный Туман, Люсьен так разгневался, что даже ударил его. — Очива совсем посмурнела, рассказывая это. — Сам Люсьен объяснил это тем, что Чёрный Туман будут подвергать себя небывалой опасности. Убить Филиду вместе с его отрядом… казалось невозможным. — И как Тейнава отреагировал на этот поступок Лашанса? — Обижался. Даже со мной не разговаривал, так как я была всегда на стороне Люсьена в этом вопросе. Я волновалась за брата! — Она приложила руку к груди, словно пытаясь убедить меня в чём-то. — Я правда понимала, на сколько это опасно. А он лишь хотел доказать свою силу. Он был молодым и упрямым. — А в итоге-то что получилось? — Ну что… Как ты могла бы догадаться, попытка убийства Адамуса Филиды на тот момент не удалась. Снова. Чёрный Туман был разгромлен. А двое, по сообщениям от Матери Ночи, оказались в плену. И, конечно, не вернулись. Остальные погибли на месте схватки. — Очива очень грустно вздохнула. — Представь, если бы мой братик оказался там. — Понимаю. — Я слегка напряглась, не ожидая от хозяйки убежища таких откровений. — Значит, и Люсьен тоже волновался? — Думаю, да. Тейнава быстро понял, как ошибался. И даже извинялся. А я как подумаю о том, что он мог быть там, меня в дрожь бросает, даже столько лет спустя. «Даже не думала, что она может так переживать, — размышляла я, вглядываясь в лицо аргонианки, — и это переживание десятилетней давности выглядит в сто раз более убедительно и честно, чем любая её улыбка в мою сторону. Выходит, она не знает о том, что этим ассасинам отрезали языки? Лашанс не хотел им говорить. Не исключено, что те ассасины, что пошли на это, сами не до конца понимали, на что соглашаются.» — Как думаешь, — спросила я, — что Филида делал с пойманными? — Даже знать не хочу! — Очива зажмурилась и помотала головой. — И хорошо, что эта тварь теперь отвечает за свои деяния перед Ситисом! — Она посмотрела на меня. — А тебе за это честь и хвала, сестра! — Честь и хвалу в карман не положишь, — усмехнулась я, — думаю, что такое опасное задание стоит хотя бы золота? — Ты права, — засмеялась аргонианка, — тебе нужен твой гонорар. Но основную сумму ты получишь от Винсента. А вот от меня. — Она поднялась и подбежала к своему сундуку. — Мне велено отдать тебе премию и… — Покопавшись там, Очива вынула кошель и конверт. — Кое-что ещё… Кошель с деньгами был положен передо мной, а рядом аккуратно уложен конвертик. На конвертике было написано: «Палачу» — и размашистая закорючка подписи Лашанса, больше ничего. — Это очень важное письмо, — гордо заявила Очива, — на нём подпись, а значит, оно предвещает особое задание от Уведомителя! — Особое задание? — Я вскинула брови, взглянув на неё. — То есть? — Иногда некоторые из нас могут получать особое личное письмо с подписью Уведомителя, а не с официальной печатью Чёрной Руки. Это означает, что сам Уведомитель хочет выдать тебе задание, для которого, по его мнению, ты подходишь идеально. Появление этого письма означало только одно: «Я знала, что убийство Адамуса Филиды — это была проверка на вшивость! Тёмное Братство трижды не смогло его убить, а если я с этим справилась, значит мне можно поручить и вовсе нечто нереальное! Так и знала! Чёрт тебя дери, Лашанс! Что ты задумал? Чёрт… мне не то, что читать это, а в руках письмо держать страшно. Я должна показать это Винсенту.» Скрывая волнение от Очивы, я убрала письмо за пазуху. — Понимаю, — сказала она, — ты хочешь прочесть его в одиночестве. — Да, — кивнула я, — кажется, это слишком важно. — Само собой. Только не забудь сходить к Винсенту за оставшейся платой. Вежливо поблагодарив Очиву, я удалилась из её комнаты, направившись вниз, к Винсенту. Дверь его была не заперта, видимо, он ждал меня. Но, зайдя внутрь, я увидела его лежащем на плите. Той самой погребальной плите, которая стояла в дальней части его комнаты. Винсент выглядел, как мертвец. Я понимала, что это значит, но от вида этого зрелища у меня всё внутри сжалось, это пугало и настораживало. Винсент лежал так спокойно, кожа белая, как бумага, абсолютно неподвижное тело и лицо, застыл, как скульптура. Я очень медленно приблизилась и дрожащей рукой коснулась его ледяных и окоченелых пальцев, шёпотом позвав по имени. Вампир открыл глаза и взглянул на меня. Вдруг он вскинул брови и слабо улыбнулся. Видя его улыбку, я ощутила облегчение, но всё ещё чувствовала его холодную руку, от чего было не по себе. Я растеряно сделала шаг назад, тогда Винсент поднялся с плиты, и улыбка его стала шире и радостнее. — Луна, — сказал он, — как я рад тебе. — Он шагнул ко мне, явно желая коснуться меня. — Я так волновался… — Да… я тоже рада. — Непроизвольно я отпряла, всё ещё чувствуя растерянность. — Ты отходишь? Это тебя пугает. — Винсент опустил взгляд, на его лице отразилась лёгкая удрученность. — Прости. Я так обычно отдыхаю. Я надеялся, что ты придёшь скоро, но не подумал, что ты можешь увидеть меня в таком виде снова, а я должен был помнить о том, как тебе неприятно это. — Вовсе нет, — возразила я и упёрто шагнула к нему ближе, беря за руку, которая всё ещё была, как лёд, — с чего ты это взял? — Прошу, Луна, давай не будем возвращаться к вопросу о том, как ты пытаешься оправдывать мою природу своими чувствами. — Он снисходительно вздохнул, поджав губы. — Мы не придём в этом разговоре к общему мнению. Я прекрасно вижу, что ты пугаешься, и не хочу питать иллюзий на счёт того… — Да замолчи ты уже, дурак. Я сердито притянула его за руку к себе и крепко обняла, обхватив талию, носом коснувшись его шеи, холодной, точно белый мрамор. Винсент тихо посмеялся и обнял меня в ответ, крепко прижимая к себе. Чувства мои перемешались. Я всё ещё была обижена за его выходку с ядом, всё ещё чувствовала неловкость от того, что снова увидела его таким, каким видеть не хотела, а от холода его кожи у меня по рукам и шее шла неприятная дрожь. Но в то же время я была так рада его видеть снова, обнимать его, просто быть рядом. Мне так захотелось поцеловать Винсента, я аккуратно потянулась губами к его шее, коснувшись её, ощутила холод, но это меня не смутило, я продолжила его целовать, пока не ощутила, как кожа его постепенно теплеет. Тогда он и сам начал целовать меня и это было безусловно приятно. На несколько минут, растворяясь в этих чудесных ощущениях, я забыла обо всём, что происходило за пределами этой комнаты. Вдруг Винсент заметил, что дверь приоткрыта. Он отпустил меня и поспешил задвинуть щеколду. — Думаешь, подслушают, или подсмотрят? — Могут, но не в этом дело. — Винсент снова подошёл ко мне и приобнял. — Просто неприятно… Когда дверь закрыта, то эта комната как будто перестаёт быть частью этого мира. Словно бы это мой личный маленький план Обливиона. — Он приблизился к моему уху. — В котором я могу всецело отдать тебе своё внимание. — Вот как, — я смущённо захихикала, чувствуя, как припекает кончики ушей, — так значит, я у тебя в плену? — Есть возражения? — Он поднял бровь. Я с улыбкой повертела головой. Схватив Винсента за плотную ткань дублета, притянула его к себе и поцеловала так, как хотела: нагло и смело. Он крепко меня обнял, прижав к себе одной рукой, а второй исследовал мою поясницу, всё намереваясь спустить руку ниже, но, то ли не решаясь, то ли не желая торопиться. Вдруг он прервал поцелуй и задумчиво хмыкнул: — Хотя, пожалуй, в твоём доме мне нравится больше. Там уютнее, гораздо. Находится там приятно… уединённо. И кровать там удобная. — Ага. — Я с усмешкой посмотрела на него исподлобья. — Шкура тоже весьма комфортная. — Солидарен. Что ж, может, нам стоит туда удалиться? — Винсент смотрел на меня, слегка прищурившись, и недвусмысленной ухмылкой давал понять, чего бы хотел. — Я вообще-то на тебя обижена, — сказала я, слабо тыча пальцем Винсенту в грудь, — зачем ты лазил в мою сумку? — Я смотрела на него с укором, поджимая губы и скрывая улыбку. — Зачем брал яд? Что опять за молчанка? И как ты вообще смог открыть мою сумку? — Виноват, Луна моя, — ответил он, вмиг став серьёзным, — каюсь, хотел сказать, но как-то запамятовал. Я знаю, что сумка твоя зачарована, мне знакомы эти чары, и они вполне мне подвластны. Я хотел взять образец того яда, на всякий случай. — На какой ещё случай? — С Лашансом стоит быть во все оружия. — Винсент опустил взгляд, слегка сведя брови. — Я лишь хотел перестраховаться. Мне не слишком нравится то, что происходит… и этот контракт… — На его лице начала появляться злость и даже гнев. — Как он вообще посмел отправить тебя туда одну! Винсент нахмурился, его лицо стало таким пугающе злым, что мне стало не по себе. Он даже оскалился слегка, оголяя клыки. Руки его были на моих плечах, и я ощутила некое давление, но он заметно старался не поддаваться гневу. Увидев мой обеспокоенный взгляд, он смягчился и выдохнул. — Прости, Луна, — тихо произнёс Винсент, — я не знал, что мне делать, когда Очива сказала, что Люсьен выдал тебе контракт на убийство не кого-нибудь, а Адамуса Филиды. Я был вне себя и хотел пойти за тобой. Мои речи были не сдержаны, и я сказал это вслух при Очиве. Она запретила мне покидать убежище… — И правильно сделала! — Я возмущённо скрестила руки на груди. — Это задание дали мне! И я его, как видишь, выполнила! Это мой единственный шанс подобраться к Люсьену как можно ближе, а пойдя за мной, ты бы только испортил всё! — Я подумал об этом… позже, когда уже успокоился… Я вполне мог бы ослушаться Очиву и просто уйти, невзирая на то, что она велела мне ждать твоего возвращения и запретила мне даже на встречу к тебе пойти. Как ты понимаешь, меня такие запреты не радовали, но и её категоричная строгость, несмотря на то, как она боится меня, натолкнула на мысли, что своеволием я навлеку беды на тебя. — Он виновато на меня взглянул. — А мне бы этого вовсе не хотелось. — Вот и хорошо, — кивнула я, — нечего со мной нянчится! И вообще… Чего ты такой… Такой… — Беспокойный? Тревожный? Нервный… — Милый… — Я смотрела на Винсента, слегка ещё дуясь, но куда более снисходительно, чем могла бы. — По дороге я так злилась… Я была уверена, что, вернувшись, стану ругаться на тебя… но… — Я опустила взгляд, вспоминая всё произошедшее в Лейавине. — После контракта… после Филиды мне наоборот хотелось лишь обнять тебя. Что ты со мной вообще делаешь? Я даже злиться на тебя не могу… Винсент снисходительно поднял брови, опустив веки, и сдержано улыбался, беря меня за руку и мягко притягивая к себе, заключая в столь желанные мною объятия. Поначалу я снова наслаждалась ими, но потом вдруг вспомнила всё то, что говорил Филида о пытках и то, что рассказала Очива. Я решила спросить прямо: — Винсент, ты знаешь что-нибудь о Чёрном Тумане? — Чёрный Туман? — Он изумлённо посмотрел на меня. — Но от кого ты об этом слышала? — Очива рассказала. А до того я услышала об этом в разговорах Филиды. Он рассказывал своему телохранителю о том, как на него напал целый отряд ассасинов, и у них… отсутствовали языки. — Я тревожно смотрела на Винсента, видя, как он становится смурным. — Так это правда? — Правда, — ответил он, кивнув, — им действительно отрезали языки. Дело было в том, что Чёрная Рука страшно боялась раскрытия своих секретов. Каким-то образом, попавшим в плен к Адамусу Филиде ассасинам, до и после, удавалось сохранить молчание даже под жуткими пытками. Но тут был целый отряд. И если бы весь отряд потерпел поражение и попал в плен разом, кто-то бы точно раскололся. Рисковать было нельзя. — Но как? Как Чёрная Рука вообще допустила такое?! — Я непонимающе смотрела на вампира. — Им было важнее убить этого командора, чем жизни братьев и сестёр? А как же сами ассасины, как они пошли на это? Как согласились?! — Всё так, Чёрной Руке абсолютно наплевать на жизни подчинённых. Они для них расходный материал. Они специально отобрали отряд из «лучших», а по факту из тех, кого Уведомителям было меньше всего жаль. Устроили им марафон изнурительных тренировок, убеждая их в том, что они совершат подвиг во имя Матери Ночи. А потом, когда дело дошло до того, чтобы ассасинам отправляться на задание, Чёрная Рука насильно вырвала им языки. Они на это не соглашались. У них не осталось выбора. — Значит, они были просто смертники? — Именно так. — Винсент раздражённо вздохнул, снова сведя брови. — Поэтому я надеялся, что Чёрная Рука, наконец, оставила уже идею убить Филиду. И даже не думал о том, что они до сих пор могут строить какие-то планы на этот счёт… И именно поэтому я чуть с ума не сошёл, когда узнал, куда Лашанс отправил тебя. Голос Винсента дрожал, как-то очень непривычно. «Он ведь и правда за меня беспокоился, — подумала я, глядя на любимого, — переживал… боялся, что я не вернусь… И ладно, если бы меня просто убили… но, если бы меня запытали… Он бы…» Мне даже думать об этом было страшно. Винсент заметил это и мягко коснулся моей щеки. — Но ты здесь, Луна, — сказал он нежно, — и я счастлив, что всё обошлось. Знаешь, я не должен был сомневаться в тебе. — Он улыбнулся, так мило и кротко. — Тебе ведь и море по колено, да, Луна моя? — Только если с тобой. Всё ещё испытывая некую тревогу, я прижалась к Винсенту, ощутив, как он обнимает меня. В этих объятиях я чувствовала себя защищённой, нужной, любимой. Больше ничего мне не хотелось. — А Тейнава ведь тоже хотел попасть в Чёрный Туман, — вдруг вспомнила я, — Люсьен не позволил ему. Почему? — Потому, что знал, что им отрежут языки, — ответил Винсент, — и не хотел этого. — Выходит, он всё же дорожил им? — В какой-то мере, да. Тйнава всегда был ценен, как убийца, и потому Лашанс не желал рисковать им, а тем более увечить. Если бы покушение удалось… Я очень сомневаюсь, что Чёрная Рука оставила бы в живых своих героев. Но, поскольку с задания не вернулся никто… — Как это? Филида говорил, что нескольким удалось сбежать. — Значит, мои догадки подтвердились. — Винсент хмыкнул, как-то холодно и равнодушно. — Вернувшихся просто убили. Чёрная Рука — не стадо кротких овечек, Мира. Они самые настоящие волки. Они сожрут тебя и не подавятся. Я бы очень не хотел, чтобы ты попала туда. Но ты, как мне кажется, слишком упёрта, чтобы подыскать план попроще. — Дело даже не в моей упёртости, Винни. — Я вынула из-за пазухи конверт от Уведомителя. — Этот контракт в Лейавине… Это была проверка! Проверка, которую я не должна была повалить! Теперь Люсьен хочет сделать меня своим Душителем. И намерение это серьёзное! Я уверена, что убийство мною Филиды было лишь способом убеждения Чёрной Руки, или же Матери Ночи в том, что меня стоит повысить. Винсент смотрел на конверт, как на пробу чумы, сифилиса и проказы вместе взятых. Он пренебрежительно дёрнул губой, глаза его стали чуть ярче, и, смотря на подпись Уведомителя, настороженно попросил меня прочесть записку. Развернув Письмо, я вслух зачитала текст, написанный корявым почерком: «Нам нужно кое-что обсудить, Палач. Жду тебя, как можно скорее, в форте Фаррагут, в глуши на северо-восток от убежища. Можешь попробовать войти с главного входа. Но учти, охрана у меня буйная.» Зачитав это, я взглянула на Винсента. Глаза его стали слегка светиться, лицо выражало неприязнь, он смотрел на листок, чуть не сжигая его взглядом. Тут он холодным голосом произнёс: — Я пойду с тобой. — Даже не думай, — возразила я, — ты сам говорил, что не можешь подойти к форту из-за отгоняющих нежить заклинаний. — Да, но я нашёл, как попасть внутрь, не через парадную дверь. Помнишь про дерево? Мари о нём знает. Я его нашёл. Поэтому… — Поэтому ты скажешь, где это дерево и я пойду туда сама! Я строго смотрела на Винсента, он также смотрел на меня. Эта игра в гляделки продолжалась довольно долго. Понимая, что он не хочет уступать мне, я тоже не хотела. Я категорически была против его участия в этом, даже близко. — Винсент, ты не двинешься из этого убежища, — ультимативно сказала я — и не подойдёшь к форту. И даже не посмеешь идти за мной тайно! Я всё сказала. — Почему? — Взгляд его был суров, он поджимал губы и явно сердился на меня за это. — Потому, что я не хочу, чтобы у Люсьена был хотя бы шанс на то, чтобы догадаться о нашем сговоре. — Я перестала строжится и заговорила мягче. — Послушай, я понимаю, что ты переживаешь. Но поверь, я нужна Лашансу живой. Я для него ценный ресурс. А значит, мне ничего не угрожает. Но, если твои догадки верны, и он тот самый предатель, то нельзя дать ему повод даже допустить мысль о том, что мы намеренно пытаемся к нему приблизиться. Понимаешь? — Понимаю. — Винсент ещё немного смотрел на меня очень серьёзным, строгим, даже суровым взглядом, но вдруг смягчился, глаза его перестали гореть, а он выдохнул. — Как скажешь, Луна. Соглашусь с тобой. И всё же. У меня очень плохое предчувствие. — Как и у меня. — Я мягко взяла его за руку. — Мне не по себе от того, что останусь с ним один на один. Но это ничего. После я вернусь сюда и всё расскажу. Возможно, впредь мы станем видеться реже, но, я надеюсь, что я смогу больше накопать на него информации и передать тебе. Мы всё узнаем. И если это действительно он, будем действовать, а если всё-таки нет… То я буду вхожа в Чёрную Руку, а значит, смогу вычислить предателя, и тогда твоя помощь мне будет необходима. У нас всё получится. Только доверься мне, Винни. — Я доверяю тебе, Луна. — Он удручённо опустил взгляд, натягивая улыбку. — Я постараюсь не волноваться, милая. Буду ждать тебя здесь, с известиями. — Хорошо. — Я улыбнулась, держа его руку. — Всё будет хорошо. Только… — Я вдруг вспомнила свой сон. — Эм… Винни, а у тебя есть что-то, полученное от Люсьена Лашанса? — Что именно? — Он удивлённо вскинул брови. — В целом-то были безделицы от Чёрной Руки, в качестве премий, но большинство из них утеряны за века службы. А к чему ты об этом? — Просто… Не носи их, пожалуйста. — Мне самой моя собственная просьба казалась странной, но я настаивала. — Рискну выказать предположение, — сказал настороженно Винсент, — что тебе что-то снилось. Что это было? Почему ты просишь меня именно об этом? — Да, снилось, но… не что-то контекстное… — Я вздохнула, взволнованно глядя на него. — Мне приснилась я сама, которая об этом сказала… Не знаю, что это значит, но… — Но твоим снам стоит верить. — Винсент кивнул. — Я это учту. — Хорошо. Тогда… мне, наверное, не стоит задерживаться. Пойду сейчас до форта. Скажешь, где то дерево? — Да. Только… Умоляю, Луна моя, будь осторожна. Я… — Волнуешься, я не забыла ещё об этом. — Я поцеловала Винсента в щёку. — Всё будет хорошо. — Постараюсь в это поверить. Всё-таки я не должен в тебе сомневаться. Ну а ты… Что бы он не потребовал, не перечь ему. Ни при каких обстоятельствах. Не надо…