Только для его глаз

      Джеймс действительно был очень рад видеть своего прежнего хозяина, и Кроули, даже не пытаясь скрыть теплый взгляд, немного задержался, наблюдая за тем, как Азирафель играет с котом, а только потом уже двинул на кухню.       – Выпьешь чего-нибудь, ангел? – предложил он, перебирая содержимое шкафчиков. – Виски, шерри, чай? Ах да, еще я купил молоко и какао. Ну, вдруг тебе на ночь глядя приспичит твоего горячего шоколада. Что скажете, мистер Ф...       Он запнулся, вздрагивая от неожиданности, когда две теплые, мягкие ладони опустились ему на талию.       – Мне сейчас не хочется ни горячего шоколада, ни какого-либо другого напитка в принципе, – послышался тихий голос Азирафеля за его спиной.       Кроули развернулся и прислонился к столешнице, расплываясь в хитрой усмешке.       – Интересно. А чего же тогда тебе хочется?       – Тебя.       Сердце Кроули пропустило удар. Азирафель смотрел на него тем самым пристальным взглядом, который обычно появлялся, когда тот был полон решимости достичь своей цели. Он часто видел его на работе, порой и в свой адрес, но никогда – с таким явным оттенком желания в глазах. Это подогрело его собственное желание.       Он медленно наклонился к уху Азирафеля, по ходу развязывая его галстук-бабочку.       – Я очень надеялся, что ты это скажешь, – прошептал Кроули.       Азирафель потянулся к нему, с приглушенным стоном соединяя их губы, и на мгновение Кроули мысленно вернулся в прошлое – к тому моменту на этой самой кухне, когда они чуть было не переступили черту и не разрушили свои отношения. Но теперь больше не было никаких секретов или сомнений, которые могли бы им помешать.       – Признайся, ты ведь пришел сюда не только чтобы увидеть Джеймса, верно? – спросил Кроули, ухмыляясь ему в губы.       – Разумеется, я хотел увидеть Джеймса! – обиженным голосом ответил Азирафель, уже сосредоточенно расстегивая пуговицы на жилете Кроули. – Но еще я пришел, чтобы увидеть тебя. Желательно без одежды.       – Что, просто увидеть?       Азирафель приостановился и бросил на него укоризненный взгляд.       – Ты что, собираешься заставлять меня просить?       Кроули перехватил его руки и поднес к своим губам.       – В такой-то вечер – ни в коем случае, – он поочередно поцеловал каждое его запястье, а затем посмотрел Азирафелю прямо в глаза. – Но не исключено, что как-нибудь потом. Посмотрим.       Азирафель возмущенно ахнул.       – Энтони Кроули, если ты вдруг думаешь, что я когда-нибудь буду...       Кроули заставил его замолчать поцелуем, осознавая, что это первый раз, когда он смог это сделать, и, конечно же, уж точно не последний. А затем, поддавшись внезапному порыву перейти на следующий уровень, он обвил руки Азирафеля вокруг своей шеи, подхватил его под бедра и приподнял – и следом болезненно простонал ему в губы.       Азирафель отстранился, широко распахнув глаза и покраснев.       – Что? Что такое?       – Ребра эти дурацкие болят до сих пор, – протянул Кроули, продолжая нести его по квартире.       – Тогда немедленно опусти меня!       – Ага, уже. Ну уж нет, я намерен отнести тебя в свою постель! Я слишком давно хотел это сделать.       – Ну что за упрямец, – с нескрываемой нежностью ответил Азирафель.       – Слушай, кто бы говорил...       На этот раз Азирафель сам заставил его замолчать поцелуем, и Кроули это понравилось ничуть не меньше.       Несмотря на резкую боль в грудной клетке, Кроули мастерски сдержал слово, уже через несколько шагов погружаясь в мягкую темноту своей спальни. Он осторожно опустил Азирафеля на край кровати, и тут же переключился на все слои его одежды.       – Ты себе даже не представляешь, – пробормотал Кроули в промежутках между горячими поцелуями, пока его руки ловко скользили по телу Азирафеля, – как сильно я хотел сорвать с тебя этот смокинг еще в Королевском оперном театре.       – Какой же ты все-таки бесстыжий человек, – с трудом переводя дыхание, ответил Азирафель, стаскивая с него рубашку и проводя ладонями по обнаженным предплечьям.       – Можно подумать, ты этого не знал, – усмехнулся Кроули, подталкивая его лечь.       Азирафель откинулся на спину, и губы Кроули принялись покрывать поцелуями каждый доступный участок светлой кожи. Он начал с шеи, медленно опускаясь по его груди вниз к животу и прислушиваясь к тихим вздохам под собой, прежде чем одним быстрым движением стянуть с интенданта брюки, белье и носки. Затем он включил прикроватную лампу, и от представшего перед ним зрелища у него перехватило дыхание.       Кроули уже однажды доводилось видеть Азирафеля обнаженным, несколько лет назад, но весьма неудачные обстоятельства, при которых это произошло, помешали ему тогда в полной мере восхититься телом своего интенданта. Теперь же у него была беспрепятственная возможность полюбоваться этими округлыми бедрами, плавными изгибами талии, широкой грудью и крепкими руками, покрытыми светло-золотистыми волосками. Его покрасневшие от поцелуев губы были слегка приоткрыты, волосы взъерошены больше обычного, благодаря торопливым движениям рук Кроули, а голубые глаза – темнее, чем когда-либо, и их взгляд полностью приковывал к себе.       – Видел бы ты себя, ангел, – тихо сказал он. – Совершенно великолепный.       – Как и ты, мой дорогой, – пробормотал Азирафель, потянув его обратно к кровати. – Самый великолепный мужчина из всех, кого я когда-либо видел.       Кроули улыбнулся ему в ответ, а после, почти что с благоговением, провел рукой вдоль его тела. Азирафель резко выдохнул, вздрагивая и выгибаясь в спине навстречу прикосновениям, когда ладонь Кроули скользнула туда, где ее больше всего ждали. Но уже в следующий момент он перехватил его за запястье, заглядывая прямо в глаза.       – Поцелуй меня, – выдохнул он.       И ждать себя Кроули не заставил.

***

      Они занимались любовью.       Кроули делал для Азирафеля и с ним то, что делал и с десятками других любовников, но еще никогда не испытывал подобных ощущений, еще никогда и ни с кем у него в моментах близости не переплеталось столько оттенков страсти, любви и нежности.       После они так и остались лежать в объятиях друг друга, и их медленное, размеренное дыхание было единственным звуком в теперь уже затихшей комнате.       Только спустя какое-то время Азирафель принялся осторожно обводить кончиками пальцев шрамы на коже Кроули, уже зная историю каждого из них, пока не добрался до уробороса.       – Не думал когда-нибудь свести ее? – спросил он, очерчивая контуры татуировки указательным пальцем.       И это был первый раз, когда Кроули не нужно было лгать о своей татуировке. Азирафель знал и ее историю тоже, как и знал, кем он был.       – Нет, она часть меня. К тому же, без Ада я бы никогда не оказался в МИ6 и никогда бы не встретил тебя.       Он откинул влажную прядь волос со лба Азирафеля, встречаясь с его сияющим взглядом.       – Мы, возможно, могли бы встретиться и при других обстоятельствах, – задумчиво предположил он. – Скажем, в каком-нибудь саду, например, или еще где угодно.       – Да, вполне возможно, – с улыбкой ответил Кроули. – Но при других обстоятельствах ты бы точно возненавидел меня, а я бы так и не успел влюбиться в тебя. Что было бы огромной ошибкой.       – М-м. Значит, ты ни о чем не жалеешь?       – Кроме этого, – он нежно провел пальцем по линии еще свежего шрама на плече Азирафеля, – нет. А ты?       – Абсолютно ни о чем.       Азирафель подтянулся к нему за поцелуем, а затем поудобнее устроился в его объятиях.       – Знаешь, – сказал он, прижимая ладонь к его груди, – а ведь я действительно изо всех сил пытался ненавидеть тебя по началу. Но не пасть жертвой обаяния Энтони Кроули оказалось не так-то просто.       – Ну а я действительно изо всех сил пытался не влюбиться в тебя, Фелл. Но факт остается фактом – вляпался по уши. Кувырком даже. В самом что ни на есть буквальном смысле.       Он кивнул в сторону изголовья кровати перед ними, а затем услышал фырканье Азирафеля.       – Боже мой, ты и минуты не можешь без этих своих дурацких штучек.       Кроули театрально ахнул, притворяясь возмущенным.       – Так, во-первых, именно это тебе во мне и нравится. А во-вторых, вообще-то ты сам весь день только и делал, что флиртовал со мной! Этими своими лучезарными улыбочками, мимолетными взглядами и совершенно ужасными двусмысленными намеками... Да о чем я говорю? Ты проворачивал это годами! Так что давай, заканчивай прикидываться передо мной святошей, ладно? Я знаю тебя, Азирафель Фелл. И знаю, как хорошо ты умеешь добиваться своего.       Азирафель приподнял голову и одарил его хитрой улыбкой.       – Прости, ты прав. В конце концов, я ведь получил тебя, верно?       – Вот, пожалуйста, об этом я и говорю, – Кроули рывком перекатился, нависая над ним, и улыбнулся. – Негодяй, – с нежностью в голосе пробормотал он и снова прижался к его губам.       Они заснули немного позже, все еще переплетаясь в объятиях друг друга, все еще лежа ногами к изголовью кровати и все еще с включенным светом.

***

      Первое, что увидел Кроули, открыв глаза следующим утром – ангел, объятый мягким утренним светом.       Знакомое лицо, пушистые светлые волосы, морщинки в уголках темно-голубых глаз, но вот эта улыбка... Улыбка была другой. Она отличалась от всех, что он видел раньше, излучала столько неподдельной радости, слов для описания которой сложно было подобрать, и оказалась невероятно заразительной, что Кроули сам невольно начал улыбаться.       – Ангел, доброе утро.       – Доброе утро, мой дорогой, – Азирафель нежно прижался к его губам и погладил по щеке. – Знал бы ты, сколько раз, глядя по утрам на тебя, спящего на моем диване, я сдерживался от поцелуя.       Кроули обвил руку вокруг его талии и притянул ближе к себе, переплетаясь ногами.       – Тогда нам предстоит многое наверстать, – пробормотал он ему в губы.       – Определенно.       Их губы слились в поцелуе, и, постепенно просыпаясь в теплых объятиях, Кроули вдруг осенило, что вчера он упустил еще одну важную деталь. Кое-что, о чем он не переставал думать еще с больницы. Он понимал, что, вероятно, слишком торопится, но от старых привычек трудно избавиться. Да и время терять больше не хотелось.       – Оставайся, – сказал он.       Лицо Азирафеля засветилось довольной улыбкой.       – С удовольствием, мой дорогой. Как насчет блинчиков на завтрак?       – Нет. То есть да, блинчики – это само собой, ты же знаешь, но я имел в виду не только сегодняшнее утро, – он поправил пальцем выбившийся светлый локон, чувствуя, как сердце учащенно колотится в груди. – Оставайся у меня. Сегодня, завтра, послезавтра... Сколько захочешь.       Азирафель широко распахнул глаза и медленно сел на кровати.       – Энтони... ты что, предлагаешь мне переехать к тебе?       – Да. Да, предлагаю, – Кроули, последовав примеру Азирафеля, сел напротив, скрестив ноги, и взял его за руку. – Тебе, конечно, не обязательно отвечать прямо сейчас. Просто последние лет пять мы и так уже фактически живем вместе, и поскольку ты подыскиваешь новое жилье, я подумал...       – Мой ответ – да, Энтони. Да, я был бы рад жить здесь с тобой.       Кроули ошарашенно уставился на него. Азирафель, обычно такой осторожный, сейчас смотрел на него в ответ с твердой уверенностью в глазах.       – Серьезно?       – Серьезно. Скажу честно, я сам думал об этом, но не был уверен, что ты захочешь меня...       – О, я еще как захочу тебя, Фелл.       Азирафель покачал головой, но улыбка так и не сходила с его лица.       – Только у меня есть три условия, – сказал он.       Кроули с преувеличенным стоном откинулся на спину.       – Ну начинается.       – Во-первых, – невозмутимо продолжил Азирафель, опираясь на локоть рядом с ним, – я бы хотел получить твое разрешение добавить немного уюта в эту обстановку.       – Разрешаю. Даешь волю коврам. Это ведь и твоя квартира тоже.       Азирафель коротко поцеловал его, прежде чем продолжить:       – Во-вторых, нам нужно придумать, как быть, когда я читаю, а ты включаешь свою бибоповскую музыку на непристойной громкости. Особенно в неурочное время.       – Не было такого...       – Очень даже было. Сколько раз мы из-за этого спорили у меня?       – Ладно, разберемся. Уверен, мы сможем прийти к какому-нибудь соглашению. В конце концов, нам это не впервой, – на этот раз Кроули сам притянул Азирафеля для поцелуя. – И какое же третье условие, Ваше Высочество?       Азирафель внимательно посмотрел на него, и теперь на его лице не было и тени веселья.       – Мы должны быть честны друг с другом. Я понимаю, что для тебя это сложно...       – Э-эй!       – ... И мне порой тоже бывает нелегко, но нам обоим придется постараться. Ради нас. Так что если ты когда-нибудь устанешь от меня...       – Не устану.       – Если ты когда-нибудь устанешь от меня или если тебе понадобится немного личного пространства, ты должен будешь сказать мне об этом.       – А ты должен будешь сказать мне.       – Да, конечно. Это работает в обе стороны, мой дорогой.       Несколько секунд они просто смотрели друг на друга. Кроули понимал, что Азирафель прав – вся история их отношений была ярким тому примером. А он был полон решимости сохранить эти отношения, особенно после всего того, что произошло со вчерашнего дня, и ради того, что еще ожидало их впереди.       – Ну, что я могу сказать, – Кроули потянул Азирафеля за руку, укладывая рядом с собой. – Эти условия кажутся мне вполне приемлемыми.       – Замечательно.       Кроули придвинулся ближе и прижался губами к нежной коже за его ухом, прежде чем прошептать:       – Но что, если мне будет тебя мало?       Азирафель прерывисто выдохнул.       – Тогда тебе нужно будет сказать мне и об этом тоже, – ответил он, – а там мы уже посмотрим, что можно с этим сделать...       – Мне тебя мало.       – Право слово, мой дорогой...       Он ахнул, когда Кроули прикусил мочку его уха. Они встретились взглядом, и Кроули одарил Азирафеля своей дьявольской ухмылкой.       – И что же мы можем с этим сделать? – спросил он.       Азирафель мгновение вглядывался в лицо Кроули, его голубые глаза темнели с каждой секундой, пока он не ответил тихим голосом:       – Прямо сейчас? Все, что ты захочешь.       – Что угодно?       – Что угодно.       Кроули медленно скользнул рукой вниз по его груди.       – Это займет некоторое время, Фелл, – предупреждающим тоном произнес он.       Азирафель прикрыл глаза, и выражение чистого блаженства на его лице заставило сердце Кроули заколотиться.       – Меня все вполне устраивает, – ответил он. – Все равно деваться некуда.

***

      Только уже чуть позже тем же утром, наблюдая, как Азирафель выходит из его спальни – вернее, из их спальни – с растрепанными волосами и в одних только брюках и рубашке, Кроули смог наконец-то в полной мере осознать, как быстро его жизнь изменилась к лучшему. Приняв душ, он освободил Азирафелю место в ванной, подменяя его на кухне. Затем самостоятельно накрыл маленький столик на балконе, поставив чайник для Азирафеля и кофе для себя, а к тому моменту, как интендант вернулся, полностью одетый и благоухающий гелем для душа Кроули, блинчики уже были готовы.       Они завтракали в уютной тишине на свежем воздухе, в компании Джеймса, удобно умостившегося в пустом цветочном горшке у их ног, пока Кроули не заговорил:       – Я соглашусь на эту работу.       Азирафель поднес вилку к губам.       – Я знаю.       Кроули дождался, когда тот отложит столовые приборы, и накрыл его руку своей.       – Я люблю тебя, – сказал он.       – Это я тоже знаю, – Азирафель переплел их пальцы, затем наконец посмотрел на него, и его губы растянулись в той же радостной улыбке, что и утром. – И я тебя люблю.       Кроули улыбнулся в ответ, и впервые с тех пор, как купил эту квартиру, он действительно почувствовал себя как дома.

***

      Спустя год       – Поторопись, милый, мы опаздываем!       – Я услышал тебя с первого раза, милый!       Еще раз окинув взглядом свое отражение в зеркале, Кроули подтянул галстук, в последний раз искусно взъерошил волосы и с размаху распахнул дверь ванной комнаты.       – Ну что, ангел, как я выгля...       Он запнулся на полуслове, стоило ему увидеть Азирафеля, ожидающего в гостиной.       На нем был темно-синий костюм и голубой галстук-бабочка, очень похожий на тот, что интендант надевал на неудачное празднование своего дня рождения в Ритц. Кроули по глупости сболтнул Азирафелю, что почувствовал, увидев его тогда в этом костюме, поэтому, конечно же, тот решил надеть его копию в такой особенный день. С того момента прошло четыре года, и моложе они не стали, но все же, несмотря на пушистые серебристые волосы и морщинки в уголках глаз, Кроули по-прежнему считал Азирафеля совершенно неотразимым.       Всего в несколько стремительных шагов Кроули преодолел расстояние между ними, кладя одну руку на мягкую талию Азирафеля, а другой – с привычной легкостью развязывая его галстук-бабочку.       – Ну подумаешь, ангел, опоздаем. Кого это вообще волнует? – выдохнул Кроули, уже приготовившись нырнуть в поцелуй.       – Меня это волнует! – возмутился Азирафель, отталкивая его руку и заново поправляя галстук-бабочку. – Все пришли ради нас, и я не хочу никого заставлять ждать. К тому же, в последний раз, когда ты соблазнил меня на... «по-быстрому», мы так и не вышли из квартиры, – он бросил на Кроули строгий взгляд. – Право слово, мой дорогой, тебе нужно перестать так остро реагировать на меня в этих костюмах.       Кроули ухмыльнулся и снова обхватил его за талию, притягивая ближе.       – Тогда тебе нужно перестать быть таким чертовски восхитительным в них.       – Ты ведешь себя невыразимо глупо, – пробормотал Азирафель, и его щеки залил легкий румянец.       Даже спустя десять лет флирта и год совместной жизни, Кроули по-прежнему мог парочкой искренних комплиментов заставить Азирафеля покраснеть. И это доставляло ему такое же удовольствие, как и в самом начале.       – И все-таки, – усмехнулся он, – ты собираешься выйти за меня.       Азирафель покачал головой, выравнивая галстук Кроули.       – Честно говоря, до сих пор не знаю, что на меня нашло, когда я решил сделать тебе предложение.       – А я знаю.       Кроули все еще очень отчетливо помнил каждое слово того предложения и выражение лица Азирафеля в тот момент. Это было неожиданно, но в то же время настолько естественно и логично. Конечно же, Кроули сказал «да».       Он поднял руку, убирая непослушную прядь волос с его лба.       – Ну давай, Фелл, признавайся. Ты же сохнешь по мне уже много лет. Точно все это время только спал и видел, как бы меня охомутать.       Азирафель закатил глаза, а его щеки покраснели еще больше.       – Порой, Энтони Кроули, ты действительно просто невыносим, – затем он поцеловал его и мягко оттолкнул от себя, одергивая свой жилет. – И хотя я тоже нахожу тебя необыкновенно великолепным, и при других обстоятельствах с радостью позволил бы тебе раздеть меня, нам действительно пора идти.       – Ох, знаешь, а я ведь и в самом деле могу быть очень быстрым, если ты...       – Кроули.       Этот предупреждающий тон и использование его фамилии предельно ясно означали, что у Азирафеля и вправду заканчивается терпение. Кроули благоразумно решил не доводить до греха.       – Ладно, хорошо, – сказал он, вскидывая ладони, – я понял. Никакого секса до свадьбы. Или, по крайней мере, на сегодня, – он самодовольно усмехнулся, шагая за Азирафелем, но на полпути вдруг притормозил. – Погоди, а ты покормил Джеймса? Потому что он...       – Кроули!       – Ну все-все, идем уже!       Он запер дверь их квартиры, и они вместе направились к лифту.       – Ты же помнишь, что должен сказать мне, если что? – спросил Азирафель, пока они стояли в ожидании. – Это часть нашего соглашения.       – Сказать тебе конкретно что?       – Если ты вдруг струсил.       Кроули фыркнул.       – Кто струсил? Я струсил? Очень смешно! И кто тут теперь невыразимо глупый?       Он не стал говорить вслух, что практически всю ночь проворочался без сна, и что его сердце бешено колотилось с того момента, как Азирафель разбудил его поцелуем и прошептал: «Не могу дождаться, когда смогу назвать тебя своим мужем, дорогой».       Азирафель с серьезным видом повернулся к нему, заглядывая в глаза.       – Я просто хочу сказать, милый, что ты можешь быть тем, кто прыгает с парашютом, бросается в горящие здания или сражается насмерть – и все равно нервничать перед свадьбой. Это абсолютно нормально.       – Знаю я, что это нормально, – простонал Кроули. – Негодяй.       Они вошли в лифт, и Азирафель нажал кнопку первого этажа, после чего повернулся к Кроули, на этот раз с более мягким выражением лица.       – Раз ты знаешь, что это нормально, значит, и понимаешь тоже, что можешь сказать мне, если вдруг изменил свое...       – Ничего я не изменил, – перебил Кроули, обхватывая его лицо ладонями. – Я не передумал, Азирафель, и не передумаю. Я все так же хочу это сделать, с тобой, сегодня.       От улыбки, которой Азирафель одарил его, в груди разлилось тепло.       – Хорошо, – ответил он. – Я рад.       – А ты не нервничаешь?       – Нет, – сказал он, и, пожалуй, Кроули впервые слышал от него подобное признание.       Азирафель повторил его жест, прижимая ладони к щекам Кроули, и закрыл глаза, соприкасаясь с ним лбами.       – Я точно уверен, что хочу именно этого, – пробормотал он, – и знаю, что, что бы ни случилось, мы очень любим друг друга.       – Так и есть, – согласился Кроули и нежно коснулся его губ поцелуем.       Когда двери лифта снова открылись, с другой стороны их уже поджидал Шедвелл, вытянувшись по стойке смирно в своем лучшем парадном костюме. Увидев их, он всплеснул руками.       – А, красавцы, ну наконец-то! Мы уж начали беспокоиться!       Кроули, проходя мимо, похлопал Шедвелла по плечу.       – Вы на пенсии, вице-адмирал. Не стоит.       – Марджи сказала, что ты, наверное, решил дать заднюю!       Азирафель подавил смешок, а Кроули раздраженно простонал.       – Да с чего вдруг я должен давать заднюю! Ну в самом-то деле...       На улице, рядом со стареньким желтым Ситроеном, в одном из своих длинных платьев в цветочек и скрываясь от палящего летнего солнца под самой гигантской розовой шляпой, какую Кроули когда-либо видел, стояла мисс Поттс.       – Ох, мальчики, – просияла она, только увидев их, – какие же вы красивые!       – Спасибо, мисс Поттс, – в один голос ответили они и, обменявшись взглядами, поцеловали женщину в обе щеки, заставив ее заливисто рассмеяться.       – Так, вы двое, а ну прекращайте меня тут очаровывать и полезайте внутрь! Вы ведь не хотите опоздать на собственную свадьбу, правда?       От их квартиры до места проведения мероприятия было рукой подать, но Шедвеллы настояли на том, чтобы отвезти их туда. Хотя Кроули и Азирафель выбрали современный формат свадьбы, они решили, что соблюдение некоторых традиций не повредит, если это порадует их друзей.       Они устроились на заднем сиденье маленького автомобиля, и, как только Шедвелл завел двигатель, Азирафель осторожно взял Кроули за руку. Кроули посмотрел на него и улыбнулся.       – Ну что, и в горе, и в радости, да?       Азирафель улыбнулся в ответ.       – И в горе, и в радости, мой дорогой.

***

      В августе того года Энтони Кроули и Азирафель Фелл в присутствии родных и друзей скрепили свой союз, обменявшись кольцами в лондонской библиотеке Мэйфер. Свидетелями их брака стали Пеппер Мунчайлд, Адам Янг, Анафема Гаджет и Ньютон Пульцифер.       Это была скромная свадьба с короткой, но эмоциональной церемонией, на протяжении которой половина гостей смахивала слезы, а другая половина – радостно хлопала. После торжественной части и небольшой фотосессии на Беркли-сквер, счастливая пара и их гости, чтобы отпраздновать это событие как следует, отправились в близлежащий паб, где все смогли насладиться непринужденной атмосферой и едой и напитками, тщательно подобранными молодоженами.       Позднее тем же вечером Кроули был увлечен беседой с Джереми и матерью Азирафеля, когда выкрикнули его имя, перекрывая шум в зале.       – Энтони Джей Кроули!       Он мельком оглянулся через плечо, но, увидев, что происходит, повернулся полностью.       В дальнем конце зала, сжимая в руках микрофон, стоял Азирафель. Его волосы были взъерошены, а глаза блестели – он выглядел и взволнованным, и воодушевленным одновременно. Позади него улыбалась от уха до уха Гаджет, а рядом с ней – Пульцифер, который, находясь в центре внимания, явно чувствовал себя не так комфортно, как его девушка.       Все разговоры стихли, и Азирафель, прочистив горло, поднес микрофон к губам.       – Всем добрый вечер. Меня зовут Азирафель Фелл-Кроули, – зал одобрительно загудел, а Кроули усмехнулся, заметив, как его муж покраснел, – и я бы хотел поблагодарить всех вас за то, что вы сегодня здесь. Ваше присутствие очень много значит для нас. Ну, по крайней мере, для меня. Энтони вообще-то хотел сбежать и расписаться тайком, но мне все-таки удалось убедить его, что праздновать в кругу семьи и друзей будет куда приятнее. Что ты скажешь на это сейчас, милый?       Кроули поднял бокал с шампанским и выкрикнул через весь зал:       – Как всегда, ангел, ты был прав!       По залу прокатилась волна смеха, и Азирафель широко улыбнулся Кроули.       – По традиции, – продолжил он, – я собирался произнести длинную речь, чтобы выразить свою любовь к этому замечательному, невероятному человеку, который сегодня стал моим мужем. Но потом я вспомнил о том, что Энтони Кроули не особо-то ценит традиции, и о том, какой он сам необыкновенный и всегда полон сюрпризов. Так что, специально для него и не без помощи двух моих друзей, я приготовил кое-что другое, нечто особенное, чтобы, надеюсь, удивить его, и, возможно, всех вас тоже.       Он повернулся к Анафеме, которая в данный момент что-то клацала на ноутбуке, изначально приготовленном для танцевальной программы, и сердце Кроули заколотилось быстрее, как только из колонок полились знакомые аккорды "You're My Best Friend". Затем Азирафель начал петь, все так же буквально светясь от радости, а Гаджет и Пульцифер подключились к нему с бэк-вокалом.       Кроули застыл на месте, не веря своим глазам и ушам – хотя, чем дольше он смотрел на происходящее, тем больше оно становилось похожим на правду. Видимо, это был очередной из многочисленных скрытых талантов Азирафеля. И что это был за талант: его муж был ослепителен, потрясающе исполняя перед всеми гостями одну из самых прославленных песен Queen.       Когда последние ноты эхом разнеслись по залу, Кроули тут же подскочил к Азирафелю, и тот, не выпуская микрофона, обвил руками его шею, целуя под громкие овации.       – Поверить не могу, что ты в самом деле выучил и спел для меня бибоп, – хриплым голосом сказал Кроули.       Азирафель тихо засмеялся, глядя на него сияющими глазами.       – Ты ведь знаешь, мой дорогой, что существует множество вещей, которые я бы сделал для тебя.       – Боже, я люблю тебя невероятно сильно, – Кроули украл у него еще один поцелуй, а затем потянулся к микрофону. – Давайте еще раз поаплодируем великолепному мистеру Фелл-Кроули и его талантливым вокалистам – мисс Гаджет и мистеру Пульциферу!       Все трое вернулись к восторженной толпе, а Кроули дождался, пока снова воцарится тишина, прежде чем заговорить:       – Ну, представляться мне смысла нет, – сказал он с ухмылкой, – вы все и так прекрасно знаете, кто я.       Эти слова вызвали в зале смешки и одобрительный свист.       – И наверняка в курсе, как сильно я люблю Queen, а эту песню – так особенно. По понятным причинам. Так что, ангел, отличный выбор. Браво.       Прозвучали очередные аплодисменты, и он присоединился к ним, а затем продолжил:       – Сразу скажу: речь я не писал. А если вы вдруг хотите услышать мое пение – чего, поверьте мне, вы не хотите, – вам придется подождать, пока я дойду до нужной кондиции. Тем не менее, кое-что у меня все-таки тоже припасено. Это не песня, конечно, но я выучил наизусть один из сонетов Шекспира, потому что, как вы все очень хорошо знаете, мой любимый муж – тот еще библиофил. Кто-нибудь попробует угадать, какой именно сонет?       – «Мешать соединенью двух сердец я не намерен», – выкрикнула Пеппер с конца зала.       Кроули указал на нее пальцем.       – Да, в точку! Сонет 116! Дамы и господа, похоже, среди нас завелся еще один книжный маньяк.       – Так а сам-то ты теперь кто? – парировала она, вызвав очередной взрыв смеха.       – Тоже верно. Ну а как мне еще поспевать за этим человеком? – ответил он, пожав плечами. – В общем, ладно, Азирафель уже вам сказал, что я полон сюрпризов, а поскольку этой песней он поднял планку, я решил пойти другим путем. Вместо этого я расскажу вам одну маленькую историю.       Идея пришла к нему совершенно внезапно, пока он наблюдал, как Азирафель поет для него. Он почувствовал, что просто обязан произнести эти слова перед теми людьми, с кем они решили разделить этот день. И хотя он еще не до конца понимал, куда оно его приведет, точно был уверен, что именно это должен сделать сегодня вечером.       Кроули снова дождался полной тишины и заговорил:       – Это история о мальчике, который в силу многих причин рос с убеждением, что гораздо проще притворяться, чем быть самим собой. Что людям нельзя доверять, потому что рано или поздно, так или иначе, они обязательно причинят тебе боль. Этот мальчик превратился в высокомерного и эгоистичного молодого человека, который связался не с теми людьми, наделал кучу ошибок и после расплачивался за них. И этот опыт только окончательно укрепил его уверенность в том, что он был прав с самого начала: мир – это очень хреновое место, и никому нельзя доверять. Но потом, в один прекрасный день, кое-кто предложил ему второй шанс.       Кроули взглянул на Шедвелла, и тот отрывисто кивнул, явно слишком взволнованный, чтобы реагировать как-нибудь иначе. Кроули кивнул ему в ответ и продолжил:       – Высокомерный и эгоистичный молодой человек решил воспользоваться этим шансом. И, как оказалось, это было лучшее решение в его жизни, поскольку оно привело его не только к работе, о которой он всегда мечтал, но еще и к ангелу.       На этот раз Кроули перевел свой взгляд на Азирафеля, неподвижно стоявшего среди толпы. Он мягко улыбнулся ему, и следующие слова дались легко:       – Этот ангел очень быстро предложил ему свое доверие, свою дружбу и даже свой дом. Он разглядел истинное лицо за маской и решил остаться, несмотря на шрамы и притворство. Он показал высокомерному и эгоистичному мужчине, который был уже не так молод, что да, мир – это очень хреновое место, но в нем есть много света и тепла, и этим светом и теплом можно делиться, потому что некоторым людям можно доверять. Он показал ему, что боль – это только доказательство того, что чувства изначально были настоящими. И что именно по этой причине всегда стоит рискнуть и опустить свою защиту перед теми, кто этого заслуживает.       Кроули пришлось сделать паузу и отвести взгляд. Он заметил, как блестят глаза Азирафеля, но еще не все сказал.       – Встреча с Азирафелем изменила меня в лучшую сторону, – продолжил он. – И я уверен, что в какой-то степени он повлиял и на каждого из вас – своей добротой, вниманием, заботой и чуткостью. Тем, как он видит этот мир.       Кроули увидел, как лица всех присутствующих озарило пониманием. Он задержал взгляд на родителях Азирафеля, которые смотрели на него, как завороженные, затем глубоко вздохнул и снова взглянул на своего мужа. Азирафель беззвучно плакал, а Гаджет обнимала его за плечи. Вот теперь пора было заканчивать речь.       – Азирафель, – Кроули не стал обращать внимание на то, как предательски дрогнул голос, когда он произнес его имя, – ты как-то сказал мне, что я заслуживаю доброты. Так вот, я твердо уверен в том, что ты заслуживаешь ее гораздо больше, как и много чего другого. Ты заслуживаешь, чтобы тобой восхищались, чтобы тебя ценили и любили таким, какой ты есть. И именно этим я намерен продолжать заниматься до конца своей жизни.       Кроули подхватил со стойки бокал с шампанским и отсалютовал им в его сторону.       – Друзья, – сказал он, – давайте поднимем наши бокалы за моего мужа, за самого лучшего и удивительного человека в мире – Азирафеля Фелл-Кроули.       – За Азирафеля Фелл-Кроули!       Азирафель, который уже был не единственный в слезах, наклонился и что-то прошептал на ухо Гаджет. Девушка улыбнулась, подняла свой бокал повыше и выкрикнула:       – И за Энтони Кроули-Фелла!       – За Энтони Кроули-Фелла!       Кроули направился сквозь толпу обратно к Азирафелю, принимая от всех поздравления и похлопывания по спине. Когда он оказался перед мужем, Гаджет с улыбкой отошла в сторону, и тот крепко сжал его в своих объятиях.       – Спасибо тебе, мой дорогой, – пробормотал Азирафель, уткнувшись ему в плечо. – Спасибо за эти чудесные слова, за эти обещания. Не знаю, лучший ли я человек в мире, но сейчас – точно самый счастливый.       Сердце Кроули сжалось от переполнявшей его нежности. Он отстранился и усмехнулся, вытирая слезы с щек Азирафеля.       – Значит, о сонете ты не жалеешь?       – О, я очень надеюсь, что ты все же прочтешь его позже.       – Ну, это уже будет только для твоих глаз, ангел.       А затем Адам включил уже другой плейлист, раздались радостные возгласы, и Кроули и Азирафель, окруженные близкими людьми, с головой ушли в свое празднование.

***

      Было уже слишком поздно – или очень рано, зависит от того, с какой стороны посмотреть, – когда Кроули, разгоряченный и навеселе, ввалился в их квартиру, небрежно перекинув пиджак через плечо.       – Ангел, представляешь, а я теперь замужний человек! Ты можешь в это поверить?       – Ну вообще-то могу, – спокойным голосом ответил Азирафель, закрывая за ними дверь. – Я ведь был там. Ты за меня вышел, забыл?       – Да, то есть нет, ну, это понятно, но, в смысле, я! Энтони Джей Кроули! Серийный сердцеед, закоренелый холостяк! Вдруг бац – и уже муж, – он с размаху плюхнулся на диван, спугнув Джеймса, пробормотал извинения и с ухмылкой посмотрел на Азирафеля. – А ты ведь действительно гений, Фелл, ты понимаешь это? Глянь только, что со мной сделал!       Азирафель – сволочь – с самодовольной улыбкой на лице встал прямо перед ним.       – Ты пьян, мой дорогой.       – Ага, очень пьян, – подтвердил Кроули, взяв его за руки и потянув на себя. – И очень счастлив. А ты счастлив?       Он с довольным видом проследил за тем, как Азирафель перекинул ногу через его бедра и медленно уселся к нему на колени. Еще перед танцами тот закатал рукава, снял галстук-бабочку и расстегнул верхние пуговицы рубашки. Жилета на нем тоже давно не было, а волосы растрепались сильнее, чем обычно. Он был до невозможного красив.       – Да, – ответил он. – Как никогда.       – Ура-а!       Азирафель рассмеялся.       – Знаешь, – сказал он, – порой я забываю, каким ты становишься глупым, когда выпьешь чуть больше положенного.       – О, я могу показать тебе глупости, – хрипло выдохнул Кроули, хватаясь за его рубашку и пылко прижимаясь к губам мужа.       Азирафель тихо простонал в знак согласия, запуская пальцы в его волосы и углубляя поцелуй, отчего дыхание Кроули сбилось окончательно. Он откинул голову на спинку дивана, позволяя губам мужа переместиться к его подбородку, затем к горлу, к тем самым чувствительным местам, которые тот уже знал наизусть.       – Почему бы нам не принять душ? – пробормотал Азирафель ему на ухо, одной рукой ослабляя узел его галстука, а другой – нежно поглаживая затылок.       Кроули мельком взглянул на него, тут же замечая озорной блеск в глазах, который он недавно научился ассоциировать с желанием. Он ухмыльнулся.       – А мне казалось, ты устал?       Пальцы Азирафеля скользнули по его груди.       – Устал, но перед сном не откажусь от «по-быстрому» со своим мужем.       Теперь настала очередь Кроули разразиться смехом.       – Ангел, серьезно, ты должен перестать так говорить. Поверь мне, из твоих уст это звучит не так, как надо.       – Ну, в таком случае, я бы мог найти своему рту применение получше, если бы ты пошел со мной.       И кто бы устоял перед таким заманчивым предложением? По правде говоря, последние несколько месяцев лишь подтвердили то, о чем Кроули и так давно догадывался: в постели Азирафель отличался такой же самоотдачей и неутомимостью, как и на работе. Что не только приносило огромное удовольствие на ежедневной основе, но и делало его лучшим партнером, который когда-либо был у Кроули, причем во всех отношениях.       Когда Кроули впервые задумался над этим, он быстро осознал, что, конечно же, в конечном итоге они должны были оказаться вместе, связав себя на всю жизнь. Никто из них двоих не был идеален, но они идеально подходили друг другу.       – Ты меня убиваешь, Азирафель, – сказал он, позволяя ему поднять себя на ноги.       – Считай это расплатой за то, как ты все эти годы безбожно флиртовал со мной, оставляя в отчаянии и с мучительным ничем.       – С мучительным ничем, говоришь?       Азирафель бросил на него многозначительный взгляд, и от предвкушения по всему его телу прокатилась дрожь.       – Ох, сладкая месть... – с улыбкой пробормотал Кроули себе под нос, скидывая с шеи галстук и следуя за мужем в ванную.

***

      Утром Кроули проснулся в одиночестве и абсолютной тишине, что, впрочем, для него и не было чем-то удивительным: если он любил поздно ложиться спать, то Азирафель предпочитал вставать пораньше, но, как и во всем остальном, им всегда удавалось находить золотую середину.       Краем глаза он заметил, как Джеймс проскользнул в приоткрытую дверь спальни, и заулыбался, когда тот запрыгнул на кровать.       – Тебя тоже бросили? – спросил он, поглаживая мягкую шерстку.       Кот в ответ замурлыкал, потоптал лапками простыни в том месте, где спал Азирафель, и свернулся там клубком.       Кроули не стал торопиться покидать теплую постель, с улыбкой наблюдая за спящим рядом Джеймсом и обдумывая планы на сегодняшний день. Это было обычное утро выходного дня – к подобным он давно уже привык, за исключением платинового кольца, что теперь красовалось на безымянном пальце его левой руки.       Затем он услышал, как в коридоре звякнули ключи, следом послышались шаги и веселое насвистывание, а спустя несколько секунд в дверях спальни появился Азирафель – бодрый и светящийся от радости. Кроули махнул ему рукой:       – Так, ты – ну-ка быстро давай сюда.       Азирафель послушно подошел и сел на сторону кровати Кроули, проводя ладонью по его волосам – точно так же, как тот сам недавно гладил Джеймса. Кроули тоже почти замурлыкал, и Азирафель улыбнулся.       – Доброе утро, мой дорогой муж.       – Доброе утро, ангел.       Кроули притянул его к себе для поцелуя, а потом уселся, прислонившись к изголовью кровати.       – Ты рано встал, – сказал он.       Азирафель завозился с тканью брюк на своих коленях.       – Ну, если десять утра можно назвать ранним временем, тогда да. Мне просто нужно было доделать кое-какие дела.       – Следующим утром после нашей свадьбы? А я надеялся, что мы останемся в постели и, ну, знаешь, скрепим узы нашего брака.       – Мы же вообще-то уже все скрепили... Или ты был слишком пьян, чтобы запомнить?       – О, я все помню, ангел. Но речь не об этом.       Азирафель закатил глаза, продолжая улыбаться.       – Дорогой, как бы мне ни нравилось, что ты не можешь от меня оторваться, но сначала я бы хотел кое-что тебе показать.       – Показать? Что?       – Это сюрприз. Он ждет снаружи.       – Снаружи?       – Да. Так что у тебя есть время привести себя в порядок, пока я приготовлю завтрак. Давай, не задерживайся!       Кроули покачал головой, провожая взглядом мужа, который с ухмылкой на лице и чуть ли не вприпрыжку вышел из спальни.       – Ты что-то задумал, Фелл, – крикнул он ему вдогонку. – Я это чую!       Но и сам расплылся в ухмылке.

***

      Они перекусили французской выпечкой неспеша, но стоило Кроули сделать последний глоток кофе, как Азирафель тут же схватил его за руку и потащил за собой на улицу. Тот теперь буквально светился весь, и Кроули, заинтригованному до предела, оставалось только молча следовать за своим обычно сдержанным мужем.       Однако, переступив порог здания, он застыл на месте, как вкопанный.       Прямо перед ним у тротуара была припаркована черная винтажная Бентли.       Машина отличалась от его прежней, но, без сомнений, тоже относилась к первой половине двадцатого века – и при этом была в идеальном состоянии, будто только что сошла с конвейера.       Кроули вздрогнул, почувствовав, как ему в ладонь вложили связку ключей, и обернулся к Азирафелю. Тот все еще улыбался, но уже слегка застенчиво.       – Она твоя, – сказал он, чуть сжимая его руку. – Мы с Ньютоном несколько месяцев работали над ней. Заменили детали, перекрасили, в общем, сделали все необходимое, чтобы она была готова именно к сегодняшнему дню. Назовем это моим свадебным подарком тебе, если позволишь.       Кроули, потеряв дар речи, медленно обошел машину по кругу, разглядывая каждый ее изящный изгиб. Затем он открыл дверцу, заглянул внутрь и осмотрел салон, проводя рукой по гладкой коже водительского сиденья.       – Я знаю, что твоя любимая Бентли была 1926 года, – продолжил Азирафель, теперь уже явно нервничая, – но я не смог найти такой же, поэтому остановился на этой – 1933 года. Надеюсь, она все же тебе понравится...       – Понравится? – наконец заговорил Кроули. – Шутишь, ангел?       А в следующую секунду он уже снова был рядом с мужем, притягивая его к себе в страстном поцелуе.       – Да я в полном восторге, – пробормотал он ему в губы. – Спасибо, Азирафель. Это самый невероятный подарок, который я когда-либо получал. Ничего лучше мне в жизни не дарили.       Сияющий взгляд Азирафеля заскользил по лицу Кроули.       – Правда?       – Конечно правда. Понятия не имею, сколько времени и денег ты в нее вбухал, но обещаю, что буду очень бережно с ней обращаться.       – Значит, больше никаких превышений скорости?       Кроули одарил его ухмылкой.       – Ну ты невозможного не проси, конечно, – затем он вернулся к машине, уселся за руль и жестом пригласил Азирафеля присоединиться. – Залезай, ангел, – Кроули дождался, когда муж сядет рядом, нацепил солнцезащитные очки и повернулся к нему. – Ну что, куда хочешь поехать?       Азирафель посмотрел на него широко распахнутыми глазами.       – Ты имеешь в виду... прямо сейчас?       – А почему бы и нет? У нас ведь, как-никак, медовый месяц, верно?       На лице Азирафеля появилось задумчивое выражение, а на губах – снова легкая улыбка.       – Пожалуй... Давненько я не видел море.       Кроули провернул ключ зажигания, с наслаждением прислушиваясь к звуку ревущего двигателя.       – Тогда на море, – он вырулил машину на проезжую часть и спросил, – А как насчет Саут-Даунс? Знаю я там одно неплохое местечко, где мы могли бы остановиться.       – Еще бы тебе не знать, – ответил Азирафель, протягивая руку, чтобы погладить его по щеке.       Они обменялись улыбками, а затем Азирафель опустил голову на плечо Кроули.       – Я попрошу Анафему присмотреть за Джеймсом, пока нас не будет, – сказал он. – Как думаешь, кстати, сколько нас не будет?       – Не знаю, а сколько ты хочешь?       – Ну а сколько у нас вообще есть времени?       Кроули вспомнил свою последнюю встречу с Псих – ее благословение и неофициальный отпуск по случаю бракосочетания. Затем обо всех событиях, что привели их двоих к этому моменту, и обо всем, что они обсуждали относительно совместного будущего.       Не отрывая глаз от дороги, он мягко коснулся губами макушки мужа.       – Теперь, ангел, у нас есть все время мира.       И вот в этот самый момент, если бы вы спросили Энтони Джей Кроули, какое из всех преимуществ работы шпионом ему нравится больше всего, он бы без тени сомнений ответил, что это то, о чем он никогда бы и не подумал – шанс встретить гениального, очаровательного и совершенно удивительного интенданта.       Человека, который стал ему не только коллегой, но и лучшим другом, партнером, любовником, а теперь и мужем.       Единственного мужчину, которого Кроули когда-либо любил.