За Стеклом

«Медленно и нежно — так отнимается жизнь.»

— Darkest Dungeon.

      Агата.       Я продолжала томно сидеть в кресле, испепеляя стену напротив и дверь, в которой с минуты на минуту должны появиться ребята. Приказ Александра вывел меня из себя, заставляя ненавистно пялиться в сторону окна, пытаясь разглядеть хоть что-то.       И почему это я должна сидеть тут? Я что, не могу выйти и поздороваться?       Встав с кресла, я рванула в сторону двери, когда она вдруг распахнулась прямо перед моим лицом, открывая вид на троих людей. Александр стоял вдалеке за Сэмом, который за плечи держал зареванную Еву.       Я непонимающе посмотрела на подругу, пытаясь понять, что случилось, но странное чувство ниже лопаток давало понять, что это не все. Глаза девушки были красные от слез, руки тряслись, а губы были поджаты, что означало одно — Ева в полной заднице!       Зная Еву, которая плачет только если нет определенного сорта водки в магазине, случилось что-то серьезное. Даже когда она рассталась с парнем, с которым встречалась три года, девушка не выдавила из себя ни одной слезинки.       Я уже хотела подать голос, переведя свой настороженный взгляд на Александра, как меня подтолкнули внутрь помещения, отталкивая от дверного прохода.       Сэм затащил Еву, которая даже не сопротивлялась, заставляя мое сердце сжаться от боли. Ей же больно, придурок!       — Сядьте в кресло. — прозвучал грубый голос Александра.       Это не тот голос, которым он признавался мне в симпатии. Это было что-то другое. Что-то, чего я не могла разглядеть. Злость и негодование так и вырывались из него, заставляя сердце пропустить удар от глаз, наполненных ненавистью.       Голубые глаза больше не смотрели с нежностью, они смотрели с неприязнью и отвращением. Мне сразу же стало плохо от этого взгляда, когда грудная клетка будто оказалась разорвана в клочья, заставляя пожалеть о всем, что я позволила ему сделать с собой пару дней назад.       Стало неприятно. Чувство, что меня нагло использовали, почему-то не покидало меня. Дура! Харрис, какая же ты дура! Кричал мой здравый рассудок.       Снова кинув осуждающий взгляд в сторону голубых глаз, я последовала за Евой, напряженно присев в кресло. Шок от того, как он себя ведет, проник в мой мозг, не давая мыслить здраво, потому что странные подозрения так и вспыхивали в моих мыслях.       — С недавних пор у нас появилась еще одна крыса, — присев на край стола, продолжал Сэм, посматривая то в мою сторону, то в сторону Евы, которая безразлично пялилась в стену.       Почему-то Александру, который встал рядом с Сэмом, было тяжело поворачивать голову в мою сторону, ненавистно и гневно осматривая с ног до головы. Александр был напряжен, сжимая в руках телефон и дергая ногой в такт часам на стене.       — Что вы хотите этим сказать? — все-таки верные мысли смогли дойти до меня, давая понять, почему мы здесь вдвоем.       Они считают нас стукачами, потому что мы единственные, кто нашел проблемы на их задницы. Хотя если подумать, то в мире много противников, которые хотят проблем для картеля.       — Мы хотим сказать, что у вас есть выбор, — хмыкнул азиат, повернув голову в сторону Александра, который сжимал челюсть и пытался разглядеть в моем взгляде что-то еще, кроме настоящего непонимания. — До вечера вы должны признаться, кто из вас стукач, и кому вы доносили, иначе мы вас уб…       — Я не говорил такого. — грубый голос Александра перебил речь Сэма, который удивленно посмотрел сначала на нас, а потом в сторону шведа. — Я не говорил, что мы должны будем их убить.       — Нильсен, что ты творишь? — выгнул бровь Сэм, оскалившись. — Что? Не веришь, что твоя шлюха может оказаться не такой покладистой? — грязь изо рта Сэма лилась без остановки, заставив взгляд Александра ужесточиться, пожирая глазами лицо азиата, что, казалось, сейчас начнется драка.       Александр еле сдерживал порыв накинуться на Сэма, отойдя от него на пару шагов.       — Что ты сказал? — проглотил порыв гнева Александр, скорчившись в ненавистной улыбке.       — Я сказал, что твоя шлюха может оказаться крысой… — наверное, Сэму не стоило это говорить, потому что в ту же секунду ему и вправду прилетело с такой силой, что он отпрянул, врезаясь спиной в шкаф около стены. Мы с Евой испуганно наблюдали за всем, что происходило, стараясь переварить случившееся. Александр будто озверел и, замахнувшись кулаком, уже собирался врезать Сэму повторно, который сурово стирал кровь с лица рукой, как тот подал голос. — Ты серьезно надерешь мне зад из-за девчонки, которую трахнул один раз?       Александр не стал дослушивать, что он говорил и, толкнув его в плечи, отошел. Мужчина схватил дверную ручку и, злобно раскрыв дверь, вышел из помещения, не забыв хлопнуть дверью так, что штукатурка посыпалась с потолка.

***

      Понимание происходящего уже давно покинуло меня, и я в очередной раз ощущаю себя потерянной среди хаоса и неопределённости.       Непонимание ситуации заставило усомниться во всем. В достоверности всех слов, что произносил Александр. Вообще во всем.       Они просто подозревали нас во всех грехах мира и без объяснений сказали признаться в том, чего мы не совершали.       Посмотрев на отрешенное лицо Евы, которая легла на подушку и прикрыла руками лицо, я испуганно начала задумываться о последствиях своих действий. Мне было по-настоящему страшно, и не только за себя.       Получается, я буду виновата в смерти лучшей подруги, которой предложила работать на картель. Еще ее бабка! Я так и знала, что Ева сама не уверена в своих словах и что, не возможно, а просто вероятнее всего мы попадем в полную задницу, где и сидели.       Сэм объяснил нам, что если мы не признаемся и не расскажем правду, то нам же будет плохо.       Конечно, после того, как Александр врезал ему, он был немного помягче, стараясь не кидать оскорбления в мою сторону и с непонятным вопросом в глазах смотреть на потерянную Еву.       Понятно было одно. Дела были плохи. И даже защита моей чести со стороны Александра не разрешала конфликт.       Меня все равно считали «крысой» и «шлюхой», что, кстати, вообще не волновало, потому что меня собирались убить и каким-то образом нужно было доказать обратное пока что первому пункту. Со «вторым» я как-нибудь уж разберусь сама. Умереть шлюхой не так уж страшно, как умереть невиновной.       Поведение Александра выводило из себя и заставляло задуматься над натуральностью его чувств, которые я испытывала вместе с ним в той самой столовой на том самом столе, на который смотреть оказалось труднее, чем на солнечное затмение.       После его взгляда, наполненного ненавистью, все органы съежились в неприятную дугу, создавая давление, отчего было хуже в миллионы раз. Тошнота подходила к горлу, голова кружилась, а разум все еще пытался принять происходящее.       — Знаешь, Ева, — откинувшись на подушке в комнате, где находились только мы вдвоем, я повернулась в сторону девушки, которая кисло сжала челюсть. — Ты сама виновата. — вылетела из меня неконтролируемая сущность.       Раньше я никогда не винила Еву в вещах, которые она не могла контролировать, например, день, когда она разбила мой ноутбук по пьяни или когда уронила бутылку с вином с балкона, тоже, кстати, по пьяни, но сейчас все был по-другому.       Она знала, что ее бабка как-то связана с картелем, и я больше чем уверена, что из-за нее мы сейчас страдаем.       Я хотела поддержать подругу, потому что видела, как ей было плохо и неприятно от всей сложившейся ситуации, только вот, кто поддержит меня? Как подать руку помощи, когда я сама нуждаюсь в ней?       — Я знаю, но я не общаюсь с Еленой уже много лет, — подняла писклявый голосок Ева и, съежившись, повернулась ко мне спиной, наверное, чтобы не видеть мой надменный взгляд. — Я по-настоящему работала на картель, я не сливала никого, я не виновата, Агата. — боковым зрением я заметила, как девушка глубоко вздохнула, зачесывая копну волос назад. Она издала звук, похожий на всхлип, и снова повернулась ко мне, поднявшись на кровати. — Прости меня. Я не хотела, чтобы Елена хоть как-то навредила тебе.       — Нам нужно доказать, что мы не виноваты, — утверждала я ровным голосом, словно меня вообще не волновало происходящее.       Плакать сил все равно не было, пустота снова вернулась ко мне, хотя казалось, я могу чувствовать каждую эмоцию с новой силой.       Стена ненависти закрывала все, что было передо мной, и даже могила родителей, которая часто всплывала в памяти, не смогла заставить меня плакать.       — И как же? — выгнула бровь брюнетка, мол, я по-твоему бы уже не доказала обратное, если бы знала как.       — Мы должны спокойно поговорить с ними.       — Еще чего, — девушка колко рассмеялась. — Хочешь, чтобы Малыш Сэмми снова покрыл тебя матом? — почесала подбородок. — Кстати… ты мне не рассказала, в чем дело.       — Ты о чем? — вздернула брови я, заглянув в мокрые глаза.       — Почему он назвал тебя… шлюхой? У вас что-то было?       — Я уже сто раз пожалела об этом. — отвернулась от внимательного взгляда подруги, скрепив руки в замок на животе.       — И… как?       — Что как?       — Ну, знаешь, шлюха — это такое клише, с глубоким смыслом.       — Да, ну, серьезно? А я то не знала. — посмотрела на подругу, которая вместо слез на лице растягивала губы в насмешливой улыбке.       — Чтобы стать шлюхой, нужно быть аморальной, Агата, — приводила пример Ева с намеком.       — То, что мы переспали, можно считать аморальным?       — Вы… ЧТО? — удивленно вскочила с кровати девушка. — А я думала, ты совершила что-то ужасное.       — Ты ищешь смысл там, где его нет. Мы просто переспали и всё. — продолжала стоять на своем я.       — Просто? Переспали? — ухмыльнулась Ева. — И как он? Правду говорят, что опасные мужики классно трах…?       — Хватит. — злобно вскрикнула я, не желая слушать ничего, что связано с Александром. — Я не хочу об этом говорить. Нам лучше скорее придумать, что делать.       — Вечером будем стараться себя обелять. — Ева вернулась на кровать и, укрывшись одеялом, уткнулась в потолок. — Нас позовут на ужин.

***

      О-о-о, да, нас позвали.       Горничная, на вид довольно приличная женщина сорока лет, постучалась и, распахнув широко дверь, пригласила нас на смертную казнь. Точнее на ужин.       Я понятия не имела, что будет происходить, но неприятное чувство неизвестности разъедало изнутри.       С момента, как она позвала нас, прошло двадцать минут, и мы все никак не могли собраться с силами и выйти из этой гребаной комнаты!       Страх застилал возможность двигаться, а воздух постепенно уходил из легких от мысли, что это наш, возможно, последний ужин.       Конечно, хотелось по большей части поесть раз так миллиард, но я понимала, что нормального ужина нам не будет суждено увидеть. И не потому что нам может не понравиться ассортимент блюд, а потому что меня может стошнить прямо в тарелку от чувства волнения и нехватки аппетита.       А заставлять себя я не хочу. Я вообще ничего не хочу! Почему я должна страдать из-за придурковатого криминала? Почему я должна оправдываться, когда ничего не совершала. Так почему же чувство обиды и стыда разрасталось в моей груди, будто листья растений в летний сезон?       Слизкое чувство не покидало меня с утра, заставляя чувствовать себя просто отвратительно от мысли, что человек, который говорил, что я прекрасна, мог просто воспользоваться моментом моего согласия.       Было неприятно, но я старалась играть безразличие, будто это не самое тревожное, что сейчас меня беспокоило. И даже не скорая кончина, а именно это.       Ева постоянно кидала на меня жалобные взгляды, типа следи за своим языком, если мы все-таки туда спустимся и не упадаем в обморок.       Но в конце концов, самое страшное уже позади: мы уже знаем, что нас ждёт и это не самое неизвестное, что может произойти с нами в этой жизни.       Где-то я слышала, что если ты нагрешил в прошлой жизни, то это обязательно вернется обратно, и с новой силой карма будет ждать своего часа. Что же я такого совершила в прошлой жизни?       Не успела я перечислить все плохие моменты из своей жизни, как в дверь постучали. Сердце ушло в пятки, а кровь застыла в жилах, давая понять, что я пока жива и в обморок не упала.       Дверь приоткрылась после заветного «входите», что слетело с дрожащих губ Евы, потому что мои не двигались, и в проеме показались два напряженных лица.       Александр и Сэм толкнули дверь и, медленно войдя внутрь комнаты, встали около камина, который находился напротив кровати, на который сидели мы с Евой.       Я застыла, рассматривая их спокойные лица: на до этого нетронутом лице Александра покоилось несколько ссадин и небольшой синяк под глазом, свидетельствующих о том, что Сэм дал ему сдачи.       Не сказать, что Сэм выглядел прекрасно: на его лице не было живого места от слова совсем.       — Надеюсь, вы не собирались сбегать, потому что мы хотели извиниться. — ровный голос Александра разрезал нарастающую тишину, уверяя нас в том, что смертной казни не будет.       Я мысленно прокрутила в голове все шутки, которые могли вылететь изо рта Евы в этот момент, и как же место на кладбище, которое было приобретено, будет пустовать, сглотнула слюну и перевела удивленный взгляд на подругу. Она, в свою очередь, выгнула бровь и, выдохнув с облегчением, резко застыла на месте.       — Как раз окно открыли, чтобы выпрыгнуть, — я мыслено ударила себя по лбу, в очередной раз убедившись в том, что Ева реально сумасшедшая.       Какого хрена ты несешь, девочка? Может, мне не стоит ее винить, потому контролировать свой язык — это точно не ее способность. А еще про меня что-то там бровями водила!       Я рассчитывала на то, что мужчины разозлятся или, в лучшем случае, не убьют нас, но они просто рассмеялись в голос, чуть ли не давясь смехом. Голова разрывалась, а чувство непонимания окинуло меня с новой силой, заставляя прикрыть глаза, дабы уйти от реальности.       Казалось, этот ржач даже метеорит, упавший с неба, не остановит, ибо они уже схватились за животы, упав на диван, стоявший напротив камина.       — Здесь что, все с ума сошли!? — мысли вслух, как говорится, сорвались с моего языка, заставляя напрячься сильнее от резкой тишины и метнувших в меня взглядов, полных недоумения. Я усмехнулась и, открыв глаза, посмотрела на всех присутствующих с дерзким выражением лица, будто готовилась к спичу. — Почему я должна страдать из-за всех вас? — я поочередно тыкнула пальцем в каждого, изогнув губы в кривой усмешке.       — Мы и вправду хотели извиниться, потому что повели себя неправильно… — поднялся с дивана Сэм, устремив виноватый взгляд в мою сторону.       — Да ну? Вы угрожали нам за то, чего мы не совершали! Мы ничего не знаем, особенно Агата: она вообще не причастна ко всему. Она просто моя подруга! — посмотрела на них Ева, когда в глазах блеснул огонь решимости. — Мы больше не можем вам доверять! Вы же хотели нас убить!       — Мы знаем, что вы не виноваты, — подал голос Александр, также устремив свой голубой взор в мою сторону. — Мы думали, что это вы, потому что нас застали врасплох. У нас не было столько проблем с возвращением картеля до сегодняшнего дня. Все стало слишком сложно.       — Какого черта? Это не наши проблемы?! — вскрикнула я, сложив руки на груди, и грозно посмотрела в его сторону, поднимаясь с кровати.       Казалось, в комнате не было больше никого, кроме Александра и меня, потому что он также поднялся с дивана, надвигаясь на меня со всей злостью.       — Такого, что вы теперь часть картеля. Вы могли слить нас в любой момент. — мы испепеляли друг друга взглядами, что температура в воздухе поднялась на несколько градусов.       Ева и Сэм молча наблюдали за всей этой картиной, с удивлением посматривая то на Александра, то на меня.       — Часть картеля? — выгнула бровь я, раскидывая руками по сторонами. — Я никогда не хотела становиться частью картеля! Вы заставили меня! — в секунду мы стали ближе друг к другу, отчего я почувствовала запах его парфюма, продолжая сжигать друг друга глазами.       — А я тебе говорил, чтобы ты больше не приходила! И ты пришла! Приперлась, когда тебе четко сказали не делать этого! — Александр нагло навис надо мной, отчего пульс ускорился, а дыхание будто покинуло меня, заставляя задержать воздух в легких.       Я видела его горящие от злости глаза, которые смотрели через душу, прямо в сердце. Стало неудобно от такого близкого контакта, когда он втиснулся в мое личное пространство, упираясь своей грудью в мою.       — Решил припомнить прошлое? — воскликнула я, поднявшись на носочки, пытаясь казаться выше и показать, что я не боюсь его. — Припомнить, что произошло на том столе?       Раздражение от его слов просто прошлось по всему телу, а здравый смысл покинул, когда я заметила, как его глаза опустились на мою грудь, которая часто вздымалась от попыток не задохнуться от негодования.       Меня не волновало нахождение Евы и Сэма в этой комнате, которые уже не просто с удивлением смотрели на нас, но в глазах застыла паника.       — Думаешь, я забыл!? — искривился в неестественной улыбке Александр, возвращая глаза в сторону моего лица. Между нами летали искры, заставляя усомниться в том, что мы находимся в реальности. — Думаешь, это ничего не значит!?       — Думаю, что ты просто маленький мальчик… — я со всей силы толкнула его в грудь, заставляя устремить непонимающий взгляд в мою сторону. — Ты пытаешься обвинить меня в своих ошибках, будто это я хочу вернуть картель! Будто я — это ты! — ненавистный крик сорвался с моих губ, разрезая и так тяжелый разговор.       Ева устало присела на край кровати, прикрыв лицо руками и давая понять, как ей все надоело.       — Ошибках? — выгнул бровь Александр. — Ты хоть раз ставила себя на мое место?! Ты даже представить не можешь, как это сложно: возвращать то, что тебе не принадлежит уже много лет!       — Может, просто стоит отпустить? — я посмотрела на него и во взгляде читалась надежда, будто я хотела донести до него, выкрикивая слова.       И как я вообще могла подумать, что между нами может что-то получиться? Он же совсем не тот человек, который мне нужен: у него слишком сложный характер, такой же, как и у меня. Мы не подходим друг к другу, мы просто причиним неимоверное количество боли каждому из нас.       — Прекратите! — проговорил Сэм и, встав между нами, попытался расставить нас друг от друга, но я все еще не хотела сдаваться.       — Ты хоть когда-то задумывался над тем, что ты не подходишь на роль лидера? Может, проблема не в Варренах, а в тебе? Или, может, ты просто самовлюбленней эгоист? — я выглянула из-за плеча Сэма, пытаясь увидеть лицо Александра, который, будто оскорбленный, ошарашено уставился на меня, не веря словам, которые выскочили незаметно.       Я хотела задеть, надорвать его уверенность в себе, но не понимала, что это может вылиться во что-то очень плохое. Александр застыл, будто статуя, пытаясь разглядеть что-то в моих глазах и сдвинул брови к переносице.       Его искривленные в ненавистной улыбке губы давали понять, что ничем хорошим эта ссора не кончится, и даже строгий взгляд Сэма не останавливал мою решимость.       — Да? — Александр будто изменился в лице, насмехаясь надо мной. — Не ты ли случайно раздвинула ноги перед этим «самовлюбленным эгоистом»? — он пошло ухмыльнулся, когда я почувствовала, как грудь пронзил удар.       Было неимоверно больно от сказанных слов, которые так и терзали душевную боль. В этом момент я посмотрела на него под другим углом: он говорил это из-за ненависти ко мне или это слетело с языка случайно?       Слов не осталось, потому что язык прилип к небу от чувства опустошения и желания провалиться под землю. Эмоции покинули меня окончательно — я знала это наверняка.       Сэм развернулся и, кинув в меня полный сожаления взгляд, схватил Александра за плечи и попытался сдвинуть с места, пока тот, не моргая, испепелял меня вопросительным взглядом.       Мужчина застыл, ожидая моей дальнейшей реакции, пока я пыталась прийти в себя от нежелательных воспоминаний о его на тот момент приятных прикосновений.       — Агата, я… — Александр попытался протянуть руку в мою сторону, сжав челюсть, будто пожалел о всех сказанных им словах, но было уже поздно.       Я отшатнулась будто от огня, стараясь не показать мокрых глаз, которые так и стремились закрыться, пустив несколько слезинок.       — Верни мне мою жизнь и свали из нее. — это было последнее, что сказала перед тем, как рвануть с места и скрыться за дверью уборной, прислонившись к двери настолько сильно, что я чувствовала боль в макушке.       Запустив руки в волосы, я попыталась остановить подступившую истерику, сжимая волосы, будто пыталась заглушить душевную боль физической. Когда я услышала хлопок двери, и голоса за дверью прекратились, я смогла спокойно выдохнуть, опустившись на пол и спрятав лицо в коленках.

***

      — Агата, прошу, открой дверь! Мы можем спокойно поговорить? — прозвучал взволнованный голос Александра и очередной раздражающий с каждой секундой стук в дверь уборной, в которой я развалилась на полу и уже где-то час не открывала дверь: я просто устала считать минуты перед тем, как происходил новый стук.       Боль стихла, заставляя больше не чувствовать ничего, как новый стук заставлял сердце уйти в пятки и забиться у стены, продолжая молчать. Хотелось закрыться тут навсегда и не открывать, не видеть никого.       Ева также несколько раз пыталась поговорить со мной, но после того, как я послала ее далеко, куда она обычно слала своих врагов, девушка сдалась, оставляя меня наедине со своими мыслями и желаниями.       — Нам не о чем с тобой разговаривать. — единственное, что я смогла выдавить из себя, стирая с щек очередной поток слез.       Казалось, что я уже скоро упаду в обморок, стараясь не расплакаться с новой силой. Не понимала, почему было так больно: что заставило меня плакать, когда я даже не влюблена? Или уже влюблена?       — Агата, если ты сейчас не откроешь, то я выбью эту дверь к чертям собачьим! — услышала я приглушенный голос Александра и то, как ручка двери затряслась, означая, что кто-то снова пытается проникнуть в ванную комнату. Раздражало просто все: от звуков до яркого света в уборной, который я видела, даже прикрыв глаза. — Каттен…       — Не смей! — я резко вскочила, услышав до боли знакомое прозвище, которое заставляло мое сердце стучать сильнее. — Не смей звать меня так! — я резко ударила по двери ногой, чувствуя, как боль резко проникает в организм и отдает ноющим чувством где-то внизу.       Но мне было плевать. Огонь с новой силой начал разрастаться в моей груди, заставляя ненавидеть всех на своем пути.       — Харрис, открой дверь. — его голос смягчился, он устало присел на пол, заставляя почувствовать нотки сожаления.       Одновременно хотелось снова услышать его горячий шепот над своим ухом, и убить его за все те слова, что он сказал. Хотя я тоже была не права. Я не должна была говорить ему то, что вылетело, будто я сама я не хотела это произносить. Неприятно было не только мне от всей ситуации.       — Да как ты вообще можешь? — я все-таки прошла к двери и, спокойно повернув защелку влево, толкнула дверь, открывая вид на свой растрепанный вид и подрагивающие руки.       Александр резко вскочил с пола, на котором сидел, и, схватив меня за плечи, прижал к себе с такой силой, словно я в любой момент была готова бежать от него.       Прикосновения были обжигающими, словно он не видел меня много лет, и только его дыхание, сбившееся до чрезмерно медленного темпа, давало понять, что ему также больно.       Все плохие мысли улетучились, когда его теплая рука легла на мою поясницу, придвигая ближе к себе, сжимая и не отпуская. Только вот я не могла заставить себя поднять руки и слиться в объятиях в ответ, потому что чувствовала пустоту.       Нет, чувства, которые я испытывала к нему, остались, просто я ощущала, будто сердце разорвали на миллион частиц и снова собрали вместе, ожидая, что оно сможет биться с такой же силой и любовью.       — Агата, прости меня, — Александр оторвался от меня, заглянув в мокрые от слез глаза, которые начали течь с новой силой, и сжал мое лицо в своих холодных ладонях. — Я не достоин тебя. Я сделал тебе больно. Я плохой человек, Агата, но я не могу без тебя. Без твоей улыбки. И если ты сейчас не улыбнешься, то я умру, кажется, от сердечного приступа. Если я все еще могу стать Эль Чапо, то ты должна стать моей Эммой. — слова лились без остановки, что, казалось, будто он их не контролирует.       Его глаза метались от моих губ к глазам, которые смотрели в его, пытаясь увидеть искренность и снова не попасть в лапы дьявола, который в очередной раз развратит меня и заберет с собой, будто это расплата за прошлые грехи.       И где же я так нагрешила, чтобы снова утонуть в его глазах, в которых видела вину и трепет?       — Звучит похабно, — выскочило из меня, когда я прошлась взглядом по его лицу, которое исказилось в ленивой усмешке, будто груз вины спал с его плеч.       — Звучит прекрасно, потому что я, кажется, готов снова сбежать из тюрьмы, чтобы увидеть тот огонек в твоих прекрасных глазах, которые я боялся больше не увидеть. Я снова готов тонуть в них, лишь бы ты простила меня за те ужасные слова. — с надеждой спросил Александр и, прикоснувшись большим пальцем к моей щеке, смахнул слезы, которыми я пыталась скрыть влюбленность в зрачках.       — Я постараюсь простить тебя, только продолжай тонуть. — проговорила я, усмехнувшись на всю ту же искреннюю ухмылку.