Андердарк

I tried so hard and got so far But in the end it doesn't even matter

Колдун притащил в лагерь дроу. Незнамо откуда, незнамо какого. Даже не соизволил спросить мнение спутников, не удосужился познакомить их друг с другом. Разумеется, Подземье было опасным местом: неведомые твари, никогда не видевшие солнца, копошились во тьме, то и дело угрожая лишить путников жизни. Астарион саркастично усмехнулся собственным мыслям — он сам был проклятой тварью, не видевшей солнца последние двести лет. И всё же, поступок колдуна был возмутительным. С какого перепугу он решил, что может принимать решения в одиночку без совета и одобрения спутников? Шэдоухарт тоже посматривала на дроу с подозрением, но судя по всему не собиралась ничего высказывать колдуну. Он ей симпатичен, надо полагать, то-то они порой шушукаются о чём-то своём вечерами. А вот Астарион не собирался держать кипящее недовольство в себе. Они с колдуном и так не слишком ладили последнее время — особенно, когда наткнулись на древний фолиант по некромантии, инкрустированный аметистами. Астариону жуть как хотелось заглянуть одним глазком в тайные тексты, но колдун обнаглел и захапал книгу себе. «А при нашей первой встрече ты был таким покладистым» — с издёвкой припомнил Астарион. Его злорадство было оправданным: упомянутая первая встреча прошла в виде допроса — взятый врасплох будущий спутник лежал на траве и послушно кивал, подбодряемый тем, что Астарион прижимал к его горлу кинжал. Распознать в этом смиренном испуганном полуэльфе умелого и опасного заклинателя было попросту немыслимо. Астарион привык, что сильного противника, которого всерьёз стоит опасаться, видно сразу: грозный облик, излучающий уверенность и силу, повелительный голос, гордая осанка — настоящее могущество говорит само за себя и ни у кого не вызывает сомнений. А этот — хилый, невысокий, застенчиво улыбается, ещё и глаза красит! Да так ярко, что любая продажная девица с Драконьего перекрёстка постеснялась бы. Астарион ни за что не догадался бы, что перед ним колдун. Так и продолжил бы считать его безобидным писарем или библиотекарем, волею случая занесённого далеко от дома и не способного выжить вне городских стен. Однако вскоре после встречи на них напали гоблины, разбойничавшие на дороге, и вот тогда всё встало по своим местам… Астарион ожидал, что щуплый полуэльф грохнется в обморок или в лучшем случае спрячется за спиной своей суровой приятельницы Шэдоухарт. Но всё обернулось иначе: он выступил вперёд, с неожиданно ледяным и безжалостным взглядом, и сотворил волну тёмной магии — сражённый гоблин, корчась в извивах чёрного огня и зелёного тумана, рухнул в грязь. Изумлению Астариона тогда не было предела. Изумлению и — вдобавок — неуютной тревожности: смазливое лицо этого нелепого улыбчивого полуэльфа и впрямь сумело ввести его в заблуждение. Кто бы подумал, что за невинной внешностью кроется столько холодной и расчётливой жестокости?.. А когда путники выбрались из глухомани и пришли в селение, Астарион словно увидел себя со стороны: местные жители с лёгкостью попадали под очарование колдуна — покупаясь на его милые улыбочки и честные глаза, не принимали его всерьёз и охотно выбалтывали всё подряд. Доверчивых простаков он легко располагал к себе, а самоуверенные выскочки недооценивали его себе на беду… В действительности же колдун оказался силён, изощрённо коварен и до бессердечия равнодушен к чужим несчастьям — однако умело скрывал истинные намерения и чувства за сладкими речами и витиеватой ложью. Тогда-то Астарион и уяснил, что затаённая угроза куда страшнее и опаснее выставляемой напоказ. Одним словом, в лукавом спутнике всегда была скрыта бездна тьмы, и недавно найденная книга тут правда не при чём. И всё же… последнее время колдун стал реже плести обольстительные вымыслы и всё чаще ходил мрачный. Как понять, что на него влияет: гнетущая тьма Подземья или всё-таки могущественная магическая книга?.. И вот теперь ещё этот дроу. Надо выяснить мотивы колдуна, с какой целью он зазвал его в спутники, что ему наобещал. Скрываясь в густых тенях, Астарион прокрался на другую сторону пещеры, куда колдун увёл дроу. Он увидел их обоих, освещённых бледным сиянием фосфоресцирующих кристаллов: дроу, высокий и крепко сложенный, молча стоял перед колдуном с абсолютно пустым взглядом. Волосы у него были белыми и густыми, чем-то похожие на его, Астариона, собственные. Колдун небрежно перебирал ему пряди, распутывая узелки, потом взял за подбородок, по-хозяйски поворачивая лицо и придирчиво разглядывая, будто выбирал скотину на ярмарке. Дроу безмолвно подчинялся. По спине Астариона пробежал противный холодок, и он понадёжней затаился в укрытии. Затем колдун щёлкнул пальцами и указал на доспехи снятые с убитого накануне жителя Подземья — дроу послушно принялся раздеваться, скидывая свои одежды. Астариона замутило. Что колдун с ним сотворил?.. И главное — способен ли он сотворить то же самое с остальными своими спутниками? Последнее, что Астарион желал, так это снова стать безвольной игрушкой очередного властолюбивого хозяина. Он готов без лишних раздумий и сожалений убивать за свою свободу, готов на любые безумные выходки и авантюры, готов даже умереть — что угодно, только не обратно в рабство. Дроу тем временем облачился в доспех и, по-прежнему не сказав ни слова, ушёл куда-то, а колдун взялся копаться в своих припасах. Выждав немного, Астарион вальяжной походкой вышел из тени: — Развлекаешься с новым дружком? Колдун подскочил, едва не выронив охапку сушёных трав. Астарион не намеревался подкрадываться, но его природная скрытность и бесшумный шаг сделали своё дело. — Астарион. — Ты всё ещё помнишь моё имя! Как мило! — театрально восхитился собеседник. — Зато не уверен, что ты потрудился запомнить моё. — Фу, какого невысокого мнения ты о моей памяти, — притворно надулся Астарион и ехидно подчеркнул, — Люциан. — Так что ты хотел? — Да так, хотел побольше узнать о нашем здоровяке-дроу, раз уж он поселился у нас в лагере. Кто он, откуда, что от него ожидать? Надо ли мне понадёжней припрятать ценности или, быть может, наточить кинжал и держать при себе ночами? — Ты и так всегда держишь кинжал при себе, — усмехнулся колдун. — А ты всегда увиливаешь от ответов, дорогуша. — Его звали Верилл. Дроу Селдарина. Следопыт. Этого достаточно? Астарион моргнул. — Звали?.. — Да, он погиб. Был взят врасплох культистами Абсолют. — То есть он… Ты… — Астарион скривился, чувствуя как тошнота снова подкатывает к горлу. — Взял его взаймы у смерти. Нам нужна ещё пара крепких рук, — колдун как ни в чем не бывало продолжил копаться в своём походном мешке, — так что можешь его не опасаться. Он просто ходячая кукла — ни мыслей, ни личности, ни памяти. Всего лишь тело. Сосуд, выражаясь по-некромантски. Колдун бережно раскладывал причудливые грибы, которые насобирал здесь в Подземье, расставлял рядами пустые бутыли для будущих зелий. Намеревался варить очередную алхимическую дрянь. — Знаешь, чудо моё, ты и впрямь изменился, — недовольно заметил Астарион. — С тех пор, как стал возиться со своей ненаглядной книгой. Люциан вздохнул. — Если ты затеял весь этот разговор, лишь бы выпросить книгу, то напрасно. Мой ответ: нет. Я не позволю тебе читать фолиант. И не вздумай втихую рыться в моих вещах! Астарион уязвлённо фыркнул: — Я уж понял, что твоя щедрость не знает границ. — Я не даю фолиант не потому, что не желаю делиться ценными знаниями или что ты там себе навоображал. Не потому, что мне плевать на тебя и твои просьбы. Всё как раз наоборот, — Люциан неловко звякнул бутылями для зелий и замер, по-прежнему стоя спиной. Потом тихо добавил: — Я не хочу, чтобы ты навредил себе. — Ой, как благородно! — Астарион в наигранном восхищении схватился за сердце, — спасибо за заботу, милый. И повернись уже наконец! Я устал разговаривать с твоей задницей! Люциан обернулся. Его густо подведённые глаза выражали растерянность, но когда он заговорил, холодная уверенность вновь окрепла во взгляде: — Я колдун. Я умею обращаться с опасными магическими артефактами. А для тебя это неоправданный риск. — Да что ты знаешь о рисках и опасностях! — прошипел Астарион, обнажая клыки. Его вывела из себя эта снисходительная манера. — Я повидал такого, что тебе и в кошмарах не снилось. Все демоны, которым ты служишь — невинные котята в сравнении с моим бывшим хозяином! — Я не служу никаким демонам! — рявкнул Люциан. Астарион удивлённо поднял брови, не ожидав подобной реакции, вся его злость тут же испарилась, вытесненная недоумением. Люциан совладал с собой и небрежно отмахнулся: — Впрочем, обычное заблуждение на счёт мне подобных. Раз колдун — значит связан договором с адом. — Ну-ну, — Астарион скрестил руки на груди, — хочешь меня убедить, будто это не так? — Про договор правда. Но заключать сделки с демонами?.. Банально и глупо, как по мне. Астариона захлестнула волна любопытства и подозрительности: — Кому же ты служишь тогда? — Моя Госпожа… — Люциан скривился, будто его схватили за горло, и закашлялся — да так что на глазах выступили слёзы. Прокашлявшись, он прохрипел: — Я связан клятвой, я не могу ничего тебе рассказать. Прости. Астарион высокомерно фыркнул: — Не так уж и интересно. А уходя прочь, язвительно бросил через плечо: — У тебя сурьма размазалась. Колдун вскинул руку к лицу и осторожно провёл по скуле — на пальцах впрямь темнели частички чёрного пигмента, которым он красил глаза.

***

Тоска терзала немилосердно. Астарион готов был выть от одиночества. Шэдоухарт, неподвижно застыв, медитировала под своим навесом. Мёртвый дроу стоял немым болваном и оцепенело пялился в пустоту. Колдуна где-то черти носили. Астарион не привык быть один. В ненавистном плену у Касадора он жил бок о бок с другими вампирскими отродьями. Как бы он ни презирал своих жалких «братьев и сестёр» по несчастью, с ними всегда можно было перекинуться шутками, обменяться язвительными комментариями или обсудить насущные дела. Если же он был не в настроении болтать, лёжа без сна в их тесной, похожей на чулан, общей комнатушке, то слышал, как шепчутся другие: делятся сокровенными переживаниями или пустыми недостижимыми мечтами. Эти глупые привычные разговоры успокаивали, убаюкивали вечно зудящий страх, заполняли зияющую пустоту в душе. Рядом всегда кто-то был. За исключением тех невыносимых часов, когда по приказу Касадора его запирали в пыточной на долгую «воспитательную» беседу с палачом, а после оставляли в полной темноте и полном одиночестве — истекать кровью и захлёбываться слезами на липком ледяном полу псарни… Колдун вернулся в лагерь, и его появление выдернуло Астариона из кошмарных воспоминаний. Но Люциан прошёл мимо, спеша к Шэдоухарт. Она была рада его видеть и даже не возмутилась, что он отвлёк её от драгоценной медитации. Парочка мило беседовала. Как Астарион ни прислушивался, он не мог разобрать о чём шёл разговор — до него долетали только ничего не значащие обрывки фраз и смешки. На этом фоне собственное одиночество ощущалось ещё острее. Не зная, куда себя деть, он извлёк из походной сумки разбитое зеркало и уставился в сеть трещин, похожую на паутину. — Что с тобой? — голос Люциана прозвучал совсем рядом. Надо же, Астарион так крепко задумался, что не заметил как тот подошел. Впредь такого нельзя больше допускать — терять бдительность опасно. Однако втайне он был рад, что привлёк внимание колдуна. Ему мучительно хотелось поговорить, но он ни за что бы не признался в этом спутнику, не обратился бы к нему первым. — Да так, ничего особенного. Просто я не видел своего лица с тех пор, как меня обратили в чудовище, — гнев и боль вдруг яростно вскипели, затмевая разум чёрной пеленой. Астарион с размаху швырнул бесполезное зеркало оземь и процедил дрожащим от злости голосом, — с тех пор, как Касадор одарил меня проклятыми клыками и красными глазами! — А какого цвета они были раньше? — Что?.. — Астарион искренне растерялся и удивлённо воззрился на собеседника. — Я… не помню. — Ты прекрасно выглядишь, — уверил его колдун. Астарион взял себя в руки и вернул голосу привычную наигранность и вальяжную дерзость: — Ну давай, расскажи, чем именно ты там так очарован. Что во мне нравится тебе больше всего? — Морщинки в уголках глаз, когда ты смеёшься. — Пф, намёк на возраст ты называешь комплиментом? Ну-ка, попробуй ещё, уверен, ты можешь лучше. — Твоя опасная улыбка, — тихо проговорил Люциан. То, что поначалу задумывалось как забава, явно свернуло куда-то не туда. Повисла неловкая пауза. — Ну что ж, неплохо. День, считай, прожит не зря! — отшутился Астарион, решительно прекращая это нелепое представление. Люциан торопливо отвёл глаза и поспешил уйти. Астарион проводил его пристальным взглядом. Колдун на полном серьёзе имел в виду всё, что сказал?.. Или просто подыгрывал? Или расчётливо льстил, чтобы расположить к себе спутника? Чтоб ему в Девятую Преисподнюю провалиться — с этим лживым хитрецом никогда ничего толком не понятно!

***

Пару дней они то ли случайно, то ли намеренно избегали друг друга. Тяготы опасного похода сменялись бесконечной чередой, поглощая силы и внимание, не позволяя отвлечься на посторонние мысли. И вот однажды вечером, когда их маленькая измотанная компания остановилась на привал, колдун подошёл к нему. — Здравствуй, моя прелесть, — Астарион поднял на колдуна усталый взгляд и увидел что тот протягивает листок, — что это? — Кое-что для тебя. Подарок. Неужто вырвал страничку из своего бесценного фолианта? Самую никчёмную ведь наверняка выбрал. С этими мыслями Астарион нетерпеливо развернул пергамент, заглянул и… застыл. — Я, хм, не буду мешать, — смутился Люциан и поспешил убраться. Астарион не веря своим глазам всё пялился и пялился в пергамент. Это была вовсе не страница из некромантской книги, а составленный Люцианом магический свиток. Свиток с заклинанием зеркального отражения. Люциан ловко и непринуждённо творил иллюзии. Астарион не раз был свидетелем, как колдун создавал по нескольку собственных иллюзорных копий и, концентрируя волю, поддерживал их облик — эти отражения успешно отвлекали внимание хищных существ и позволяли путникам пробираться мимо невредимыми. Но свиток был сейчас подарен явно не за тем. Астарион воровато осмотрелся и, убедившись, что его никто не видит, бесшумно покинул спутников. Отойдя от лагеря на порядочное расстояние, он затаился в укромном гроте. Руки дрожали, пока он вновь разворачивал листок. Было темно, лишь вездесущие грибы слабо мерцали во мраке, однако острое эльфийское зрение помноженное на вампирское проклятие позволяло без труда разобрать буквы. Полушёпотом он прочитал слова заклинания — магия, вложенная колдуном в свиток, ожила и запульсировала, пергамент обратился в светящийся сгусток энергии, взмыл вверх и вспыхнул — перед Астарионом стоял эльф: растерянный, болезненно худой, взъерошенный. Острые черты пронизаны усталостью, настороженная поза скована напряжением. Астарион невольно пригладил ладонью волосы, зачёсывая за ухо торчащие волнистые вихры. Призрачный эльф повторил его движение. Астарион сглотнул. Он… действительно выглядит так?.. Протянув дрожащую руку, он коснулся лица двойника — пальцы прошли сквозь бесплотную иллюзию, а её призрачные пальцы, зеркаля движение, невесомо тронули его лоб. Астарион порывисто отдёрнул руку и прижал ладонь ко рту, сдерживая невольно рвущийся всхлип. Он ещё долго стоял, не в силах отвести взгляд и следя, как по щеке его отражения медленно стекает слеза.

***

Каких только безумных загадок ни сыщется в Подземье! В очередных закоулках этой проклятой бездны им повстречался полуразрушенный храм Шар. Шэдоухарт, эта чокнутая на всю голову фанатичка, загорелась навязчивой идеей пройти испытания своей тёмной богини, что проводились здесь в незапамятные времена. Люциан благосклонно отнёсся к её желанию, не споря и не отговаривая. Астариону казалось, что колдуну просто дела нет до шаритки и её секты, однако Шэдоухарт воспринимала его спокойный настрой как поддержку и одобрение и вся прямо-таки источала благодарность. Однажды поздним вечером Астарион стал невольным свидетелем приватной сцены во время ночного привала: Люциан стоял к нему спиной, лицом к лицу с Шэдоухарт, но Астариона та не замечала — всё её внимание было сосредоточено на собеседнике. Они стояли вплотную, как-то чересчур близко для приятелей. Шэдоухарт преданно смотрела в глаза колдуну, её взгляд светился нежностью. Лица колдуна и его выражения он, к счастью, видеть не мог. — Ты такой понимающий, — она протянула руку и взяла ладонь Люциана. — Никогда не встречала такого как ты. И… думаю, никогда не встречу. Астариону аж дурно стало от ласкового обожания в её голосе. Он торопливо ускользнул, чтобы не слышать, что на это ответит Люциан. Не хотел знать.

***

Изучив полусгнившие шаритские тексты, Шэдоухарт вернулась с вестью о ритуальном копье, которое, согласно преданию, сокрыто в недрах магической библиотеки. На этот раз Люциан по-настоящему заинтересовался. Следуя туманным старинным указаниям, путники обнаружили библиотеку. Люциан перерыл её сверху донизу — мало что он любил так же сильно и самозабвенно как книги и свитки. Шэдоухарт же заполучила своё ненаглядное копьё из забытых пыльных легенд — Астариону пришлось попотеть, обезвреживая всё ещё смертоносные механизмы, охранявшие вход в святилище-оружейную. Там-то они и выяснили, что в самом сердце Храма хранится древняя бесценная реликвия. Решились бы они отправиться на её поиски, если бы знали тогда, что сердцем Храма именовался не особый зал или тайное подземелье, а Царство Теней — искажённое проклятое пространство, вотчина безжалостной богини Шар. Если бы они только знали…

***

Реликвия оказалась пленённой божественной сущностью. Прорываться к ней пришлось сквозь армию нежити, поднятую некромантом, что тайно следил за их изысканиями в Храме и имел какие-то свои виды на пленницу. Путники оказались изрядно потрёпаны и вымотаны, дроу в этой схватке был окончательно растерзан, а колдун зол как тысяча демонов — некромант посмел использовать тёмное колдовство против него, и Люциан воспринял это чрезвычайно близко к сердцу. Астарион ещё не видел, чтобы он убивал противника с таким откровенным и ожесточённым удовлетворением. И только тяжёлый бой был окончен, как Шэдоухарт начала твердить, что её богине угодно принести в жертву отвоёванную с таким трудом пленницу, сразив ритуальным копьём, ибо она состоит в родстве с ненавистным божеством Луны, но Люциан засомневался, что это оправданно — встревать в разборки богов и поднимать руку на планарное создание. Звучало разумно, и Астарион был в целом с ним согласен, но помалкивал. Ему по большому счёту было всё равно, что станется с пленённой тут сущностью. Единственное, что его заботило — поскорее убраться отсюда. Но Шэдоухарт вела себя словно одержимая и не желала ничего слушать. Разговор между ними быстро перерос в спор, они стали орать друг на друга. — Меня не волнует ничего, кроме воли госпожи Шар! — жарко восклицала Шэдоухарт. — Я готова переступить через твой труп, если сейчас же не посторонишься! Астарион изумился: буквально вчера она ворковала с колдуном, одаривая его полным нежности взглядом, а сегодня грозится убить. Оскорблённый Люциан побледнел от негодования: — На драку нарываешься? Со мной?! Астариону стало не по себе, он ожидал, что слова колдуна образумят зарвавшуюся шаритку, и она вспомнит, что вообще-то они на одной стороне. Но угрозы Шэдоухарт оказались не пустым блефом — она кинулась на Люциана с копьём, тот едва увернулся, остриё пропороло край его мантии. Шэдоухарт ловко развернулась и вновь занесла копьё для удара, но в руках колдуна уже вспыхнуло чёрное едкое пламя…

***

Из Царства Теней Астарион и Люциан возвратились вдвоём. Освобождённая божественная пленница была признательна, что они спасли её от шаритского копья и обещала своё благословение, но главное: вывела их из Царства Теней на поверхность. Подземье осталось позади. Даже не верилось, что они сумели-таки миновать сотни миль смертельных лабиринтов, ненасытные пасти жутких существ, головокружительно бездонные пропасти, хитроумные ловушки и проклятия древних развалин. Поверхность встретила их пасмурным, затянутым низкими тучами небом. Они разбили лагерь на мрачной полянке, поросшей чахлыми бурыми кустами. Но и эта угрюмая местность была отрадой для глаз после бесконечных каменных внутренностей Подземья. Астарион смыл кровь и грязь в мутном ручейке, оттёр до блеска кинжал и вернулся в лагерь. Колдун обыкновенно разжигал костёр и уже что-то готовил, когда они вот так останавливались на привалы. Костёр не горел. Колдун сидел на голой земле, краска для глаз размазалась по всему лицу грязными полосами. Он держал в руках бутылку из тёмного стекла и пил прямо из горла. Вообще он всегда был любителем выпить вечерком вина, предпочитал выдержанные красные — каллидирское или кормирское — а сейчас в нос Астариону ударил резкий запах дешёвого чультского пойла. Что ж, отличный вариант если надо забыться. Но таким своего спутника он ещё не видел, и это нервировало. Что сказать, чем поддержать? Он без разговоров встал на сторону колдуна, когда они сцепились с Шэдоухарт, помог её убить. О чём теперь говорить? Астарион не знал, насколько эти двое были близки и что для колдуна значит её смерть. Тут с нужными словами не угадаешь. Астарион молча сел рядом с соратником, касаясь плечом его плеча. Люциан ещё несколько раз прикладывался к бутылке, потом отставил её в сторону и долго смотрел в одну точку — молча, потеряно, неподвижно. У Астариона уже затекла спина сидеть в одной позе и он всерьёз подумывал уйти к себе под навес, оставить колдуна пострадать в одиночестве — но тот вдруг тихо вздохнул и положил голову ему на плечо. Возможность просто встать и уйти была упущена. Астарион осторожно прижался щекой к его встрёпанным волнистым волосам. Мягко, щекотно. Физическая близость другого существа была не слишком приятна, но не настолько отвратительна, чтоб нельзя было стерпеть. — Не хочешь выпить моей крови? — потерянно, почти жалобно спросил колдун. — Пытаешься меня споить? — наудачу пошутил Астарион. — В тебе алкоголя сейчас больше чем крови. Колдун смешливо фыркнул и затих. Они помолчали. — Ты серьёзно? — переспросил наконец Астарион и щекой почувствовал, как соратник кивнул. Честно говоря, предложение звучало заманчиво. И оно точно отвлечёт их обоих от гнетущих раздумий. Астарион нетерпеливо поёрзал, потом решился, положил ладонь на затылок спутника и слегка потянул — он действовал медленно, опасливо, словно ожидая что колдун внезапно передумает, оттолкнёт или ударит его в ответ. Но Люциан послушно запрокинул голову, подставляя обнажённую шею. Звериные инстинкты мигом вскипели, распаляя жажду наброситься и впиться в беззащитную жертву. Астарион усилием воли сдержался. Глупо всё испортить мимолётным алчным порывом — ему позволили испить глоточек-другой, а не сожрать целиком. Астарион склонился к щедро предложенному горлу, шумно вдохнул манящий запах — биение чужой крови отдавалось гулко-бархатными обволакивающими разум ударами, он оскалился в возбуждённом предвкушении — клыки вошли в плоть как раскалённый нож в масло. Люциан тихо застонал, но не дёрнулся, не вырывался. Горячая горько-сладкая кровь потекла и коснулась языка Астариона — его тут же захлестнуло яростное бесконтрольное безумие, он с силой вцепился колдуну в волосы, прижался к шее, жадно глотая трепещущую жизнь. Бешеная эйфория ударила в голову, перед глазами вспыхнули рубиновые искры. Астарион зарычал и повалил его на землю. Люциан зашипел от боли, и этот звук резко вернул Астариона в реальность. Он оторвался от шеи своего соратника, тяжело дыша и с трудом приходя в себя. Колдун лежал под ним, морщась, из двух ранок на его шее всё ещё текли тонкие алые струйки — Астарион поддался искушению и, склонившись, неторопливо слизал с прохладной кожи тёплую кровь, всю без остатка, пока укус не перестал сочиться. Звенящее счастье сладко пело во всём его теле. Момент был восхитительным. Он не спешил вставать с удобно распростертого тела. Колдун, надо сказать, тоже не выказывал нетерпения: обессиленно лежал, ресницы слабо подрагивали. — Спасибо, — прошептал Астарион ему на ухо. Люциан распахнул глаза — взгляд плыл, лицо было бледнее обычного. Он поднял дрожащую руку, притянул Астариона ближе и прижался к губам в каком-то моляще-отчаянном поцелуе. Пьянящий восторг всё ещё властвовал над разумом Астариона, и даже прикосновения сейчас не вызвали привычной тошноты и страха. Напротив, смирно лежащий под ним полуэльф вселял всепоглощающее чувство власти, силы, контроля. Астарион ответил на поцелуй, впервые в жизни чувствуя себя хозяином ситуации.

***

Астарион проснулся среди ночи из-за того что замёрз. Неудивительно — в походной постели он был один, тёплый спутник его больше не обнимал. Спросонья Астариону пришла в голову нелепая мысль, что колдун протрезвел, устыдился произошедшего и сбежал. Он приподнялся на локте, окончательно просыпаясь. Что за идиотский бред. Во всем Фаэруне не сыщется более бессовестного создания чем Люциан — он похоже вообще не в курсе, что такое стыд. Наверняка его просто выворачивает где-то за ближайшим камнем после всей выпитой дряни. Однако чуткий эльфийский слух Астариона не различил никаких посторонних звуков кроме вкрадчивого шелеста ночного ветра. Колдуна вне всяких сомнений не было поблизости. Астарион сел, обхватил себя руками и зябко поёжился. Скорей всего Люциан сбежал, осознав, что зря наобещал разобраться с Касадором. Это ведь ожидаемо, что его вообще удивляет? Астарион с грустью хмыкнул. С чего он вдруг поверил, будто кому-то нужен? Из-за того как пылко Люциан вёл свои речи? Да этот скользкий лжец — мастер пустых обещаний! Или из-за того, что они провели вместе ночь? Вот уж никчёмное событие! Не стоит ничего и не значит ничего. Касадор вполне доходчиво объяснил, что цена за использование его тела — дохлая крыса на ужин. Астарион нашарил тёплое покрывало, которое из-за жарких утех было отброшено за ненадобностью, плотно завернулся в него и провалился в тревожный сон.

***

Поутру Астариона разбудил шорох. Он испуганно подскочил, вообразив что в оставленный без дозора лагерь пробрались враждебные твари, но то был всего лишь Люциан, копавшийся в походных припасах. Астарион испытал безмерное облегчение, увидев колдуна в лагере. Никуда он не сбежал. Отлучался небось по своим тёмным делишкам. — Предупреждай в следующий раз, что свалишь среди ночи, — недовольно проворчал Астарион. — Я замёрз. — Прости, — Люциан метнул виноватый взгляд на спутника. — Я не мог уснуть. Вернулся туда. — Куда «туда»? — В Царство Теней… Если бы Астарион держал что-нибудь в руках, то непременно бы выронил от удивления. — Нашёл место для ночных прогулочек! Ты умом тронулся? Не хватает острых ощущений?! — Я пытался вернуть её к жизни. Астарион запоздало понял, о чём речь. Мёртвое тело Шэдоухарт по-прежнему лежало там, в сердце владений Шар, окружённое полуистлевшими костями других тёмных юстициаров. Удивительно, что колдуну удалось заново пролезть в Царство Теней да и ещё и выбраться оттуда невредимым. Наверное они с шариткой и впрямь были очень близки, раз он отважился на такой риск. Видать, окончательно остыл после ссоры, лишние эмоции выветрились, и теперь он раскаивается — нет, раскаяние слишком громкое слово для Люциана — жалеет, что вспылил и совершил непоправимое. — Ты пугаешь меня своими некромантскими замашками, — пробормотал Астарион. — Тебе так неймётся, что надумал сделать из неё ходячий труп? Имя Шэдоухарт по какой-то негласной договорённости они вслух не произносили. — Нет, конечно. Я хотел по-настоящему вернуть её. Самой собой, а не нежитью. Просидел там всю ночь, перепробовал все свои зелья, все известные мне заклинания. Всё зря. Слушая эту полную горечи речь, Астарион испытал укол неприятного чувства похожего на ревность. Столько усилий и страданий ради психованной сектантки, которая между прочим сама избрала свою участь. Так мило со стороны Люциана. Ну, если, конечно, не брать во внимание его тёмные методы. — Пообещай мне, — сморщился Астарион, — если я вдруг помру в нашем увлекательном путешествии, ты не станешь проводить над моим телом никаких мерзких противоестественных экспериментов. Оставишь меня в покое. Люциан слабо улыбнулся: — Давай просто надеяться, что такого не случится. Я не готов тебя потерять. Астариона охватило смятение: робкий проблеск тепла от этих слов приятно согрел сердце, но следом накатила злость и растерянность. Не хватало ещё привязаться к спутнику в ответ! Нет, он не станет никого к себе подпускать. Так сложнее будет избавиться от него, когда придёт время. А время близится. Впереди их ждут Врата Балдура — необходимо заручиться помощью колдуна, чтобы раз и навсегда разобраться с Касадором. А потом… потом, когда этой твари не станет, он не собирается оставаться ничьим спутником, ничьей собственностью! Ничто и никто больше не посягнёт на его свободу. Чем ближе подпускаешь к себе существо — тем проще получить неожиданный удар в спину. Астарион не намерен дожидаться, когда (или если) Люциану вздумается предать его. Он сделает это сам, сделает это первым. За время путешествия Астарион тщательно изучил все его магические фокусы, повадки, привычки и слабые места. При первой встрече ему же удалось застать его врасплох — почему бы не попытать счастья при последней. В этом даже есть некая романтика: их знакомство началось и закончится кинжалом. А кинжал у Астариона всегда наготове.