Я приходил к тебе, но тебя не было

      Зенон не навещает могилу Аллена.       С того самого дня, когда он его убил, сделав выбор без выбора. С того самого дня, когда выпрямил спину перед пронзающим насквозь взглядом Люциуса и присоединился к своей семье. С того самого дня, когда его жизнь рухнула и не оставила после себя ничего, кроме чёрного сердца и прогнившей души.       — Сделай морду повеселее, не на плаху же идём, — Ваника дуется, тыкает Зенона в щёку, царапает кожу отросшим ногтем и пачкает в незастывшей крови, но на её просьбу-приказ нет никакой реакции. Она закатывает глаза, вздыхает, бросает что-то вроде «скучный, как и всегда» и «зачем с тобой вообще разговаривать?» и почти подбегает к направляющемуся к ним Данте.       Он не глядя перешагивает трупы, ботинки и плащ испачканы в крови. В любой другой ситуации Данте бы бесконечно сетовал на испорченную дорогую одежду, но сегодняшний геноцид слишком грандиозен, чтобы уделять хоть долю внимания такой мелочи.       — Крысы в подвале?       — Мертвы.       — Замечательно, — Данте прячет руки в карманах плаща, довольным взглядом осматривает тела под их ногами. Им бы давно уже стоило уйти, иначе Ванике станет скучно. А когда Ванике становится скучно, она самовольно вносит коррективы в их планы, которые не всегда одобряются Данте. Но на этот раз ей позволено. На этот раз и сам Данте себе позволяет растянуть удовольствие лицезреть лежащих у их ног людей, которые не хотели склонять головы по собственному желанию.       Даже если захотели бы, это бы их не спасло. Возможно, лишь подарило бы быструю смерть.       Зенон даже не смотрит на десятки чужих трупов. Раньше смотрел. Старики, женщины, дети — те, за убийство которых он когда-то осуждал сам, а теперь будут проклинать и ненавидеть его. Однако…       Плевать. Он всё равно не придёт на могилу Аллена. Он не изольёт душу перед его надгробием, а Аллен ничего не скажет в ответ на его исповедь.       Его брат и сестра счастливы. Его брат и сестра, которые так долго не ведали истинной радости, наконец-то искренне счастливы. Разве это не главное? Разве это не главное?             Разве

Аллен бы расстроился.                        

      это не

                                                Аллен бы не простил его. главное?

Аллена больше нет.

      — Земля вызывает Зенона! — он не вздрагивает, но поворачивается к кричащей на ухо Ванике. — На втором этаже ещё живые. Не развлечёшься со мной? — Зенон оглядывается в поисках Данте, которого не удаётся найти. — Ушёл он. Махнул на тебя рукой, потому что ты пялился в одну точку и не отвечал. Так что? — она хихикает, пихает его в плечо.       — …да. Пойдём.       — Вот так бы сразу! — довольно хмыкает Ваника и через ступеньку поднимается по лестнице. Зенон медлит несколько секунд, смотря ей вслед, и не спеша поднимается тоже. Каждый шаг в растёкшуюся по ступеням кровь сопровождается отвратительным хлюпаньем, и раздражение от этого — единственное, что Зенон правда ощущает за этот вечер.       За последние @? # месяцев.       Из окна в пол на втором этаже видно кладбище. Надгробия и кресты разрушены и сломаны, Зенон уверен, что ни одно имя на них больше никогда и никем не будет прочитано. Никто туда не придёт.       Зенон тоже никогда не придёт на могилу Аллена.       Потому что у Аллена никогда не было могилы.       У него есть только надгробие.       А надгробие – Зенон.