The Five Horsemen of the Apocalypse

Темнота поглощает верхние части замка, обрамляя его, делая его зловещим, пугающим, будоражащим сознание. Из-за непроглядной темноты, ощущается словно заперто существо в замкнутом пространстве. Земля, мёртвая и чёрная как уголь, рассыпается при любом соприкосновение. Здесь холодно. Холодно так, что кости под слоем мышц и мяса, замерзают, заставляя конечности застывать. Никогда жители этой местности не знали тепла, не видели, не чувствовали, не ощущали. Они мало что ощущали, за долгое время своего существования. Они не страшатся ничто и никого. Однако, есть кое-что, что заставляет кровь стыть в жилах, а глазам в страхе оглядываться в поисках спасения. Они боялись замка и его пяти основных жителей. Замок, что поглощает тела, обгладывает души, заставляя глаза в сделать последний снимок места, где существо погибнет. Если всадники тебя к себе в замок не звали, тебе там делать нечего.

***

Вдалеке топот копыт вынуждает оглядываться по сторонам. Мужчины бегут к оружию, а женщины хватают детей и убегают вместе с ними. Их глаза, выискивают в небе, на земле, в воздухе тех кто расправится с ними. Быстро, безжалостно и с усмешкой на пересохших губах. Если это они то спасения здесь никому нет и не будет. Эти дьяволы не знают пощады, они готовы поглощать души за просто так. В небе сверкает молния, привлекая к себе всеобщее внимание и страх. Страх быть убитым этим кусочком света. Это лучше чем быть поглощёнными, всадниками. А они здесь....здесь. Над ними слышится довольный смех. Усмешка, над их жалкими, ничего не стоящими жизнями. Дети в страхе жмутся к матерям, в попытке найти успокоение и чувство безопасности. Однако, они лишь чувствуют голод, желание чего нибудь съесть. Желание мигом улетучивается, стоит снова уловить смех. Но в этот раз, он рядом. Он снова стоит за их спинами, цепляя их жизни не очень длинными пальцами, и вертит их на них. Это Похоть. Он всегда появляется первым. Его смех звучавший в небе, был предвестником скорой кончины. Он появился на своём голубом коне, и внешне напоминал он ангела. Которому хотелось молится, отмаливать свои грехи пока не сведёт язык, ждать его одобрения, его благословения. Его пленительной улыбки, манящей словно запретный плод, растущий в Эдемском саду. Однако, многие не всегда знали чего ждать. Ведь после встречи с ними никто в живых не оставался. Не удостаивался подобного рода чести. Они думали, глядя на Похоть, что вот он ангел посланный Иисусом, он пришёл их спасти. Но не знали, что лишь начало всего кошмара, что придётся пережить и в конце мучительно умереть, отдав души на растерзание Смерти. Похоть улыбалась очень долго, очень нежно, очень ярко. Его веселили эти люди, эти живые существа, что сжались к своим создателям, моля их о защите. Похоти нравились эти люди, он долго за ними наблюдал, и решил сегодня быть помилосерднее. Похоть протянуло руку к лежащему на земле мужчине, и предложило залезть на своего коня. Но тот лишь зло оскалился, и выпустил своё копьё прямо в коня, протыкая его насквозь. А конь даже не дёргается, словно не чувствует ничего. Из засады выбегают молодые парни и девушки, видимо не желавшие сдаваться, и страха в них Похоть не почувствовало. Однако, отвергнутый акт своего милосердия, он забыть, а простить подавно не сможет. В него летят копья, стрелы, ножи и кинжалы, но словно натыкаясь на препятствие они падают окаменевшими предметами к копытам коня. А Похоть громко смеётся, истерически, он не любит когда его милосердие отвергают. И он покарает эти жалкие души. Всадник слезает со своего коня, он проходит к середине, деревушки в которой царил страх, он видел женщин и детей, молодых парней и девушек, мужчин и пожилых людей, скот. Он всё это видел, представляя предстоящее веселье. Веселье, зрителем которого будет он один. И ещё кое-кто, но об этом чуть позже. — Жалкие людишки...— словно сладкое вино льётся голос из уст похоти. Он великолепен и непорочен словно ангел, однако никто находившийся здесь не знал, на что он способен. И предвкушение обволакивает тело Похоти, и тот снова начинает смеяться. Он поднимает свой взор, карих как бездна каньона, глаз на одного юношу, и подзывает его к себе двумя пальцами. Тот сопротивляться не в силах, и подходит, не отрывая своего взгляда от всадника. Похоть замечает как глаза юноши, бегают от пупка до того, что ниже него. Всадник под нос усмехается, и хватает юношу за затылок, и целует. Целует тягуче медленно, кусая его, подминая под свои руки, и даже не думал отстраняться, пока над ним ярким светом не зажглась молния и не ослепляя своим светом всех. Всадник, придерживая юношу за подбородок, отстраняется и наблюдает за кровавыми следами на губах парня. Какими жалобными глазами тот на него смотрел, и начинает вновь смеяться, щёлкая пальцами. В глазах юноши, загорается красный свет, закрывая собой коричневую радужку. Словно животное, он накидывается на девушку стоящую за спиной Похоти. Он сдирает с неё вещи, а та громко плачет, пытаясь как то спастись. Она смотрит на мужчину, что засел в углу одного домишки, и видимо зовёт его. Но тот не двигается, тем временем юноша, капая слюной на девушку, переворачивает её на живот, и входит в неё своим половым органом. Девчушка кричит пуще прежнего, лица людей вокруг пронизаны осуждением. А всадник усмехается, вот они родные люди, что помогут, что защитят. Похоть зло скалится, и вальяжным шагом подойдя к двум другим юношам, целует по очереди каждого и щёлкает пальцами. Те словно хищники, зубами вцепились в одну женщину, стоящую рядом. Она была полной, с хорошей грудью и фигурой. Парни стягивают с неё одежду, юбка первая на очереди. Похоть с наслаждением втягивает носом воздух, он чувствует возбуждение. Возбуждение многих мужчин. Он прикрывает глаза, и начинает напевать какую-то мелодию себе под нос. И с каждой новой строчкой он слышал как кричат женщины, которых начали пускать по кругу. Песнь Похоти, разливается словно слёзы насилуемых девушек. Им не так хорошо, как остальным, но вскоре ситуация переменится, и уже парней будут пускать по мужскому кругу. Визги девочек, мальчишки, что кричат им что-то на своём языке. Похоть имеет милосердие только к детям, однако понимает, что всё равно в живых не останется никого. И, что в жалости кому бы ни было смысла нет. Никакого, поэтому он щёлкает ещё раз. Он слышит как захлёбываются люди в своей сперме, в слюнях и слезах. Его голос становится всё громче, он слышит как жалобными мычаниями заходится скот. Люди добрались и до них. Похоть открывает глаза, вокруг все занимаются тем самым непотребством, что ранее злыми глазами осуждали. Горячо и яро. Постепенно похоть охватывает и женщин. Теперь мальчики и парни, в ещё больше опасности. Опасности ли? Эти животные ловят необъяснимое ничем, наслаждение когда девушка становится раскрепощённей. Перед ним, парень судорожно вбивается в девушку, пока та кричит и плачет, зовёт на помощь. Её руки в крови, как член парня. Она, теми самыми кровавыми руками утирает слёзы, и пытается не смотреть на Похоть. Всадник ухмыляется. Над головой вновь сверкает молния, и слышится грохот грома. Пора. Вторая стадия. Он пару раз хлопает в ладоши, и женщины стали закрывать глаза на руках, на членах мужчин. Те растерянно смотрят по сторонам, не понимая что происходит. Дышат ли они? Никто проверять не стал, но вот их похотливые глаза, замечают девушку сидящую на голубом коне. Члены мужчин заинтересованно дёргаются, и каждый из них хочет заполучить её, чтобы сильнее поиметь её и унять зуд в половом органе. Конь отскакивает от них, а разъярённая толпа мужчин бежит за ними. Похоть, обнажая передние зубы, смеётся. Молния всё ярче появляется на небе, а гром всё громче звучит, зазывая к себе. Мужчины бежавшие за конём, падают, с яростью в глазах оглядывая своих. Начинается драка. Один пожилой человек поднимает камень с земли, и со всей силы ударяет спиной к нему, стоящего мужчину. Тот замертво падает, а убийца ухмыляется, продолжая использовать свой камень как орудие. Он кричит, и вызывает восторженный клич и у остальных. И те стали поднимать всё, что на земле валялось или как то могло им помочь в сражение за красивую девушку на коне. Что призывно манила к себе пальцами. Стала проливаться кровь, очень много крови. Ярости и гнили в их душах было хоть отбавляй. Голова шла кругом от этого запаха, ведь Похоти он слишком сильно знаком. За спиной послышалось лошадиное ржание, и обернувшись губы Похоти тронула усмешка. Это Война. Он на своём рыжем коне, скачет по направлению голубого коня Похоти. Его руках меч, а глаза полны ярости, он скачет уверенно сбивая на пути тех кто был ему неугоден. Но те не умирали, они вставали вновь, и бежали воевать. Им хотелось пролить чью-то кровь. Это стало необходимостью, словно глоток воздуха. Однако, на этом поприще глотнуть свежего воздуха не получится. Всё здесь пахнет похотью и кровью, залитой сверху спермой. Похоть ухмыляется, и взмывает в воздух, предпочитая наблюдать за подвигами Войны, сверху. Война выглядит поистине воинственно? Да. Эта мысль заставляет всадника голубого коня, смеяться вновь, разрезая тяжёлый воздух своей непринуждённостью. Он наблюдает как Война, собственноручно душит тех самых троих парней, что были поцелованы Похотью. Это вызывает у него чувство превосходства. Кто поверит, что Война слушает лишь Похоть? Никто. Ведь об этой связи неизвестно никому, кроме своих. Война оглядывается назад, и словно метая молнии из глаз, смотрит на Похоть. Его взгляд туманный и пустой. Он слезает со своего коня, и разрезает своим мечом воздух, воткнув оружие в землю. Участок вокруг меча, покраснел и мелкими трещинами стала разрастаться по территории всей деревни. Война, одним взмахом руки заставил меч взмыть в воздух, распространяя чёрные частицы. Люди замерли, но всего на мгновение. Их глаза почернели, являя гниль всё больше. Из под земли, в воздух устремились разного рода оружия. Будь то мечи, копья или луки со стрелами. Оружие упало, к ногам смертных, и те недолго думая, схватили и стали рубить друг друга на разные кусочки. Ото всюду слышались крики проснувшихся женщин, что наблюдали за всем этим мракобесием. Да, мракобесием. Их крики, зовы о помощи, просьбы прекратить, были самым приятным ощущением для Войны, что упивалась с каждой смерти и внимала их мольбы. Но Война, никогда мольбы не исполняла, разве что.... — Долго ты терпел..— усмехается Похоть, опускаясь на землю, в самую гущу Смерти. — Кое-кто много на себя берёт. — своим нечитаемым взглядом смотрит Война. Ему хотелось схватить Похоть за волосы, и унести того в их замок, однако нельзя. Нельзя, пока они не покончат с этой деревней. — Тебе же нравится, когда я беру на себя инициативу. — всадник голубого коня, движется назад, а Война идёт следом. Было что-то в этом всаднике, что привлекало Войну. Было это милое ангельское лицо, или его непосредственный характер, сказать сложно. Это вполне мог быть его голос, что во время получения удовольствия, изображал и искажал его, в приятные для ушей, стоны. Стоны лишь с его именем на устах и уме. Только он, никто другой и рядом с ним не стояли. Никак нет. Война была единственной у Похоти. Однако была ли Похоть единственной у Войны? Сказать сложно...покровительство Смерти над ими обоими, не давало полной воли и свободы выбора. И Похоть, что появилась последней, и те дни когда все три всадника ублажали Смерть, застать не успела. Всадник голубого коня не знало тех дней, и тех обстоятельств. Когда им Всадникам Апокалипсиса, приходилось работать словно щенки на поводке, у хозяина. Однако, до появления Похоти, этот вопрос был решен тем, что несмотря на запреты, всадники стали оправдывать своими имена, поступками. Жестокими и безжалостными поступками. И сейчас им никто не закон, им никто не мешает, даже Иисус, который никак не может переродиться и спасти всех, как должен был. Однако самозванцев, что зовут себя его реинкарнацией много, и таких Всадники мучают и убивают с особым удовольствием. Неожиданно за горами раздаётся вой. Вой, что пронизан болью, страхом и Голодом. Повторно за ним, раздаются ещё четыре таких душераздирающих криков. И люди замирают под пристальным вниманием двух всадников. Похоть поджимает губы, он знает кто это, и Война тоже знает. Затяни они, как в прошлый раз, будет плохо. Они смотрят друг на друга и кивают, пора впустить, или даже выпустить Голод наружу. Он просит, он ждёт и будет худо всем им, затяни они ещё на минуту. Похоть щёлкает пальцами и пускает своего коня, гонять людей по кругу. Война подзывает своего коня ближе, и вешает на его тело печать с проклятием и пускает его к скоту, что стоял в загонах. Чем ближе конь приближался к живности, тем быстрее они погибали. Болезненно, со страшными язвами на коже, падая на землю мёртвыми тушами, что будут непригодны для пищи. Топот копыт привлекает внимание, а голубой конь похоти отходит к своему всаднику, и стоит в ожидание. Это Голод. На вороном коне, у которого вместо глаз бездна, засасывающая души без особо труда и с большим удовольствием, возвышался Голод. Он смотрел на всех из под лба, сжимая в своих руках весы. Он глядит на всех, пробуждая в каждой живой душе, голод. Желание употребить в пищу чего нибудь. Люди стали обеспокоенно оглядываться, в поисках пищи, они с надеждой в глазах смотрят на своих родных, о которых вдруг вспомнили. Те подбегают со слезами на глазах, показывая в сторону загонов. Где мёртвыми кучами лежал скот. Их кожа была в каких-то ранах, волдырях и ожогах. В некоторых местах их тело стало гнить, и стали есть их мыши. Забыв о недавней вражде, люди бросились в сторону своих домов, в надежде найти, что нибудь из еды. И Голод, самый долгий процесс. Он всегда надолго оставался с людьми. Бывает с ними бок о бок, мучая их, разного рода галлюцинациями. Однако, это всего лишь галлюцинации, не имеющие ничего общего с реальностью. Похоть с Войной, стоять в стороне, не препятствуя Голоду. Они и так затянули, потому им лучше оставить свои передряги до замка. Вокруг вороного коня Голода ошивается очень много мышей. Они то и дело бегают под копытами всадника, а тот даже не обращает на них внимание. Словно они были неотъемлемой его частью. Его нога касается грязной и пропитанной кровью земли. Голод горделиво вздёргивает свой подбородок, и с ухмылкой на устах оглядывает впадающих в безумие людей. Что и на людей уже не похожи. Его вороный конь, срывается на бег, он оббегает вокруг деревни и неугодных ему, затаптывает под свои копыта. Крик за криком, хруст черепов и костей, всё это услада для ушей Голода. Урчащие животы, стекшие до подбородка слюни. Всё это лишь смешит Голод. Будучи его проявлением, этот парень никогда сыт не будет, сколько людей и их душ не подавай. Потому никто не вмешивается. Души сразу вылетают из тел, в панике они сталкиваются друг с другом, проходя сквозь. Это ещё больше вселяет панику в чёрных и жестоких сердцах голодных и обезумевших людей, что они просто бегут как испуганное стадо лошадей. Не видя ничего и никого на своём пути, из крови и плоти. Страх уносит их в сторону поля, от которого они старались держаться подальше. Ведомые страхом, люди спотыкаются друг о друга образуя кучу из тел. Это ещё больше смешит Голод, что он взмывая в небо, хохочет вместе с громом и сверкающим от молний небом. Его смех басистый, громкий и устрашающий. Люди прижимаются друг другу, в попытке не защитить, нет. Никак нет. Эти жалкие трусы хотят спасти собственные шкуры. Их не заботят безопасность других, нет. Люди жалки, горделивы и эгоистичны. Каждый хочет спасти себя, ведь думают что именно они достойны быть спасёнными. Что именно их тело выберет Иисус для заселения туда своей души. Ведь никто из смертных не догадывается, что Иисус за ними не придёт, и более того никто из них какими бы благочестивыми они не были не попадут в рай. Никогда. Более того, они даже не смогут переродится. Они будут вечность варится в котле у Дьявола или даже прислуживать в замке у Всадников Апокалипсиса. Что из этого хуже никому неизвестно. Бездонные глаза Голода оглядывает людей сверху вниз. На плече у него сидит серая мышь. Маленький приспешник другого Всадник, Голоду же предстоит выбрать того, кому он подсадит этого малыша, что очаровательно пищал у него на плече. Но он решает поступить иначе. Нет жалости в этом мире никому, никто её не заслужил. Голод просто опускает мышь в толпу. Гущу событий и страха. Кто то отбегает в ужасе, а кто то присматривается к своему потенциальному обеду. И вот уже на бедную мышь одна и тысяча желающих. Голод вновь хохочет. Ведомый свои превосходством, он являет глазам людей тысячу и одну корову вокруг них. Люди, почувствовавшие запах скота, поднимают свои обезумевшие глаза в страшном голоде. — Да здравствует ужас! — громом звучит голос Голода, и над ним небо одобрительно сверкает. Он вытаскивает свои весы, и помещает одно человек на них. Рядом появляется мышь. Она перевешивает человека на весах, а Голод швыряет этого человека на землю. — Бесполезные людишки, гореть вам в аду с неутолимым голодом! — словно молитву зачитывает Голод. Топот копыт, слышатся издалека, да не один. Это целая армия несётся, на людей, что уже вцепились своими зубами за бока коров. Кто-то просто рвёт плоть, но никто не останавливается, словно их зубы приросли к коже животного, являя их единым целом. Люди должны были остаться животными, не становится другими, высшими существами на планете. Они должны были остаться где-то в раю рядом с Богом. Но Бог решил отпустить своих хрупких и глупых созданий на Землю после того как они покусились на Райские плода в Саду. Уже тогда было ясно, что из этого ничего путного не выйдет, но видимо питав надежду на лучшее, Бог закрыл на всё глаза. И зря. Сейчас последователи Лилит, первой и неугодной жены Адама, демоны, выкашивают людей пачками. Перед людьми останавливается белый конь. Его Всадник быстрым взглядом осматривает людей, что с глазами ужаса и в тщетных попытках освободится от животных откровенно пинали их. Губы искажаются в отвращение, Всадник слезает со своего коня, поднимает в воздух свой лук. — Вас приветствует Чума. — Чума достаёт со своего колчана стрелу, и запускает в небо. Через мгновение оно размножается в небе и летит прямо в головы людям, вонзаясь в них с истошными криками. Чума слушает всё это, упивается этими возгласами и мольбами о помощи. Но ничего делать не спешит, ведь каждый из Всадников хочет упиваться муками и криками людей. Ведь это доставляет им удовольствие. В один момент Чума взмывает вверх, и щёлкает пальцем. Всё вокруг погружается во тьму, а другие Всадники поднимаются в небо за Чумой. Хруст костей, словно падающее домино раздаётся с разных уголков. И рассеиваясь, тьма уносила с собой по человеку, с каждых сторон света. Однако полностью рассеявшись, тьма не нанесла увечий людям. Наоборот. Коровы, что приковывали человека к себе исчезли. Раны людей зажили, а голода как не бывало. Люди уже начали радоваться, что Чума поможет им и спасёт их. Что он посланник Иисуса. Зря. На деле же Чума посланник Апокалипсиса, как и каждый здесь из всадников. Они несу страх, хаос, войну, голод, чуму, похоть и смерть. Но Чума обманчива, обманчива настолько, что даже Смерти становится завидно. Взмахнув луком в небо, Чума швыряет его со всей силы на землю, и остальные Всадники не большим усилием и силой ломают его, выпуская тёмный свет со своих ладоней. Лук с оглушительным хрустом дерева ломается, осыпаясь и превращаясь в прах. Прах надежд и спокойствия людей. — Умрите. — шепчет Чума, однако это слышно с оглушительной громкостью. Как только первый пепел опускается на землю, люди с оглушительным криком скручиваются и падают. Их скручивает с неестественные позы, пальцы ломаются, у кого-то даже отрываются. Глаза выпадают, свисая на нервах, языки отваливаются а уши отсыхали. Крики людей напомнили скорее немой крик ужаса, а Чума среди всего этого ужаса, ходила как Король. Чума чувствовала себя лучше всех, носом чувствуя запах крови, и разлагающихся плотей. Руки таки и тянулись сомкнутся на чужих шеях, однако Чума стоически выдержала это чувство и лишь продолжала наблюдать за всем представлением. Белый конь, скачет вокруг умирающих людей. Он скалит своими зубами изредка, клацая ими. Конь хотел плоти, он хотел крови. Как и его хозяин он жаден до людских душ и их тел. — Чума, ты сегодня рановато. — ухмыляясь подлетает к Чуме, Голод. — Тебе спасибо, всё ещё не наелся? — усмешка трогает бледные губы Чумы, он щёлкает пальцем, и люди замертво падают на землю. Свист с далека, и восторженный возглас Похоти, означал что прибыла Смерть. Бледный конь, переступает копыта в сторону мёртвых тел, а Смерть стремительно и с особым наслаждением вдыхает запах. — Закончили? — обнажая белоснежные зубы, Смерть ухмыляется. Вопрос риторический и каждый это знает, а потому не мешают. Лишь наблюдают. — Сегодня вы затянули. — слезая со своего бледного коня, Смерть отправляет его в, как сам любит называть, Последний танец. Последний танец, это завершающая часть ритуала, в котором скакуны Всадников, будут кружить вокруг своих жертв причиняя им ту или иную боль. Каждый из Всадников начинает ощущать прилив сил, и ощущают как души липнут к ним словно грязь на подошву обуви. Скакуны собрались, изредка толкая друг друга, им тоже не терпелось завершить этот процесс и напитаться грешными телами жалких людей. Один за другим скакуны срывались на бег вокруг кучи трупов, окружая его, обволакивая тьмой. Внезапно Смерть взмыла вверх, он направлял души в Ад. Руки его бледные, с тонкими пальцами тёмным коридором прокладывали путь грешниками, прямиком в самую пучину Ада. — Да не выберетесь вы из Ада! Да не молится за вас другим. — замечая как трупы таят словно лёд на солнце, Смерть ухмыляется. Пальцами он подцепляет одну из душ, заглядывая в чужие глаза, он коротко усмехается. — Святой мученик. — ядовито шепчет он. Он швыряет душу на другую часть земли, подальше от круга. Лицо трогает дьявольский оскал, а пальцы подрагивают. Обладая даром видеть, куда попадёт та или иная душа в следующей жизни и в целом будущее людей, Смерть часто находила подобных душ. Святые мученики. Им суждено было быть увековеченными в истории человечества, однако Всадники пресекали подобные попытки, уничтожая душу. Сколько этот Мир потерял святых мучеников? Хах, всех цифр не хватит посчитать. После каждого уничтожения душ, в Раю в комнате Мучеников, портрет с той или иной душой рассыпается в адский пепел, скатываясь в ад, подпитывая Вечную Лаву. — Не суждено, так не суждено. Верно ведь? — Смерть смеётся, небес за его спиной сверкают, в одобрении. Его рука взмывает над головой, пара движений кистей и вокруг ладони собралась чёрная магия. Оскал не покидал лицо Смерти, он продолжал измываться над душой, что уже готова была провалится под землю. Иронично. — Остановим его? — интересуется у Всадников Похоть. — Нет, не стоит. Сегодня он сильно не разойдётся. — убеждает его Война, своим низким голосом. — Я должен буду с ним разобраться. — утверждает Война, делая шаг вперёд, чувствуя фантомное прикосновение Похоти, что нежный шёлк коснулся его плеча. — Он говорит так каждый раз. — Голод закатывает глаза, усмехаясь. Война всегда обещает дисциплину, однако Смерть не всегда желает ей следовать. А их "важными делами" занимается тоже Война. Он главный, Смерть лишь фигурка в его руках. Покрытая шрамами рука, тянется к чужом бледному плечу. — Я уничтожу его, а ты закрой дверь. — предлагает Война, замечая горящие глаза Смерти. — Нет, хочу сам с ним разобрат- — Смерть, заканчивай. — сдавливая чужое плечо настойчиво шипит Война. Поджимая свои пухлые и бледные губы, Смерть хмурит брови. Однако всё же отступает. Он даёт место Войне, снова. Когда нибудь он перестанет его слушать, но видимо не сегодня. Видимо не в этом столетии так точно. Война, любит разбираться со всеми демонами Преисподние, когда Смерть лишь фигура, которой в нужный момент нужно сказать, что он полностью поддерживает Войну. Война его помощник, естественно он будет его прислушиваться. Однако мало кто знает, что Война у них главный. — Хорошо. — шепчет Смерть взмывая в воздух. Рисуя руками чёрной магией, аккуратными линиями Смерть прикрывает дверь в Преисподнюю. Он закрывается с оглушительным стуком, вызывая землетрясение, в результате которого, земля разойдётся в обе стороны, а деревня людей провалиться и сгорит в Вечной Лаве. Как только ботинок касается земли, Смерть окутывает запах Похоти, который он любит выпускать, в случае сильной радости. Младшему понравилось представление. — Смерть ты чертовски хорош. — лошади на эти слова одобрительно затопали копытами, а Похоть обаятельно улыбалось. — Тебе не хватило того, что тебе дали? — слабо улыбается Смерть зная, что от него хотят. — Видимо нет, он решил взбесить Войну, потому он сегодня такой нетерпеливый. — Чума подаёт голос, появляясь за спиной Смерти. — Как только Война закончит со своими делами, он обязательно побудет с тобой. — уверяет Похоть, Смерть. Однако он сам до конца не уверен, что Распределитель душ так рано их отпустит. — Я голоден, давайте домой. — хлопает в ладоши, Голод, привлекая внимание к своей персоне. — Я как и Похоть совершенно не наелся. Что за деревню вы выбрали? — бурчит Голод, скрещивая руки на груди. — Видимо из за этого мученика, меня и притянуло сюда. — пожимает плечами Смерть. Он закусывает губу наблюдая за тем как Война пытает мученика, который намучается перед своим вечным забвением. Смерть вернул ему и плоть и кровь, и умение чувствовать. Теперь тот, разражаясь на мерзкие крики, просит о помощи, пока меч Войну разрезает его плоть на кусочки. Смотря на умоляющее лицо Чума морщится. — Так и хочется отрезать ему язык. — хмыкает он. Война видимо услышав это, потянулся к шее Святого. Он сжимает горло одной рукой, и в попытке глотнуть воздуха он открывает рот. В это мгновение Война второй рукой лезет ему в полость и достаёт язык. — И так за сколько секунд я оторву ему язык, кто угадает? — ухмыляется Война. — Три. — звучит довольный голос Голода, что нашёл себе развлечение. Возвышаясь в воздухе над Войной, корчит лицо перед мучеником. — Две. — глаза мученик в страхе расширяется, стоит ему услышать версию Похоти. И пытаясь дёргаться, он всё больше раздражал Войну. — Пять. — предполагает Чума, вставая недалеко. — Правильный ответ..— сжимая крепче язык, тянет Война. Его рука перехватывает язык у самого его начала и за две секунды рвёт его, вытаскивая наружу. — Две. Хах, Похоть в этот раз оказалась ближе всех. — улыбается Война, замечая восторг Похоти. — Длинный же у тебя язык. — показывая окровавленную часть, присвистывает Война. — Я тебе больше скажу, он в будущем не научится им пользоваться. Занимаясь мужеложством, как ты в мученики заделался? — пиная потерявшего сознания мученика, шипит Смерть. Война с лязгом обнажает свой меч, вытягивая его перед собой. Внезапно лезвие загорается алым пламенем, и одним взмахом уничтожает тело вместе с душой. — Потерять тело это одно, а вот душу...— многозначительно кивает Чума, поворачиваясь к своему коню. — Домой, Война. — зовёт Смерть, замечая как загораются глаза Войны. — А? Да. Домой. — произносит Война и свистит. Лошади что были недалеко от них, подняли свои головы, и взмахнув копытами подбежали ближе. Всадники оседлав свои скакунов, двинулись по небу в свой тёмный замок, в котором гостей они никогда не ждут.

***

Тучи над замком всё сильнее сгущаются, являя соседней деревне, скверное настроение их обитателей. Их злость, как холодный воздух зимой, кусает щёки и заставляет тело заходится судорогой, от страха. Воздух словно обретая яд, заставляет жителей дышать через нос, а над замком проносится первая искра молнии, знаменующую их прибытие в их жилище. Потому каждый спешит спрятаться в своё убежище, прячут свой скот, своих родных. Каждое мгновение, каждый час, день, месяц, проходит в страхе за свою жизнь. Каждый из жителей помнит, что всю свою жизнь они жили так, в страхе и в темноте за своё будущее, которое не так ярко видно, из-за вечной темноты. Жить в этих местах очень тяжело, а лес находящийся неподалеку, легче никому не делает. Никто не знает как эти обитатели выглядят на самом деле, никто никогда их в глаза не видел. Но при этом эти обитатели, ни разу не тронули их. Не убили, не пытались истребить. Они знают, что тут живут люди, но при этом им всё равно. Потому их почитают как богов, как тех кому стоит молится, и за чьё здравие стоит справляться. Жители этой деревни боятся лишь гроз и молний, что бушуют над самим замком, внушая ещё больше нечеловеческого страха. Ясно ведь, что карают кого-то сверху, раз молнии раздаются в такой близости. Эти сияющие проблески в небе сильно пугали. — Об этом и речи быть не может, Похоть забудь. — громогласно ответил Война, сокрушая своим голосом тишину замка. Призрачные слуги завозились, в воздухе, каждый спешит по делам. Но своих дел у них давно нет, они все мертвы. Уже как пару веков. Война недоволен, он не в духе, а когда такое случается значит, кого-то могут и вовсе изничтожить вместе с душой. — А почему нет? — невинный голос Похоти пугает ещё больше, ведь его настроение отгадать тяжело. Война прозрачен как призрак, а вот Похоть скрывается. И разгадать эту загадку с настроением Похоти может не каждый. Многие уже побывали под кнутом всадника голубого коня. Оказаться там снова, никто больше не имеет желания. Да и по его голосу сложно понять, когда он из себя выйдет и взойдёт своим гневом над всеми. — Потому что я так сказал. Похоть, без лишних вопросом, возвращайся к себе. — отмахивается Война, стягивая с себя доспехи. Похоть хмурится, руки сжимаются в кулаки, собирая в себя тёмную материю. Поджимая губы, Похоть быстрыми шагами настигает спины Войны. Разворачивая его к себе, Похоть отвешивает пощёчину. — Нет, дело в том, что ты эгоистичный ублюдок. — с этими словами всадник исчезает в чёрной материи. Война стоящая в шоке, переводит взгляд, на ухмыляющуюся Смерть, что наблюдала за их перепалкой. Его плечи расслаблены, а руки скрещены на груди, вся его поза говорила о лёгкости и отсутствие страха в нём. Его лисьи глаза, пробегаются по лицу Войны, и пухлые губы искривляются в усмешке. — Что? Не получилось? — ехидство сквозило в голосе Смерти, он улыбался обнажая свои клыки. Бархатный смех разразился в стенах дворца, отскакивая от одного к другому, разнося эхо далеко и надолго. А Война вообще не хотел видеть смерть именно сейчас. Стиснув зубы, Война собирался уйти, как голос Смерти, заставил замереть его. — Привязан к нему? — Война оборачивается к Смерти, и легонько улыбнувшись притягивает его себе чёрной материей. Она обволакивала его плечи и шею, подталкивая в сторону Войны. — Да, также как и к вам, Смерть. Не нужно делать его особен- — Но он особенный. Для тебя. — ехидная ухмылка не слезает с лица Смерти, и Война готов ему помочь с этим. — Подумай ещё раз над своими словами. — в этот раз Война притягивает Смерть за грудки, как за его спиной раздаётся знакомый голос. Вызывающий смешанные и жгучие ощущения. — Война, ты высокомерный эгоист. — ухмыляется Похоть за спиной Войны. Но Война знает, что это не Похоть. Это кто-то другой но не он. Аура вокруг него совершенно другая, в отличии от того, кто пытается себя за него выдать. И даже настолько нагло, что не боится наказания. Значит свой. — Чума, заканчивай это представление. — отпуская улыбающуюся Смерть, зло шипит Война и уходит прочь, так и не дождавшись ответа. Чума пожимает плечами, растворяя образ Похоти в золотом свечении. Оно в этом дворце выглядит весьма необычно, даже ярко. А всё потому что Чуме, этим даром наделил Бог. Сам он, дал ему способность принимать любое обличие. Сам Сатана был в шоке. Однако право иметь этот дар, Чума себе оставил. Оно было весьма полезно и было чем-то плохим. Носить чужое лицо, это грех. — И чего ты этим пытаешься добиться? — Голод появляется из за спины Чумы, бурча. — Я? Ничего. — улыбается Смерть, слегка обнажая свои зубы. Голод ему, естественно ему не поверил, о чём Смерти говорил, его взгляд и лицо. — Хочу чтобы, Война был честен сам собой. Всего-то. — пожимает плечами Смерть. — Война порой крутится вокруг себя, не замечая что он привносит в существование Похоти. — произносит Чума, уставившись на дверь за которой скрылся Война. — Вот я о чём. В отличие от некоторых Чума задаёт вопросы по делу, а если дела нет, делает выводы. — фырчит Смерть щёлкая Голод по носу. — Пойду искать Похоть, а вы можете быть свободны. — Смерть уже взмыл в воздух, как рука Чумы ухватилась за его лодыжку. — Давай я поищу его. — предлагает он, склоняя голову набок. Смерть приземляется обратно на пол, и с подозрением смотрит на Чуму. Однако кивнув самому себе, он даёт добро и утягивает Голод, дальше бесить Войну. — Честен с собой? — задаёт вопрос в мрачную пустоту их замка Чума. — Однако честен ли ты с нами Смерть? — с этим вопросом на устах Чума растворяется в чёрную пыль, вылетая в окно.

***

Пытливые глаза пытливо выискивают своего среди чужих, однако ему прекрасно это удалось бы если бы не фирменная ухмылка. Похоть ухмыляется так только тогда когда нашёл жертву. Он нашёл жертву, совершенно в другом месте где предполагал Чума. Но от этого даже интереснее. Похоть знает, что за ним наблюдают. И он упивается этим чувством. А Чума позволяет ему это делать. На лице Похоти красуется смущённая улыбка, когда одна из девушек делает ему комплимент. А глаза загораются блеском, голубым. Открытым и ярким словно небо днём. Похоть обаятельно улыбается, и зовёт девушку в переулок. Там она, ведёт себя проще и развязнее. Там она подходит к Похоти ближе. Заставляя его радостно встрепенуть ноздри. От неё пахло возбуждением. Чума по крыше передвигается за ними, наблюдая за всеми действиями девушки. Её движения лёгкие, мягкие, невесомые. Однако Похоть это лишь утомляет, поэтому заметив парня проходящего мимо, в этом городе где полно людей, именно этот парень оказался знакомым девушки. О чём она и поведала Похоти, давая явный намёк, чтобы парня спровадили оттуда. Однако Похоти о их знакомстве известно, ему всё равно на то, что она хотела. Ему было лишь важно то, что хотел именно сам он. А он хотел зрелища. Потому взмахнув рукой, он притягивает парня к себе, обхватывая его тонкую талию в своих руках и целует. Грубо, кусаче и долго. Похоть оставляет свою слюну во рту парня, и улыбается высовывая язык. Он оборачивается к девушке на чьём лице было видно отвращение, и это лишь позабавило его. Щёлкая пальцем, Похоть отталкивает девушку к стене дома, и парень словно по команде бросается на неё. Его безумные глаза сверкали во тьме переулка. Он судорожно и с дрожащими руками пытался задрать платье девушки, а та с криком стала сопротивляться. Похоть, останавливает парня, только для того, чтобы поцеловать девушку самому. Та морщится и зажмурившись, пытается оттолкнуть его руками, однако Похоть стоит камнем, не двигаясь. А поцелуй лишь углубляется, и девушка верно и мерно обмякает в руках парня. Ухмыльнувшись, Похоть отстраняется от девушки и парень продолжает начатое им дело, задирает юбку. — Наслаждайся. — звучит голос Похоти, словно патока растекается по всему телу. И девушка в своём нетерпении, отлично ему в этом помогает. Она придерживает подол зубами и сняв нижнее бельё, раздвигает ноги шире. Парень не теряя времени, сразу же вошёл в неё вызывая болезненный вскрик, и спустя пару минут пару капель крови сорвались с половых органов на землю. Соитие начиналось и продолжалось, однако словно конца ему не было. Парень кончал и не раз, однако, что то словно не даёт ему отойти, и он продолжает вбиваться в девушку, что мычит в свою юбку. Не через десять минут, двадцать, тридцать это не прекращалось. Любые слова молодых утопало в стонах, и Похоть этому поистине сильно позабавился. Он легонько хлопает в ладоши, и парень с девушкой оказываются на площади, а возбуждение вокруг них сгустилось. И не видя, не слыша никого они утонули в своей похоти на смерть. А вот зеваки вокруг лишь собирались всё больше, старшее поколение плевалось ядом, со словами, что молодёжь развратная пошла, и нужно запретить им видеться, чьи-то родители гулявшие со своими детьми, прикрывали им глаза и проклинали похотливых парня с девушкой, до самых чертей. А Похоть стоявший над ними упивался их возбуждением, которое никто унять не мог. Они осуждали, однако не переставали смотреть, завидуя им. Ведь так же они не могли. Довольный своим деянием Похоть собирался уйти, как на его плечо легла чужая но до боли знакомая рука. — Кай, давай вернёмся домой. — просит Чума, сжимая плечо. — Хочу отдохнуть повеселится, Тэхён. — бурчит Хюнин, поворачиваясь. — Ты помнишь имя этого тела. — удивляется Кан, слегка улыбаясь. — Помню, я помню всё о вас и то как вы умерли. — гордо вздёргивает подбородок Камал, поправляя свои волосы. — Ну тут было бы не сложно, душа моего тела умерла от чумы. Не удивил. — выгибает бровь Тэхён, улыбаясь. — Пф, как хочешь. В любом случае в замок я не вернусь. — хмурясь Кай пошёл вдоль по улице. — Субин уже успокои- — Да, мне всё равно, что оно успокоилось. — злится Похоть. — Оно? Почему ты его так называешь? — Тэхён ускоряет шаг за Хюнином. — Неважно. — отмахивается Кай, останавливаясь. Его лицо в миг преобразилось и на лице появился оскал. Потянув руки к нему Кай вызывает пару молний и улыбается. — Возвращаемся домой. — с ноткой радости добавляет он. — Я если что то хочу, я это получаю. — ухмыляется он и их уносит тёмной пылью, сквозь порывы ветра.

***

— Тук-тук, мы смертные хотели бы потребовать встречу с Войной. О его Вели- — Смерть нагло был прерван подушкой в лицо, которое как ни странно кинул рукой? Война на мышцы рук слабоват, в отличие от своей магии. — Пх, я же говорил что он не оценит. — Голод со смехом заходит следом, и проходит в комнату Войны. Комнаты Всадников Апокалипсиса, это место где они могут быть уединение со своими силами, дарами и со своим предназначением. И если у вас появится доступ туда, значит Всадник бесконечно сильно вам доверяет. Это их, хах, святилище. То место где они восполняют и правильно впитывают энергию. — Я хоть, что то предложил в отличие от некоторых. — хмурится Смерть. — Давайте сразу к делу, что хотел Похоть и почему ты ему отказал. — Голод прямой и никогда не отрицал этого. Ему нет нужды юлить или играть в загадки как Смерти. Он всегда чёток и невероятно прямой. — На самом деле, не будь я в столь озадаченном положении ни за что не сказал бы. Однако, я в загнан в угол и не понимаю как мне воспринимать его просьбу и- — Ближе к делу Субин! — не выдерживает Голод, и подсаживается ближе. — Даже мне уже интересно что он от тебя хотел. Хотя с самого начала я относился к этому скептически. — кривит губы Голод. — Бом-с, завались. — Смерть прикладывает ладонь к губам парня, дабы он умолк. — Кай попросил клеймо о принадлежности. — выкладывает Субин. — Что блять? — Смерть сидевший на краю, просто ввалится с неё. — Клей-мо? — он заикаясь повторяет смотря в потолок. — Да этот парень чокнулся. — заявляет Бомгю. — Ёнджун идиотина вставай. — Бомгю помогает Чхве встать. — Я тоже так думаю. Однако почему бы и- — Почему бы и нет? — выкрикивает Ёнджун. — Да ты тоже чокнулся, Война. В себя приди. — Ёнджун хотел легонько по щекам стукнуть но Субин дёрнулся быстрее. — Не надо, Хюнин уже дал мне. Хватит. — Он дал тебе во всех смыслах! — взмахивает руками Бомгю. — Нет, Бин. Ты же понимаешь, что Клеймо о Принадлежности, это нерушимая цепь что образуется между вами. Ты не сможешь больше полюбить никого и ничто. Ты всегда будешь нуждаться в человеке что оставил на тебе своё клеймо. — жестикулируя Ёнджун словно самому себе объяснял. — Ёнджун, я то понимаю, а Хюнин походу не очень. — Субин встаёт со своего места, где то по комнате слышится небольшой взрыв. — О, твои обитатели устроили за тебя. — усмехается Бомгю, совсем позабыв эту ситуацию. — Я не знаю, как ему отказать. — признаётся Субин, под смешок Бомгю. — Ты уже это сделал, раз Хюнин удрал из замка. — напоминает ему Бомгю события пару минут назад. Субин тяжело вздыхает. Как ему быть с меткой принадлежности? Что сказать Хюнину? — Хозяева, хозяин Чума и хозяин Похоть явились в замок. — извещает тихий голос призрачного слуги. Парни переглядываются между собой, решительный шаг для них как семьи. Бомгю встаёт со своего места, и они выходят из обители Войны, направляясь в главную гостиную. Она большая и просторная, в центре находится огромный диван на которой расположились младшенькие. Взгляд и поза Кая показывали лишь его уверенность, добавляя Субин больше переживаний. Что Кай хочет то он и получает. И с этими словами Субин знаком как никто другой. Ведь чаще всего он и даёт трещину в тот момент когда Кай готов был сдаться. Однако по взгляду Кая он был полон сил и уверенности. Такого же настроя не был и лишён, и Тэхён. очевидно не знающий то о чём попросил Субин, Кай. Бомгю садится рядом с Тэхёном прожигая его недовольным взглядом. Субина вздыхает и всё так же стоит. Его мысли в голове крутились словно вихрь не давая ни одной мысли остановится подольше. Однако всё же одна, останавливает весь гул и вселяет в Чхве надежду. Условия. — Хюнин Камал Кай, в котором живёт дух Похоти. Я согласен дать тебе своё клеймо. — шокированные лица остальных ребят, заставляют Хюнин Кая улыбнуться. — Хочу и имею право ставить тебе условие. И оно будет таково..— ладонь Субин притянул свиток, и не открывая Война вручает его Похоти. — Целомудрие, сроком в длиною в двести лет. — Субин хитро улыбается, замечая недовольное лицо Кая. — Поцелуи и секс прибереги для меня. — Тэхён хмурится и встаёт со своего места. — Ты п-попросил его о Клейме? — шокированное лицо Тэхёна, оборачивается в сторону Хюнина. — Я бы сказал, что он потребовал. — широко улыбается Субин, замечая как Кай пробегается глазами по воинскому контракту. — Я в шоке, Чхве Субин в котором живёт дух Войны, я принимаю эти условия. — Субин удивляется подобному заявлению, однако от чего то это его даже забавит.